Не может же…?
Комментарий к
Аносмия - потеря обоняния.
========== Часть 11 ==========
Белоснежный потолок и несколько встроенных в него лампочек — это первое, что видит Тони, проснувшись через долгие шесть часов в просторной, чистой и пустой палате.
Или не совсем пустой?
Омега поворачивает голову, пытаясь сфокусироваться на объекте, что, казалось бы неудобно расположился на двух стульях напротив его кровати и спокойно посапывает. Мальчик тут же пытается встать, но это все успехом не увенчивается — сильная боль в спине и резко вырванный катетер из вены, который сразу же оповещает неприятным пищанием о том, что пациент, всё-таки пришёл в себя.
Наконец уснувший Алекс, принявший максимально удобное положение для своего двухметрового роста, резко подрывается и сразу же несётся к омеге.
— Что же ты делаешь! Нельзя вырывать катетеры! Не смей вставать!
— Что происходит? — Тони не осознает буквально ничего.
— А ты не помнишь? — кидает мужчина быстрый взгляд на мальчика, быстро подмечая, что отек на скуле стал гораздо ярче.
Ублюдки.
— Ничего… Ничего не помню.
— Ну давай будет считать, что я просто спас твою шкуру и не дал изнасиловать своего омегу, — катетер с успехом вставлен обратно и Алекс быстро подкатывая стул, садится аккурат напротив мальчика, — что-нибудь хочешь? — омега поспешно мотает головой, — может неудобно лежать?
— Всё хорошо, — Тони смотрит на альфу странно. Он уже вспомнил всё до мельчайших подробностей и понять не мог как Алекс нашёл его в таком полисе? Если только…
— Вы следите за мной?
— Что? Нет, малыш, нет, я тогда за тобой не следил.
— Я спросил не про тот случай, а вообще? Вы смогли быстро найти меня, но так быстро же просто невозможно, а значит, вы за мной следите. Эти вечные сообщения и взгляды в спину. Думаете если я не чувствую, значит можно так беспардонно за мной следить?! Я просил держаться подальше! — омега срывается на крик и снова пытается встать, — сука, почему так больно?!
— Тони, успокойся! — поперек груди ложится рука, что мягко прижимает мальчика к кровати, — ты сильно ударился спиной, тебе нельзя так резко подниматься. Не тревожь её, малыш.
— Сколько раз мне нужно сказать, чтобы Вы поняли — я, блять, не малыш Вам!
— А сколько необходимо раз напомнить тебе, что я обещал с тобой сделать, услышав бранную речь из своих уст, м? — глаза парня округляются, а Алекс чуть смехом не давится.
Его омега очень наивный.
Его омега такой ребёнок.
— Я пошутил, — он всё же не выдерживает и смеется в голос, вызывая недовольное выражение мордашки у Тони, — прости, пожалуйста, но твоё лицо… Ты слишком милый.
— Может хватит так ме…
— Мистер Джонсон, почему вы не сказали, что Тони уже проснулся? Сколько уже времени прошло? Если бы я случайно не проходил — Вы бы даже мне не сообщили! — в палату заходит главный врач и тщательно осматривает больного, — наконец ты пришёл в себя, а то твой ненаглядный все уши прожужжал, не давая мне прохода. Теперь-то Вы довольны, мистер Джонсон? — поворачивается он к альфе и выжидающе смотря на него.
— Я доволен, что Тони наконец проснулся, но точно не его видом.
— Ну это только дело времени, — машет рукой доктор, хватая ещё один стул и подсаживаясь к Алексу, — Тони, здравствуй, меня зовут доктор Уолтер Смит. Ты себя хорошо чувствуешь? Можешь отвечать «да» или «нет», я знаю, сейчас тебе не очень хочется разговаривать. Давай начнем… — доктор открывает первую страницу своей тетради и быстро что-то просматривает, — осознаешь, что сейчас происходит?
— Да.
— Болит что-то?
— Да.
— Хорошо, — Уолтер чиркает что-то на листке, — спина?
— Да.
— Ты можешь в точности вспомнить что вчера с тобой произ…
— Хватит задавать такие вопросы ему! Разве Вы не видите, что ему это неприятно!
— Мистер Джонсон успокойтесь, — спокойно проговаривает мужчина, — так что? Хорошо помнишь? — и омега просто кивает, пытаясь не разрыдаться как маленький ребёнок. Как… малыш.
— Отлично, — Алекс не выдерживает и вскакивая со стула проходит к широкому окну, — ты страдаешь аносмией, — но тут альфа резко разворачиваяется и сразу встречается с шокировано-испуганным взглядом мальчик, который, тут же посмотрел на Алекса, стоило только вопросу прозвучать, — и омега снова только кивает. Мужчине хочется сейчас же подбежать к своему сокровищу и отодвинуть этого беспардонного врача куда подальше, лишь бы только скрыть, спрятать защитить своего малыша от этого пронзительного изучающего взгляда.
Доктор встаёт и ближе подходит к мальчику.
— Мистер Джонсон, Вы не против, если мы поговорим наедине?
— Категорически против.
— Ну как знаете, — пожимает тот плечами, — тогда прошу, держите себя в руках или иначе мне придется позвать охрану, — альфа хмурится, но противиться не смеет. Ждёт. И резко сжимает кулаки, когда Уолтер берёт омегу за подбородок и осматривает лицо.
Он всего лишь врач.
Который является альфой — разум как некстати добавляет красок в палитру событий, которая и так до краёв наполнена ими.
— Расскажешь мне, когда именно ты перестал чувствовать?
Тони скривился от горьких воспоминаний. Воспоминаний, которых он так боялся, которых он так… Избегал. И тут его снова, спустя столько лет заставляет поддаться и упасть в бездну к этим чертям.
— Шесть лет назад, — омега глотает больной ком в горле, — но я ощущаю почти все запахи. Кроме самых резких и ароматы других… Людей.
— И альф и омег? — Смит внимательно смотрит на Тони, а затем переключается внимание на его запястье, собираясь измерить пульс.
— Да.
— В связи чего ты потерял обоняние? В моей практике это довольно редкий случай, — протягивая фразу за фразой, совершенно не замечая изменения на лице Тони. В основном чувство запаха теряют из-за стресса. У тебя была какое-нибудь сильное потрясение шесть лет назад?
— Я… Я… — и омегу прорывает. Мальчик заплакал из-за всех сил. Слёзы, которые так тщательно скрывались все эти годы нещадно начинают катиться по уже красным щекам.
Стыдно. Больно. Позорно.
Он всегда был слабым.
Ему от себя противно.
— Малыш… — горячее Алексово дыхание обжигает ухо, — поплачь, поплачь… — всё вторит успокаивающий голос, а мальчик от этого рыдает еще сильнее. Ещё громче, — всё хорошо детка, я с тобой. Я здесь и всё будет в порядке.
— Я Вас н-не чувствую совершенно… — шепчет он, а Алексу приходится нагнуться ещё сильнее, чтобы расслышать что же это чудо сказало.
— Обязательно почувствуешь. Я тебе обещаю. Ты веришь мне? Веришь? — сейчас же Алекс ощущает как быстро бьется сердечко его малыша.
— Как Вы пахнете? — омега успокаивается, но не спешит отталкивать мужчина, а даже наоборот покрепче прижимается, стараясь почувствовать хоть что-то. Но увы…
Ничего он не чувствует.
— Я? — вопрошает Алекс слегка пораженный таким вопросом, — ну… Я даже объяснить не знаю как. Я чувствую древесину. Да, знаешь я как опилки, что пять минут назад были бревном.
Альфа добивается своего. Омега начинает мелко подрагивать, но не от слез. Тони впервые за долгое время начинает смеяться.
Смеяться от всего сердца.
— Прекрасное описание, — хмыкает мальчик, — опилки и больше ничего?
— Может быть ещё… Ель? — тянет Алекс, — малыш я правда не знаю. Вот когда вылечишься, сам мне и расскажешь чем я пахну для тебя.
— А у меня какой запах? — слова мужчины пролетают мимо и бьются о бетонную стену не приветствия.
— О, малыш! Ты пахнешь изумительно! Так ярко, так чисто и очень сильно, что я готов всю вечность вдыхать твой аромат, — у Тони от таких слов сердце замирает, а тело парализуется, — ты как свежая земляника обсыпанная ванильным сахаром. Слишком сладкий.
— Слишком приторный, — морщится тот, пытаясь воссоздать этот аромат.
Он свой запах вообще не помнит.
Он свой запах даже признавать не хочет.
— Тони, милый, посмотри на меня, — альфа нехотя отодвигает от себя омегу, но руки его ещё покоятся в ладонях Алекса, — я хочу, нет, я настаиваю, чтобы ты прошёл диагностику, а после начал принимать таблетки. Это тебе поможет. Доктор сказал, что всё ещё можно исправить.
— Нет, — омега мотает головой, — это слишком дорого. У меня нет на это средств. Я знаю про что Вы говорите. Я пробовал…
— Зато у меня есть, — резко перебивает Тони мужчина, — неужели, ты думаешь, что я не смогу защитить тебя? Неужели ты думаешь, что у меня недостаточно денег, чтобы вылечить своего омегу?! — альфа не понимает мальчика. Ему больно от этих жгучих, как раскаленное железо слов.
Я ведь на столько готов ради тебя.
— Я не Ваш омега, — хмурится мальчик, — я вообще никто. Разве бывает омеги без течек и похоти в глазах, при столкновении со взглядом альфы? Я недоделанный
— Не говори так! — Алекс злится, — кто тебе такое сказал?!
— Да никто, — аморфно отвечает тот, сам пришёл к этому выводу.
— Блять… — мужчина рычит и головой падает на худые коленки мальчика, тем самым слегка пугая его, — просто позволь мне это сделать. Дай хотя бы попробовать!
— Но это слишком дорого, — омега снова всхлипывает. Ему до безумия хочется вылечится, ему до сумасшествия хочется вдыхать полной грудью и чувствовать букет всех запахов на свете. Он никогда не мог позволить себе что-то подобное, а сейчас… Сейчас Тони боится. Боится довериться. Бесплатный сыр бывает только в мышеловках.
А может быть…
— Что я буду за это должен?
— Что…? — альфа вскидывает голову и сталкивается с мокрыми изумрудными и до безумия красивыми глазами.
— Что я буду должен за эти таблетки?
— Ничего, малыш, — Алекс тянет руку к лицу омеги и взглядом просит прикоснуться, — просто будь пока рядом. Не отталкивай. Я тебя прошу, не делай так больше. Находить всегда в зоне моей видимости и этого мне будет достаточно сполна. И я обещаю, что если после всего этого, ты ко мне так же не будет ничего чувствовать, я отпущу — альфа бережно стирает солоноватые капли с личика своего солнышка, — ты мне нравишься до безумия и я даю слово, что после лечения оставлю тебя в покое, как только ты об этом попросишь.
Если ещё к тому моменту не буду тобой до безумия одержим.
***
Кто-то так быстро-быстро строчит историю нашей жизни, что-то яростно расписывая и составляет график по дням. Иногда зачеркивая и вырывая ненужные листы. Рвет и начинает заново. Как мы можем предугадать, что случится с нами через полгода, если на следующий же день меняем все планы, возвращаясь обратно к предисловию?
Но начало уже положено. У этой истории написана первая глава. Пора начинать новую, переворачивая страницу и аккуратно выглаживая листок, чтобы даже не помять ненароком. Это очень важно. Старайся не допустить оплошность. Иначе, чернила попадут на чье-то имя, сначала запятнав, а потом и полностью перекроют его, не оставляя ничего, кроме черного пятна, что не удастся свести никакими способами.
Рискуй, но будь осторожен.
========== Часть 12 ==========
Тони выходит из больницы спустя долгие три дня. Солнце хоть и светит даже ярче обычного, но всё также остаётся очень холодным, не грея при этом ни капли. Под ногами — непонятный ковёр из листьев, который всё время меняется, дополняя себя новыми и новыми красками.
Почти конец осени и это неимоверно холодное время года, на самом деле.
— Ты так и собираешься ходить в этом тряпье? — Алекс, что терпеливо ждёт омегу на улице у машины, осматривает мальчика недовольным взглядом всё сильнее и сильнее нахмуривая брови.
— Нет, — омега садится в машину и задирает рукава на пальто. Все руки покрыты болючими большими синяками. Эти процедуры — не самая приятная в мире вещь.
— Так это что такое?! — мужчина тоже это замечает и быстро перенимает тонкие руки в свои широкие ладони, — что с тобой там делали, а?!
— Брали анализы, — тихо отвечает тот, пытаясь скрыть столь ужасные последствия, — Вы же сами попросили пройти меня проверку, чтобы…
— Я приказал им быть с тобой максимально аккуратней! — Алекс злится. Ему совершенно не нравится всё это, — тебя там лечили или калечили?
— У меня просто очень тонкая кожа на руках и любое касание может оставить след, — объясняет он и выжидающе смотрит сначала на мужчину, а после переводит взгляд на свои запястья, — вот Вы сейчас сжимаете и потом синяки останутся.
— Прости, — мёртвая хватка тут же пропадает и руки безжизненно падают на колени, — поехали.
***
Алекс как всегда высаживает мальчика на стоянке и перед тем как уехать настоятельно просит звонить в любое время, чтобы у него не случилось. А омега думает, что, скорее всего надо было сказать, ведь он всё-таки не в общежитии живет. Но смелости как-то не хватает совершенно.
Он сильно разозлится, узнав об этом.
Поэтому, Тони уходит, смазано попрощавшись, а мужчина уезжает, даже подвоха не чувствуя.
Омега просто остается ждать первой пары в кафе напротив университетского корпуса, а Алекс за место офиса едет обратно в больницу.
Потому что его малыш важнее работы.
И искренне, даже немного по-детски радуется, когда узнаёт — патологий нет, а это значит препарат можно заказывать. На регистрации заполняет все необходимые документы и даже смеётся, когда видит сумму, выписанную на чеке — слишком мало. Он рассчитывал на более высокую.
Уолтер обещает сегодня же позвонить поставщику и как можно быстрее доставить таблетки лично Алексу. Мужчины прощаются на весьма позитивной ноте и расходятся в противоположные направления. Первый — окрылено мчится в свою компанию, чтобы наконец впервые за несколько дней нормально поработать, второй же — сразу к себе в кабинет искреннее удивляясь, как повезло омеге с таким альфой и как не повезло альфе, которому жизнь подготовила такого истинного.
Этот их случай — как русская рулетка пятьдесят на пятьдесят.
Но в этот раз, так хочется, чтобы она выстрелила.
Вечером того же дня приезжает Джеймс, которого Тони, даже совершенно не хочет включать в историю с «недоизнасилованием» и « истинными проблемами», но с радостью и толикой восхищения выслушивает всю историю друга о посещении города, в котором учится омега парня. Джеймс настолько увлечен рассказом, что даже изменений в мальчике не замечает. А они есть.
Тони изменился.
Взгляд поменялся.
Глаза стали более мудрыми и сосредоточенными. Розовые очки, которые уже давно сняты много лет назад, наконец-то выброшены в мусорное ведро и завалены новыми событиями.
Их больше не достать. И надеть не получится никогда.
— Я кстати, завтра, не пойду на пары, — резко вспоминает Джеймс смачно хлопая себя по лбу внутренней стороной ладони.
— Почему? — омега так и остается стоять с одеялом в одной руке и подушкой в другой.
— Я тебе не говорил, потому что боялся сглазить. Но уже месяц как назад, подал заявление на должность охранника в одной большой корпорации. Сегодня соизволили позвонить и пригласили завтра на собеседование.
— То есть? Учиться заканчивать ты не собираешь? — омега хмурит брови. Тони такой расклад не нравится совершенно.
— Так это в ночную смену, детка, — протягивает альфа и как всегда, по заезженной старой схеме, подмигивает.
Чёртов альфач.
— Серьезно? Ты думаешь, на меня это действует? — мальчик выдыхает и бросив подушку, падает на неё сам и с головой укрывается одеялом, — всё иди отсюда.
***
И дни сливаются воедино. Алекс настолько погряз в мальчишке, что теперь вынужден быть в работе с головой.
Каждый чёртов день.
— Мистер Джонсон, — селектор неожиданно включается, — к Вам Джеймс Стоун.
— Стоун? — напротив стола Алекса сидит Стив и беспардонно потягивает казённый виски.
— Новый охранник. Проверять сейчас будем, — быстро кидает Алекс другу, а после секретарю, приглашая зайти человека.
Открывается дверь и уверенной походкой в кабинет заходит достаточно красивый и высокий молодой человек и у Алекса сразу пролетает мысль: где-то он его уже видел.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, — отвечает Стив за них двоих, понимая что Джонсона проглючило конкретно — он глаз с парня не сводит и что-то явно крутится в его голове.
— Я ознакомился с твоим резюме, Джеймс, — понимая, что он не вспомнит никого по имени Джеймс. Как он вообще может знать кого-то из подобного окружения?