Кейра рассмеялась.
— И ты попал в столь неудобное положение только для того, чтобы сказать об этом?
— Нет, я…
— Отвечать на риторические вопросы необязательно. Знаешь, ты ведь смог меня заинтересовать, — голос крылатой стал медленным, тягучим. Я почувствовал… Страх? Не знаю, насколько это слово уместно. Страх — это чувство, которое может вызвать бешеная собака, вооружённый враг, темнота, высота, пустота… Смерть.
Каждое слово Кейры заставляло меня вздрогнуть, как нож, резко приставленный к горлу. Как набор игл, замерших в сантиметре от зажатых в тисках пальцев. Это паника.
— Ты смог меня заинтриговать. И разочаровать немного.
— Я не понимаю…
— Ты держишь слово, и это достойно уважения. Любой демон нашёл бы тысячу предлогов, чтобы заманить свою гостью в постель, — моя собеседница улыбнулась, — посему такая выдержка прямо восхищает! Но. Всегда есть своё но. — Кейра коснулась моих губ указательным пальцем, намекая, что сейчас перебивать её точно не стоит, — Ты клялся «не причинять мне зла»? Что ж, я открою тебе секрет: никто из живущих больше сотни-другой лет не найдёт ничего злого или плохого в сексе. Если секс хороший, конечно. Понимаешь, почему меня так рассмешили твои рассуждения о свободах и прочем? Не пользуешься ты своей свободой, даже когда шанс сам плывёт тебе в руки.
— Может быть, ты развяжешь меня? — прервал я наконец её затянувшийся монолог.
— Нет, это было бы слишком просто. Я хочу, чтобы ты получше понял, в чём был неправ.
— Если кто-то что-то от меня хочет, он или она всегда может меня об этом попросить! — выпалил я неожиданно для себя самого с какой-то внезапной злостью в голосе, — Я не обязан понимать чужих намёков! И читать, что там в головах у тёмных девочек и светлых воительниц, я не обязан!
— Ага, и первые шаги к тебе пусть делают сами девушки! Которые и так приходят в твой дом и всеми силами демонстрируют свою симпатию…
Мерзко заверещал таймер электроплиты. Кейра отошла от меня, взяла со стены прихватку с маленькими мультяшными лисятами и открыла духовку. Свечение вокруг плиты погасло, и по кухне разошёлся запах зажаренного со специями мяса. Только сейчас я осознал насколько голоден. Звон посуды, какие-то скрытые от меня гордой светлой спиной манипуляции…
— Что это? — не выдержал я.
— Убиваю двух зайцев одним махом. С одной стороны, я обожаю готовить, хотя делать это только для себя одной несколько лениво, с другой — это может быть неплохой иллюстрацией происходящего.
— Что?
— Иногда мне кажется, что у тебя не слова даже, а звуки платные. И тариф жадный-прежадный.
Расставляя по столу приборы, Кейра ласково проговорила: — А наш мысленный эксперимент будет заключаться в следующем: вот этот восхитительный кусок говядины — это всё то хорошее и милое, что ты, по мнению девушки, мог бы для неё сделать. А заодно — всё то удовольствие, которое она могла бы тебе доставить. А ты в данном эксперименте — та самая девушка, которая хочет всего хорошего и милого. Или даже, пожалуй, вы оба.
— А ничего, что у меня так-то руки связаны?
— Ну, как ты там сказал… Если кто-то что-то от тебя хочет, он или она всегда может тебя об этом попросить?
В голове я прокручивал сотни ответов от учтивых и даже самобичевательских до агрессивных и вызывающих, но ни один из них не подходил в полной мере. Наверное, ещё немного, и Кейра бы услышала, как у меня мозги скрипят. Девушка принялась за свою порцию, изящно работая ножом и вилкой, и в мою сторону даже не смотрела. Лишь где-то полкуска мяса спустя она проронила:
— Я же знаю, что после заряда-другого из парализатора всегда хочется есть. Тебе что, правда так сложно найти правильные слова?
— Представь себе! — выпалил я с яростью.
— Хорошо, а я-то уж подумала, что ты онемел, — девушка вернулась к своей трапезе.
Я молчал. Нет, на самом деле я угрожал, требовал, торговался, просил, умолял… Про себя, внутри своей головы. Но выбрать, что сказать вслух, мне так и не удалось. Через какое-то время, покончив с мясом в своей тарелке, Кейра встала из-за стола и с непонятной мне горечью сказала: — Как же всё запущено… Понимаю. Наверное, это было слишком сложно.
Щёлкнули замки наручников, брякнули упавшие на пол браслеты. Я судорожно начал растирать затекшие запястья.
— Ешь, пока совсем не остыло. А потом решай, что дальше. Прямо по коридору портал, захочешь — тут же окажешься дома. Но учти, я не люблю тех, кто мечется как говно в проруби, не зная, на что решиться. Убежишь сейчас, а потом передумаешь, захочешь вернуться — и при следующей встрече я запорю тебя плетьми до смерти, считай, это вместо твоих извинений.
— Или? — только и смог выдавить я.
— Или ты решишь погостить тут немного и набраться ума-разума. Тогда тебе в дверь справа, там ванная, — ответила Кейра, и после недолгой паузы добавила: — Ты же потный весь. За стол я тебя в таком виде, так и быть, пустила — в первый и последний раз — но уж марать шёлковые простыни в гостевой спальне не позволю! — она резко развернулась и быстро вышла, захлопнув за собой дверь.
Я быстро, почти не чувствуя вкуса, подъел всё, что оставалось на столе, и пошёл в ванную. Не потому что на что-то решился, или задумал что-нибудь хитрое, нет. Просто первый вариант выглядел как выбор, который потом я не смог бы исправить, переиграть. Не люблю непоправимых поступков и окончательных решений.
Ванная как ванная, ничего особенного. Зеркала, смесители, шкафчики, батареи флаконов и флакончиков… Я навёл себе воду потеплее, набрал ванну, бухнув в воду какую-то синюю сферу с надписью «пена», разделся, тупо бросая вещи себе под ноги, и лёг в воду. Одежда моя сама собой поднялась в воздух и плавно полетела в сторону стиральной машины.
— Э? — только и смог удивлённо проговорить я.
— А смысл грязные тряпки на чистое тело надевать? В шкафчике справа халаты есть. Чёрные и серые — мужские, — прозвучал откуда-то издалека недовольный голос хозяйки дома.
— Спасибо!
— А на нижней полке ещё и тапочки. Не стесняйся, короче!
Я не стеснялся. Я так не стеснялся, что выбравшись из ванны и вытеревшись насухо, я сначала обмотал бёдра полотенцем, потом, немного подумав, обмотался ещё одним полотенцем побольше и только после этого накинул предложенный махровый халат. Мягкий. Уютный. Длинный, как раз мой размерчик. Сука, у него нет пуговиц! После десяти минут попыток максимально, до упора закрыть всё, что только можно и намертво завязать пояс, я наконец покинул ванную комнату тихими, осторожными шагами. Вся эта конструкция не внушала мне доверия и я чувствовал себя практически голым.
— Знаешь, демонёнок, я правда хочу дать тебе шанс. Наверное, я слишком сентиментальна, но… Молчи! Иди на мой голос!
Свет в коридоре погас, и я, вытянув руку перед собой, осторожно пошёл вперёд.
— Сюда. Молодец. Теплее, теплее, сейчас откроем, — скрипнула дверь, и Кейра взяла меня за руку, — молодец. Хорошо.
Я молчал, пытаясь хотя бы ни во что не врезаться и послушно шёл за своим поводырём в этой кромешной темноте.
— Я хочу проверить одну вещь, если уж честно. Многих твоих сородичей, демонёнок, это быстро избавляет от ненужной стеснительности. Ты не против немного поиграть?
— В какую игру? По каким правилам?
— Правила простые до невозможности, во что-то такое моя любимая сестрица играет с твоим товарищем. Помнишь, такой в очочках и всегда при пиджаке? Вы ещё подглядывали за ними на корабле… Ты же не думаешь, что сестрица не знала?
— Это мерзость и извращение!
— Многие из вас так и говорят. «Это мерзость! Это гадость! Это отвратительно!» А потом, как-то вдруг сразу «да, да, Госпожа, ещё! Пожалуйста!»
— Мне это кажется таким сомнительным заявлением…
— Проверим? Я поставлю большие песочные часы, в которых песчинок хватает аж на целый час. Если за час тебе это не начнёт нравиться — значит не твоё. Просто эксперимент, ты ведь из Города бежал в поисках свободы и экспериментов! А теперь вот вдруг стало слабо?
Она даже не скрывала того, что разводит меня, провоцирует, злит. Всего час? Что ж, это не выглядит как необратимый поступок. Скорее как ситуация, за которую я не буду нести ответственность, как бы ни повернулись события.
— Я принимаю эти условия.
— Я принимаю эти условия, Госпожа! — поправила меня Кейра и тут же, без перехода, потребовала:
— Протяни вперёд руки!
Я подчинился и почувствовал, как на моих запястьях поочерёдно сжимаются петли широких, в полторы мои ладони, кожаных наручей. Щёлкнул замок, потом другой. Я знаю, видел такое в одном шоу: сами по себе эти наручники всего лишь два коротких и толстых ремня, но вот на их пряжках прикреплены специальные колечки — продень в них дужку замочка, и расстегнуть или хотя бы ослабить крепления без ключа будет невозможно. Кейра подняла мои скованные руки и подцепила их к какому-то крюку над моей головой… Наверное.
— Как Вам удаётся видеть в этой темноте… Госпожа?
— Тут много свечей, — ответила крылатая, и в комнате плавно, позволяя моим глазам привыкнуть к свету, загорелись десятки огней, — тут очень много свечей, но светили они лишь для меня. Если бы ты больше времени уделял обучению колдовству, демонёнок, ты умел бы и не такое.
До меня начала доходить нелепость ситуации. Я в халате с длиннющими рукавами, руки мои скованы и подняты над головой. При всём желании, Кейра мало что сможет сделать, не развязав меня хотя бы ненадолго.
— Ага, конечно, именно так, — светлая будто бы прочитала мои мысли, — тебе нечего опасаться.
У меня пробежал холодок по коже от её улыбки. Стоп! Нет! Это не холодок. Просто одежда на мне начала расходиться по швам.
— Ой. И куда это оно делось?
— И не жалко?
— Сотворённого за пару минут? Нет, не особо. А кто-то уже успел забыть о правильном обращении! — мою правую щёку обожгла пощёчина.
— Простите, Госпожа, — торопливо исправился я.
— Конечно прощу. Как же не простить? Десяток розог получишь, и сразу прощу. А ты застенчивый, — она сорвала с меня полотенце и замерла.
Пауза начала затягиваться. Я пугливо молчал. Кейра тоже будто проглотила язык, таращась, не глядя, а именно таращась на второе полотенце. Я зажмурился. Когда речь всё-таки вернулась к моей «Госпоже», голос её утратил все игривые нотки:
— Блять, серьёзно?! Я откопала ёбаный реликт! Дамы и господа, сегодня на арене цирка смертельный номер — самый застенчивый демон-пиздострадалец во всём злоебучем мироздании! Может, мне тебе свои крылья с нимбом отдать, а самой на тёмную сторону перейти?
Я попытался что-то сказать, но, слушая заливистый, истеричный хохот Кейры сам начал смеяться.
— Нет, это просто вызов моей мечты, редчайшая и сложнейшая задача в истории. И я сделаю из тебя человека! — прорычала через смех крылатая и сорвала с меня последний предмет «одежды».
Мне доводилось бывать на невольничьих рынках в качестве потенциального покупателя в те дни, когда я на полном серьёзе думал над покупкой нескольких рабынь или даже рабов для удовлетворения своих нереализованных до сих пор желаний. Кейра сейчас напоминала мне некоторых из тамошних завсегдатаев. Он медленно обходила вокруг меня, инспектируя взглядом чуть ли не каждый сантиметр моего тела и отпуская сдержанные комментарии в адрес увиденного.
— Знаешь, брить надо не только лицо.
— Я…
— Молчи.
Она коснулась моей груди, провела рукой по рёбрам. Почему-то мне показалось чуть ли не категорическим требованием остатков моей гордости не издавать ни звука. Я закусил губу, давя в себе стон, тело моё изогнулось.
— Такая-то реакция на обычные прикосновения… Мне нравится, — Кейра продолжила «осмотр».
— Хорошая задница! Одобряю, — прозвучал звонкий шлепок, заставивший меня подпрыгнуть на месте.
— И последнее, но не по значению, — отметила крылатая, — достойный размер. Что характерно, мой глупенький демонёнок, когда ты раздет, тебе абсолютно точно не удастся меня обмануть.
— В чём обмануть? — под её тяжёлым взглядом я тут же исправился сам, — В чём обмануть, моя Госпожа?
— Сложно доказывать, что происходящее тебе категорически не по нутру, с таким-то стояком, — она сжала меня в ладони и мягко провела руку вперёд-назад. Этот стон я уже не сумел сдержать.
Вперёд-назад.
Вперёд-назад.
— Тебе нравится это?
— Да-а-а-а! — в этот раз она проигнорировала отсутствие «правильного» обращения.
— Ты помнишь о нашей договорённости? Если за час тебе не понравилась бы наша игра, я оставила бы тебя в покое. Но…
Вперёд-назад.
— Раз тебе всё нравится…
Вперёд-назад.
— Мы продолжаем играть, наплевав на время…
Вперёд-назад.
— Так, демонёнок?
— Да! Да! Да!
— Отлично! — она убрала руку, и мой разочарованный стон заставил её лишь улыбнуться, — кажется, я обещала тебе розги?
Прут уже был в её руках. Чёртовы маги!
— Ты должен считать мои удары. Если собьёшься, мы начнём сначала. Это понятно?
— Да, Госпожа! — я весь сжался в ожидании удара, но Кейра не спешила. Она гладила мою спину и «очаровательную» задницу, будто выбирая место для удара, замахивалась, примеривалась.
— Знаешь, демонёнок, говорят, что человек, когда его бьют плетью, или стеком, или, например, секут розгами, прежде слышит свист рассекаемого воздуха, потом хлопок удара и только после этого чувствует боль. Слух обгоняет болевые рецепторы. Как думаешь, это правда?
— Не могу знать, моя Госпожа-а-а! — сначала я и впрямь услышал свист.
— О чём я говорила?
— Один! — выдохнул я. На глазах сразу же проступили слёзы.
Удар.
— Два!
Удар.
— Три!
— Четыре! — я попытался отклониться, отшатнуться в сторону, но Кейра вернула меня на место. Моё тяжёлое дыхание и слёзы, кажется, не произвели на неё никакого впечатления.
— Если будешь дёргаться, я могу ударить не туда, куда планировала, или не той частью розги. Тогда тебе будет больнее, я могу даже ранить тебя случайно. Я не хочу ранить тебя случайно, — проговорила светлая, оставив меня раздумывать, не было ли последнее слово оговоркой или намёком.
— Пять! — проорал я, через истерический смех и слёзы.
— Опять… — Кейра отложила розгу и будто бы из воздуха извлекла пару ремней, с такими же пряжками, на которые можно подвесить замок. Я наслаждался секундами передышки, пока она затягивала ременные петли вокруг моих коленей и лодыжек.
— Может быть, теперь ты будешь дёргаться меньше? В крайнем случае придётся укоротить цепь, чтобы ты совсем повис на руках. И к ногам грузики…
— Госпожа?
— Да, демонёнок, неужели ты не знаешь, что если остановить подобные вещи на половине, дать человеку отдохнуть, прийти в себя, новый удар будет куда больнее?
— Шесть!
— Семь!
— Восемь! — три быстрых удара один за другим заставили меня взвыть от боли.
— Урок номер очередной: серия попаданий по одному и тому же месту ощущается куда больнее, чем нанесённые в разные точки.
— Девять…
— Вот видишь? Уже будто бы и не так больно?
— Да, Госпожа… Десять…
— Неплохо для такого невинного и зелёного юноши, как ты, демонёнок, — она поднесла руку, всё ещё сжимающую розгу к моему лицу, и я дрожа от непонятных мне самому ощущений покрыл тыльную сторону её ладони поцелуями.
— Хм. Догадливый. Так оно и работает. Кнут и пряник. Кнут! — она до боли сжала мой сосок.
— Пряник…
Ласковое поглаживание по груди.
— Кнут.
Болезненный шлепок по яйцам.
— Пряник.
Её рука снова обхватила мой член и начала ласкать его.
— Даже не вздумай заявить, что тебе не понравилось, демонёнок, — кивком головы Кейра указала на происходящее внизу, — не будь ты мазохистом, хотя бы немного, ты не остался бы возбуждён после этого маленького испытания.
Рука её скользила вперёд-назад, выжимая из меня нечеловеческие стоны, и уже на самом краю блаженства, когда все мои ощущения кричали, что ещё чуть-чуть и я не выдержу, а мои ноги перестали держать меня, оставив висеть на связанных руках, Кейра замедлилась.