— Я пытался его разговорить, кто этот придурок, узнать имя, так он молчит, — сокрушался гонщик. — Понял, наверное, что я его найду, а там будь что будет.
— Назови фамилию Тома, — потребовал Локи.
— Хиддлстон. Томас Уильям Хиддлстон.
— Ты шутишь! Ты издеваешься?! — Локи подобрался, он не мог в это поверить. — И ты молчал всё это время?! Друг, тоже мне!
— А что такое? — не понял Джеймс. — Как-то речь не заходила.
— Это же Том Хиддлстон! Я обожаю его, он просто бесподобен, — Локи не на шутку разошёлся. — Я ходил на «Кориолана» пять раз. Смотрел все его фильмы, он невероятный актёр, обворожительный, настоящий.
Джеймс усмехнулся.
— Вот уж не думал, что ты поклонник моего друга. Но сейчас не об этом. Он отмалчивается, а я не вижу в этом ничего хорошего. Не хочу, чтобы он сделал какую-нибудь глупость.
— Ну, если он не просит помощи, значит, всё не так уж и плохо, — предположил Локи. — Или плохо? Я так понимаю, он не любитель просить кого-то о помощи?
— Не любитель, — покивал Джеймс и в подтверждение припомнил ту давнюю историю. — Когда я отделал Кирка, он меня весь день отчитывал за это. Том вообще не сторонник рукоприкладства, даже когда дело касается недругов.
— Но он поделился с тобой этим относительно того, что кто-то к нему пристаёт, значит, это его беспокоит, а кроме тебя рассказать ему некому.
Джеймс понуро покивал.
— Он потом рассказал мне, что слухи, в общем-то, правда. Что отчима посадили, вину его доказали, и Том свидетельствовал против него. В общем, ему тяжело пришлось, и я не хочу, чтобы кто-то снова навредил ему. Одно дело, когда оба хотят этого, и совсем другое, если этот мужик настаивает.
— Я понимаю. Мне бы только имя узнать, — хитро улыбнулся Лофт. — И ты можешь этому поспособствовать. Надо наведаться к нему, познакомишь нас, я у него автограф возьму, а там дело «техники».
— Притормози, — назидательно посоветовал Джеймс. — Мы не можем просто так к нему завалиться.
— Ты беспокоишься о нём, значит, можем. Не волнуйся, я ничего такого не скажу, а имя мы с тобой узнаем, — пообещал Локи.
— Да, только сейчас он на съёмки уехал, — тараторил Хант, его терзало чувство беспокойства за друга. — Я думаю, что пока Том работает, этот мудак его не тронет. Я надеюсь на это. Я его попросил позвонить мне, если что. Я ведь помочь хочу.
— И я хочу. Это же Том Хиддлстон! — воскликнул Локи с детским восторгом.
— Спасибо, — вдруг так мягко и проникновенно произнёс Хант, при этом опустив ладонь на колено Локи, и осторожно сжал.
— Я ещё ничего не сделал, — Локи поймал взгляд приятеля и тепло улыбнулся.
— Но ты хочешь помочь и выслушал, это важно для меня, — британец хотел что-то ещё сказать, но не решился. Колдовские изумрудные очи источали чистую магию. Хант слишком поспешно убрал ладонь с колена гонщика, разрывая контакт. Бог огня истолковал этот жест определённым образом и решил перевести тему.
— Я пойду кофе сварю, тебе как всегда чёрный? — Локи хотел было подняться с дивана, но Хант схватил его за руку и решительно потянулся вперёд. Так стремительно, как умел только он, нападая и вырываясь к старту в числе первых. Британец накрыл губы Локи, приятель застонал ему в рот, долгожданная близость кружила голову. Лофт принялся отвечать, затягивая гонщика в глубокий поцелуй. Они целовались отчаянно и горячо. Губы немца были теплыми, как и язык, который словно змей стремился завладеть всем, до чего мог дотянуться. В поцелуе они даже не соперничали, а на огромной скорости неслись в пропасть, напевая любимую песню. Идеальный круг гоночной трассы показался бы Ханту пустяком и безделицей в сравнении с этим лихим виражом. Потонув в тумане вожделения, рокового любопытства, Джеймс запустил пятерню в угольно-чёрные волосы, гладкие на ощупь, чуть вьющиеся на концах, мягкие как шёлк. Хант опрокинул немца на диван и оказался сверху в позе наездника. Бог огня бесконтрольно обхватил пилота Формулы за бока, сильнее прижимая к себе, практически заставляя того елозить на своём члене. Джеймс бесстрашно напирал, впрочем, они уже выяснили, что Локи его соблазнял. Целовал горячо, самозабвенно. Первым опомнился Локи, он отлично понимал, что виной всему травка, Хант просто потерял голову, сиюминутное влечение, наркотические причуды. Надо прекращать.
— Джейми, — хрипло выдохнул Лофт, чувствуя, как палит в паху, как наливается кровью член. Ему сейчас контрастный душ не помешает. — Хватит, я не железный, слезай давай.
Хант облизнул губы, в его взгляде отразилось детское недоумение.
— Не понял? — напрягся Уоллис, целовать Локи ему понравилось. — Я подумал, ты хочешь…
— Хочу, — Локи с трудом оторвал ладони от гонщика, взгляд сделался тёмным, дьявольски опасным. — Не всё так просто…
— Боишься, что я залечу? — усмехнулся Хант. — И придётся на мне жениться. Кроме шуток, Локи. Я хочу попробовать.
— Без обид, я не могу пустить тебя сверху, — вымученно улыбнулся Локи, хотя ему было отчасти обидно, ведь Хант являл собой средоточие уверенности, силы, да и среди женщин имел репутацию первоклассного любовника. Такого лихого парня хотелось впустить, насладиться, вытянуть все, что он мог дать. — Ты не знаешь как надо.
— Ну, так покажи. Я быстро учусь, — Хант снова одарил приятеля мальчишеской улыбкой. — Глупо будет отказываться, если я согласен. Ты меня соблазнял вообще или нет?
— Ответ очевиден, — Локи потянул Ханта на себя и, поймав его губы своими, продолжил изводить гонщика. Джеймс не испытывал угрызений совести или смущения, когда скользнул ладонью в разрез рубашки Локи, пальцы прошлись по плоской груди, трепеща от ощущения непривычной гладкости. Хант задел острый сосок и сам вдруг оторвался от губ приятеля, светлые локоны упали Локи на лицо.
— Ты будешь трахать меня на диване или в постели? — усмехнулся Уоллис.
Бог огня закусил губу в предвкушении. Не первый раз за период векового паломничества по Мидгарду Локи испытывал к смертным чисто платоническую любовь, к которой порой примешивалось физическое желание, но никогда не выходило за границы возвышенной любви. Джеймс Хант был героем этого бесшабашного столетия, и Локи испытывал к нему тягу, интерес, желание. Да, он вечно позволял себе приближаться к нему чрезмерно близко, но никогда на столько, чтобы Джеймс догадался о его чувствах. Честно говоря, и в этот раз всё могло обойтись, если бы Хант сам не рванул в бой, горячий и решительный. Это волнующее событие выбило почву из-под ног низвергнутого божества. Стоит ли переходить границу, вдавить педаль газа и рвануть вперёд прямо с обрыва? Лофт горел от желания, оно плавило его изнутри, и он так же был полон решимости сорваться в бездну.
— В постели, — жарко прошептал Лофт. — Там будет удобнее.
Они оба тяжело поднимались с дивана. Добраться до постели было куда более трудным делом, чем казалось на первый взгляд. По пути в спальню гонщики срывали друг с друга одежду, к счастью, ближайшая гостевая спальня располагалась на первом этаже. Пилоты Формулы ввалились в комнату, едва не снеся дверь с петель, они тянулись к губам друг друга, соперничая за возможность вести в поцелуе. Хант торопливо стащил рубашку приятеля, отбросил куда-то в сторону, прижался к белоснежной шее губами, прикусывал кожу и тут же зализывал укусы. Тонкие пальцы Локи зарылись в его волосы, с губ божества слетали стоны, Джеймс изучающе ощупывал его тело. Сильные бёдра, идеально прямая спина, крепкий пресс. Британец прикусил Локи за мочку уха, скользнув ладонью между ног немца. Локи завёлся.
— И давно ты меня хочешь? — оторвавшись от сладкой шеи Лафейсона, Джеймс усмехнулся. — Это не минутное помутнение рассудка, так ведь?
— Это что-то меняет? — напрягся Локи, не зная, как бы ответить на этот вопрос, правду сказать или соврать.
— Ничего не меняет, — покачал головой Хант, для себя он всё решил, и его уже ничто не остановит. — Ты ответишь?
— Увидел тебя на Формуле 3, — бог огня потянулся к губам друга и прошептал. — Ты был великолепен. Я из-за тебя стал гонщиком, на самом деле я ни черта в этом не смыслю, просто гоню вслед за тобой.
Локи обхватил его за талию, прижал к себе, его ладони скользнули вниз, оглаживая крепкие ягодицы. Он словно пытался приручить дикое животное, которое в этом вовсе не нуждалось. Хант закусил губу, его бросило в жар от признания и развязности немца. Во всём этом преобладало сладкое чувство новизны.
— Я бы не решился открыться, если бы ты не заговорил об этом, — Лофт скользнул щекой по щеке друга и прижался губами к его уху. — Хочешь остановиться? Сейчас самое время, пока я ещё могу.
— Ну уж нет! — Джеймс обнял Локи за плечи и заявил. — Я не привык отступать.
— Вот так! Это мой Джейми, — заулыбался бог огня.
Решительность Ханта восхищала.
— Твой, — согласился Хант, однако оговорился, подмигнув гонщику. — Научи меня как надо, я тоже хочу тебя. Ты не отвертишься, так и знай.
— Даже и не думал об этом.
Окончательно отделавшись от одежды, гонщики повалились на постель, при этом хохотали как мальчишки. Приятели оба оказались в пелене наркотического тумана, где стираются чёткие грани реальности: условности, стыд, недозволенность. Бог огня и не знал никогда, что это такое, а Джеймса учили правилам поведения с детства, пытались вдолбить в голову, но так и не привили бунтарю покорность. Хант чувствовал себя раскованно, когда осыпал грудь Локи поцелуями, с любопытством ребёнка ощупывал его руками и скользил языком по мужскому телу. Лафейсон млел, тянул к себе и на себя, позволял пригвоздить к постели и терзать шею. Он горел сам и распалял смертного. Любопытный Хант скользнул ладонью вниз и мягко обхватил член приятеля, Локи медленно облизнул губы и задрожал. Джеймс скользнул по стволу рукой, другой обхватил собственный член, у обоих стоял по стойке смирно. Ладони британца горячие, настойчивые, а прикосновения такие, какие хотелось ощутить на грани власти и восхищённого смирения. Хант хотел взять от жизни всё, так же поступал Локи.
— Ты такой нежный, — вдруг произнёс британец.
Хант не стал говорить вслух, что ему нравится ласкать член Локи, горячая плоть в его руках - очередной вызов миру и всему сущему. Нет, он не гей, но ему всё это по вкусу. Лафейсон как средоточие всего, что Ханту было необходимо для существования, явился и завладел его вниманием, получил его дружбу, а теперь и его самого.
— С тобой так хорошо, Джейми, — проронил Локи, задыхаясь от жара, от незатейливой ласки гонщика, он мёртвой хваткой вцепился в покрывало.
— Так возьми меня, — Хант нагнулся к губам друга, втягивая в глубокий поцелуй, а бог огня немедленно воспользовался этой заминкой и перекатил друга на спину, оказавшись сверху.
— Тебе будет легче меня принять, если я буду сзади, — прошелестел маг, отрываясь от губ британца, и немедленно прилип к его шее, прикусил кожу, вызывая довольный стон и зализывая укус. Джеймс ухватил Локи за спину, а затем его ладони устремились вниз, он огладил обнажённые ягодицы, на секунду он прикрыл глаза, представляя, как Локи ставит его на четвереньки и жарко трахает сзади. О! Он хотел попробовать все, но сперва…
— Ты же знаешь, я не ищу лёгких путей, к тому же я хочу видеть твоё лицо.
— Что ты со мной делаешь?! — воскликнул Локи, переполненный тягучим возмущением. — Ну, что ты делаешь, Джейми?
— Пока ничего, — выдохнул Хант, и Лафейсон снова накрыл его губы требовательным поцелуем.
Локи многое знал о людях, об их самоотверженности и лицемерии; иные говорили, что могут положить свою жизнь во имя бога и ради высших материй, но только доходило непосредственно до дела, и смертные в ужасе отрицали собственные слова. Джеймс завладел вниманием Локи с самой первой минуты, британец был похож на безудержное божество бешеной скорости, звезда, которая не падает, а возносится вверх. Буйный нрав смертного и по сей день приводит его в восторг.
Хант отзывался на каждое движение немца, он бесстыдно раздвигал перед ним ноги, выгибался и подставлялся под ласки и поцелуи. Когда Локи мягко протолкнул в него смазанный слюной палец, Хант попытался расслабиться и подчиниться, он не протестовал, а самовольно растворился в этом огненном непотребстве. Лофт старательно проявлял осторожность, он не хотел навредить, не намерен был спешить, но Хант заставлял его терять терпение.
— Ты растягиваешь меня? — Хант закусил губу, стараясь прочувствовать момент, когда приятель мягко проникает в его тело. — Так надо? Так будет легче?
— Больно всё равно будет, — прошелестел Локи, чёрные пряди упали на губы Ханта, и тот заулыбался. — Но так я не наврежу, всё будет хорошо, просто расслабься.
— Я тебе доверяю, Локи, — британец почувствовал, как в него протискивается ещё один палец. — Ух ты!
Локи мягко задел заветную точку внутри его тела, вызывая волну дрожи и восторженный хриплый стон. Бог огня готов был спалить смертного дотла, он ласкал его изнутри, подготавливая к вторжению, зацеловывал губы до красноты. Он не спешил, ведь Ханту не выбраться из этой огненной клетки, Локи не отпустит. Эта постель — языческий алтарь, а смертный — подношение древнему богу-вольнодумцу.
— Веришь мне? Точно? — жарко прошептал Лафейсон в губы гонщика, мягко толкаясь пальцами в горячее нутро. Глаза смертного загорелись азартом. Его переполняли ощущения, доселе неизведанные, со знанием дела Локи сводил с ума.
— Давай же, я хочу тебя…
Локи сверкнул изумрудными глазами, вытянул пальцы из горячей неги смертного, рукой направил себя, горячая влажная от смазки головка коснулась входа. Растяжка была приемлемой, но недостаточной, и все же терпеть не было сил, да и выдержка окончательно отказала Лофту. В конце концов, он нетерпеливый бог огня. Джеймс был девственно узким и горячим внутри, Лафейсон двигался мелкими толчками, осторожно, можно сказать, нежно. Хант чувствовал, как Локи натягивает его на себя, крепко вцепившись в его бёдра. Британец зажмурился, со свистом втягивая в себя воздух. Боль притуплял недавно выкуренный косяк травки, но Джеймс вовсе не витал в наркотическом бреду, с реалистичной остротой приятель вгонял в его зад свой нехилый инструмент, и в этом определённо ощущалась прелесть.
Да, Джеймс явно был сумасшедшим гонщиком, если нашёл в подобном соитии приятную составляющую. Он часто скользил по краю лезвия, стремился в самый эпицентр опасности на треке, он рисковал своей жизнью и знал, что женщины любили его за это. Так Хант получал всё и сразу: адреналин скорости и горячий секс. Он знал, как действует на женщин его горячность и близость к смерти. А сейчас он сам оказался под мужиком в довольно любопытной позе и ситуации.
Локи заполнил его целиком, и боль, оказывается, вовсе не притупилась, она накатывала волной, и Джеймс скривился, ощущая, как тянет всё внутри.
— Сейчас привыкнешь, — мягко прошелестел Локи, навалившись на британца всем своим гибким телом. Маг уткнулся в шею любовника, и горячее дыхание бога ласкало его кожу, а тонкая ладонь накрыла беспокойное сердце, и мысленно Лофт умолял боль отступить. Многие века Локи в полной мере не пользовался своими магическими возможностями, но сейчас было самое время, он просто не хотел, чтобы Хант испытывал боль по его вине, он хотел его любить, услаждать. — Джейми?
Хант облизнул пересохшие губы и открыл глаза, его руки взметнулись вверх, одна зарылась в горячий дёготь волос любовника, а другая легла на плечо.
— Покажи мне, какой ты, — попросил британец. — Уже можно…
Лофт двинул бёдрами, вызывая болезненный стон, но не возражения. Полный решимости непременно прийти к финишу победителем Хант сам качнул бёдрами навстречу любовнику, и Локи принял это как сигнал к наступлению и принялся ритмично загонять свой член в горячее нутро до самого упора. Вот тут Джеймс оценил и физические данные приятеля, и его скрытую силу, и, что уж греха таить, полностью прочувствовал его размер, если в этой пляске можно было вообще толком что-то понять. Немец мягко наращивал темп и так поводил бёдрами, что каждый раз задевал внутри точку удовольствия, Ханта подкидывало от этого воздействия, а ладонь, что зарылась в волосы любовника, немилостиво сжималась, и Джеймсу едва хватало сил периодически ослаблять хватку.