— Я передаю тебя в дар Гермионе Джин Грейнджер.
Я чувствовал себя дураком, говоря с амулетом. Но он засветился.
— Все, теперь он принадлежит ей. Она должна капнуть на него свою кровь, чтобы активировать. Так много, как тебе не надо. В нижнем ящике под стазисом зелья. Возьми зелье бордового цвета в небольшом пузырьке — это кроветворное.
Я выполнил его указания, и мне стало лучше. Я благодарно ему улыбнулся.
— Все хорошо?
Я кивнул.
— Я рад. Жаль, что не ты мой наследник. И жаль, что кровь князя не даст тебе приять мой род.
— Ну, род Блэков принять позволила.
— Он был у тебя в крови по бабушке, да и по крестному. Магия позволила. Она выше смерти. А мой род угас.
Я почувствовал легкий ветерок, как шепот.
— Ты чувствуешь?
— Да, что это? — спросил я, удивленно смотря на Салазара.
— Видимо ты можешь попробовать принять мой род. Возьми кольцо из верхнего ящика. В виде уробороса с зеленым камнем.
Я взял кольцо и надел его на средний палец левой руки. Кольцо засветилось и уменьшилось, плотно обхватив палец.
— Лорд Слизерин. Благослови магию. Это самый сильный Слизерин в истории! — прошептал портрет.
— Я в первую очередь - Певерелл. Но я рад, что смог тебе помочь. Я возвышу твой род и отчищу его помять от той грязи, в которую его мокнул Темный Лорд.
Основатель поклонился мне и ответил:
— Спасибо, князь. Ты будешь великим. И справедливым. А это не каждому дано.
— Спасибо, Салазар. Сколько раз просить, звать меня по имени? — проворчал я. Эти средневековые замашки и этикет немного нервировали меня.
— Ладно, Гарри. Вы с Гермионой ко мне зайдете на ее праздник? У меня есть для нее подарок.
— Его надо будет поить кровью? — поинтересовался я.
— Нет, этот артефакт никому не принадлежит. Ей будет достаточно надеть его, — улыбаясь, ответил Салазар.
— Хорошо. Мне пора идти. До встречи, Сал.
— Пока, Гарри.
Я вышел за дверь и направился к выходу. Выход из покоев Салазара был на втором этаже. Обычная каменная стена, где незаметно вырезана змейка. Никто никогда не заметит. Я с трудом зашел в его комнату, облазив всю Тайную комнату, и узнал, что это ритуальный зал. А василиск был защитником замка. Видимо за века, сошел с ума. Теперь я выращивал нового. Слизерин оказался не таким, как описывали. Он не был простив магглорожденых. Он был против церкви. А это в те времена было одно и то же. Его семью уничтожила инквизиция. Титул перед смертью он передал бастарду. Он не женился после гибели жены. Просто не смог. Он назвал это Слизеринской верностью. Они верны только одному человеку. Или себе, или любимому.
Я вернулся в спальню, снял мантию-невидимку и лег наконец-то спать. Утро началось внезапно. Меня тряс Рон. Я думал, будет наоборот. Видимо совсем заболтался с Салазаром, раз проспал.
— Вставай, Гарри. Завтрак.
Я потянулся и начал выбираться из кровати, и направился в ванную. Сегодня день рождение Гермионы. Подарок, помимо очевидного есть, цветы ждут ее на прикроватной тумбочке, спасибо Добби. Я вышел из спальни, оделся и спустился в гостиную факультета, где меня ждала моя Герми. Она радостно улыбнулась, я подошел, поднял ее с кресла, и поцеловал.
— С днем рождения, любимая, — поцеловал еще раз.
— Спасибо, Гарри. Цветы чудесные. Как они оказались в моей комнате? — улыбаясь, спросила она.
— Пусть это будет моей тайной, — тихо прошептал ей я.
— Хорошо, Гарри. Ты нашел, где мы будет отмечать? — шепотом спросила она.
— О, тебе понравится это место.
— Надеюсь.
Я отступил от нее. К ней подошел Рон, обнял и поздравил с Днем рождения, протянув подарок. Это была книга по анимагии.
— Я подумал, что мы могли бы ими стать. Кому, как не тебе изучить все это, чтобы мы все смогли это осуществить.
Мы засмеялись и отправились в Большой зал. Во время завтрака мне пришло письмо от Дориана. Я не стал его читать, убрав в сумку. Странно, что он не связался по зеркалу.
— От кого письмо? — поинтересовалась девушка.
— Да так, потом скажу, Герми.
— Хорошо, — она посмотрела на меня с ожиданием, чтобы я понял, что она не отвяжется.
Я улыбнулся ей, и мы направились учиться. День был долгим и я ждал ужина, чтобы похитить Гермиону с него. Я предупредил Рона и Лаванду что нас с Гермионой не будет до утра, они понимающе улыбнулись, но обещали прикрыть. И вот перед ужином, я утащил Гермиону в свое логово. Сказать, что она была в восторге от покоев Слизерина и от его портрета, значит преуменьшить.
— Мерлин, Гарри, это великолепно. Это лучший мой день рождения.
— Еще нет. Вот наши с Салазаром подарки. Это от него.
Гермиона удивленно посмотрела на портрет, Сал ободряюще улыбнулся, и она открыла коробочку. Там лежали аккуратные сережки с зелеными камнями, под цвет моему подарку. Небольшие гвоздики с застежкой в виде змейки. Змееуст - это диагноз.
— И что они делают, Салазар? — спросил у портрета я.
— Надень их. Они защищают разум от всего, даже обливейта, — гордо улыбаясь, ответил основатель. Я довольно улыбнулся. Идеальный подарок.
— Это потрясающий подарок. Спасибо, Лорд Слизерин, — поклонившись, сказала Герми.
— Это обращение теперь не для меня, а для Гарри, — ехидно улыбаясь, сказал портрет.
— Ты принял? Но как? Ты же князь?
— И лорд Блэк. Магия решила позволить мне возродить этот род. Извини Герми, с тебя дети. Много детей.
Она покраснела, но не стала отрицать эту возможность. Салазар мне подмигнул с портрета.
— А это от меня. Тебе надо будет капнуть на него кровью. Он защитит от всего. Даже от авады.
— Это потрясающе, Гарри! Он под цвет твоих глаз. Мне очень нравиться! — она капнула на него крови и начала надевать, но ее прервал Сал.
— Пусть наденет Гарри. Тогда никто кроме него не сможет его снять. Даже ты, — пояснил он.
— Хорошо, — я застегнул украшение и поцеловал ее в шею. — Мы пойдем, Салазар, у нас праздник.
— Смотрите не утомитесь. Если что, ты знаешь, где зелья.
Герми опять покраснела, и мы ушли в зал на ужин. Добби все-таки молодец. В комнате горели свечи, был аккуратно сервирован столик на двух персон, стояли легкие закуски и вино. Все-таки перед ночью любви не надо наедаться.
— Это очень красиво, Гарри! — она поцеловала меня в благодарность.
Мы сели за столик, я налил нам вино и мы принялись наслаждаться закусками, строя глазки друг другу. Она не выдержала первой и пересела ко мне на колени. Я поцеловал ее, и она простонала мне в рот. Я понял намек, и приподнял ее, чтобы ее ноги оказались вокруг меня, подняв ее, держа за бедра, я встал со своей притягательной ношей и пошел в спальню, не прекращая поцелуй. Я аккуратно сел на кровать, она, уже не сдерживаясь, терлась об меня. Я сам был на пределе. Слишком давно не было секса. Но я решил действовать медленно, чтобы она наслаждалась первой ночью. Я отстранил ее, и начал медленно раздевать, не давая ей раздевать меня. Она не сопротивлялась, а, только откинув голову, глубоко дышала. Я медленно, чередуя с поцелуями, раздевал ее. Сняв бюстгальтер, я лизнул сосок, и услышал стон. Ей определенно нравилось. Не став долго лизать ее грудь, но, все же, уделив ей внимание, я стал раздевать Гермиону дальше. Когда она была полностью обнаженной, я снял рубашку, оставшись в брюках. Она недовольно смотрела на брюки.
— Так надо. Мы все успеем. У нас вся ночь впереди. А завтра никуда не надо.
С этими словами я ее поцеловал. Медленно, вдумчиво и начал спускаться по шее, к груди, не пройдя мимо сосков, она стонала и всхлипывала подо мной. Я целовал ее животик и понял, что он очень чувствительный. Она стонала особенно громко, когда я ее целовал в него. Наконец спустившись к своей цели, я лизнул клитор. Она дернулась и застонала, поощряя меня на дальнейшие действия. Она уже была мокрая. Я порхал языком по клитору, и начал входить пальцем во влагалище. Она уже стонала без перерыва. Я решил, что двух оргазмов в таком положении ей хватит. Спустя десять минут и два оргазма, я наконец-то снял тесные брюки. Гермиона уже охрипла от удовольствия. Прошептав заклятие контрацепции, я начал аккуратно проникать в нее, лаская пальцами очень чувствительный клитор. Почувствовав, что полностью вошел, я посмотрел ей в глаза. Видимо от двух оргазмов она была так расслаблена, что ей не было больно.
— Немного неприятно, но не больно, продолжай. Ну же! Двигайся!
Я не стал медлить, и начал двигаться. Она была восхитительно тесной и очень отзывчивой любовницей. Я решил терпеть, пока она не кончит. Я просунул руку между нами и начал ласкать клитор, подводя ее к оргазму. Кончили мы почти одновременно. Когда она начала кончать, то так сжала меня внутренними мышцами, что я кончил, как никогда сильно. Я практически рухнул на нее, с трудом удержав себя на локтях. Это был фейерверк.
— О Мерлин! — простонала Гермиона. — Если так хорошо в первый раз, то, что будет потом?
— Еще лучше! — я целовал ее медленно, с удовольствием, и перевернул нас, чтобы она оказалась сверху. Она удивленно на меня посмотрела, а я двинул бедрами, чтобы она почувствовала мое возбуждение.
— Ты хочешь, чтобы я была сверху? — облизав губы, спросила она охрипшим голосом.
— Ну, это твоя ночь. Я думаю, ты должна попробовать быть главной.
Она задумалась, но опять наклонилась меня поцеловать. Поцелуй был страстным, она простонала мне в рот. Я провел пальцами по ее входу, она опять была влажной. Я приподнял ее за талию, и направил ее на мой член. Герми аккуратно принимала меня, опускаясь вниз, и опустившись полностью, простонала что-то нечленораздельное. Потом она начала двигаться. Мне было очень хорошо. Поняв, что скоро опять кончу, я начал ласкать клитор в такт. Еще несколько раз двинувшись, она провалилась в удовольствие и я вместе с ней.
Ночь была шикарной. Мы занимались любовью, с небольшим перерывом на фрукты с вином и в конце уснули полностью без сил. Утром я проснулся от внимательного взгляда. Я открыл глаза и посмотрел на нарушителя спокойствия. Гермиона лежала, положив голову на приподнятую руку, и смотрела на меня с блаженной улыбкой на лице. Я ей улыбнулся и, уронив на себя, поцеловал. Она взвизгнула, но не стала брыкаться. Почувствовав, что уже утро, организм отреагировал, как обычно. У меня опять встал. Гермиона проследила за моим взглядом и улыбнулась мне.
— Знаешь, ты вначале доставил мне такое удовольствие. Я хочу тебе отплатить тем же, — тихо сказала мне девушка, слегка краснея.
— Это было и мне в удовольствие. Ты очень красива, когда кончаешь. Не делай ничего, что не хотела бы, — улыбнувшись, ответил я.
— Я-то как раз хочу.
Я показал ей, что я весь в ее власти и откинулся на кровать. Она села в моих ногах и взяла в руку мой член. Минет был неплох для новичка, и через несколько минут я кончил. Но Дориан был в этом плане профессионалом. Я вспомнил про его письмо, и, поцеловав Гермиону, пошел к своей сумке.
— Что случилось? Ты еще не прочел то письмо?
Да, моя внимательная любимая.
— Да, любимая. Это от одного друга. Я с ним летом познакомился. Я представлю вас друг другу на каникулах.
— А мы разве не останемся в Хогвартсе? — удивленно спросила она.
— Нет, я хочу тебе показать свой замок и представить своим предкам, — легко ответил я.
— О. Это очень почетно. И в качестве кого представить?
Я улыбнулся ей, и щелкнул пальцами. С потолка посыпались лепестки роз, задернулись шторы, загорелись свечи. Гермиона удивленно на меня смотрела. Я подошел к кровати и встал на колени.
— Гермиона Джин Грейнджер. Я знаю тебя очень долго. И так же долго люблю тебя. Сначала как друга, потом как девушку, теперь я люблю тебя больше жизни и хочу любить, как жену. Ты выйдешь за меня? — и в моих руках появилось кольцо. Семейное кольцо Певереллов. Белое золото и черный бриллиант. Гермиона всхлипнула и бросилась мне на шею.
— Конечно да!
Я надел ей на палец кольцо и поцеловал ее. Наконец-то я счастлив. Наконец-то все на своих местах. Я не думал так быстро делать ей предложение. Но эта ночь все решила окончательно. Я действительно слишком сильно ее люблю, чтобы отпустить. Она будет моей вечно. На каникулах она узнает мой секрет. Я отошел от нее, еще раз улыбнулся и открыл письмо.
Дорогой Гарри.
Извини, что не по зеркалу, но я решил, что письма более интересно писать. Твой портрет изменился. Ты там улыбаешься как идиот. Я думал, портрет может только отрицательную сторону жизни показывать. Что там у тебя происходит?
Твой Дориан.
Да. Сказать, что я был в шоке, значит преуменьшить.
— Что за портрет?
Черт. Я идиот. Гермиона стояла за спиной и читала письмо.
— И что значит: «Твой Дориан», что вас связывает?
— Ты ревнуешь меня к мужчине? Я тебе на каникулах расскажу. Здесь не время и не место. Не ревнуй к прошлому Гермиона. Я его не любил в духовном смысле этого слова. Он учил меня жизни и удовольствию. Он спас меня после смерти Сириуса от себя самого. И помог принять наследие.
— Ох, Гарри, прости. Ты спал с ним? — все же спросила она.
Я улыбнулся и обнял ее, ответив ей на ушко:
— Да. Не буду врать будущей жене, но был доминантном. Он так сладок и красив, ты бы тоже не удержалась. А как он выглядит без одежды и звучит во время секса. Лучше скрипки.
Она задышала глубже и прижалась ко мне сильнее.
— Ох. Гарри, я ничего не имею против бисексуалов. Главное что теперь ты только со мной, — прошептала она мне в губы, страстно поцеловав. А ее возбудили мои слова.
— Я точно полный гетеросексуал. Я спал только с ним. Когда ты его увидишь, поймешь. Ему невозможно отказать! — я улыбнулся, целуя ее шею.
— Хорошо. Познакомимся. Ты ему напишешь обо мне? — простонала она, наклоняя голову, чтобы мне было удобней ее целовать.
— Конечно. Я говорил ему о тебе уже очень много. Мы общаемся по сквозному зеркалу. Я не знаю, что ему пришло в голову, раз он написал мне письмо, — проговорил я, целуя ее ключицы.
— Видимо ему скучно, — со вздохом сказала она.
— Что верно, то верно. В его возрасте это так, — со смешком сказал я, приподнимая ее за попку, так, чтобы она меня обхватила ногами за талию, а мой член уперся в ее вход.
— Что значит в его возрасте? Он намного старше? — прошептала она, опускаясь на мой член. Я простонал от этого прекрасного ощущения.
— На несколько веков. Все потом. Не пытай меня. Двигайся! — я толкнулся, подтверждая свои намерения, и она задвигалась мне навстречу.
— Ты потом мне все расскажешь. Сильнее.
Я подошел к стене, не прекращая ее трахать, и прижал ее к ней, для опоры и большего удобства. Она громко стонала, и вскоре мы кончили. Отдышавшись, мы посмотрели друг на друга глупо улыбаясь. Вернулись мы только к ужину.
— Съешьте лимончику.
— Рон, зависть плохое чувство. Не смущай мою Герми, — смеясь, сказал я.
— Извини, Гермиона. Все хорошо? — спросил нас мой друг.
— Все великолепно, Рон. Это было лучшее день рождения в моей жизни. Мы обручились! — возбужденно поделилась с ним моя невеста.
— Поздравляю дружище! — Рон хлопнул меня по плечу. — И будущую миссис Поттер.
— Спасибо Рон. Я еще не знаю, может у нее будет фамилия Поттер-Блэк. Или Певерелл — сказал я ему на ухо.
Он удивленно на меня посмотрел, потом моргнул, и ошарашено прошептал:
— Князь. Гарри, это невероятно.
— Я знаю, Рон. Я сам в шоке, — улыбнувшись, сказал я.
— Теперь мы точно победим в войне. Я рад за Вас, за тебя. И смею ли я просить?
— Рон, ты мой друг. Конечно, ты все смеешь, — серьезно сказал ему я.
— Помоги моей семье избавиться от печати предателей, — нервно попросил меня друг.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Отужинав, мы направились в башню Гриффиндора. Вечер был ленивым, мы сидели у камина и шептались о новых возможностях. А я сидел и думал, как помочь семье Рона. Так прошел замечательный день. Герми вся светилась от счастья, и светилось ее кольцо. А я был счастлив, смотря на нее. Наконец-то у меня будет настоящая семья. Позже за пологом я позвонил Дориану.
— Дориан, это правда, я на портрете улыбаюсь? — тихо спросил я его. Он улыбался, смотря на меня.
— Да, что ты там такое сделал? — удивленно спросил он.
— Безумно влюбился и сделал предложение? Слушай, а я могу иметь детей? — спросил я.