Магнус больше не может слушать – просто разворачивается и уходит, бросая Александра на съедение безумным страхам. Каждое слово втыкается толстой иглой под кожу, превращая в кровавое решето узлы вен и артерий. Каждое слово бьёт ударами молнии по задворкам сознания, иссушая вьющийся в голове клубок мыслей. Бейн понимает, что Алек не заслуживает такого отношения. Его Алек. Единственный человек, которому он доверял как самому себе, который принимал его настоящего, с грузом тёмного прошлого за спиной. Их отношения пересекли грань крушения, и только по вине Магнуса. Так нужно. Так правильно. Пусть грудь окутывает колючий страх. Пусть глаза Алека налиты слезами. Он должен сделать это ради них, ради их любви.
*
Магнус не выпускает из рук красную розу, подаренную Королевой Благого Двора, и усердно игнорирует звонки Александра уже третий день. Держаться на расстоянии безопаснее. Хранить молчание выгоднее. Только вот для кого? Для Алека, который не спит ночами и бродит по крышам в поисках мнимого успокоения? Или для Магнуса, который за последние дни, проведённые в одиночестве, выпил алкоголя больше, чем за сто лет? Они разочарованы, искалечены, загнаны в угол, и каждый так сильно боится сделать неверный шаг. Ожидание – невыносимая мука.
«Просто пообещай, что когда всё будет плохо, ты скажешь мне».
Магнус вспоминает, как усиленно старался защитить Алека от боли, подставляя под хлёсткие удары собственную грудь, свою душу. Он просто боялся потерять Лайтвуда, потому что даже самого смелого сумеречного охотника может уколоть любовь. В самое больное место. Без сожаления.
«Магнус, прости меня. Я совершил ошибку, — Бейн помнит замерзающую боль в глазах Алека, когда тот учился извиняться. И он научился, потому что понял, что в любви по-другому никак. Если хочешь чувствовать себя родным, близким, нужно отдавать себя полностью, без остатка. И Алек отдавал, сгорая от возрастающих в груди чувств, объяснения которым долбили по вискам. — Если ты любишь меня, пожалуйста, пожалуйста, ты должен поверить мне».
«Ты смотрел мне прямо в глаза и врал, — в тот момент Магнус безжалостно облил Алека с ног до головы своей злостью, граничащей с ненавистью. Любовь ныла в грудной клетке немой тоской, остужая жгучее пламя в глазах, но Бейна невозможно было остановить, как горящий поезд. Он сорвался по-крупному. Впервые.
«Прости», — это проклятое слово слетало с уст Лайтвуда так же часто, как признания в любви. Магнуса это выводило из себя, доводило до безумия. Разве можно постоянно прощать?
«Ты серьёзно делаешь это сейчас, прямо сейчас? — тогда впервые слетел с катушек Алек, буквально снося всех на своём пути. Его не остановило даже то, что Магнус, его парень, отдавал последние силы, чтобы найти Джейса. Когда речь заходила о семье, Александр забывал обо всём. — Оставьте меня все в покое».
«Это всё ново для меня» — Магнус думает, что в тот момент Алек осознал силу своих чувств впервые, не боясь нырнуть в них с головой, не боясь подумать о себе, об их отношениях.
«Если бы ты сказал мне про ен-фен, ничего бы не случилось, — тогда Алек снова обвинял Магнуса во всех смертных грехах, не торопясь разобраться. Вспыльчивый, резкий, ранимый. Таким Александр навеки запечатался у Бейна в сердце.
«— Ты опять слепо выполняешь приказы, — Магнус вспоминает, как пытался оправиться после пребывания в теле Валентина, после накативших на него ледяной волной переживаний прошлого. Они застали его врасплох, разрушая тщательно выстроенную вокруг сердца крепость отчаянной любви и доверия. — Почему ты не следуешь интуиции?
— Я просто прошу о волосе, не драматизируй, — Алек оправдывался. Снова. В такие моменты Магнус часто задумывался о том, что сумеречные охотники совершенно не умеют молчать, в нужные моменты. Когда неудержимый поток слов может только всё испортить, подорвать отношения окончательно. Когда горечь произнесённого будет выжигать глотку смертельным ядом, отбирая способность спокойно спать по ночам.
— Что ж, я не хочу драматизировать, — у Магнуса было серьёзное лицо тогда, он отчётливо это помнит, но сколько боли было запрятано под слоем макияжа, под порывистыми движениями рук. — Убирайся!»
*
Алеку тяжело справляться с расставанием в одиночку. Он чувствует себя выжатым до последний капли, скрученным в сухой кленовый лист, заколоченным в бетон скребущей боли. Он знает, что Иззи и Джейс беспокоятся: всячески пытаются расшевелить и чем-то отвлечь, но не помогает. Даже нескончаемые вылазки в город и опасные миссии не стирают с лица тоску, не тушат в сердце гложущий страх. А вдруг они расстались навсегда? Лайтвуд пытается держать лицо, потому что главе Института противопоказано выдвигать на первое место личную жизнь и чувства, подрывая и без того шаткую репутацию. А что делать, если настолько больно, что выть хочется и биться головой о стену? Что тогда?
Алеку не удаётся перебороть безысходное чувство вины, рвущей душу, и он срывается вниз прямо с крыши Института в одну из тех пасмурных ночей, когда Магнус безудержно пил, валясь на диване. Когда сумеречные охотники мирно спали. Когда грядущая война казалась лишь далёкой тенью на горизонте будущего.
Утром Магнуса мучает жуткое похмелье – только так он может объяснить тянущую под сердцем горечь. Он отмахивается от скапывающего на голову одиночества и всё ещё верит, что скоро увидит Алека. Что сможет наконец рассказать про свой тайный замысел, который помог прекратить войну. Но вести в Бруклине разносятся слишком быстро.
Слепящая снежно-белая пелена, разрывающаяся золотым кружевом, заливает широкий зал. Охотники застыли в строгом белом с клейкой скорбью на лицах. Изабель утирает слёзы, крепко уцепившись за руку матери , а Джейс неотрывно смотрит на гроб, в котором под белой простыней лежит его парабатай, его брат. Их связь оборвалась сегодня ночью, утаскивая под землю частицу Джейса, его силы и чувства. Моргенштерн стоит, как бледная тень, чувствуя горячую ладонь Клариссы на своей. Никто не думал, что они потеряют ещё кого-то далеко до начала войны. Что они потеряют Алека — самого сильного сумеречного охотника, заботливого сына и брата, верного друга и любящего парня. Это самый нещадный удар.
— Произнесите имя павшего, — громкий сдавленный голос гулом расносится по залу, и стены с ужасом сотрясаются.
— Брат Александр, — мелодия осипшых голосов осыпается стеклянными осколками на пол. Осколки надежды и любви. Остались только горькие слезы и память, въевшаяся в подкорку сознания черной краской. — Мы только прах и тень. Славься и здравствуй. Славься и здравствуй.
Магнуса не пригласили на похорон. Конклав не допускал присутствия нежити на важных церемониях Института. Иззи пыталась выбить для Бейна разрешение, но не смогла. Он так и не вышел из дома ни разу за весь день. Провалялся вялой тушей возле дивана, продолжая вливать в себя алкоголь. Рыдал, растирая разводы туши под глазами, и колотил кулаками об пол. Разнёс всю дорогостоящую мебель в лофте. Но ничего не добился.
— Прости меня, Алек, — пьяно шепчет Магнус куда-то в пустоту, и его рыдания разливаются по лофту шумом осеннего дождя. Он проиграл главную войну. Войну за любовь. И его дальнейшая жизнь больше не имеет смысла. Только слепая боль и вина, которую не погасит и океан алкоголя.
Магнус снова берёт в руки ту злосчастную красную розу и открывает портал в неизвестность.
========== Часть 4 ==========
Магнус не спит уже неделю. Часами стоит у окна, разглядывая сонный город, и слушает тихое сопение Алека. Ночные улицы окутывает тенистая прохлада. Утягивает в свои объятия едкий страх и одиночество, раздавливая на крупицы, и веет в лицо покоем, надеждой.
Ты снова чувствуешь себя живым, уверенным в завтрашнем дне, освобождённым от каменного груза проблем Нижнего мира. Потому что рядом спит Александр, с лоснящимся на лице спокойствием, и его тепло насквозь заполняет комнату. Магнус так сильно боится потерять его. Однажды почти потерял, и вина будет грызть его вечно.
— Магнус? — тревожно-ломкий голос морозом прошибает спину, сыплется кубиками льда за шиворот, но Бейн не оборачивается.
Взгляд намертво приклеен к окну, а в груди скребётся сырой страх. Чувствует себя нашкодившим ребёнком, одиноким псом, раненным бойцом — кем угодно, но точно не могущественным магом. Любовь — это смертельно опасная слабость, даже если ты бессмертный колдун.
— Алек? — Магнус отвечает кривой улыбкой, вымученной, высеченной из-под толстого льда отчаяния. -Ты давно здесь стоишь? Я не слышал, как ты встал.
— Я уже минут десять возле тебя стою, а ты и носом не повёл, — Алек подозрительно осматривает Магнуса с ног до головы и подходит вплотную к нему. Опускает горячую ладонь на плечо, языками пламени кожу расплавляет и смотрит прямо в глаза. Бейн его не обманет.
— У меня постоянно стоит перед глазами тот день, когда я оставил тебя одного там, в коридоре, — Магнус обессилено опускает глаза и снова поворачивается к окну. — Ты сказал, что любишь меня, что мы вместе со всем справимся. Ты смотрел на меня так, как не смотрел никогда раньше — с невыносимой болью, раздавленно, виновато, — голос надрывается, трещит по швам, хрипит. — Но я всё равно ушёл, потому что так было правильно, потому что нужно было защищать Нижний мир. Я видел в твоих глазах застывшие слёзы и готов был вспороть себе сердце, лишь бы не чувствовать вины. Я ведь мог потерять тебя, Алек.
Магнус боится столкнуться с взглядом Алека. Потому что просто не сможет выдавить из себя и звука. Он уже не помнит, как долго закапывал внутри эти тягуче-горькие слова, мучаюсь от кошмаров, порой даже забывая про сон. Он не знает, когда это началось — в тот день, когда они с Александром оказались по разные стороны баррикад, в тот день, когда они расстались. Или может, это началось гораздо раньше, когда Лайтвуд впервые признал свои ошибки и попросил прощения? Да, Магнус уже давно ощущает угрозу. Отношения сцепились на сердце капканом и не отпускают, не дают свободно вздохнуть. А нужна ли Бейну эта свобода? Конечно же, нет.
Алек стоит у него за спиной и не шевелится. Магнус слушает его затруднённое дыхание, прикрыв глаза, и чувствует, что падает. Каждый день, шаг за шагом, всё ближе подступал к немыслимой пропасти — глухое одиночество. В прошлой жизни оно было его единственным пристанищем, родным домом, в котором он жил, оплетённый страхами и жгучей болью. Бейн почти столетие так жил, и одиночество вошло в привычку. Не подпускал к себе никого, сердце держал под замком, но ничего не вышло. Он встретил Александра Лайтвуда.
Они столько времени вместе, а Магнус привыкнуть, поверить не может. Он увлёкся Алеком с их первой встречи, проникся им, привязался, даже не задумываясь о последствиях. Казалось, ничто не заставит его пожертвовать жизнью ради сумеречного охотника. Бейн сделал бы это без сожаления, гордо, без задней мысли. Потому что без Александра своей жизни он не представляет, просто не видит. Только Лайтвуду под силу наполнить её смыслом или, наоборот, превратить в мучительный ад. Потому что Магнус ему позволит.
— Магнус, посмотри на меня, — Алек с тяжёлым вздохом дотрагивается до его локтя и поворачивает к себе — насильно, резко, требовательно. — Всё это было в прошлом, слышишь? Мы боролись за жизнь своих близких, готовы были добиться мира любой ценой, даже ценной собственного счастья. Но мы выкарабкались, мы вернулись друг к другу, и я больше не позволю тебе уйти.
— Я не уйду, — в карих глазах угасают слёзы, и Магнус улыбается. Лихорадочно, счастливо-влюблённо, доверчиво. Потому что одиночество в груди отступает, рассеивается, крошится. И дышать уже гораздо легче. И любить больше не страшно. И терять не возможно.
— Войны, сражения, конфликты — они будут всегда, как бы мы не защищали свои миры, — Алек мажет ладонью по плечам, цепляется пальцами за шею и взглядом настойчивым привязывает. — Но это не значит, что мы должны жертвовать всем. Мы всегда будем друг у друга.
— У меня такое ощущение, что это не я прожил девять веков, — задумчиво тянет Бейн, отвечая на тёплые прикосновения. — Ты научился по-настоящему ценить отношения, Александр.
— Я люблю тебя, Магнус, — Алек щекочет мягким шепотом и губами касается мочки уха. — И это заставляет меня верить в то, что мы не пропадём.
Магнус задавливает в горле скрипучий всхлип и обнимает Алека крепко-крепко. Человек не способен любить так сильно, но он ведь и не человек. Хватается жаркими прикосновениями за плечи, золотом в его взгляде растворяется и улыбается так безумно-сладко, будто землю под ногами теряет. Счастье в висках пульсирует, колотится где-то под рёбрами, и Магнус чувствует себя безнадёжно влюблённым подростком. Который выиграл войну за любовь. Который готов умереть за любовь.
========== Часть 5 ==========
Последние несколько часов я наблюдал за широким монитором, на котором светилась карта города. Постепенно силы начали меня покидать: перед глазами рябило, тело пронзала дрожь, а голова зудела от ноющей боли, которая кувалдой вколачивалась в виски. Я ужасно устал от этой безнадежной слежки, которая по приказу Клэйва длится последние два года.
Бесконечные поиски зашли в тупик, потому что красный кристалл, обозначающий на карте примитивную, которую выслеживает наш Институт, зажигается на секунд пятнадцать, не больше, и снова гаснет. Приказ о моем назначении главой Института должен вступить в силу в скором времени, а мне по-прежнему приходиться часами сидеть возле монитора, рассчитывая на любую зацепку. Но никаких подсказок нет — ни одной зацепки за два года.
Члены Конклава абсолютно уверены, что интересующая нас девица скрывается здесь, в Бруклине. Если мы её не найдем, Джослин Фэйрчайлд, одна из самых сильных сумеречных охотников, никогда не отдаст Институту чашу смерти. Клэйв удерживает её под стражей до выяснения обстоятельств. Она требует найти её дочь, которую не видела больше восьми лет. Пока чаша смерти находится в руках Джослин, безопасность обитателей сумеречного мира, впрочем как и нижнего, стоит под угрозой.
Больше всего в сложившейся ситуации раздражал тот факт, что меня сделали козлом отпущения. Сумеречные охотники хорошо знают, каким непреклонным я могу быть, когда речь заходит о приказах Конклава. Я никогда не нарушал законов, какими бы строгими и невыносимыми они не были.
Джейс Вейланд, мой парабатай, бывает излишне вспыльчивым и заносчивым: он не привык подчиняться правилам, хотя способность сражаться у него в крови. Изабель, моя младшая сестра, никогда особо не отличалась серьёзностью и ответственностью: капризная, легкомысленная девчонка. Но даже эти, казалось бы, неподходящие для сумеречного охотника качества помогают ей с легкостью справляться с демонами. Её удивительная красота сбивает подлых тварей с ног.
По совету нашего лучшего тренера Ходжа Клэйв поручил мне довольно непростую миссию, которая буквально вывела меня из себя. Представители Клэйва выяснили, что сигнал примитивной блокирует сильное заклинание. Магнус Бейн хорошо постарался. Но даже у верховного мага Бруклина есть слабости, и, к сожалению, мне пришлось стать одной из них.
Я усердно отпирался от такого бесстыдного задания, потому что не привык использовать окружающих в корыстных целях. Мне приходилось спорить, настаивать, ругаться, но мои старания не изменили решения Клэйва — миссию нужно выполнять, когда речь идет о безопасности сумеречного мира. Признаться честно, после знакомства с Магнусом мое мнение о важности миссии несколько изменилось, и виной этому послужили вовсе не настояния родителей или требования Клэйва.
Когда члены Круга внезапно посетили клуб «Падемониум», принадлежащий Бейну, мне пришлось с ними сразиться, защищая жизнь колдуна. Он оказался не таким беспомощным в бою, как утверждали жители сумеречного мира. Голубые блестки, сверкающие на кончиках пальцев, свидетельствуют не только о несокрушимости магических заклинаний. Руки Магнуса способны разжигать синее искристое пламя, неудержимая сила которого может уложить на лопатки любого демона.