Санса по-прежнему остаётся скромницей, краснеет от его взглядов и комплиментов, но смело касается тонкой рукой, буравит льдистыми глазами, смеётся, как перезвон колокольчиков.
— Не хочешь потанцевать? — локоны ударяются о шею, когда она склоняет голову, и Петир вторит этому движению.
— Разве не кавалер должен приглашать даму?
Он удивляются тому, куда делась её неуверенность, но потом думает, что она, как и он, ждала этого вечера. Внутри рождается чувство предвкушения, триумфа, смешанного с волнением, и Бейлишу бы укорить себя за ребячество, но он только усмехается, вставая и протягивая руку.
— Мой кавалер пригласит в следующий раз, — посмеивается она робко, сжимая его ладонь.
Он ожидает, что она наступит ему на ногу или собьется с такта, но воспитание в высших кругах лишает её неуклюжести в танце. Она только с шумом втягивает воздух, когда его ладонь опускается ей на талию, и в это самое мгновение Петир получает ответ на вопрос о завершении вечера.
***
А потом Петир смотрит, как Санса раскинулась на их кровати, утянув на себя всё одеяло, потому что ему пришлось задержаться в отеле, чтобы проследить, как проходит благотворительный вечер. Она стойко продержалась рядом пару часов, прежде чем начать зевать, мило прикрывая рот ладонью. Он отправил её домой на такси, не желая слушать отговорок.
У неё постоянно находятся рычаги давления на него, даже спустя полгода отношений. То могут быть надутые губы, взгляд из-под ресниц или улыбка, брошенная в сторону Гарри, чтобы раззадорить Бейлиша.
Ему хочется жалеть о том знакомстве, об увлечении студенткой, что нашла тихую гавань в стенах его отеля, но это невозможно. Санса перекатывается на бок, и Петир усмехается, глядя на её безмятежный сон.
Комментарий к Отель
Ранее было опубликовано в группе вк с:
========== Страх ==========
Волосы у неё ещё ярче, чем были у Кэт в юности. Яркие, как пламя, на которое летят мотыльки. Петир невесомо едва заметно касается огненного потока, когда проходит мимо, проверяет, останется ли ожог.
Санса.
Испуганная, милая Санса. Смотрит на него огромными голубыми глазами, толком не понимая, какой эффект на мужчин производит её невинность.
— Мама просила передать, что вас сегодня ждут на ужин в семь, — бормочет она, прослеживая каждое его движение, словно повернись он чуть резче, и она рванет наутёк.
Нужно быть аккуратнее.
— Я обязательно буду, золотце.
В родовом поместье Винтерфелл летом так же холодно, как в конце осени. Странно, как только Старки этого не замечают — есть в них что-то дикое, необузданное, как местная природа. Даже красавица Санса унаследовала что-то от этой волчьей стаи, хотя, конечно, она больше напоминает пташку: вот-вот упорхнет, взмахнув крылышками. Петир гостит у Кейтилин каждые несколько лет, назло её хмурному мужу. Сначала было горько видеть Кэт среди этих снегов, но сейчас её затмила собственная дочь, став главной причиной, по которой Бейлиш терпит холод каждый июль. Санса ещё слишком юная, но пара лет и она вырастет в прекрасную девушку. Он будет всегда рядом, где-то на периферии, чтобы проследить это превращение.
— Мистер Бейлиш? Могу я попросить вас кое о чем?
Удивленно выныривает из мыслей, думая, что она давно убежала. Санса по-прежнему стоит в нескольких шагах от него, играя с краем цветастого платья. Она уже довольно высокая для своего возраста, и станет только выше с годами; сквозь тонкую ткань прослеживается линия бедёр и тонкая талия.
— О чём же?
— Вы поможете моему отцу?
— А разве у него есть проблемы, милая?
Она качает головой над его деланным недоумением. Петир усмехается.
— Вы сами знаете, что да.
— Тебе не стоит переживать, оставь это взрослым. Я сделаю всё возможное, чтобы тебя это не тревожило.
Аккуратно выбранные слова, почти полное отсутствие лжи. Всегда легче усыпить чью-то бдительность, если говорить искусно сплетенную правду.
— Спасибо.
Она выпускает кромку платья из плена своих пальцев и спешит к двери, когда Петир окликает её в последний раз:
— И, Санса? Зови меня Петир.
Ей столь многому нужно научиться.
***
— Петир?
Смех замирает на розовых губах, и Петир сглатывает, глядя, как волосы оставляют влажные разводы на футболке. Они сейчас цвета меди, как вестник опасности, нависшей над всей её семьей.
— Возьми что тебе ценно, о вещах и самом необходимом я позабочусь. Скорее, золотце, у нас не так много времени.
Не задает вопросов, его умная девочка. Только глаза распахиваются широко-широко, а пальцы сминают полотенце. Он слушает, как мокрые босоножки шлепают, когда она бежит в комнату, и бензином поливает гостиную изнутри. Кэт так заботилась об этом доме, но ничего не поделаешь — ему гореть, как и всему, что связано со Старками.
Санса покорно идёт следом за ним в машину, не задавая лишних вопросов. Петир отстранено думает, что в салоне останется песок, осыпавшийся с её одежды. Он выруливает на проселочную дорогу, зная, что, как только они скроются за поворотом, Винтерфелл будет пылать. Когда он гостил здесь два года назад, то и не думал о том, что всё так может повернуться.
— Джон Сноу позаботился о твоих младших братьях. Они будут далеко на севере, там, где их не станут искать. Робб увёз Арью и твою мать.
— А я?
— А ты теперь со мной. Тебе уже есть восемнадцать, и я законно могу взять тебя в жены. Это обеспечит тебе такую защиту, какой ты больше нигде не найдешь. Моё влияние достаточно, чтобы никто не ставил под сомнение наш союз. Понимаю, для тебя это шок, но думай об этом, как о сделке. Первое время тебе нужно затаиться, я отвезу тебя в один из своих домов в Европе. Тебе там понравится.
— И что мне делать?
— Санса, я не собираюсь принуждать тебя к чему-то. Наш брак будет только на бумаге. Я дам тебе освоиться какое-то время, но потом придется выйти в свет. К тому времени, надеюсь, ты уже будешь знать, что к чему.
Она кивает и отворачивается к окну. Петир включает радио.
***
Приезжая в пригород Вероны в седьмой раз, Бейлиш привозит с собой длинное черное платье с вырезом на бедре и аккуратные сережки с изумрудом. Всё для его молодой красавицы жены. Она посвежела за полгода, проведенные в Европе, и Петир рад, что они пошли ей на пользу. Разумеется, письмо, которое он передал ей от Кейтилин, подняло её дух (ей не за чем знать, что оно сфабриковано, а её мать числится пропавшей).
Санса потихоньку расправляет крылья, но не маленькой беззащитной пташки, а изменчивого пересмешника. Петир учит её лгать, чтобы ложь слетала с языка легко и красиво, а взамен получает лёгкие поцелуи. Он толком не знает, сколько неправды в них.
— Санса?
Тонкие ладони закрывают ему глаза, и Бейлиш усмехается детскому жесту.
Невинная, неиспорченная девочка. Ей отведена такая большая роль.
— Ты приехал раньше, чем говорил.
И правда. Пришлось перенести встречу с Мартеллом, но Петир ничуть не жалеет. Через пару дней Санса покажет своё первое представление перед змеем, покорив его.
— Планы поменялись.
Он поворачивается к ней лицом и мимолетно касается губами рта. Ничего, что могло бы спугнуть. Она сама придёт к нему. Бейлиш терпелив.
— Всё в порядке? — голос не выдаёт испуг, а вот глаза — совсем другая песня. Петир тянет губы в улыбку, и мягко касается её щеки.
— Не бойся, золотце.
Бояться уже поздно.
Комментарий к Страх
было выложено вк 17 июля, не плагиат, если что ;)
========== Призрак ==========
Петир знает, невозможно — всего лишь оценочная характеристика чего-либо как необыкновенного, чрезвычайного, исключительного по силе проявления. Он не верит в мистику, в гадалок, в просыпанную соль. Обладатель пулитцеровской премии, автор нескольких изданных и переведенных на несколько языков романов, финансист по образованию, писатель по призванию, стоит, глядя на точную копию героини своей книги. Рыжие волосы, кристально-голубые глаза, улыбка на нежных губах, глубокий, слегка гнусавый голос.
— Мистер? Мистер, с вами всё в порядке?
Её ладонь ложится на его локоть, вырывая из транса, и Бейлиш рассеянно бормочет:
— Да, да, в полном.
— Вам стоит присесть.
Он послушно садится за столик, продолжая откровенно пялиться на неё, ничуть не встревоженный её смущенным видом. На бейджике написано «Сара», и Петир сглатывает:
— Сара…
— Санса, на самом деле.
Санса робко заправляет прядь волос за ухо и смотрит из-под опущенных ресниц. Её движения и взгляд — со страниц его романа о скромной официантке, чьи родители погибли в аварии, оставив на её плечах заботу о двух младших братьях и сестре. Семейная драма о попытках смириться со смертью, о сложностях в отношениях сестёр, о раннем взрослении…
— Санса, — приходится взять себя в руки, стряхнуть наваждение и дипломатично коротко улыбнуться. — Можете принести что-нибудь на ваш вкус?
Если она принесет булочки с ванильным кремом и облепиховый чай (он его ненавидит), то ошибки быть не может — Бейлишу пора вызывать психушку или экзорциста.
Он не понимает, как она может существовать в самом деле.
***
Конечно, он возвращается. Садится у окна, заказывает нелюбимый облепиховый чай и наблюдает за ней. Отмечает каждый жест, каждую случайную улыбку.
— Вы к нам зачастили, — замечает Санса с улыбкой, ставя перед ним тарелку с пирогом.
— Меня покорила ваша выпечка.
Она улыбается шире и слегка дергается, когда ощущает прикосновение к своей руке.
— У вас там остатки краски.
Румянец восхитительно заливает бледные щеки, и она судорожно протирает запястье, бормоча:
— Помогала брату с рисунком.
На лице Бейлиша не дергается не единый мускул, он только старается, чтобы голос не звучал слишком нетерпеливо и навязчиво:
— Ваши родители, должно быть, вами гордятся.
— Наверное, гордились бы, будь они живы. Простите, мне нужно идти принимать другие заказы.
Петир не верит в судьбу. Жизнь заставляет его сломать свои установки, смеётся, в лицо бросая страницы его же рукописей.
Санса реальна. Та же, что была в одной из его книг (не самой лучшей, признаться честно), в той, что из раннего. Он мог бы забыть о ней, если бы когда-то не прописывал её героиню до мельчайших подробностей. Этой Сансе тогда, должно быть, было не больше десяти лет.
Петир впервые за свои тридцать семь лет не понимает, что делать, — уйти и забыть, или продолжить наблюдение за этим призраком, сошедшим из мира иллюзий.
Хуже всего — он знает, что на последних страницах она умрёт.
***
Ему кажется, он сам выносит ей приговор. Приставляет нож к горлу, дуло пистолета к виску и кинжал к сердцу. Отсчитывает её последние минуты буквами — клац, клац, клавишами клавиатуры.
— Петир? Вы снова витаете в облаках.
В её глазах — добрая насмешка, а губы подрагивают в норовящей пробиться улыбке. Петир делает глоток из своей чашки.
— Писателям это свойственно. Мне кажется, я выпил здесь столько чая, что ты можешь называть меня на «ты».
Через пару минут её перерыв закончится, а ему хочется задать ей кучу вопросов. От любимого цвета до детских воспоминаний. Какой автор устоит перед возможностью пообщаться со своим героем.
— Ладно.
— Расскажи мне о своих братьях.
— Они очень помогают мне. Не доставляют хлопот, убирают квартиру, делают домашнее задание, ну, почти всегда, а вот сестра…
—… сущее наказание.
— Вы… ты прямо с языка снял. Мне иногда кажется, ты знаешь меня лучше меня самой, — смеётся Санса, и Петир хмурит брови, не в силах выдавить улыбку.
В день, когда она погибнет, будет идти дождь.
Петир помнит, как писал резкий контраст её крови с серым асфальтом. Он думает, что на дворе август, и солнце вот-вот сменится пасмурным небом. Впервые он желает, чтобы этого не случилось.
Этой ночью он жалеет, что никогда не писал фэнтези, где героя можно оживить при помощи магии.
***
Часто Бейлиш думает, что ему кажется. Он сам придумал, что Санса похожа на персонажа, сам приписал ей эти качества. Она не умрет в конце книги, её история длиннее, чем сотня страниц.
Он становится более настойчивым в своих ухаживаниях, водит её в кино вечерами и с приближением октября становится всё тревожнее.
— Ты сам не свой, — хмурит она брови, сжимая его ладонь. От неё чудесно пахнет лавандой, а на плечах легкая блуза пастельного цвета.
— Ты не хочешь уехать куда-нибудь в теплые страны? Возьмем твоих братьев и сестру, рванем погреться на солнце.
Целует тыльную сторону её ладони, заглядывает в глаза в надежде и думает, что вот она — его расплата за гордыню и тщеславие. Годы, проведенные в свете славы, светские рауты и улыбки во время автограф-сессий, вдруг стали неважными.
— У меня работа, а у них школа, Петир. Может, летом?
— И всё-таки подумай, милая. Говорят, этот октябрь будет промозглым.
— Значит, будет больше поводов заходить сюда на чай, да?
***
Петиру кажется, что кто-то поставил ему шах и мат и смеется в лицо. Смотри, писака, ты — убийца. Забавно, верно?
Глядите все, он убил невинную девочку. Не мог ты написать ей счастливый финал?
Бейлиш пишет альтернативный конец, строчит ночами, заливая в себя энергетик, и утром приходит в кофейню, чтобы Санса только покачала головой, ворча о том, что его вдохновение могло бы подождать до утра.
— Ты сбрендил, Мизинец, — закатывает глаза Варис, когда слышит его рассказ. — Натурально поехал головой.
В общем, спорить с этим бесполезно.
Петир ненавидит наступивший октябрь, нехотя выпускает Сансу из объятий и старается не оставлять её одну.
— Обещай, что завтра никуда не выйдешь. Мне нужно встретиться с издателем на пару часов.
— Да что с тобой? Ты меня пугаешь.
— Пообещай.
— Обещаю, обещаю. Но Петир…
Он целует её так, будто этот раз последний, судорожно, на надрыве. Почти что умоляет её поехать с ним завтра, чтобы ни на минуту не была вне его поля зрения.
Завтра обещали дождь.
***
Судьба́ —предопределённость событий, поступков. Бейлиш столько раз доказывал, что с ней спорить бесполезно. Сколько лет он смеялся над теми, кто пытался.
Когда Санса не берет трубку, он заметно напрягается.
Когда она не принимает его звонок в третий раз, Петир переносит встречу, вслед услышав что-то про «зазвездившегося писаря».
Ему всё равно. Он смотрит, как по асфальту бьют капли, и дышит этим мокрыс воздухом, доставая сигарету. Зажечь получается не с первой попытки.
— Возьми же трубку, давай.
Из детства он помнит, как отец сел перед ним на корточки и сказал, что теперь они будут вдвоем. Что мама смотрит сверху, потому что ангелы забрали её к себе. Он не помнит своих чувств, только заплаканные глаза отца и то, что в этот день в Перстах светило редкое солнце.
Когда ему говорят о смерти Сансы, идёт дождь.
Комментарий к Призрак
Все драбблы этого сборника выкладывают сначала в группе Another Ending:)
========== Сигареты ==========
Ей шестнадцать. В голове гуляет ветер, медь темнит волосы, а в пальцах толстая дешевая сигарета, тайком пронесенная в приют. Когда Петир проходит мимо, то слышит «снова эти папики никак не угомонятся», и оборачивается. Хватает трёх секунд, чтобы понять — это оно. То самое мгновение, в которое четко осознаешь, что этот человек неразрывно связан с твоим будущим.
Она ребенок. Обиженный и одинокий, заброшенный за черту.
— Что смотришь?
— Такая юная дама, а уже с сигаретой.
— Сдашь меня? Шёл бы ты отсюда. Знаем мы таких добродетелей. Отвесил приюту пару лямов и думаешь, что купил индульгенцию? Грехи не исправить нулями в чековой книжке.
Выпускает дым у его лица, а у самой взгляд — в пустоту. В кристальных глазах сквозь дымку почти живая боль и тяжелая грусть. Ей бы выбирать платья с подружками и сплетничать о мальчиках, но вот она здесь — как Гумбертова Лолита, не женщина, но уже не совсем дитя.
— Мудрая мысль, милая. Но с такими дерьмовыми папиросами ты прожжешь легкие ещё до двадцати пяти.