Быстро и почти неожиданно он наполнил меня, и я выгнулась ему навстречу. То ли от неутоленной жажды, то ли чтобы заглушить мои крики, он поймал мои губы, сминая их в первобытном порыве. Резкими и частыми движениями Эдвард врывался в меня, а я обнимала его ногами, чтобы чувствовать еще больше, еще глубже, еще теснее.
Руки Каллена оказались на моих бедрах, властно сжимая, они помогали ему насаживать меня на себя. Я боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть жгучие волны удовольствия, разливающиеся по всему телу. Обжигая горячими искрами, они зарождались там, где мы с Эдвардом соединялись; я тонула в огне, пропадала и не хотела выживать. Изредка вспоминая, что надо дышать, втягивала в себя воздух. Комнату наполняли мои недовольные стоны, когда он покидал меня, и благодарные вскрики, когда возвращался.
Не переставая врезаться в меня, Эдвард ударил кулаком по стене:
- Что же ты делаешь, дрянь…
Я крепче обняла его. Мне нравилось то, что я делала. Нравилось то, что делаем мы.
Напряженным лицом он утыкался в мою шею и ключицу, я дышала ему в висок, то и дело откидывая голову, чтобы выпустить бесстыжий крик. Так кричать может только сумасшедшая, и сейчас я всерьез считала себя таковой.
Его густое плавкое дыхание обжигало мою кожу. Я вся была огромный огненный шар, сгусток нервов, раскаленное докрасна железо. Мне казалось, что вокруг нас пылал даже воздух.
С отчаяньем я поняла, что напряжение почти достигло критической точки. Наши движения стали еще быстрее, еще агрессивнее. Мои ногти чертили на его спине алые полосы, метки, знаки. Они кровоточили мелкими капельками, и он рычал, когда я в очередной раз проводила царапину.
Уже не чувствовуя сил, чтобы сдерживаться, не понимала, отчего кричала: то ли от счастья, которое заполнило меня, то ли от страха, что практически оторвалась от этого мира.
Через несколько минут я ощущала только тепло его рук и тяжесть расслабленного тела.
- Как ты? – спросил Эдвард, когда дыхание немного выровнялось.
- Удивлена, - улыбнулась я в его шею. - Не представляла, что так может быть, - его кожа была влажной и пахла сандалом.
Мужские губы снова оказались на моих.
Когда мы лежали в теплой постели, он обнимал меня обеими руками, а я пыталась устроиться поудобнее, на подушках у моей шеи блеснул подаренный мужем кулон. Я сжала его пальцами и поймала взглядом преломленный свет в гранях выложенной камнями семилистной лилии.
Почему-то мысль, что по закону я принадлежу другому мужчине, показалась мне чужой и неправильной. Сейчас мне чудилось, что я могу принадлежать только Эдварду. Что в моей жизни был и будет только он.
***
Я ощущала полнейшее счастье все те несколько дней, что нам оставалось провести во Франции. Когда мы находились вне отеля, он все так же шел за мной по пятам, но теперь я стремилась оказаться ближе к нему, задеть рукой, вдохнуть запах. То, что он был позади, вселяло в меня уверенность, мне нравилось, что каждую минуту он наблюдает за мной.
Сидя в темном зале при просмотре фильмов, я ощущала его руку на своей ладони, иногда она соскальзывала на мои колени. Я жалась к нему, самой себе напоминая бездомную кошку, у которой есть только этот большой и сильный человек, опасный и дикий, но притягивающий с неведомой силой.
Разнообразием наше пребывание в номере не отличалось: я либо спала, либо он любил меня. Казалось, что время летит, словно заговоренное. Мы перебрались в мою спальню, кровать здесь была двухместной и более удобной, но когда Эдвард однажды повалил меня на свою постель, я ощущала небывалое единение с ним, с его миром.
Мне хотелось знать о нем все. Я болтала, не останавливаясь, все так же забрасывая его вопросами и между делом рассказывая мельчайшие факты своей биографии. Он улыбался, почему-то все так же снисходительно, но на вопросы отвечал, хоть и обобщенно. Я узнала, что он родом из штата Мэн, что растила его одна мать и что ему даже пришлось побывать на войне.
Я была увлечена своим счастьем настолько, что почти ничего вокруг не замечала. Скандал с крупными кражами, вспыхнувший с самого начала фестиваля, прошел словно мимо меня. До того памятного вечера, когда я осознала окончательную и бесповоротную влюбленность в Эдварда, боязнь оказаться жертвой преступников в моей голове еще мелькала. Но вот после гораздо большая опасность дамокловым мечом нависла над моей головой: ничто не способно было заставить меня оторваться от него и загнать поглубже впервые испытанные чувства.
Вернувшись однажды в отель после очередного киносеанса, я обнаружила, что добрая половина моих украшений и дорогих нарядов исчезла. Кредитки, ноутбук и небольшая сумма наличных тоже пропали. На полу и столах в беспорядке разбросали то, что ворам не приглянулось.
Мои руки сами собой потянулись к спрятанной голубой коробочке. Пальцы растерянно пробежались по лепесткам цветов и золотистым стеблям. Красная роза, синяя орхидея, белоснежная лилия с шестью лепестками.
Подошедший сзади Эдвард поцеловал меня в висок и прошептал:
- Я звоню Джейку, - и отступил, а я попыталась поймать его руками и не дать уйти. На послезавтра был назначен вылет, и я отчего-то именно сейчас ощутила, как мало у нас осталось времени.
***
Мы знали, что обязаны будем скрываться.
- Твой муж меня тут же пристрелит, если узнает, - гладя меня по волосам, улыбался Каллен. – И с тобой что-нибудь сделает. Ему по статусу не положено такое прощать, детка.
И я заглядывала в его глаза, в зеленый металл, не тронутый улыбкой, и понимала: я сама с собой что-нибудь сделаю, если такое случится.
Однако был один человек, который оказался в курсе тщательно скрываемой тайны.
В последний день фестиваля я нарядилась в ужасно неудобное, но шикарное платье. Зеленое, облегающее и длинное. В разрезе подола то и дело мелькала обнаженная нога, и Эдвард с невозмутимым лицом шепнул, когда я стояла на красной дорожке, что бы он со мною сейчас сделал и как этот разрез ему нравится.
Одному из репортеров наверняка удалось заполучить снимок, где мои щеки заливает румянец, а глаза лихорадочно отблескивают.
Приблизившаяся после церемонии вручения наград Джесс была одета в короткое черное платье с умопомрачительным вырезом на спине. Ее точеная фигурка соблазнительно смотрелась в дорогом наряде.
- Мои поздравления, - оскалилась она. И окинула взглядом Эдварда. Куда смотрели его глаза, я не представляла: он снова нацепил очки. Но понадеялась, что куда-нибудь подальше от шикарных ног поздоровавшейся блондинки. – Хоть и не «Лучшая актриса», но приз за лучший сценарий – ваш.
- Это та, что подвигла тебя на побег тогда? – холодно осведомился Каллен у самого моего уха.
Я кивнула, чуть развернув к нему голову. Когда его губы оказывались так близко, мне стоило неимоверных усилий держать себя в руках.
На лице подруги расплылась хищная улыбка. Она растягивала губы, и обнажались жемчужные маленькие зубки, а глаза ее щурились в довольстве.
- Я была права, не так ли? – протянула Джесс. – Я в таких делах никогда не ошибаюсь.
- О чем ты? – я сохраняла максимум спокойствия.
- А то ты не знаешь, - фыркнула та. И как можно тише шепнула: - Если не хочешь, чтобы все узнали, держитесь друг от друга подальше.
Напоследок она подмигнула мне, сложив в воздушном поцелуе густо накрашенные губы.
Джессику я провести не могла.
То время, что нам отвела судьба, закончилось слишком быстро. В аэропорту меня как обухом по голове ударили: все, финита ля комедия. Теперь я шла позади и наблюдала, как Каллен бодро шагает к регистрационной стойке.
Я же хотела остановить время. На этой стороне океана у нас еще была возможность побыть вместе, своровать пару счастливых мгновений, вдыхать только воздух нашего с ним мира, отдающий морем и сандалом. Когда самолет совершит посадку в США, неизвестно, что с нами станет.
- Что дальше? – спрашивала я у него.
Каллен криво усмехался – когда он делал так, все во мне словно обрывалось – и без тени сомнений отвечал:
- Мы сядем на самолет и полетим домой, детка, - будто это было то, о чем я спрашивала.
Я вглядывалась в его лицо, а он снова улыбался. Его эта улыбка была слишком широкой, слишком спокойной, так не улыбался никто: так изрыгали проклятия, плевались словами ненависти. А он так улыбался.
В самолете меня посетило ощущение дежа вю. Мы опять находились рядом, его рука опять покоилась на подлокотнике. Я не знала, стоит ли мне положить свою рядом, можно ли легко коснуться пальцами его ладоней. Есть ли кому-то дело до наших рук? И снова весь полет нервы в моем теле походили на пружины.
***
Муж встретил меня напряженной улыбкой. Он совсем недобро оглядывал Эдварда, и беспокойство, которым пропиталось все в этом доме, наполнило меня до макушки. Я теребила складки легкой юбки и кусала губы, чтобы не закричать от страха. Неужели он что-то знает?
Больше всего на свете мне хотелось сейчас снова услышать тягучее «детка», чтобы Эдвард сказал это своим низким хрипловатым голосом, сказал и улыбнулся. Я попыталась сказаться усталой, но Джейкоб тоном, не терпящим пререканий, объявил, что нас с ним ждет уже накрытый обед. Супруг снова глянул на Эдварда и процедил сквозь зубы:
- А к тебе у меня дело. Подожди пока в кабинете, - и обнял меня одной рукой.
Я краем глаза уловила, как Эдвард приподнял подбородок и вскинул бровь. Темноволосая горничная предложила ему пройти за ней. Каллен улыбнулся ей так, что можно было подумать, будто это самый воспитанный и галантный человек на свете.
Мы сидели по разные стороны прямоугольного стола. Я не знала, что можно сказать, какую тему выбрать. Говорить о поездке не хотелось, рассказывать о планах – тоже. Я не могла понять, о чем мне разговаривать с сидящим напротив чужим человеком. Узы брака показались мне жуткими тюремными цепями, которые до крови натирают кожу и не дают вырваться.
Я не любила обстановку в этом доме, но столовая была местом, подавляющим любые теплые чувства. Ее я ненавидела с особым рвением, вопреки тому, что сам Джейкоб больше этой комнаты обожал разве что только свой кабинет. Он оформлял столовую сам, и его тяжелый характер, отсутствие вкуса и странные взгляды на жизнь в полной мере отразились на интерьере.
Стены увешивали заказанные мужем картины. Все они, как я могла судить, пытались изобразить известные сюжеты темного и богоборческого романтизма. Работе, слишком сильно походящей на «Последний день Помпеи», было отведено главенствующее положение: она помещалась над Джейкобом, всегда восседающим во главе длинного стола. Иногда я подумывала, что он специально сидел спиной к ней. Остальные присутствующие волей-неволей пробегались взглядом по устрашающему «шедевру», и это несомненно отражалось на бодрости их духа.
Излишество позолоты и сложных орнаментов, роскошь гарнитура и неумелое сплетение стилей заставляли меня почти никогда не заходить в помещение.
- Как мой подарок? – невпопад спросил Джейк.
- Очень красивый, спасибо, - выдавила я.
- Ничего с ним не случилось? – он отпил вина из бокала. Неуместно подумалось, что золотая корона и кубок из драгоценного метала сейчас были бы ему очень к лицу.
- Нет, что ему будет, - я улыбнулась. – Ты меня балуешь.
Он откинулся на спинку венского стула.
- Тебя грех не баловать, - он усмехнулся, скользя по мне цепким взглядом. – Я соскучился.
Жадный взгляд, который раньше вызывал во мне жар, остановился в районе моей груди. Я опустила глаза, пряча отвращение.
***
Той ночью я кричала от отчаяния. Руки мужа касались меня везде, и тело, помнившее совсем иные прикосновения, отторгало его ласки, обоняние улавливало чужой аромат, некогда желанный, но ненавистный сейчас. Я отвечала ему с отчаянием обреченной, была страстной и искусной, мечтая лишь о том, чтобы все это побыстрее закончилось.
- Ты тоже тосковала без меня, малышка? – тяжело опустившись на подушки, он притянул меня к себе. – Я почувствовал.
Уткнувшись лицом в грудь мужа, я думала об Эдварде.
Желваки на его лице напряглись, когда он покидал кабинет Джейкоба. Я словно случайно прошла тогда мимо, схватившись за него взглядом. Он посмотрел раздраженно, но тут же эмоция сменилась: в его глазах заплясали бесы.
- Прощайте, миссис Блек, - он остановился и протянул мне руку. – Было приятно с вами работать. Надеюсь, еще увидимся.
Натянуто улыбнувшись, я вцепилась в его большую ладонь. Эдвард оставил в моей руке маленький комочек бумаги.
- Мне тоже было приятно, - голос вроде бы не дрогнул. – Прощайте.
Позже, оставшись наедине с собой, я развернула клочок. И все равно воровато оглядывалась, точно за мной кто-то следил. Любые упоминания о Калене в этом доме казались мне настоящим кощунством.
На смятом отрывке был наскоро записан адрес и номер телефона, который я тут же вбила в телефонную книжку под заголовком «Массаж».
В обед следующего дня я получила сообщение с этого номера, совсем немногословное: «3.30 дня».
- Сегодня у меня массаж в половину четвертого, - рассеянно пялясь в экран Айфона, обратилась я к Джейку.
- Тайлер отвезет тебя.
- Ты отказался от идеи с телохранителем? – невзначай осведомилась я.
- Я ищу другого, - пожал плечами муж. – Каллен будет гораздо ценнее в иной ипостаси.
- Может, бросишь эту затею?
- Нет.
***
Я уже собралась постучаться в обшарпанную дверь, когда она распахнулась. За порогом стоял Каллен, жестом он пригласил меня внутрь.
Тут же бросившись к нему, обняла за шею и почувствовала его ладони на талии. Прошедший день казался невыносимым без него, но ради этого ощущения я могла прожить еще тысячи, миллионы таких бесполезных, бессмысленных и мучительных дней.
- Нам нужно поговорить, - пробормотал он, когда мы, обнимаясь, лежали в чужой постели.
- О чем? – расслабленно мурлыкнула я.
- О том, что происходит, - смысл его слов оставался неясным.
- О Джейке? Ты думаешь, он знает? Поэтому такой злой? О чем он говорил с тобой вчера? – эти вопросы не давали мне покоя.
Эдвард невесело усмехнулся своим мыслям, но тут же тяжело вздохнул.
- Его это тоже касается, - продолжил он. – Но не совсем так, как ты думаешь. Помнишь кулон, что он подарил тебе?
Я кивнула, все еще ничего не понимая.
- Этот подарочек может стоить мне жизни. – Я почувствовала, как воздух вокруг застыл бетонной глыбой. Севший, совсем не мой голос просипел:
- Что?
- Эта побрякушка не была подарком любящего мужа от чистого сердца. Это был… своего рода конверт.
Я бестолково моргнула.
- Я сейчас вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
- Этот кулон был полый. Внутри Джейк спрятал микрочип, который нужно было перевезти через границу, не вызывая подозрений.
Я вздернула брови и повторила:
- Что?
- Разработка компании твоего мужа. Планировалось, что ими будут оснащать наши военные самолеты. Чип должны были забрать у тебя во Франции, а дальше он отправился бы в Иран. Твой муж должен получить за это целое состояние и заручиться помощью парочки сильных союзников.
- Ты-то откуда это знаешь? – то, что он произносил, походило на сюжет дешевого боевика.
- Я охранял не тебя, а твою побрякушку. И покушение в Норвегии тоже устроил он, ради повода нанять тебе лже-телохранителя. Даже те кражи на фестивале были для отвода глаз. В нужный день к тебе в номер забрался человек и взял кулон. Я обязан был увести тебя из отеля и убедиться, что безделушка не с тобой.
- Ты хочешь сказать, все, что было между нами – это просто… – опешив, начала я.
- Нет, - резко прервал меня Эдвард. – Это случилось вне плана. Я люблю тебя, детка. Ты это знаешь, - он пристально посмотрел в мои глаза и повторил. - Знаешь.
Я сглотнула, не в состоянии сложить факты в связную историю. Все это напоминало мне обрывки негодного сценария.
- Но ведь кулон остался у меня, - вспомнила я, - его никто не забрал…
- Подменили, чтобы законникам в голову не пришло искать именно его, если вдруг ты составишь полный список украденного и будешь настаивать на расследовании.