– Добро пожаловать домой, господин Эдальгио! – прозвенел металлический голос.
Кабина распахнула двери.
Элси и Дарэл последовали за Лоренсом, а Инна замялась. Входить в его дом было немного не по себе. Как одевать его свитер или пить из его чашки. Что заставило Лоренса впустить их на свою территорию? Как ей вести себя здесь? Особенно страшило, что коленки подгибались от сумасшедшей близости с ним. Но выбора ведь не было?
Лоренс протянул ей руку:
– Пойдём. Сама ты не поднимешься.
– А я думала, тут постою. Подожду вас, – хмыкнула Инна, но руку дала. Устала злиться. В глубине души ещё кусала обида за жесткость Лоренса, но его неважный вид беспокоил сейчас больше. Она помнила, что было утром, и восстановиться ̶ даже с невероятными технологиями ̶ он не успел.
Инна сжала его ладонь и чуть потянула на себя.
– Прости меня, Лоренс. Я должна была верить. Но я как сбившийся с пути корабль, что в темноте не может найти берег. Хочу увидеть свет и не вижу.
– Это ты меня прости, – буркнул Лоренс, извиняясь то ли за свою холодность, то ли за скрытность.
Лифт взмыл по круглой шахте, оставляя внизу зелёные шапки деревьев и извитые линии дорог. Когда кабина поравнялась с крышами соседних домов, скорость резко упала, и лифт мягко затормозил на остеклённой террасе. Двери распахнулись, выпуская на этаж. Точно напротив выхода из лифта красовалась скучная тёмно-серая дверь с двумя непонятными символами наверху.
Лоренс привычным жестом потянулся к идентификатору. Едва коснулся экрана, двери бесшумно раздвинулись, открывая путь в затемнённую прихожую.
– Чувствуйте себя, как дома, – прокомментировал Лоренс, перешагивая порог. – Правда, холодильник у меня пуст, ибо не был тут с начала Игры. Но это не проблема: один звонок вниз, и нам доставят завтрак к лифту.
Прихожая встретила абсолютным минимализмом. Бледно-бежевые стены с едва различимыми молочными плинтусами, пара встроенных шкафов да выдвижные ящики для обуви, небрежно торчащие прямо из стен. Ну, ещё пара простых кресел со светлой обивкой ютилась у стены. Под потолком зажглась, распространяя монотонный белый свет, одинокая круглая лампа: плоская, как коврик для мышки.
Инна оглянулась. Пространство казалось огромным и неосвоенным. Широкая прихожая плавно перетекала в огромный пустой холл с парой простых квадратных колонн-подпорок по центру. Противоположная стена показывала несчётное количество дверей и проёмов с простыми угловатыми арками.
– Если кому-то нужен душ, – Лоренс брезгливо взглянул на Элси, всё ещё кутающуюся в его грязный свитер, – здесь целых три ванных комнаты.
Инна осмотрела себя с головы до ног. Смыть с себя грязь поместья и сопли Салли очень хотелось. Жаль было таскать беднягу за волосы, но иначе не получилось её усмирить. Браслет, что Инна сорвала с тонкого запястья, там же и растоптала в черную крошку. Салли верещала, как поросёнок, а Лоренс за это время успел пробраться к остальным и схватить Элси. Зорина даже улыбнулась воспоминаниям. Покусанный за ягодицы Стигнайзес и вопли Салли – самые лучшие за всё время впечатления.
– Я бы с удовольствием. Покажешь где? – проговорила Инна.
Лоренс провёл её за колонны. Они завернули направо, попав в маленький коридор. В тупом его конце сияло утренним светом простое квадратное окно: такое же, как и все в этом городе.
– Здесь, – он показал на небольшую дверь и улыбнулся. – Всё включено, даже одноразовые полотенца.
– Спасибо, – пролепетала Инна, и голос сорвался.
Лоренс собрался уходить, но она его остановила легким прикосновением руки.
– Как ты себя чувствуешь?
– Намного лучше, – пробормотал Лоренс, погладив её плечо. – От раны почти ничего не осталось. Правда, всё ещё хочу спать. Надо бы ещё прививку сделать, мало ли что эти гуртау переносят.
Он оглянулся, словно проверяя, слышит ли их кто-нибудь. Опасение было напрасным: Дарэл уже утащил Элси в одну из комнат, и оттуда доносился едва слышный разговор.
– Спасибо тебе, – продолжал Лоренс, осторожно приглаживая волосы Инны. – Я не справился бы. Мне сложно сказать, насколько я благодарен. Почти так же, как сложно понять, отчего ты не оставила меня там…
– Ты знаешь, почему не оставила, – Инна приложила ладонь к его щеке и вгляделась в лицо. Даже царапина на лбу зажила не полностью – остался рубец. Что же говорить о плече, что было разорвано гуртау?
Лоренс вгляделся в её лицо: пристально и внимательно. Так, словно пытался навек запечатать в памяти её черты. От одного взгляда по телу побежали мурашки. Инне показалось, будто она стоит на краю бездонной пропасти, а вокруг воет пронизывающий ветер, норовя сбить с ног. Ещё слово, ещё прикосновение – и она улетит в бездну. И снова до истомы захочется его рук и поцелуев.
Словно читая мысли, Лоренс наклонился и коснулся губ Инны своими. Легко и осторожно, как в самый первый раз, за воротами. Инну обдало ароматом шампуня и мужского одеколона. Хотя бы запахами здесь разрешали наслаждаться…
Прикосновение его губ было быстрым и обжигающим. Но даже искры хватило, чтобы сгореть. Инна подалась ему навстречу, желая испепелить и его. Чтобы летел в бездну вместе с нею, превращаясь в дым. Безжалостно, неотвратимо. На-всег-да.
– Что ты любишь есть на завтрак? – спросил Лоренс, лениво отстраняясь.
– Сомневаюсь, что у вас здесь блюда называются по-земному. Люблю греческий салат и малиновые маффины с кофе-латте, – Инна шагнула ближе и нырнула в его объятия. Так хотелось вобрать в себя немного его тепла. Рядом не могла обижаться долго и не могла думать о предательстве. Просто верила.
Уткнулась в мужскую грудь и что есть силы прижалась щекой. Сердце Лоренса билось гулко и ритмично и резонировало с её собственным. Глаза защипало от слёз. Как она могла усомниться в нём?
– Прости меня, Лоренс. Прости… Я навлекала на тебя беду. Прошу тебя… – боялась поднять глаза, хотя знала, что он не злится и давно простил. В его взгляде не было злости и холода, в его действиях не было ненависти.
В коридоре, когда Элси переместилась в тело Лоренса, Зорина чувствовала его боль каждой клеткой, каждой мышцей. Даже незрячими глазами он смотрел так разочаровано, что Инне хотелось кричать. Это раскаяние сейчас нужно было ей самой. Простит ли она себя? За то, что тянется к нему, забыв о прошлом – о сыне, о доме. За то, что пообещала верить, а потом сорвалась. Накрутила себя, домыслила. Глупо.
Лоренс натянулся, как струна. Руки застыли в воздухе.
Сжав пальцы, Инна смяла его футболку в кулаках.
– Не молчи…
– Ещё слово, Инна, и я не смогу удержаться, – Лоренс обхватил её плечи, вздыбливая волосы. – Нам обоим нужно сил набраться и хотя бы перекусить.
Он улыбнулся ей: широко и лучезарно. Так, как не улыбался никогда.
– Хорошо, – Инна почти подпрыгнула от радости. По-детски чмокнула Лоренса в губы и юркнула в ванную. Закрывая дверь, прошептала: – Я скоро. Найдешь во что переодеться? – и спряталась за пластиком, не дожидаясь ответа. Даже если он войдет, стесняться бессмысленно. А Элси и Дарэл давно друг другом заняты – можно не беспокоиться.
Инна прижалась к стене спиной и засмеялась в потолок.
– Влюбиться в инопланетянина! Зоря, лучше ты не могла придумать! Сенечка, я обязательно что-то придумаю, и мы будем вместе.
Тёплая вода возвращала силы. Шампунь Лоренса пах совсем иначе, не так как тот, что в поместье, с кислинкой облепихи. Вспомнились духи из чайного дерева: свежие и немного пресные. Так пахла его одежда и волосы, а ещё потом и терпким запахом самохода.
– Верю, Лорнес… Верю. И буду верить, – прошептала Инна, споласкивая волосы.
Хотелось петь. Губы сами раскрылись и протянули тонкую нить мелодии. Затем вырвались и слова:
«Не возражаешь, если я сделаю тебе больно?
Пойми, что иначе я не могу.
Хотелось бы найти другой выход,
Чем причинить боль тому, кого люблю.»3
Вода уносила с собой в сток дурные мысли и сомнения. Вместе с каплями и струйками в поддон убегало время. И воспоминания, от которых было больно и тесно. Остался лишь настоящий момент, проникнутый запахом чайного дерева и свежестью. И звуком её голоса.
Инна едва заметила, как дверь приоткрылась, впуская сквозняк, и в ванную просочился Лоренс. Повесил на крючок длинный белый халат, согрел её взглядом и тут же вышел.
Приятный бархат обнимал плечи и согревал. От халата пахло Лоренсом. Инна прижала к губам широкий воротник, долго впитывая в себя его аромат. Со счастливой улыбкой выпорхнула в коридор, волоча за собой шлейф в полметра и подтягивая длинные, как у Пьеро, рукава.
– Он немного великоват, – хихикнула Инна, выйдя в просторную кухню-гостиную. Впереди мелькнула фигура Лоренса.
– Но тебе же нравится, – он обернулся и, окинув её теплым взглядом, вернулся к нарезке невиданных зеленых овощей.
Рабочие столы скрывала ровная белоснежная панель. По центру кухни стоял стеклянный квадратный стол и, будто ровные зубы, ряд стульев по периметру. Гостиную с диванами бежевого цвета отделяла высокая полка, отдалённо напоминающая барную стойку. Пластиковый пол оказался на удивление тёплым.
– Здесь мило. Хотя, я бы поставила пару комнатных цветов на окна. А сюда, – Инна показала в центр стола, – водрузила бы вазочку с пионами или чайными розами. Они хорошо бы смотрелись на белом фоне.
– Я думаю, – улыбнулся Лоренс, вытаскивая из пластиковой корзины тарелку с чем-то, напоминающим булочки с ягодной начинкой, – что еда здесь будет смотреться ничуть не хуже.
Следом за аппетитно пахнущей выпечкой на столе появилось огромное блюдо с овощным салатом и весьма недурное подобие дымящегося омлета, порезанного на тонкие ломти. В прозрачном графине засиял кармином сок: такой холодный, что на стенках заискрилась испарина.
– Как вкусно пахнет, – Инна полезла к булочке и, выбрав поменьше, вонзила зубы в приятный мякиш. Ничего себе проголодалась! – А Элси и Далэл? Пошему не идут кушать? – проговорила, прожёвывая. Можно? – показала на сок.
– Конечно, пей. Они слишком заняты друг другом, – Лоренс повёл головой в сторону гостиной. За книжными полками и завесой штор просматривался выход на балкон. За стеклом Инна разглядела Дарэла. К нему прижималась Элси, одетая в такой же халат, как у неё, только чёрного цвета. Понять, кто из них кто, не получалось. – Горячий молодняк. Успеют.
Лоренс метнулся к кухонным шкафам. По мановению его руки полка отъехала. Достав четыре блестящих стакана с прозрачными стенками, Лоренс водрузил их на стол. Следом появились белоснежные тарелки с едва заметным перламутровым ободком по краю. Зазвенели вилки: так уютно, что Инна снова вспомнила дом.
– Давай, я помогу?
Зорина подошла ближе. Заметила, как дрожат у Лоренса пальцы пока он наливал сок. Придержала его руку.
– Постой, – проговорила Инна.
Отставила графин в сторону. Затем потянула Лоренса к одному из стульев и заставила сесть.
– Я хорошо чувствую себя, Инна, – заметил Лоренс. – Не нужно обо мне заботиться.
– Сиди! Это нужно мне, – придержала его плечи, чтобы не поднялся. Убрала длинные волосы со спины, перекинув их вперёд. Папа учил Инну делать массаж и говорил, что у неё хорошо это получается. Вот сейчас наступило время проверить.
Инна запустила руки под горловину футболки Лоренса и провела большими пальцами вверх, обрисовывая контур его шейных позвонков. Он склонил голову, чуть ссутулив плечи. Даже такие обычные касания заставляли Инну трепетать и согреваться изнутри. Так хотелось отдать свою нежность, чтобы успокоить его встревоженное сердце.
Погладила по трапеции, скользя ладонями вверх и путаясь пальцами в прядях волос. Долго массировала круговыми движениями каждый сантиметр его кожи, старалась не причинять боль. Немного мешала ткань футболки, что всё время цеплялась за кончики пальцев.
– Снимешь? – склонившись, осторожно спросила Инна. Её розовые влажные волосы скользнули по плечу Лоренса.
Он посмотрел на неё из-за плеча. Долго и внимательно изучал Иннино лицо, словно разбирая по молекулам. Очертил контур подбородка пальцем, легко коснулся губ. И пробормотал тихо и смущённо:
– Зачем ты так, Инна? Я же знаю, какую боль причиняю тебе.
– А я вижу, как ты убиваешь себя этим. Не думай, что женщина – слабая. Я сильнее, чем кажется. И не стану плодить сомнения между нами, потому что не хочу в такой прекрасный день портить жизнь ни тебе, ни себе. Просто давай проживём эти часы счастливо.
Инна вернулась к массажу. Сжала пальцы и пробежалась вниз по позвоночнику Лоренса.
– Я слышу твой запах и мне есть не хочется… пить не хочется… и злиться тоже, – прошептала, склонив немного голову. Поцеловала светлую кожу его шеи и провела кончиком носа по волосам, втягивая его запах. Свежесть с нотами чайного дерева. – Я помню тебя и забыть уже не смогу, даже если придется. И мне всё равно, что будет завтра. Сейчас хочу жить. С тобой.
Лоренс поймал её лицо ладонями. Откинул со лба влажные волосы и притянул к себе. По шее Инны побежали волны жара, спускаясь всё ниже. Кожу укололи мурашки.
– Я никогда не встречал такой женщины, как ты, – прошептал Лоренс ей в губы. – Даже своими капризами ты освобождаешь всё лучшее во мне. Из тех уголков, до которых, я думал, не достану никогда.
Инна задрожала, а Лоренс приник к ней губами: страстно и горячо. Ворвался языком в рот, будоража разум и тело, и напористо устремился в самую глубину. Инна судорожно вдохнула, пытаясь устоять на ногах, и обхватила его шею в порыве. Сопротивляться было бесполезно. Каждое его прикосновение жгло кожу и душу, испепеляя и уничтожая. И она снова летела в пропасть. Безостановочно и неотвратимо.
Как во сне она следила за касаниями его пальцев. Лоренс прошёлся лёгким штрихом по шее, спустился к ключице и проник под ворот халата. Пояс ослабился, и прохладный воздух коснулся обнажённого тела. Горячая ладонь накрыла грудь Инны. Пальцы медленно, но сильно стиснули набухший сосок.
– Не будешь требовать сказать, что хочу тебя? – зашептала Инна, поддевая пальцами его футболку и усаживаясь к нему на колени.
Он горел вместе с ней. Пылал страстью, несмотря на недомогание, несмотря на горечь их отношений. Инна говорила, едва прикасаясь к его пухлым губам:
– Позволь взять частичку твоей боли. Взамен забери мой огонь. Пусть он растопит лёд в твоих глазах, пусть облегчит тяжкую ношу. Я никогда не встречала таких мужчин, как ты, Лоренс. Хочу раскрывать тебя, изучать, жить тобой. Я не знаю. Это сумасшествие, – надрывно проговорила последнее и прижала лоб к его лбу. Дыхание мужчины опаляло кожу, а пальцы замерли на груди, будто он боялся разрушить видение.
– Мы оба сойдём с ума сейчас, если не остановимся, – прошептал Лоренс, покрывая лицо Инны поцелуями. Цепкие пальцы сжали грудь: на этот раз бережно и осторожно. – Что ты со мной делаешь, скажи? Я хочу тебя прямо здесь. Твоё тело и душу. Хочу, чтобы ты горела и кричала. Хочу, чтобы взяла моё лучшее. Чтобы уничтожила меня и воскресила снова.
Он говорил, а губы блуждали по шее, соскальзывая всё ниже.
– Бери! Что же ты? Я же позволяю. Нет, – Инна наклонила голову и провела языком по его плечу, – я требую.
Ничего не говоря, Лоренс подхватил её на руки и понёс прочь из кухни. Пересёк холл и распахнул массивную дверь. Кожу обдало нежной прохладой и холодным запахом мяты.
Они очутились в просторной комнате с глухими тёмными стенами. Посередине, как исполин, возвышалась огромная кровать. Чёрное покрывало из благородного атласа заструилось сияющими волнами, когда Лоренс бережно опустил Инну на постель.
Руки Лоренса дрожали и тряслись. Он в секунду развязал пояс её халата и раскинул полы по сторонам, обнажая тело. Наклонился, уперевшись коленями, и впился в губы Инны. Жадно и страстно, до боли, перетекающей в неземное наслаждение. Оторвался столь же резко, шумно втянул в себя воздух и облизал губы.
– Скажи, Инна, – произнёс он, таинственно улыбаясь. – Скажи мне, что хочешь меня.