— Про «экспорт демократии» слышали?
— Естественно…
— Ну, а тут происходит «экспорт Благодати»! — Найт повысила голос, — Всё понятно, или ещё объяснить! Границы наши Города не признают, мы для них — часть диких Пустошей! Они в любой момент могут попытаться превратить любой, ЛЮБОЙ, наш населённый пункт в свой «Город»! И плакали все ваши мастерские и студии!
— Но…
— Какие! Нахрен! «НО»! — а если бы вам официальная повестка пришла из военкомата, тоже «нокали» бы? Нет!
— Но…
— Опять «но»! Вы, бессмертные, на войну идти боитесь?
— Нет! — я тоже перешёл на крик: — Как мы, блин, воевать будем?! Чем?! С кем?!
— Вот это больше похоже на те вопросы, которые я хотела бы слышать, — холодно улыбнулась Найт.
Это было безумие! Чистое безумие! Наша «задача» была очерчена госпожой так просто: присоединиться к пограничной заставе чёрт знает где, и стоять там, пока нас не заменят другие. Оружие раздаю я, получая за каждую единицу и за каждый магазин компенсацию — по сто двадцать процентов их рыночной цены. Плюс оплата «боевых». Плюс компенсация морального ущерба в случае гибели — что, конечно, не будет распространять на дезертиров и паникёров. Плюс это как бы реклама для моей оружейной лавки за пределами нашего поселения. Для других тоже были придуманы какие-то свои поощрения… На сборы сутки.
Я отказываюсь в это верить! Я отказываюсь в этом участвовать! Я кричал на Найт, ругался, угрожал как ненормальный… И получил удар в печень. И угрозу, что в случае неподчинения, меня будут пытать вечно. Да гори оно всё огнём! Пошли они все!
За эти сутки у меня от перегрузки сдохло два синтезатора — которые были тут же заменены за счёт госбюджета. В осаду же садимся — патроны мне заказали из расчёта по шесть сотен на ствол. Это ещё не считая купленного у другого оружейника единого пулемёта — подозрительно так напоминающего ПК — и гранат. Грузить все эти ящики, а ещё ленты для станковых гатлингов, а ещё короба для ЗПУ было ещё то удовольствие. Хорошо хоть, застава эта торчит на островке посреди моря — иначе нам всё это пришлось бы тащить, вшестером, ага!
А так Старшие расщедрились — дали кораблик, причём не какую-нибудь лоханку с двумя мачтами — а вполне себе быстроходный пароходик — рыжий такой, в чёрную полоску, с гребными колёсами по бокам. «Тигр», естественно. Плыли, пардон, шли двое суток — без происшествий. Причалили к этому островку с каменистым «пляжем» и чахлыми деревцами да смешной… Не знаю, крепостью это назвать как-то стыдно, в общем, до той самой заставы добрались без происшествий. Выгрузились, сдали коменданту груз патронов для их зениток, расположились, решили, что с народом знакомиться и осматриваться будем завтра.
Естественно осмотрелись! Часов в шесть утра завыла как орда неупокоенных призраков сирена и послышались тревожные крики. Через семь минут госпожа Найт уже вела нас короткими перебежками до нашей «точки», раздавая последние указания и советы:
— Так! Пистолеты всегда, Всегда под рукой — но на врага патроны не тратить! Это для себя, чтобы если что… Если говорю «Делай как я!» — все дружно делаем как я, даже если я себе после этого мозги вынесу! ТЕМ БОЛЕЕ если я себе мозги вынесу. Да, вы двое (это она нашему гитарчегу и Оле, которым всучили пулемёт и коробки с патронами) — стрелять короткими очередями, ясно? Ко-рот-ки-ми! Ствол перегреется — хана пулемёту.
— Да понял, не ори!
— Как со старшими разговариваешь, сопляк! Да, заряжающий — от машинки ни ногой! Смерть оправданием неподнесённого короба с патронами не является! Ясно?
— Так точно!
— Ты! — Гром дёрнулся как от удара, — Держишься рядом и бьёшь только тех, кого я прикажу! Да! Всем — зенитки защищать любой ценой!
— Госпожа кур…
— Короче!
— Что за спешка? Врага нет! Учебная что ли тревога?
— Учебная! На восток посмотри! — она махнула рукой куда-то в сторону, где на фоне розовеющего неба было чётко видно множество мелких точек, зависших над водой.
— Они пойдут в атаку, когда солнце взойдёт! От солнца, чтобы ты, умник, целиться по ним не смог!
— А первыми долбануть?
— Чем? Дистанция — тысяча (Найт, как и остальные бывалые демоны, называла расстояния на порядок меньше, десять — читай сто метров, тысяча — десять километров и так далее).
— Это ангелы?
— Если бы только они! Эти уроды на штурм целые летающие крепости тягают.
— А тут мы, два взвода пехоты при пяти-шести орудиях…
— А за паникёрство полагается расстреливать! Пришли на позицию!
Даааа… Позиция… В данном случае те, кто это слово воспринимают только по отношению к сексу, оказались бы ближе всего к истине. К тому, что превосходящие силы противника будут тут с нами делать. Нет, я, конечно, не военный и мало что в этом понимаю, но это же просто кольцо из валунов — в половину человеческого роста — и один-единственный более-менее прилично окопанный Гатлинг. Большой, тяжёлый, грозный — куда мощнее тех, что стояли на кораблях — но ведь он всего один! И народу кроме нас — пятеро бойцов орудийного расчёта и всё. А ещё эта чудо-позиция сверху видна просто как на ладони!
Но пить «Боржоми» было уже поздно — с востока приближалось множество вытянутых силуэтов, рождавших в памяти то дирижабль «Киров» из «Red Alert», то летающие крейсера из какой-то стимпанковской анимешки. Они шли медленно, неторопливо, будто давая слабым духом шанс скрыться — только куда ж мы денемся, с подводной лодки? Да, солнце уже встало, но над островам поднялась полупрозрачная тёмная завеса, не позволяющая его лучам слепить глаза.
— Последнее изобретение, — гордо пояснила Найт, сияя так, будто это она его и изобрела. Вокруг больших силуэтов стали появляться многочисленные точки, танцующие вокруг них как пылинки в солнечном луче.
— Ангелы, будут вроде истребителей сопровождения, — посчитала нужным прокомментировать госпожа куратор, — кстати, могут попробовать приземлиться на острове и биться как пехотинцы, глядите в оба!
Когда Найт проворчала что-то в духе «Дистанция уже всего двести пятьдесят, почему спят зенитчики», мы впервые за последние три месяца, да собственно, впервые с того нашего «плавания» из Города в город, услышали пение вращающихся стволов. От башен островного гарнизона и пары-тройки позиций вроде нашей в небо протянулись первые огненные плети. Я вцепился мёртвой хваткой в цевьё автомата и еле смог заставить себя расцепить пальцы, чтобы перевести флажок переключателя на метку «авт.»
Что я здесь делаю? Этого нет! Всего этого нет! Не верю. Это сон, это дурной сон. Можно, я проснусь сейчас? Пожалуйста!
========== Глава 5. Гнев. ==========
Тогда нам было не до песен, но мемуары я пишу уже под музыку. Даже знаю, что сюда подошло бы под настроение:
«Расстояние руки отделяло нас от драки,
Был у нас глоток реки, ветер, облака,
Были те, кто нас вели и разгадывали знаки…»
Тогда нам было не до песен. Я зашёлся в истерическом смехе:
— Их же тысячи тут! Мы все умрём!
— Это страшно только первые пару раз, потом привыкаешь, — спокойно ответила госпожа куратор, — наша задача просто обозначить присутствие, готовность старших отстаивать этот островок… Потери их быстро отрезвят.
Ну ничего себе заявочки! Просто прелесть. А первые их корабли уже нависли над нами — изящные и хищные, как молодые касатки, они излучали тихий, мягкий свет, от гондол по бокам корпуса (у дирижаблей там располагались бы двигатели) шла негромкая мелодичная музыка — чем-то напоминающая тему оплота из третьих «Героев». А ещё они начали вещать свою нужную пропаганду.
Преисполненный вселенской тоски голос предлагал нам «вернуться в лоно…», «примириться с…», «искренне раскаяться в…» — наш ответ был прост и понятен — к кораблю, с которого раздражающая агитация шла особенно активно, протянулись сразу огненные плети всех наших пулемётов. Огненными цветами расцвели взрывы, поражённая махина задрожала и пошла на снижение, выворачивая подальше от нашего островка. Остальных это не слишком напугало — и комендант пустил по гарнизонным громкоговорителям тяжёлую музыку, заглушившую рёв их благочинных воззваний. Своими бойцами, он управлял, наверное, телепатически, а отдавать какие-то новые команды нам никто и не собирался. Выживайте сами и не мешайтесь — восхитительная тактика… Да на кой-чёрт нас вообще сюда согнали?! Кстати, только после потери пропагандистских машин крылатые начали стрелять по нам. Никогда бы не подумал, что это выглядит так…
«Озарит огнем восход, полыхнет рассвет кострами,
Ополчится небосвод на зловещий Ад.
Стаи ангелов лихие скроют небо куполами…»
Нам, с лёгким стрелковым оружием, делать пока было нечего — собственно даже тяжеленные крупнокалиберные пулемёты и зенитные пушки сбивали врагов далеко не сразу… Хотя… Наверное, тут многое зависело от точки попадания — считай от мастерства и удачи. Иные «цели» получали по несколько очередей из гатлингов, но продолжали висеть в воздухе. Гатлингов, выпускавших по пять-шесть тысяч пуль в минуту, да каких! С мою ладонь длиной и в ладонь же в обхвате. А они «держали» по несколько очередей и лишь потом нехотя, будто делая всему миру грандиозное одолжение, падали — видимо даже ангелам не под силу победить усталость металла.
А иной раз десяток снарядов прошивал кабину — и «дельфин» начинал крутиться на месте, повторяя один и тот же манёвр, или просто «втыкался» в землю… ну, то есть в воду — поднимая метровые стены брызг.
С пробитыми стабилизаторами они тоже забавно кувыркались, а с взорвавшимся маршевым двигателем падали как камень — всё это с демоническим хохотом проорал мне стрелок соседнего пулемёта, пока суетившиеся рядом двое безымянных метались возле установки, поливая водой перегретые стволы и меняя ленты.
Грохот пулемётных очередей, взрывы, гул моторов вражеских «дельфинов», выжженное добела небо. Я сжимал в руках автомат и ждал, когда хоть кто-то из крылатых, до сих пор державшихся позади машин, приблизится на дистанцию выстрела — тратить патроны на корабли не было никакого смысла.
Ещё минут через пять враг принялся и за нас — госпожа куратор приказала быстрее рассыпаться, укрыться, залечь и подальше от зенитки. Этот совет нам жизни добавил…
Вспышка, просто вспышка — и гордого орудия больше нет! Осталась только груда искореженного, докрасна раскалённого железа. А его расчёт… в общем, содержимое всяких интернетовских разделов «жесть» рядом с этим — ромашки. Кстати, я понял, зачем нужны эти стены из здоровых валунов вокруг гатлинга и почему Найт велела нам залечь вокруг, а не внутри кольца — когда одна за одной начали гореть и взрываться пулемётные ленты — это нас спасло. Целая маленькая вечность сплошного треска и грохота — мы просто лежали, вжавшись в землю и молились, забыв, что мы уже умерли, что мы — демоны, забыв обо всём! Тело очень хочет жить!
- Зачем? — удивился я вслух, не надеясь, что кто-то услышит, — мы ведь все должны умереть!
— Мы должны умереть достойно! — не знаю, как Найт услышала меня в этом грохоте и треске, но её голос зазвучал прямо внутри моей головы, — У каждого камня, у каждого метра земли здесь есть собственная воля. Они должны знать, что нужны нам. Что мы готовы за них биться. Что к гарнизону пришла подмога с большой земли. Что Князю эти камни важны.
— Охуеть! — только и сказал я в ответ.
Кстати, вскоре оказалось, что-то время, когда в каменном кольце грохотали взрывы и всюду разлетались пули сожженной установки — это было такое затишье. Потому что враги наши тоже попрятались от свинцового дождя.
А потом они пошли… Полетели в атаку в открытую. В других частях острова всё уже стихло… Мы что же, последние?
Они кружили над нами — как потревоженные осы, как тогда, вокруг корабля, на котором мы вырвались из Города, они пикировали время от времени и пытались выхватить, утащить кого-нибудь из нас. Главные калибры тяжёлых кораблей молчали.
— Им нужны пленные. Им нужно показать острову вашу слабость, — Найт снова прибегла к телепатии, — а под пытками все слабы. Даже я.
… выстрел, выстрел, выстрел, щелчок — патроны в магазине закончились, а времени перезаряжаться нет — и следующий крылатый почувствовав это ринулся на меня. Пришлось ухватить карабин за цевьё и как дубиной огреть того гада прикладом…
Молнии и костяные копья, прошивающие строй крылатых…
Потом… Помню как наш парень-гитараст с матюгами отбросил пулемёт — он умудрился не просто перегреть ствол, а раскалить его до того, что вспыхнуло деревянное цевьё.
Тихий гул прошёл по камням.
— Достаточно! — хрипло, как ворона каркает, рассмеялась наша начальница, — Решение вынесено. Эта каменюка не хочет переходить к летунам, не впечатлили!
— Ещё камни меня не судили! — я нервно выдохнул и посмотрел наверх. Там в облаках и клубах дыма крылатые собирались в какую-то фигуру. Подобие гневного лика? Стрелять по ним было практически нечем.
— Они уходят? — недоверчиво прошептала Ира.
Облако крылатых снова обрушилось на нас. Не забрать эти чёртовы поганые камни, так хоть отомстить нам. Не знал, что светлые умеют ненавидеть!
— Уходим! Все делай как я! — И Найт приставила ствол к виску.
Выстрел — пуля прошивает череп насквозь — фонтан крови и мозгов. После всего сегодняшнего безумия от этого уже никого не тошнило, к тому же на красных волосах кровь была почти не видна. Пулемётчик и Ира последовали за госпожой куратором сразу же. А мы трое замешкались.
Гром попытался ударить «по площади» каким-то заклинанием, но один из врагов догадался об этом его намерении, махнул рукой, как будто отгоняя назойливую муху — и мага скрутило и разорвало как влажную салфетку. У нас той же волной вырвало из рук пистолеты.
А потом вдруг как-то сразу, без перехода, я обнаружил, что лежу на земле — а кто-то из них стоит, поставив ногу мне на горло, и несёт какой-то пафосный бред. А Оля лежит рядом — и пытается незаметно дотянуться до пояса с маленьким чёрным футляром.
Как ни странно, ей это удалось — она полоснула себя по запястью коротким лезвием, покрытым жёлтой плёнкой какого-то яда, и обмякла.
Я — последний? Слова про пытки всплыли в памяти сразу же. Хорошо ещё, что я прихватил с собой пару гранат. Не моего производства, разумеется, из тех, что госпожа заказала у более опытных оружейников. Оборонительная граната с осколочной рубашкой, с эффективным радиусом поражения до двадцати пяти метров.
Видимо, когда они пафосно вещают — у них отключается мозг. Или глаза. Или выступают скупые слёзы патриотизма, не позволяющие ориентироваться в оперативной обстановке — в общем, они заметили гранату, только когда я вырвал кольцо — и схватил того, что душил меня, за ногу. Он хлопал крыльями, пытался улететь, орал… я тоже что-то кричал, не помню уже, а где-то в глубине сознания чей-то холодный, механический голос считал: «пять»-«четыре»-«три»-«два»-«один» — в моей руке вспыхнуло маленькое солнце…
… солнечный свет ударил мне в глаза — и я проснулся. Какое счастье — это всего лишь сон, и нет на самом деле ни ада, ни рая, ни этого ненормального Грома, ни госпожи Найт, ничего этого нет и не было. Жалко, что Иры с Олей нет тоже, но это мелочи жизни. Ничего не было. Сон. Просто кошмарный сон, я у себя дома, шёлк приятно холодит тело… Стоп! Стопэ! Какой, нахрен, шёлк, у меня в жизни не было шёлковых простыней! Я одним резким движением сел на кровати и открыл глаза.
Ну твою ж мать!
========== Глава 6. Награда? ==========
Ну твою ж мать! В глаза мне с готовностью бросились задрапированные чёрным стены, чародейское зеркало в потемневшей от времени серебряной оправе, свечи — и тревожное девичье лицо. Как её? Надя? Таня? Соня? Лера? В общем, той девушки, которая присматривает за домом, убирается и готовит.
— Господин, вы вернулись, — она увидела мой дикий недоумевающий взгляд и осеклась. Потом всё-таки продолжила: — Я — Настя, Ваша… — она тоже не смогла придумать, как обозвать своё положение — она не рабыня, свободная, слово «служанка» звучит как-то унизительно, «домработница» в этом интерьере не звучало бы.
— Сотрудница. Я помню, — мне пришлось первому прервать затянувшееся молчание: — Давно я?
— Вы ушли с отрядом четыре дня назад, — ответила Настя.
— Да нет, вернулся я — когда?
— Час назад, господин. Сначала загрохотало, я прибежала сюда — смотрю, тень над кроватью появилась, потом силуэт тела, прозрачный. Ну, я и постелила бельё, пока только это изображение висело в метре над кроватью. Потом скелет стал появляться, мышцы — ужас тот ещё был — затем кожа. После этого тело опустилось на кровать, ну, я Вас и накрыла — холодно же, — она слегка покраснела. Я, кажется, тоже ощутил некоторую неловкость и сильнее завернулся в одеяло.