Ублюдок.
— Тони, — Алексу себя ударить хочется до ужаса, — прости меня, малыш, — он тянется к лицу мальчика, а тот буквально шарахается от него, как от сильного разряда током, ударяясь затылком об руку мужчины, — не бойся. Прости, я знаю, ты никогда мне больше не поверишь, — альфа нежно проводит большим пальцем по горячей коже щеки, — хочешь, можешь ударить меня. Хочешь? Я заслужил.
— Я хочу домой… — омега зажмуривает глаза и пытается успокоить такое трусливое сердце.
Раны медленно открываются.
Шрам детства уже начинает нещадно болеть.
— Конечно… — шепчет мужчина и, глубоко вдохнув воздух, шумно выдыхает, — конечно, тебе надо домой… Тебя там… ждут. Только позволь мне тебя подвезти. Я ничего больше от тебя не прошу. Единственное — просто будь в безопасности.
Омега так и не говорит, где живет по настоящему — выходит возле студенческого городка и пройдя за угол, ждет, пока чёрная машина скроется за поворотом.
На улице постепенно начинает светлеть, но теплее даже на градус не становится. Такими темпами и одеждой он даже до начала декабря вряд ли дотянет. Опять придется искать новую работу или же наплевав на всё уехать обратно в свой родной городок.
Омегу прошибает от одной мысли об этом месте.
Он туда возвращаться не хочет.
Телефон неприятно вибрирует и вынуждая достать руки из уже нагретого кармана.
Неизвестный номер, 05:13:
Я к тебе даже на шаг больше не приближусь. Прошу, будь аккуратен.
Сердце почему-то пропускает гулкий удар, давая понять — ему совершенно не хватает место в грудной клетке и тем самым просится наружу, с каждой секундой ускоряя свой темп. Тони больно стукает себя в середину.
Угомонись!
Но оно, увы, уже больше тебя никогда не послушает.
Ты сам начал эту игру, тут же моментально в неё проиграв.
***
— Так. Паспорт взял, билет — тоже… — парни стоят на одной из множества платформ большого вокзала и стараются пересчитать и вспомнить все, что так нужно в данный момент.
— Кошелек?
— Конечно!
— А подарок?
— Как я мог забыть самое главное-то?
— Джеймс победно улыбается, кивая на фиолетовый пакет лежащий поверх небольшого чемодана, — я же специально для этого и еду к своей детке.
— Пожалуйста, сделай так, чтобы он не залетел, — как-то хмуро просит омега, укрывая ровный носик в большой шарф.
— Ревнуешь?
— Я просто не хочу аренду платить большую. Ты же сразу уедешь. Как делаешь это сейчас, — такое заявление от омеги, заставляет громко засмеяться альфу, тем самым привлекая к ним лишнее внимание, — не смешно.
— А по-моему очень даж… Ой блять! Я побежал! — альфа крепко стискивает Тони в своих объятьях и, крикнув на прощание «возьми такси, уже поздно!» и «как приедешь домой — позвони», залетает в вагон.
Конечно же юноша не берет никакое такси. Он хорошо знает цены на такой способ передвижения. Особенно на вокзале. Особенно в одиннадцать вечера. Тони закутывается еще сильнее и поправив лямку рюкзака, медленно плетется в сторону дома. Снег не переставая идет уже несколько дней, заставляя время от времени вспоминать о том, что данный год скоро закончится, а потом, перелистнув заляпанную страницу своей толстой тетради, начнет новый.
Но никто не заверяет, что новая страница будет совершенно чиста. Большие кляксы могут пройти через бумагу, оставив после себя чёрное пятно.
Людей на улице не так много, а те которые все же проходят — явно куда-то спешат. Холодно, поздно и вероятно, голодно. Как и омеге сейчас. Мальчик нормально неделю не ел, на самом деле. Тони неделю не встречает Алекса. Но всё же, изредка получает от неизвестного номера, который он даже не удосужился записать в телефонную книгу, сообщения типа: «Ты сегодня так легко одет. А на улице так холодно» или «Не пропускай приёмы пищи. Ходишь бледнее зомби», а один раз, омега даже видел его. Когда начал по неосторожности переходил дорогу на красный цвет, тем самым чуть не попав под машину. Тогда этого непутевого мальчишку спас Джеймс. Вовремя выходя из магазина, он быстро оттянул друга назад. Алекс же выскочив из какой-то белой тачки, несколько секунд смотрел на них, а после сел в машину и так ударил по газам, что соседние автомобили жалостно загудели в унисон.
И больше они не встречались.
Он все чаще думаем о истинности. Заходит в интернет, ищет самые разные книги в библиотеке и даже, у Джеймса спрашивает и, блять, ему надо уже признать — всё до тошноты идеально сходится.
Так пусто, словно чего-то не хватало.
Или кого-то?
— Эй! Омега! — мальчик настолько уходит в свои мысли, что даже заметить не успевает, когда неожиданно сворачивает с главной дороги и бредёт куда-то дальше, — что такая конфетка здесь забыла? — к Тони подходят три альфы лет двадцати и как голодные звери смотрят на бедного мальчика, что у того полностью каменеет тело. Он нарочито начинает быстро идти, пытаясь хоть что-то уловить в местности, чтобы понять, куда его занесло, а рука непроизвольно тянется в карман.
Плевать на принципы.
Засунь свою гордость в задницу или иначе она же первым делом и пострадает.
— Тони? — голос спокойный, а на заднем плане — тишина. Ну конечно же. Нормальные люди уже давно дома. Омега даже сказать ничего не может. Открывает рот, но из него вырывается непонятный хрип, — что случилось? — заместо ответа рваный вскрик, — ты где? Что происходит?!
— Спаси меня, — это последнее, что выходит сказать у мальчика, после чего телефон выбивают из рук. Потом следует дикая боль и мгновенный холод.
Он даже не знает где, я нахожусь.
Он не сможет найти меня.
========== Часть 10 ==========
Мужчины сидят в просторном кабинете и ведут, как кажется, непринужденную беседу. Один потягивает кофе, другой же уходит в разнос и собирается наливать уже какой по счету стакан коньяка.
Он после четвертого со счёта сбивается.
— Эй, слышь! Полегче, — Стив отбирает почти пустой сосуд с алкоголем и переставляет его на безопасное расстояние, — а то тебя потом не соберешь. Лучше расскажи, что с тобой творится?
— Ничего, — альфа откидывается на спинку кресла и нервно сглатывает, — просто я так проебался.
— Ты всё ещё убиваешься из-за того омеги? Серьёзно…? С ума сойти. На тебя это совершенно не похоже.
— Я, блять, так устал. Не могу не влезать в его жизнь. Представляешь, даже жучок подложил, — смеётся мужчина, а собеседнику неуютно становится так, что хочется либо напиться вместе с другом либо растормошить и ударить того хорошенько. Но вывод всё равно один:
Стиву чертовски его жаль.
— Стараюсь держаться на расстоянии. Близко пытаюсь не подходить, но… Не выходит. А этот омега даже не ощущает меня поблизости. Почему именно меня судьба выбрала для такого пиздеца… — мужчина бьёт по столу, вместе с тем вставая и немного пошатываясь, идет к выходу, — принесу ещё фруктов.
Дверь закрывается и именно в этот момент чужой телефон начинает звонить, тем самым вызывая недовольство на лице мужчина.
— Алекс! Тебе тут твой… Малыш звонит.
— Что? — в проходе мгновенно вырастает крупная фигура альфы, — кто звонит?
— Малыш? Это тот Тони, да?
Но вопрос мужчины оставляют без ответа. Алекс выхватывает мобильник из рук друга и ещё несколько секунд смотрит на высвечивающееся имя. Сердце пропускает удар. Удивление сменяется восторгом и сразу же ледяным страхом.
Что-то случилось.
Просто так бы он не позвонил.
— Тони? — на противоположном конце слышится тяжелое загнанное дыхание, — что случилось? — Алекс уже хватает ключи от машины, но его резко останавливают и взглядом «ты куда в таком состоянии собрался?» перегораживают путь. А следующую секунду слышится сдавленный крик, что заставляет в прямом смысле подскочить мужчину — ты где?! Что происходит?!
— Спаси меня.
— Тони, просто скажи, где … — но звонок обрывается, оставляя после себя короткие гудки.
***
— Сука, ты можешь ехать быстрее?! — альфа готов на стену лезть от своей безысходности. Мужчина даже пьяным себя больше не ощущает. Ощущает страх. Холодный, мерзкий, тягучий страх за свое родное. Самое дорогое, самое оберегаемое.
Тони позвонил ему. Именно ему, а никому другому. Теперь у него нет права на ошибку.
Он просто обязан успеть.
— Я и так еду максимально быстро!
— Блять, — стон отчаяния прокатывается по всему салону, — какого чёрта он там вообще забыл?!
— Мы почти приехали. Придержи лошадей, — Стив кожей ощущает страх и агрессию альфы и прекрасно осознает:
Лезть к нему не стоит.
Через несколько минут автомобиль останавливается и Алекс, вылетев из него, тут же несётся вглубь какого-то тёмного двора. Тишина давит на разум, застилая ещё большим неподдельным страхом.
Неужели не успел…
Но чей-то хриплый крик вырывает мужчину из своих ужасных мыслей и он резко поворачивается на шум.
Сука.
Он видит группу альф, которые плотным кольцом обступили кого-то, отрезая все пути к спасению. И альфа поклясться готов — зажатый возле старой обшарпанной и очень холодной стены — его омега. От Тони пахнет страхом. Страх загнанного зверя на охоте, который прекрасно понимает свою дальнейшую участь — ему не выжить в схватке с сильным охотником. Не медля больше ни мгновения, Алекс подлетает к одному из парней и сильно бьёт в спину чуть ранее занесенной ногой.
— Ты, блять, ебанутый?! — один из альф стремительно поворачивается, открывая вид на омегу и Алекса тут же током прошибает.
Что они сделали с его мальчиком…
— Вам не жить, ублюдки! — агрессия, страх за истинного и впервые в жизни такое сильное желание убить. Всё смешивается в такой яркий коктейль, что выпив всего один глоток, можно упасть навзничь. Мужчина не разбирается — бьёт невпопад. Даже не заметив, что Тони, которого резко бросили на асфальт постепенно теряет сознание.
— Остановись! Ты убьешь его! — голос, словно раздающийся через сто слоёв ваты не останавливает пыл ни капли, — блять, Алекс! Очнись!
— Ты мразь, на кого решился поднять свой грязный член?! Сука, я убью тебя! — кричит мужчина, но тут же его кулак перехватывают, заставляя обратить внимание на товарища, — не останавливай меня! Или тебя тоже ударить?!
— Ты ему сейчас намного больше нужен, чем этим ублюдкам, — Стив кивает в сторону лежавшего в углу мальчика, — а с этими я разберусь сам.
— Вызови кого-нибудь, — бросает Алекс, молниеносно вставая и срываясь в сторону своего чуда, — я ещё закончил с ними.
***
Альфа сидит на мягком диване и нервно кусает губы. Он привёз своего мальчик с самую лучшую больницу Нью-Йорка как тридцать минут назад, а врач, который сразу же принял Тони всё ещё не выходил.
— Мистер Джонсон, может кофе? — к нему в который раз уже подходит услужливый медбрат и уговаривает съесть или выпить хоть что-то.
Да, своим видом, Алекс только напрягает всех.
— Спасибо, не надо, — мужчина даже улыбаться не пытается.
Он так чертовски вымотан.
Через два часа не происходит ничего. Как и через три. Мужчина в сотый раз пытается прорваться в палату, в которую всё заходили и заходили какие-то люди.
Безрезультатно.
— Что происходит?! Почему вы меня не пускаете к нему?! — терпение кончается, и дверь громко стукается об стену, заставляя всех находящихся в палате, обратить на мужчину внимание.
— Мистер Джонсон, — спокойно произносит главный врач, и сразу же начинает что-то высматривать в своём планшете.
— Он ещё не проснулся? Почему он ещё не проснулся?!
— Мистер Джонсон, успокойтесь! — прикрикивает альфа и делает шаг к Алексу, — мы не можем его разбудить. У нас не получается.
— Как так? Почему вы не можете его разбудить?! Это называется самая лучшая больница штата?!
— Мы не можем его разбудить, потому что он не чувствует препарата. Он просто не чувствует запах нашатыря.
— Что… — но тут альфу перебивают.
— Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос, мистер Джонсон: вы истинные? Я чувствую — да, — мужчина в ответ лишь тупо кивает головой, — тогда скажите мне пожалуйста, Вы знали что ваш омега страдает аносмией? *
— Чем? Простите, но я не понимаю о чем идет речь.
— Я почти на сто процентов уверен, что ваш истинный не чувствует запахи. Или чувствует, но только определенные из них. Скажите, он Вас ощущает?
— Нет… Не ощущает.
И пазл складывается воедино.
Теперь всё становится на свои места. Конечно, как же Тони мог довериться альфе, чей запах даже не чувствует.
И, в это мгновение, как будто сама судьба с ликованием закрывает последнюю страницу всех приторных сказок, и открыть их больше не получается. Как не старайся — не поддастся.
Все истории об чёртовой истинности, впредь не играют никакой роли.
***
— Я осмотрел Тони и могу с уверенностью сказать, что Ваш омега нигде не пострадал. Конечно же, я говорю о физическом аспекте. На счет морального… — вздох полный тяжести, что так ненавистен Алексу. Он эту интонацию узнает по щелчку, и она ему не нравится совершенно, — возможно, придётся нанимать психолога и месяцы не отходить от пострадавшего.
— Я готов к этому, — кивает мужчина и даже о работе не думает. Он обанкротиться готов лишь бы с Тони было всё в порядке.
— На самом деле, я поражаюсь Вашей выдержке и верности, мистер Джонсон.
— Что вы имеете ввиду? — Алекс настороженно хмурит брови.
— Вы знаете, что для нашего мира обоняние — это самый важный аспект. Что с помощью этого чувства мы находим истинных, ощущаем мир вокруг и вообще живём полной жизнью.
— Говорите прямо, если хотите мне что-то сообщить, доктор.
— Вы когда-нибудь очень сильно болели? Нет, не так. Мистер Джордан, у Вас во время сильной простуды когда-нибудь закладывался нос больше чем на три дня?
— Конечно.
— И каковы ощущения?
— Вы думаете я помню?!
Не тяни кота за хвост. Ну же!
— Я Вам напомню, что случается с человеком, когда у него на время пропадает обоняние, и всё равно омега Вы или альфа. Вы ничего не чувствуете. Не чувствуете запаха не только предметов вокруг, но и других людей, хотя на это рецепторы всегда откликаются молниеносно. Вам очень плохо, но через день это проходит. Наступает усталость, отрешенность от мира и Вы понимаете — поцелуи любимого человека никак Вас не спасают. Даже истинного, так как Вы его напросто не ощущаете. На этот период он — как и все остальные люди, просто обычный человек. Как бы сильно истинный не был любим — он никто. Если обоняние пропадает больше чем на пять-семь дней, то вместе с ним пропадает полное влечение к сексу, объятиям и поцелуям. Они Вам просто напросто больше не нужны. Тело отвыкает от этой потребности…
И Алекс медленно начинает понимать, к чему клонит доктор. От каждого нового слова становится так больно, так не по себе, что хочется закрыть уши, словно ты маленький ребенок и убежать долой из этого проклятого места,
— Тони уже восемнадцать лет, примерно пять из которых он болеет аносмией. Вы понимаете, что даже если мальчик и полюбит Вас, он, вероятнее всего, никогда Вас не захочет. У него даже ни разу течки не было. Вы это понимаете?
— Да… Понимаю, — голос до ужаса хрипит. Пить хочется неимоверно. Хочется утонуть в этой горькой пучине или забыть как страшный сон, — а можно… Можно как-нибудь вылечить эту болезнь?
— Официально — можно. Но это стоит безумных денег. Есть один препарат, который пить надо постоянно. Я имею в виду всегда. Всю жизнь.
— Я готов заплатить любые деньги и не только, — резко выдает альфа, — что за препарат? Где я могу его найти?
— Мистер Джонсон, не так быстро, — качает головой мужчина, — надо провести анализы. Узнать все изъяны организма и тела Вашего истинного и, возможно, если отторжения не будет, можно будет уже что-то делать.
— Сколько это займет времени?
— Никто не знает. Процедура неимоверно дорогая и забирает много сил. Почти никто не решается на это, — врач поправляет съехавшие очки, грациозным жестом возвращая их на место, — может неделя, может месяц, а может и несколько лет.
Но… надежда есть.
А дав даже крохотную надежду, человек загорается самой яркой звездой, и потушить эту звезду не под силу никому. Не под силу, пока та не перестаёт держаться за свою веру всеми силами. Похожее произошло и с Алексом, который пылал решительностью так, что любой другой бы с уверенностью мог заявить: у него должно всё получиться. У такого как этот альфа, провала быть не может.