Стоп, о чём я сейчас думаю?
Симпатию?
А-ха-ха-ха.
Но сейчас, стоя возле двери, мне вдруг стало противно до тошноты смотреть Рэджи в глаза. А тот ничего не понимал. От этого становилось только хуже. Я помогал многим девушкам, доставал их кошек с дерева, помогал донести пакеты с продуктами, одной девушке даже машину починил. Там делов-то на пять минут было. Но в Сэм было нечто такое, что притягивало меня, умоляло узнать её получше. Она напоминала мне кого-то очень близкого, до боли знакомого. Я до последнего отрицал этот факт.
Она очень похожа на мою девушку. Бывшую. Мёртвую. Только эта — живая, она дышит, ходит, моргает, говорит, разбивает мои любимые кружки, сжигает яичницу, машет мне рукой, как вот сейчас. Она машет ею на прощанье, пусть и немного грустно. Но она делает это в мой адрес. Кажется, уже через секунду Сэм жалеет, что подняла руку. Я не могу допустить наше дальнейшее общение, возможную дружбу. Иначе, я погублю и эту девушку. Нам не следует больше встречаться.
И теперь произошедшее между Сэм и Рэджи уже не кажется мне таким уж и ужасным. Это её выбор — общаться с ним. Мой выбор — не общаться с ней.
Я закрываю дверь перед носом Рэджи, глянув девушке в глаза последний раз. Не сказав ни слова. Просто проворачиваю замок двери и разворачиваюсь, чтобы раздеться.
— Впервые вижу рядом с Рэджи девушку, — говорит Ариэль, отодвинув штору. Я дёргаюсь от её резкого голоса.
— Я тоже.
Девушку, а не обычную шваль, стоящую обычно на местном шоссе — месте их обитания.
Это её выбор. Она так решила. Какое мне дело?
Пусть катится лесом.
========== Глава 3 ==========
— Они обнимаются! — с восторгом кричит Ари, по-прежнему наблюдая за этой парой в окно. Я направляюсь на кухню, сказав что-то типа: «закрой штору, кому говорят», но получается очень вяло. Она непослушная девка. Я даже не рассчитываю на то, что она сразу меня послушает и задёрнет несчастную штору.
— Почему она плачет? — вдруг тихо спрашивает малышка, приманивая меня рукой, не глядя в мою сторону. Её взгляд по-прежнему направлен в прямиком в открытое окно, не пропуская ни единого момента на улице. Меня заинтересовали её слова, а особенно то, что она изменила своё, так скажем, мнение за какую-то пару секунд. Только что она обнималась с ним, теперь плачет? Почему Сэм вообще, чёрт возьми, плачет? Я до последнего не могу поверить в то, что Рэджи просто напросто пытался облапать эту девушку в переулке, вечером, в такую ужасную погоду, да ещё и с фонариком.
Нет. Просто не верю.
— Ребят, заходите, на улице дождь начинается! — кричит им Ариэль, и я добавляю в свой список дел маленький пунктик — заклеить ей рот к чёрту. Но Ари уже стоит возле открытой двери, а я ругаю себя за то, что попросту задумался, засмотрелся в одну точку на кухне, как идиот, и не помешал этому. Я подлетаю к Ариэль и придерживаю дверь, чтобы её не прихлопнуло сквозняком. Хотя я бы и сам сейчас с радостью её прихлопнул. Сэм при виде меня быстро вытирает лицо и отворачивается. Рэджи неловко улыбается, потому что девушка по-прежнему утыкается ему в правое плечо. Правая рука парня обнимает её за талию. Кажется, Сэм что-то говорит ему. Я стараюсь смотреть куда угодно, только не на эту пару. Но кругом очень темно, а они стоят как раз под фонарём. И тут Ариэль делает нечто такое, от чего у меня пропадает дар речи. Она выскакивает на улицу в одной футболке и домашних шортиках, босиком по лужам, чтобы взять за руку Саманту. Рэджи ошарашенно смотрит на малышку и спешит сказать:
— Вернись в дом, ты же простынешь.
— Вы тоже замёрзли! — настойчиво говорит Ариэль.
— Ладно, Сэм, ты иди. Я, пожалуй, домой. Тебе это нужно, — Рэджи обнимает на прощанье девушку, кивает мне и уходит, сказав лишь, — созвонимся, друг.
Конечно же. Когда ты звонил мне последний раз? Обычно этим занимается Нат. Он обзванивает всю компанию, и только тогда мы решаем собраться вместе.
Ариэль торопливо тащит девушку в дом, а та отмахивается от неё, но не так усердно, как от меня вчера вечером. Пряча глаза, Сэм стоит в прихожей напротив меня, но моё внимание устремляется к этой маленькой дурочке. Её ноги в грязных разводах. И руки тоже!
— Ты головой думала?! Не хватало мне ещё получить красочных звиздюлей от твоего старшего брата, если ты вдруг заболеешь. Марш наверх! Я сейчас поднимусь.
При словосочетании «красочные звиздюли» Ари вдруг начинает смеяться самым искренним смехом. Даже Сэм, кажется, улыбнулась. Золотистые кудряшки девочки весело пляшут, гладя её по плечам и лицу. Я провожу рукой по её голове и отправляю в свою комнату. На самом деле, проблема не в Нате. Он не поругает меня за то, что я не уследил за Ариэль. Именно я не хочу, чтобы она заболела из-за моей неосторожности.
— Разувайся, можешь подождать на диване, — торопливо бросаю я в сторону Сэм, даже не посмотрев на неё, и направляюсь в ванную комнату на втором этаже. Быстренько набрав тёплой воды в ванну, я захожу в комнату Ариэль. Девочка сидит на кровати и хмуро ловит мой взгляд.
— Что случилось, куколка? — я наклоняюсь к ней, присаживаясь на корточки. Её странное выражение исчезает, и на смену ему приходит радость.
— Она тебе нравится! — кричит она. Я округляю глаза и спешу выставить руки вперёд, чтобы закрыть ей рот ладонью. Не хватало ещё, чтобы Сэм услышала и подумала, что это правда.
Это неправда.
К тому же, то, что я позволил ей войти в дом из-за дерьмовой погоды, не значит, что она мне нравится.
Не нравится, блять. К чему она вообще это сказала? Разве я давал повод так думать?
— Марш купаться! Живо! — гавкаю я, подхватывая Ари под мышки. Но я не могу долго злиться на эту непоседу. Она смеётся и брыкается, стараясь попасть ногой мне в живот или рукой в челюсть. И уже меньше, чем через минуту, я швыряю Ари в ванну с водой, даже не дождавшись, пока она снимет одежду, и волна накрывает её с головой. Кудряшка изо всех сил старается меня облить, но на деле лишь создаёт лужи вокруг моих ног. Я прячусь за дверью и говорю со смехом в голосе:
— Прекратишь попросту растрачивать воду? Или, может, решила затеять войну против меня?! Забыла, кто купил тебе леденец? Кто веселил тебя целыми днями? Кого недавно ты хотела назвать своим братом?! — с наигранной обидой в голосе выкрикиваю я. Через стекло в двери я вижу, как Ари вылезает в мокрой одежде, облепившей её тело, и направляется ко мне. Она ловко выруливает из-за двери и обнимает меня, уткнувшись носом мне в живот. Я вдруг чувствую огромный прилив радости и счастья — она любит меня, я ей как брат. Ари лечит моё сердце с самого дня знакомства. И после долгого объятия она опрокидывает на меня ковш с водой, всё-таки добившись своего. Громко смеясь, она закрывает за собой дверь и говорит:
— Я выиграла. А теперь отойди от двери, я стесняюсь.
С улыбкой на лице я оставляю малышку одну и спускаюсь вниз. Саманта сидит с каменным лицом и смотрит новости. Когда я спускаюсь, она даже не смотрит на меня. Её внимание полностью занимает новый спецвыпуск новостей.
«Медсестра Городской больницы города Ричмонд-Хилл обнаружила труп подростка в туалете. Он скончался два часа назад от передозировки таблетками. Полиция утверждает, что это самоубийство».
Минус один. Что заставило его совершить такой ужасный поступок? Чувство вины? Страх? Может, он думал, что издевательства над ним той ночью могут повториться и он решил огородить себя от этого? Я выключаю телевизор, заставив этим посмотреть Сэм прямо мне в глаза. Она плачет. Мне кажется, или в её глазах действительно промелькнуло некое чувство вины?
— Ты знала его? — спрашиваю я.
Она отрицательно мотает головой.
— А прошлого?
— Нет, — её плечи трясутся от рыданий. Я спешу сесть рядом и обнять её за плечи, лишь бы Ари не услышала и не увидела весь этот кошмар, примчавшись вниз.
— Слушай, мне нужно отлучиться кое-куда. Если хочешь, я вернусь и объясню тебе всё. Обещаю. — Сэм поспешно подрывается и идёт в сторону двери. Мои руки так и остаются висеть в воздухе — ещё секунду назад под ними были плечи Сэм. Она оборачивается и видит, что я по-прежнему сижу на диване. Она поднимает левую бровь и спрашивает:
— А ты хочешь, чтобы я вернулась?
Оставив её вопрос без ответа, я отворачиваюсь. Она хлопает дверью за собой. Обернувшись, я вижу пустой коридор. Запах её духов витает в воздухе и дразнит мой нос. С надеждой я думаю, вдруг Сэм всё-таки вернётся. Но с другой стороны — я сильно рискую, оставаясь с ней наедине. Я уже говорил, что к хорошему быстро привыкаешь? А вот к плохому — не очень. Я едва забыл о том, как сжёг собственный особняк с телом отца, кучей охранников и собственной девушкой. Зрелище не из приятных. Я не хочу причинить Сэм боль, ни духовную, ни, тем более, физическую. Я часто выхожу из себя. Я псих. Ненормальный. Поэтому, будет лучше, если она не придёт сегодня. И завтра. И вообще когда-нибудь.
Наша встреча была ошибкой.
Моё решение помочь ей было ошибкой.
Я сижу на диване ещё десять минут, пока не слышу шаги Ариэль на втором этаже. Подрываясь, я быстрым шагом направляюсь к ней. Ступаю по её мокрым следам. Захожу в комнату. Маленький светильник в виде черепахи уже включён, а из панциря, усыпанного отверстиями в виде звёзд, прорываются зелёные лучи, освещая потолок и окрашивая тёмное «небо» зелёными маленькими звездочками. Ариэль уже лежит в кровати и смотрит мне прямо в глаза. Её настойчивый взгляд говорит только одно — расскажи сказку. И не простую. Каждый раз, когда я остаюсь ночевать у Натаниэля (бывает это нечасто), Ари просит меня придумать новую сказку, с конкретным сюжетом, интересными героями и хорошим концом. И я, (а фантазёр из меня — что надо!) каждый раз сочиняю такую байду… но ей нравится.
— Что же придумать на этот раз… — мычу я, присаживаясь рядом.
— Нет! — вдруг обрывает Ари. — Я хочу, чтобы и та девушка тоже пришла. Она мне нравится.
И я вдруг чувствую, как где-то чуть выше живота, что-то начинает сильно давить на рёбра.
— Нет, — отрезаю я. — Она не придёт. Сэм ушла.
Ари заметно смущается, мои слова её огорчают. Поэтому я спешу рассказать ей сказку, придуманную за считанные секунды.
— Слушай, эта будет с хорошим финалом.
Последующие десять минут Ариэль слушает о том, как человек, которого узнал маленький мальчик, сначала кажется ему хорошим, но на самом деле, он плохой. Друг этого человека тоже тварь паршивая (я перефразировал). Оба они достойны друг друга. И мальчик правильно поступает, послав их к чёртовой матери. Конец сказки хороший, потому что мальчик избавляется от ненужных людей, обрывает все знакомства и остается со своей младшей сестричкой и родителями. И с не разбитым сердцем. Дурацкие друзья ему не нужны. Без них ему замечательно.
— Кью, — говорит Ариэль. — Но без друзей очень плохо.
Она зевает и засыпает за считанные секунды, а эти слова зависают в воздухе над нами. Я качаю головой, целую Ари в лоб, предварительно убрав кудрявые волосы, и выхожу из комнаты, тихонько закрыв дверь. На часах ровно девять. Обычно Ариэль ложится в десять. Но сегодня она на редкость быстро уснула. Что же было здесь той ночью? Может, стоит позвонить Нату?
Я беру телефон в руки, и он громко пиликает в эту же самую секунду. На ловца и зверь бежит. Я спешу закрыть динамик большим пальцем и проклинаю человека, написавшего это сообщение. Но это не Натаниэль. Не проклятый Рэджи. Моя мать мертва. Остальная родня тоже. Тогда, кто? Номер неизвестный. Я хватаю сигареты и выхожу на улицу. Ветер сносит мне башню, я спешу зайти обратно. Плюнув на прощанье в открытую дверь, я с грохотом её закрываю (на самом деле, это был сквозняк) и ругаю про себя эту чёртову погоду — она едва не разбудила ребёнка.
Я сажусь на кухню у окна и закуриваю. Ещё одно сообщение. Не успеваю я разблокировать телефон, как приходит ещё одно. Уже третье.
«Я должна рассказать кое-что» — это первое.
«Поверь, дело не в тебе, а во мне» — второе. Мне едва хватает духу не рассмеяться вслух. Что за бред?
«Я сделала кое-что ужасное» — третье, последнее. А вот это уже интересно.
Аборт — первое, что пришло мне в голову. Её насилуют, в итоге она избавляется от нежелательной беременности, и теперь боится знакомиться с другими парнями. А те два амбала были её бывшими парнями. Или, хуже, она убивает человека и закапывает его рядом с собственным домом, залив труп бетоном и присыпав землёй. А может, её изнасиловали, и она убила того, кто это сделал. Боже. Проведя последующие десять минут в раздумьях, я забываю ответить Сэм и получаю следующее сообщение.
«Впустишь?»
Рука, державшая телефон, заметно дёргается. Я выкидываю давно потушенную сигарету (я просидел с ней пять минут и даже не заметил), и направляюсь к двери. Босые ноги шаркают по паркету. Белая футболка выглядит так, словно я в ней спал, и пришёл сюда в таком виде, потому что… реально спал в ней. Я даже забыл, что я в той же одежде, что и был вчера. Звонок Ната в час дня действительно меня ошарашил, вернее, слова, сказанные им в тот момент.
— Почему ты игнорируешь мои сообщения?! — кричит она с порога. Волосы растрёпаны. Пальто нараспашку. Щёки красные. Глаза блестят от слёз. Она безупречна. Столько огня в её глазах, и одновременно — боли, ненависти, обиды. На кого она так злится? Неужели, на меня? И зачем так кричать? Ребёнок же спит. Я поспешно выставляю руки вперёд, а затем указываю на второй этаж. Сэм округляет губы в немом «а-а-а» и всё понимает.
Она всё-таки пришла. Хотя я не дал ответ на её вопрос «ты хочешь, чтобы я вернулась».
— Откуда у тебя мой номер? — наконец додумываюсь спросить я, затаскивая её внутрь, тихо закрыв дверь.
— Рэджи, — просто отвечает она, разуваясь и снимая вещи. — Взяла его телефон и переписала, пока он курил.
Рэдж выпустил из своих рук телефон? Может, он заболел? Может, лишился конечностей? Или наконец-то избавился от привычки мазать свой телефон супер клеем? Он ведь реально не выпускает его из рук. Никогда.
— Я немного замерзла… — начинает Сэм, и я догадываюсь, на что она намекает. Я протягиваю ей свою толстовку, висевшую в прихожей, и иду на кухню ставить чайник. Она плетется за мной, свесив голову набок. Её волосы едва касаются плеч и торчат в разные стороны треугольником. Пара прядей выбивается из общей кучи, накрыв лицо.
— У тебя тут, это, ну… — блещу интеллектом я и спешу убрать волосы с её лица нелепым движением руки, едва не выбив ей глаз, — вот, так лучше.
Она потирает лицо указательным и средним пальцами (сделав акцент на среднем) в том месте, где я провёл рукой, и бурчит:
— Спасибо.
Я делаю чай, заранее спросив, сколько ложек сахара туда засыпать, и приятно удивился, узнав, что она такая же сладкоежка, как и я. Вернее, ну ненормально сыпать полторы ложки сахара в такую маленькую кружку. В детстве мама пыталась напугать меня слипшейся задницей.
Сэм едва отхлёбывает пол глотка и шипит:
— Горячий!
Я закатываю глаза и вижу её улыбку на лице.
— Рассказывай, — прошу я, не желая ждать. На часах почти десять. Я не хочу спать, но хочу избавиться от разговоров как можно скорее.
Сэм вдруг меняется в лице и встает со стула. Чай она оставляет без внимания на столе, и подходит ко мне, протянув руку. Спрашивает:
— Ты мне доверяешь?
— А ты мне? — задаю встречный вопрос я.
Она едва заметно кивает, но я успеваю словить её на неком замешательстве. Это длится всего пару секунд, затем она кивает ещё увереннее, и тогда я встаю со стула. Её тёплая рука греет мою, пока мы идем в гостиную и садимся на диван. Не знаю, почему она решает в итоге прийти именно в эту комнату.
— Не мог бы закрыть окно на кухне? Меня морозит, — просит она, и я бросаю её руку. Иду на кухню. Закрываю чёртово окно. Иду обратно с грозным шипением, скрипя ногами по полу. Понятно, почему она решила прийти сюда, на кухне стало слишком холодно. Она замечает мой недовольный взгляд и отвечает:
— Я не знаю, с чего начать, — Сэм заворачивается в мою толстовку, как в кокон, заранее поджав колени. Она буквально тонет в ней, и я вдруг понимаю, какая она все-таки маленькая. Или я большой. В том красном свитере она тоже тонула, он едва покрывал её до самых колен. Затем мои мысли меняются в другом направлении, и я вспоминаю, кто носил эту толстовку в последний раз. И свитер. И все мои футболки. Её рыжие волосы прекрасно сочетались с синим цветом ткани, с белым, серым, да каким угодно. Моё лицо мрачнеет при мысли о том, что Сэм эта толстовка тоже к лицу. Я спешу выбросить эти мысли из головы и пытаюсь вникнуть в разговор, вернее, в монолог, как я понял.