Колдун медленно отодвинул тарелку с кашей, и тотчас кот с лавки подскочил на стол и принялся есть, да так уплетал, что треск за ушами стоял. Одинсон напрягся: как реагировать на всё это, он не знал, видно, связь какая-то была между колдуном и котом, ясная только им двоим. Хозяин избы не ответил Тору, а его это не устраивало, охотник попытался привлечь к себе внимание:
— Локи, ты слышал, что я сказал? Или убей, или отпусти.
— Слышал-слышал, — небрежно отмахнулся маг, чем ещё больше взбесил гостя.
— Чего ты добиваешься? — презрительно бросил Тор. — Я в плену?
Одинсон опешил, когда чёрный кот дёрнулся, отрываясь от своей королевской трапезы, и уставился на охотника, вытаращив жёлтые глазищи. Определённо именно так и было.
— Эрос, довольно, — нетерпеливо попросил маг, обращаясь к домашнему зверю. Он наконец отвлёкся от пейзажа за окном и добавил ледяным тоном: — Это всё глупые домыслы, не ожидал от тебя.
Котяра мурлыкнул и плюхнулся задницей на стол, уставившись на хозяина странным взглядом. Тор чувствовал себя лишним. То ли колдун понимал своего зверя без слов, то ли просто пытался напугать его, тёмного охотника, но странный диалог произвёл на Одинсона пугающее впечатление.
— Ты разговариваешь с ним?
— Это же очевидно! — сорвался на Тора Локи, Эрос саркастично прищурился, вызывая недовольство колдуна. — Он хочет уйти, пусть катится.
Кот с такой постановкой вопроса явно был не согласен, он легко поднялся, прошествовал по столу и прыгнул Тору на колени, стал топтаться и ласкаться. Одинсон совершенно ничего не понимал. Если Эрос и был существом разумным, что он пытался этим сказать своему хозяину? В любом случае быть своеобразным куском добычи между колдуном и его дьявольским зверем Тор не хотел.
— Он не останется, и точка, — Лафейсон скрестил руки на груди, смотрел на кота выжидающе, а тот знай ластился к охотнику. — Это его жизнь, его судьба. Кто мы такие, чтобы мешать ему?
Эрос мурлыкнул, удивляя Одинсона своим молчаливым влиянием на колдуна. Охотник слышал, что прислужники чернокнижников — существа сильные и властные, но общение этой дьявольской пары больше напоминало братскую ругань, где один изъяснялся словами, а другой — жестами. Тору было как-то неловко из-за чёрного кота, что ластился к нему без причины, а Локи переводил хмурый взгляд с одного на другого.
— Эрос, — вдруг смягчился Локи, одарил его мягкой улыбкой и поманил к себе. — Ладно, пусть будет, как ты считаешь нужным, — колдун развёл руками, приглашая в свои объятия, и котяра пошёл на попятную, заскочил на стол да тут же попятился, спрыгнул на пол и метнулся к двери, заорал, как дикий зверь, и стал расхаживать взад-вперёд, набычился и спину дугой выгнул.
Локи устало прикрыл глаза. Лафейсон закрыл лицо ладонями, Одинсон не шевелился, лишь задал колдуну вполне очевидный вопрос:
— Что происходит?
Кот снова разразился недовольным мычанием, распушил хвост и словно стал больше в размерах.
— Ты останешься, — чётко выговорил маг, он взял себя в руки и поднял на гостя свои зелёные глаза. — Он так хочет. И не беспокойся, я и пальцем тебя не коснусь, ещё не хватало, чтобы этот самодур решил, будто я… Не важно… Располагайся, а я тебя покину.
Лафейсон поднялся из-за стола, Тор от возмущения тоже подскочил на месте и, обогнув стол, шагнул к колдуну.
— Как это покинешь?! — взвился Одинсон, он словно и забыл, что перед ним стоял не обычный смертный парень, а чернокнижник, способный вырвать трепещущее сердце из груди человека и бросить того на съедение волку. — Так не пойдёт!
Лафейсон усмехнулся, вскинул на гостя возмущённые зелёные глаза.
— Не пойдёт? — переспросил хозяин избы. — Вот как? Будь на то моя воля, и ты бы уже плёлся по лесу восвояси.
— Так дай мне уйти, что ты комедию ломаешь, — Одинсон испытывал злость и растерянность одновременно. Его не пытались убить, но и не позволяли сбежать, он абсолютно не понимал, чего от него хотели.
— Ну, так вон он, — Лафейсон недовольно указал за спину Тора, и Одинсон немедленно глянул назад, на него уставились наглые жёлтые глазищи кота. — У него и проси, чтобы он выпустил.
— Он твой фамильяр, делает, что прикажут, — возразил Тор. — Это всё ты…
Секунду колдун был серьёзен, а через миг разразился таким хохотом, что вдруг стал похож на беззаботного мальчишку. Таким красивым и приятным был его искренний смех, что Тор застыл в изумлении, наблюдая гогочущего колдуна, словно и не он вовсе вчера принудил его переступить через себя.
— Ты слышал, Эрос? — отсмеявшись, позвал Локи. — Он думает, ты мой фамильяр, вот уж неуважение, да? Что ж, его можно простить, он, должно быть, думает, что я адепт.
Одинсон отступил в сторону, когда чернокнижник сделал угрожающий шаг в его сторону.
— Я затоплю баню, тебе стоит помыться, — без тени улыбки добавил Локи, прежде чем беспрепятственно покинул избу. Разумеется, кот уступил ему дорогу. Охотнику же ничего другого не оставалось, сидеть и ждать непонятно чего: кровавой расправы или горячей бани.
Одинсон уселся обратно на стул, потёр лицо руками. Пока он прохлаждался здесь, Сартас был в опасности, всяко Вольштагг сообщил своим прихлебателям о его знакомстве с подозрительным Сартасом. Единственное, что радовало, — никто пока не знал о смерти рыжебородого, значит, время ещё было.
Эрос прошёлся по избе, прыгнул на лавку, устроился поудобнее и стал наблюдать за гостем. Идти напролом казалось Тору не такой уж и хорошей идеей, неизвестно, сколько коварных силков расставил для него колдун. Одинсон решил действовать по ситуации, внушить Локи, что смирился со своей участью, а ночью попытаться сбежать.
***
Поведение Эроса совершенно выбило Локи из равновесия, ведь сам-то он отлично знал, что компаньон чувствовал его эмоции на ментальном уровне, и, как видно, самоотвод колдуна взбесил Эроса ничуть не меньше, чем самого Лафейсона действия зверя.
После перерождения душа Локи потрескалась и раскололась, как старый кувшин, его время застыло в ту ночь, когда Лафей завершил свой варварский обряд. Тогда-то из тьмы и лунного света на свободу вырвались два зверя-защитника: Фенрир, преисполненный всепоглощающей ярости, и Эрос — воплощение нежной сексуальной натуры, преисполненной доверия и открытости. Оба они олицетворяли в себе две крайности души мага: сметающий всё на своём пути гнев и щемящую нежность. Локи ментально общался с ними, и если Фенриру стоило указать в сторону обидчика, и он с радостью разрывал на куски любого нарушителя уединения колдуна, то эгоистичный Эрос в свою сторону не признавал чётких приказов, он и сам порой диктовал Локи, как поступить. И чаще Лафейсон склонялся к подчинению, ведь ценные осколки его души манили к себе, так хотелось восстановить их, почувствовать, как сердце наполняла любовь и принадлежность к кому-то.
Охотник, как видно, показался Эросу кандидатом подходящим, и в своей излюбленной настойчивой манере кот дал понять, что отпускать Тора сейчас, когда ему грозила опасность, было недопустимо. Ветер донёс до Локи шёпот злых языков, разумом он понимал: по возвращении Одинсон окажется под гнётом святого ордена, тем более когда узнают, что охотник вернулся один. Несколько дней сделают своё дело, означенный именем Фандрал отбудет по срочным делам, и Тора не застанет. Эрос, как видно, был куда больше Локи озабочен безопасностью незваного гостя. Лафейсон предпочёл бы пустить дело на самотёк, выбросить из головы всё, что касалось охотника. Локи готов забыть о визите Тора с такой же готовностью, с какой сам Тор был бы счастлив вырезать воспоминания о ночных ласках из своей памяти. Локи надолго зациклился в своих размышлениях об охотнике.
Несколько раз он возвращался в избу. Под пристальным взглядом Одинсона он молча занимался домашними делами. Охотник не заводил разговор, тихо сидел на краю постели, держа на руках Эроса. Чёрный плут мурлыкал и млел от ласк сильных рук, Лафейсон старательно скрывал, что столь бесцеремонное отношение к Эросу просто раздражало. С какой стати кот вообще позволял себя ласкать?
Локи намеренно не обращал внимания на Тора, будто его и вовсе здесь не было, лишь поглядывал на кота. Постоянно куда-то выходил, впуская в избу осеннюю прохладу, а Одинсон вёл себя нейтрально. Домашний зверь у него на руках казался обычным, простым котом, он не делал ничего сверхъестественного. Странно другое: почему Локи отрицал, что кот — его фамильяр, а он сам колдун; о каких адептах он говорил, хотелось бы узнать. Только как это сделать?
Близился вечер, Локи снова появился на пороге своего дома с корзиной, укрытой плотной тканью. Тор с любопытством наблюдал, как хозяин выкладывал на стол свежие фрукты и овощи, глиняный кувшин с молоком. Колдун молча накрыл на стол, вытащил из печи чугунный горшок, запах печёного мяса с картофелем лишил всякого желания куда-то бежать. Одинсон предательски подумал о том, что хотелось надолго остаться в таком тепле и уюте.
— Ужин готов, — заговорил Локи, накрывая на стол. — После отведу тебя в баню.
Колдун наложил Тору добрую порцию, себе выбрал только картофель, а коту — мясо, поставил на стол. Одинсон спокойно занял место, на котором сидел за завтраком, напротив уселся колдун. Эрос подскочил на стол, быстро принялся за еду. Тор же смаковал ужин, так вкусно его никто не кормил, уже не говоря о предоставленных привилегиях: колдун уступил ему свою тёплую постель, затопил для него баню.
Локи ел неспешно, Тор наблюдал урывками, словно случайно бросая взгляд на молодого хозяина дома. Чернокнижник частенько облизывал тонкие губы, словно кот, и это казалось охотнику странным; казалось, он и щурился как зверь, с которым ругался утром. Когда тарелка Тора опустела, он сам завёл разговор.
— Ты хорошо готовишь, — сделал комплимент гость, на что Локи нахмурился, а охотник добавил: — Правда, очень вкусно.
— Я готовлю с любовью как всякое зелье, — Лафейсон вздохнул и не ожидал, что Тор продолжит разговор:
— Кто такие адепты?
— Те, кого ты обычно пытаешь и убиваешь, — равнодушно пожал плечами Лафейсон. — Вы, охотники, никогда в жизни не видели настоящих магов, только адептов. По чести сказать, я и сам не встречал подобных мне.
— Не понимаю, — покачал головой Тор. — Что ты имеешь в виду? Ты один такой в своём роде?
Чернокнижник вдруг изменился в лице, даже кот оторвался от своей трапезы, бросив причмокивать мясом, и грустно уставился на хозяина. По выражению злости на лице собеседника Тор понял, что затронул неудачную тему.
— Я что-то не то сказал? — осторожно спросил Тор.
— Добавки? — холодным тоном поинтересовался колдун.
— Нет, спасибо, я сыт. Я не хотел обидеть тебя, если что…
— Один ли я? — маг растянул губы в презрительной улыбке. — Хочется верить, что один, знал бы ты только, чего мне это стоило. Может, хочешь посмотреть сам на мою уникальность?
Локи подскочил из-за стола, как разгневанный демон, так резко, что Тор, ведомый инстинктом, поступил так же да ещё на пару шагов отошёл в сторону. Колдун нашёл искомое на разделочном столе, немедленно развернулся к гостю и рукояткой вперёд протянул острый нож.
Это будет даже забавно, так посчитал Лафейсон, а ему самому это послужит уроком, он не имел морального права сближаться с кем-то, силиться испытать эмоции, утерянные вместе с осколками своей души. Пусть Эрос тешит своё самолюбие, ластясь к гостю, себе маг этого позволить не мог.
— Давай, как ты это делал с другими, — подначивал Локи, он был неумолим и настойчив, Тор не успел и опомниться, как его оттеснили к стене снова. Колдун потрясал ножом, предлагая использовать его как орудие пытки. — Ну, бери этот чёртов нож! Не притворяйся, я вижу тебя насквозь, тебе нравится мучить, измываться, властвовать над теми, кто слабее тебя.
— Не стану я, — Тор тяжело сглотнул, поднял ладони в примирительном жесте. — Ты успокойся, ладно?
— Что ж ты такой несговорчивый, — Лафейсон подбавил в голос яда. — «Не стану» да «не буду». Станешь, ещё как станешь, прикажу тебе, и будешь исполнять любой мой каприз снова и снова. Хочешь мне горло перерезать? Или выколоть глаза? Может, вырезать сердце?
— Да что ты несёшь?! — громыхнул Тор, теряя самообладание. — Не стану я ничего такого делать!
Локи грустно рассмеялся, махнул на Одинсона рукой и отвернулся, подошёл к столу и отложил нож. На него вдруг накатила дрожь, давно не представлялась возможность так тесно с кем-то общаться. Лафейсон вдохнул полной грудью и рассеянно погладил кота, что подставлял голову под нежные касания тонкой руки.
— Откуда у тебя шрамы? — раздался голос охотника из-за спины, значительно ближе, чем от стены, к которой он оттеснил Тора. Было даже интересно, что предпримет самонадеянный бугай.
— Забудь об этом, как о страшном сне, — прошелестел Локи и стал собирать тарелки со стола. Он специально убрал их на разделочный стол, оставляя нож в пределах досягаемости: Тору труда не составит сделать быстрый рывок и добыть себе оружие.
— Это сделал охотник? — гость между тем продолжал свой допрос, Локи слышал, как тот приближался к нему сзади. — Как он это сделал, если к тебе и подобраться-то невозможно?
— А ты испытай судьбу, может, и у тебя получится, — ухмыльнулся развеселившийся Локи.
— Я уже подобрался, — раздалось из-за спины.
— Смелее, — ухмылялся Лафейсон, скользя взглядом по полкам с утварью и книгами, но не поворачивался в ожидании удара в спину.
— Не злись, ладно? — тихо попросил Тор. Локи хотел было уточнить, что именно могло вызвать у него такую реакцию, но, когда на плечо легла тяжёлая ладонь, замер без движения. — Мне просто кажется, тебе не стоит быть одному, так и свихнуться можно.
Локи растянул губы в искренней улыбке. Не последовало удара в спину, охотник не стал его душить, этот жест, который он предпринял, вызывал удивление. Зачем? Лафейсон медленно обернулся, Одинсон не отошёл в сторону, не прятал взгляд.
— Второй раз в жизни чувствую себя неловко, — отозвался колдун. — И снова по вине охотника. Я обещал тебе баню, пойдём.
Одинсон не позволял пройти, стоял и смотрел напряжённо, он не давал Локи перевести тему и уйти от ответа.
— Слушай, эти твои шрамы, — снова заговорил Тор, у него было лишь одно оправдание, это не давало ему покоя. — На бёдрах и на лице…
Локи недобро прищурился и медленно облизнулся.
— Не дают тебе покоя, да? — ухмыльнулся колдун.
Одинсон понимал: его игра опасная, если колдун поймёт его замысел, то ничего хорошего не выйдет, это уж точно. Сблизиться с врагом, усыпить его бдительность пусть и сомнительными методами — это вполне оправданный поступок, ему просто нужно было выбраться отсюда и помочь Сартасу. Он ведь обещал, что с ним ничего не случится, пока тот подчинялся, а сам невольно поставил его под удар.
— Я хочу… — Тор сглотнул, не продолжая, но давая понять, что желал увидеть шрамы снова. Не объясняя зачем, пусть колдун сам додумает причину его поступков. — Я хотел бы…
— Хорошо, — кивнул Локи, добродушно улыбаясь. — Пойдём.
Тор не верил своей удаче, когда хозяин дома повёлся на его игру. Они покинули избу, и Эрос не препятствовал. Одинсон заметил, как во тьме леса мелькали горящие глаза хищного зверя, за ними наблюдали. К счастью, баня так удобно располагалась за избой, её было не видно со стороны озера.
Сопровождая гостя, Локи молчал, он всё понимал, ему пришлось подыграть, чтобы задурить Эросу голову, он закрыл ментальный канал, пусть зверь будет спокоен, Лафейсон получит свою долю нежности — вторую за последние сутки.
В предбаннике на лавке горела свеча, там было тепло, тесно для двоих; на стене висели сухие веники, под лавкой аккуратно были сложены дрова, ютились какие-то бутыли и корзины с бельём. Локи стоял ближе, чем хотелось бы, но никаких резких выпадов не делал. Одинсон сглотнул, ловя сочувственный взгляд хозяина.
— Ты можешь раздеться внутри, если тебе неловко, — предложил маг, пожимая плечами. И Тор был рад этой возможности.
Одинсон скрылся в бане, утешая себя лишь неизбежностью того, на что подписался. Ну и пусть, пять минут позора — и он на свободе, это в лучшем случае. Тор успел поспешно скинуть одежду, опасливо поглядывая на трепещущее пламя свечей на узком подоконнике. Одинсон развёл в тазу воду и ополоснулся, к счастью, Локи не знал, что вчера он позорно кончил себе в штаны. Охотник смысл с себя грязь вчерашнего дня и удивлённо обернулся к двери.