Одинсон прекрасно видел, как порог переступили двое мужчин во главе с наглой девицей, о которой чернокнижник так беспокоился. Признаться, ведьма была хороша собой: белоснежная кожа, копна светлых золотистых волос и фигура, должно быть, ничего, хоть под накидкой и не видно было толком. Только Тор чувствовал: это точно не дева из его сна. Мужчины позади — должно быть, бесхребетные представители своих сильных отцов или братьев, если прятались за спиной девицы. Одинсон смерил взглядом всех троих и глянул на Локи.
Лафейсон не спешил повернуться и поприветствовать гостей, лишь когда до него донёсся колючий зимний холод, он ощутил лёгкое раздражение. Тор настоял на своём этим утром, Локи уступил, соглашаясь с его планом.
— Ведьма как ведьма, — пожал плечами Тор, давая свою оценку. — Ничего особенного.
— Ты знаешь, зачем мы здесь, колдун? — зашипела Сиф самодовольно, сперва она смерила Тора ненавистным взглядом, а затем стала буравить спину чернокнижника.
Входная дверь с грохотом захлопнулась: Инглинг и Ойвинд опасливо переглянулись, Сиф проявила сдержанность, оставаясь невозмутимой. Они знали, на что шли, сколько решимости плескалось в их яростных взглядах, сколько ненависти и мнимого превосходства.
Тор погладил Эроса по спине и улыбнулся, отвечая на вопрос ранних гостей:
— Решила не опаздывать на свидание со смертью.
Комментарий к Глава 7
Тангрис и Ниостр*. Настоящие имена Тангниостр и Тангриснир слегка сократила и видоизменила для лучшего восприятия.
** Слова старинной колыбельной песни, к сожалению, без авторства.
========== Глава 8 ==========
Локи обернулся и облокотился на разделочный стол, он был собран и серьёзен. Беспокойная ночь перетекла в солнечное утро, сулившее адептам скорую смерть. Шёпот ветра, к которому он прислушался, пробудившись ото сна, поведал о дерзкой ведьме, которая к тому же была любовницей Маркуса. Об этом колдун рассказал своему соседу, однако скрывая, что у него от сердца отлегло. Соблазнять Тора она точно не намеревалась, лишь надеялась отомстить за любимого.
— Сегодня я не предлагаю вам уйти, — чернокнижник растянул губы в самодовольной улыбке. — Но вы можете выбрать: умереть быстро или медленно?
Гостей такой расклад явно не устраивал, столь самоуверенны они были в своём безрассудстве. Едва ли кто-то из них встречал подобное Локи существо. Их можно было даже пожалеть, но особой сентиментальностью к слабоумным Лафейсон не страдал.
— Спроси себя, как ты хочешь сдохнуть! — свирепо бросила ведьма, словно разгневанная фурия.
Локи понимал её рвение лишь отчасти. Ведьма была хороша собой, и, если бы её красивое лицо не портила ярость, не свойственная нежным созданиям, она могла бы покорить тысячу сердец, поставить на колени отважных мужей и заставить их служить себе, как царице. Но выбрала она Маркуса, он не принадлежал ей с самого начала и никогда бы не стал её до конца, так легли карты их судьбы.
— Итак, — развёл руками Лафейсон между делом. — Если кто-то желает быстро, просто поднимите руку, если нет…
— Ты ответишь по заслугам, колдун! — прорычал Инглинг — он дал ответ за всех троих.
Слушать Локи, как видно, никто не собирался, гости вели себя нетерпеливо, но при этом не спешили броситься в бой. Отчего-то все они вызывали у Тора в большей степени раздражение, чем сожаление. Роковая ошибка погибших в пасти Фенрира пращуров порождала очередной виток смерти. Всё могло сложиться иначе, будь Локи адептом, но перевес был явно не на стороне мстителей.
— Тор, ты уверен? — ещё раз уточнил Локи, словно давал и ему шанс пойти на попятную, хотя и не верил, что Одинсон согласится.
Ведьма не стерпела и стала наговаривать проклятье, самое сильное из своего арсенала. Это выглядело так нелепо, никто и не придал этому особого значения. Чернокнижник и охотник перебрасывались странными фразами и словно не замечали появления смертельной опасности, их поведение приводило Сиф в бешенство, всё было вовсе не так, как она хотела. Появление Сиф и её соратников не произвело должного впечатления, оставалось действовать по обстановке.
— Да, я хочу, чтобы было так, — кивнул Одинсон, отвечая на поставленный вопрос.
Сиф вскинула руки, направляя свою силу, но не успела ничего толком предпринять, её схватили в охапку и швырнули на лавку. Это был некто третий, он возник сбоку в один мимолётный миг. Соратники не успели помочь, да и не до того им было: оба стояли и смотрели друг на друга, как цепные псы, готовые сорваться с привязи, остолбеневшие под гнётом воли чернокнижника. Сиф хотела их позвать, даже рот открыла, но слова застряли у неё в горле, ведьма смотрела перед собой и не могла исторгнуть хоть один звук. Она, запрокинув голову, взирала влажными глазами на второго пособника убийцы. Ведьма не верила в то, что видение было реально, она судорожно схватила мужчину за руку, ладонь была тёплой, настоящей. Мир вокруг исчез, она смотрела в родные глаза возлюбленного, и слёзы катились по лицу реками скорби.
Тор наблюдал за ведьмой очень внимательно, сколько боли отражало измученное лицо, словно в один миг она постарела лет на сорок и сделалась дряхлой старухой. Одинсон не испытывал к ней жалости, тем более что она сама по себе была проблемой, чернокнижника априори раздражала эта особа, и лучше будет, если в скором времени её не станет.
— Моя глупышка, Сиф, — произнёс Маркус так нежно, как говорил с ней всегда при встрече. — Моя радость, моя тайна.
Родное лицо любимого просветлело. Готовая сорваться с места Сиф не могла этого сделать лишь по одной причине: взгляд адепта приколол её к лавке, как послушная собачонка в ожидании приказа, она просто смотрела на него и плакала.
— Зачем ты пришла? — грустно спросил Маркус, теперь в голосе адепта отчётливо сквозило раздражение. — Зачем явилась?
Сиф начала что-то мямлить о мести, о своей любви. Перед хозяином своего сердца она стушевалась и не могла внятно объяснить причины, а дух некогда любимого мужчины, облечённый в плоть, лишь разочарованно качал головой и кривил губы. Он никогда не позволял ей проявлять чувства в окружении посторонних, это было непреложным правилом. Лишь оказавшись наедине, они могли предаваться страсти и не думать ни о чём.
— Какая же ты глупая, Сиф, — сокрушённо подвёл итог Маркус. — Я теперь служу Локи, я выполняю его волю.
Сиф повернулась, заплаканными глазами уставилась на молодого и такого бесстрастного чернокнижника, перевела взгляд на вальяжного охотника, тот знай, гладил кота и ухмылялся. Ведьма тяжело сглотнула, боль душевная помутила её разум и ослабила физически, но она всё равно видела энергетические паутины родовой ауры. Теперь стало ясно, как день, почему проклятый колдун устроил в подземельях ордена кровавую баню. Хоть нити излучали неясный свет, но они переплетались между собой, такой узор был характерен лишь для родственников.
— Что ты с ним сделал? — вымученно проронила ведьма, слёзы снова струились по её щекам, глаза покраснели, она не могла скрыть свои эмоции.
— Вызвал, — пожал плечами Локи. — Это он, не сомневайся, неупокоенный дух, и никогда ему не будет покоя, пока я буду вызывать его. Меня прокляли вечностью, представляешь, как долго ему придётся страдать?
Сиф тяжело сглотнула, она не искала сочувствия в глазах Локи, не надеялась даже на понимание. Маркус молчаливо слушал речи своего господина, исход этой роковой встречи от него не зависел, убиенный адепт взирал на свою любовницу, замечая, как она менялась в лице, как просыхали слёзы на её щеках и кротость превращалась в ту силу, которую она никогда не демонстрировала возлюбленному мужчине.
— Позволь мне служить тебе так же, как служит Маркус.
Локи заметно удивился, Тор даже рот открыл, не вполне уверенный, что услышал верно.
— Что? — недоверчиво переспросил чернокнижник.
— Я хочу служить тебе так же, как он, — твёрдо повторила ведьма. — Что я должна сделать?
— Умереть страшной смертью, — вырвалось у Локи.
— Я согласна.
— Я вовсе не предлагал тебе…
— Сделай это! — потребовала ведьма. — Я готова на всё, даже на смерть, я должна умолять тебя? Что мне сделать?!
— Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?! — возмутился Локи. — Я говорю, что ты должна умереть в страшных муках, и ты…
— Я согласна! — закричала Сиф истерично. — Это единственный способ быть с ним, ты должен понимать, каково это, кто, как не ты.
Вряд ли ведьма понимала, какие тонкие струны затронула, сделала она это специально или же нет. А может, она обладала способностью смотреть вглубь и увидела то, что не следовало, чем мгновенно разожгла гнев чернокнижника.
— Будь по-твоему, — Локи небрежно взмахнул рукой, дверь с громким хлопком ударила о стену.
Инглинг и Ойвинд, до тех пор бесстрастно наблюдающие за странным разговором, сорвались с цепи, стали хватать друг друга за руки, бить куда попадут, в схватке они выкатились на улицу. Тору стало казаться, что Локи менял первоначальный план прямо на ходу.
Одинсон предпочёл, чтобы всё это закончилось быстро, как они и договорились: мужчины должны убить друг друга, а ведьму упокоил бы сам Маркус. Как видно, всё будет по-другому, и это суть Локи — всё делать по-своему. С одной стороны, Тору не особенно нравилось подобное положение вещей, ведь Лафейсон всегда оставлял за собой последнее слово, а с другой — самое важное решение в его жизни чернокнижник доверил ему, Тору. Мешочек с золотыми ждал своего времени на подоконнике. Одинсон мог уйти в любой момент, но всё ещё этого не сделал.
Адепты в яростной схватке выкатились из дома, оба они в лицах друг друга видели заветную цель, каждый хотел заполучить себе лавры, тем или иным образом получить признание. Убиенный Маркус, подвластный Локи, отстранённо наблюдал, как Лафейсон схватил его любовницу за локоть, вздёрнул, заставляя подняться с лавки, и потащил на улицу. Маркус, словно привязанный, последовал за хозяином. Примирившаяся со своей судьбой Сиф не сопротивлялась. Тору в данном случае ничего не оставалось, как последовать примеру остальных, он поднялся с табурета, Эроса оставил дожидаться в избе.
Солнечное утро постепенно становилось пасмурным, тучи по-зимнему сковывали небо. Одинсон прикрыл за собой дверь, спустился по лестнице, его внимание перетягивал на себя то равнодушный Маркус, то схватившиеся не на жизнь, а на смерть соратники, то Локи, который нашёл время перекинуться с ведьмой парой слов. Всё это: холодный лесной пейзаж, схватка друзей и молчаливый дух, строптивая ведьма и жестокий чернокнижник — всё это создавало страшную картину иной реальности, в которой Тору предстояло существовать до скончания времён. Реальность, где Локи способен убить чуть ли не каждого человека, явившегося к нему с дурным умыслом, он властитель и каратель этих земель, он способен лить кровь, словно вино, на белое сукно наряда царицы зимы. Ещё совсем недавно Тора привело в ужас, что ему нужно было прожить с ангелом смерти всего-то год, а теперь он словно стал частью этой странной реальности, и морозный воздух, пробравшийся под одежду, не холодил, а внезапно разжёг его кровь, заставил её гудеть и молниеносными потоками носиться по телу.
В своих размышлениях Тор упустил момент триумфа жадного до славы адепта, когда же снег залило фонтаном крови, выпачканный красным Инглинг держал в руках отрезанную голову своего соратника. Лицо убийцы освещала счастливая улыбка победителя, пошатываясь, он побрёл к озеру. Вскоре адепт скроется из виду, капли крови отметят его дорогу, и дальнейшую его жизнь определит сегодняшний поступок.
Одинсон перевёл взгляд на Локи, который сжимал хрупкое женское запястье, за спиной Сиф чёрной неотвратимой тучей рос голодный хищник. Лафейсон немедленно развернулся и пошагал в сторону дома, Маркус остался на месте. Тор нахмурился. Когда же колдун подошёл достаточно близко, Одинсон выдал своё беспокойство:
— Локи, в чём дело?
— Пойдём в дом.
— Ты ведь не собираешься её отпустить? — Одинсон прищурился, такой вариант его вообще не устраивал.
— Фенрир с этим разберётся, — только и сказал Локи, демонстративно обошёл его и поспешно скрылся в избе.
Охотник обеспокоенно оглянулся, но не торопился следом, он скрестил руки на груди в ожидании завершения этого раннего визита. Долго ждать не пришлось. Надо было отдать ведьме должное, она не сопротивлялась, покорно принимала свою судьбу — смерть в пасти потустороннего зверя, но и Фенрир в этот раз не зверствовал, как это было с Вольштаггом, он сразу сломал хрупкую шею, и на этом земные мучения Сиф были закончены. Волк, чавкая, поедал её цветущее тело, похрустывая костями. Тора передёрнуло, но, чуть морщась, он досмотрел до конца. Следом Фенрир принялся за тело обезглавленного адепта и сытый ушёл под землю.
Куда он попадал в эти моменты? Где скрывался? В каком адском пекле поджидал ничего не подозревающих смертников? Маркус испарился, и пейзаж перед домом становился обыденным и привычным, кровавые лужи сливались по невидимым венам в недра земли, будто не было здесь никакой чёрной магии.
Тор вдохнул полной грудью, развернулся, поднялся по лестнице и, впуская в избу холодный воздух, оказался в тепле. Локи выглядел каким-то растерянным, правда попытался скрыть своё состояние, занимаясь поверхностной уборкой.
— Надо бы дорожки расчистить, — сказал Одинсон с улыбкой на губах. Сделать это до прихода гостей он не успел.
— Только оденься теплее, — ответил Локи, вытаскивая готовый яблочный пирог из тёплой ниши.
— Локи, третий ушёл, — как бы между делом напомнил сосед.
— Мне кажется, они нас больше не потревожат, — задумчиво ответил Лафейсон.
— Хорошо, — покивал охотник, прошёлся по избе, глянул на Эроса, тот вёл себя обманчиво спокойно. Тор накинул верхнюю одежду, взял метлу и снова обернулся к Локи: — О чём ты говорил с ведьмой? Расскажешь мне?
— Как только удостоверюсь в правдивости её слов, — отозвался Локи.
Тор не стал спорить, очевидно, Локи старался не показать своего волнения, возможно, сейчас лучше было оставить его в покое, а потом, ближе к вечеру, он расспросит колдуна. Стоило Одинсону выйти на улицу, Лафейсон тяжело сел на стул, одним разом его покинули все силы, он обречённо закрыл лицо руками. Эрос забеспокоился, он чувствовал, что компаньон отгородился от него, причём, когда он вернулся с улицы после расправы над адептами, этот незримый щит стал только сильнее.
Тор закончил с чисткой дорожек к бане и колодцу, он бодро и с удовольствием занимался той повседневной рутиной, какой жил долгие годы Локи. Одинсон вернулся в избу, поймал странный взгляд, каким его одарил зеленоглазый чёрт, каким-то опасливым он выглядел.
Лафейсон пригласил соседа отведать пирога. Тор уселся за стол и с огромным удовольствием проглотил добрый кусок. Одинсон едва сдержался, чтобы не застонать от восторга в голос, таким вкусным было угощение, себе же хозяин избы отрезал кусок гораздо скромнее — любителем поесть его не назовёшь.
— У Эроса сметана закончилась, — начал Локи, так и не доев свою порцию. — Ты можешь сходить на рынок?
Тор поднял на Локи глаза.
— Один? — нахмурился Одинсон.
Сходить в деревню Тору было вовсе не сложно, но ведь он отлично знал, что кот день-другой мог и без сметаны прожить, простоквашу он тоже уплетал за обе щеки, к чему вдруг спроваживать его из дома да к тому же одного под сомнительным предлогом? Чем Локи собирался заниматься в его отсутствие?
«Не к добру это», — подумалось охотнику.
— Да, а что? — скромно улыбнулся Локи, стараясь не выдать своё беспокойство. — Я тебе доверяю.
Разумеется, Лафейсон и мысли не допускал, чтобы отпустить охотника одного, он уже нашептал Фенриру приказ о сопровождении и защите Тора. Мало ли какие опасности могли ожидать в деревне. Но сейчас у Локи не было выбора: разговаривать с отцом в присутствии Одинсона не являлось целесообразным.
Охотник перевёл взгляд на Эроса, тот спрыгнул с табурета и подскочил на стол.
— Я сделаю, что скажешь, только с одной оговоркой, — не растерялся Одинсон. — Ты и шагу не ступишь из дома.