========== Дэймон Сальваторе/Розали Хейл. TVD/TwilightSaga. ==========
[Для Дэймона таймлайн где-то в первом сезоне, он плохиш и не помешан на Елене, зато помешан на идее насолить брату]
Дэймон столкнулся с ней на крыльце собственного дома — она явно собиралась уходить, а вот он только что явился и был в крайне благодушном настроении.
— Уже уходишь, солнышко? — с сожалением поинтересовался он, окидывая взглядом эту мертвенно-бледную, будто фарфоровую красавицу с печальным лицом.
— Я искала Стефана Сальваторе, — словно оправдываясь, красавица чуть попятилась. Она определенно не горела желанием поддержать фривольный тон, который Дэймон желал придать беседе: а жаль, потому что он возвращался после веселенького вечера в Гриле и был изрядно навеселе.
— И не нашла? — нарочито сочувственно осведомился старший Сальваторе.
— Увы, — сдержанно покачала головой блондинка.
— Наверное, жрет белок в близлежащем лесочке, — скривился Дэймон.
— О, благодарю, — губы красавицы чуть изогнулись в улыбке, которая преобразила ее застывшее лицо, и пока Дэймон приходил в себя от осознания того, насколько же, оказывается, прекрасными бывают грустные красотки, удалилась размытой тенью, оставив после себя лишь легкий ветерок, взъерошивший ему волосы.
— Однако! — многозначительно пробормотал Дэймон и отправился в дом, к своим драгоценным запасам бурбона.
Запасы, конечно, принадлежали Заку — но поскольку Зак был уже покойным. то…
***
— Кто это приходил к тебе вчера? — первым делом спросил Дэймон следующим утром, когда спустился в гостиную и обнаружил брата на диване с газетой.
— Я думал, мы все еще не разговариваем, — мелочно напомнил Стефан.
— А я думал, что у тебя нет мозга, чтобы думать, — парировал Дэймон. — Кто она? Бледная блондинка со странными желтыми глазами. Водишь дружбу с зомби-оборотнями? Псиной от нее не разило, к слову… Или она типа твоя анемичная подружка-недовампирушка? Я о тебе чего-то не знаю? Завел себе свою собственную Мину Мюррей, маленький недоделанный граф Дракула?
— Заткнешься ты когда-нибудь, или нет? — раздраженно закатил глаза Стефан.
— Просто назови мне имя, и я отстану от вас с Еленой на целую неделю, — азартно предложил старший брат.
Стефан взглянул на него с упреком, но через мгновенье поставил условие:
— Две недели.
— По рукам! — легко согласился Дэймон. — Итак?..
— Ее зовут Розали Хейл, — выложил Стефан. — Она приехала из Форкса, это такое местечко в…
— На хрен географию, братец, — оборвал его старший. — Кто она?
— Вампир, но чуть более иной, чем мы. Ее создали…
— Тоже пропустим, — беспечно отмахнулся Дэймон. — Что она здесь делает? Почему у нее такие странные глаза?
— Она питается кровью животных, — ответил Стефан с гордостью, которую смогла бы понять только такая же любительница белок, как и он, Лекси. — Это ее первая попытка сесть на гуманную диету, так сказать. Цвет ее глаз свидетельствует о ее сытости… Она искала меня, чтобы получить помощь.
— Ну да, ты же известный убийца оленей, кроликов и ни в чем не повинных бельчат, буэээ, — изобразил тошноту Дэймон и рассмеялся.
— С похмелья твое чувство юмора еще более отвратительно, чем обычно, — презрительно хмыкнул младший брат. — Я встречаюсь с Розали сегодня в Гриле в семь.
— Окей, я там буду, — понял намек Дэймон. — У тебя есть две недели, белкоед. Наслаждайся.
— О, уж я-то своего не упущу, — заверил брата Стефан.
— Фу, — на всякий случай сказал Дэймон, хотя и не понял, что брат имел ввиду.
***
— Бурбону, детка? — развязно осведомился Дэймон, плюхаясь за столик, который заняла красавица Розали.
Блондинка сидела, безучастно глядя перед собою, и сложив руки на поверхности столешницы.
Мраморно-белая кожа едва ли не синевой отдавала, а янтарные глаза смотрелись инопланетно — она была настолько необыкновенной, что Дэймон взгляда от нее не мог оторвать.
— Благодарю, но я не нуждаюсь в человеческое еде, или же питье. — мелодичный голос Розали звучал настолько нейтрально, что мысль о зомби снова мелькнула у Сальваторе в голове.
— Зато ты совершенно точно нуждаешься в мастер-классе по конспирации, — ухмыльнулся вампир. — В Мистик-Фоллз, знаешь ли, охотники водятся. Разве хочется тебе пару кольев в грудь?
— Это не причинит мне вреда, — и вновь на ее губах появилась тень улыбки.
— Сейчас ослепну, — покорённо вздохнул Дэймон. — Ах, Розали, мой чудесный цветочек! Стефана ждешь тут, да?
— Да, — подтвердила прекрасная Розали.
— Он не придет, — заявил Сальваторе. — Ближайшие две недели — точно.
— Я могу подождать, — спокойно отозвалась Розали, и Дэймон расхохотался, но довольно быстро понял, что она не шутит.
— Ты такая странная, — поделился он своим открытием с красавицей.
— Для меня ты тоже не в себе, — откровение за откровение, Розали не осталась в долгу.
— Я подменю братишку, — подмигнул ей Дэймон. — Я, знаешь ли, умею помогать людям.
— А вампирам? — уточнила Розали.
— В этом мне нет равных, — заверил ее Дэймон хвастливо. — Я профи в животных диетах, зуб даю.
— Правда? — в инопланетных глазах Розали блеснул огонек жизни. — У меня большая проблема, потому что.
— Выкладывай, — побарабанил по столешнице пальцами Сальваторе.
— Я готова сорваться, — прошептала Розали почти виновато.
Почти — но Дэймон уловил эту разницу и улыбнулся во все тридцать два:
— Я скажу тебе, что надо делать, Розали.
— Что? — доверчиво осведомилась она.
Дэймон перегнулся через стол, создавая иллюзию интимности, и произнес:
— Послать эту гребанную диету к чертям собачьим и пойти со мной веселиться.
Когда она была голодна, то ее глаза приобретали глубокий обсидановый цвет.
А когда она насыщалась живой человеческой кровью — они становились небесно-голубыми: Дэймон выяснил все это в ближайшие две недели.
========== Фэй Чемберлен/Райли Бирс. TheSicretCircle/TwilightSaga. ==========
Райли Бирс пропал во вторую субботу октября — как раз перед их третьей годовщиной отношений.
Впрочем, праздновать все равно было нечего — он бросил Фэй за две недели до этого, даже не удосужившись объяснить, в чем причина.
У Фэй из головы не шел тот день — она ждала его после занятий на школьной парковке, как обычно, но он почему-то прошел мимо вместе с парнями, с которыми вместе играл в футбол.
На ней была его спортивная кофта на молнии — с эмблемой их школьной команды, естественно, и с его номером — 7 — во всю спину.
— Бирс, ты ослеп после особо токсичных опытов на химии? — шутливо окликнула парня Фэй. — Ты только что прошел мимо девушки всей своей жизни с таким видом, будто не признал. А она, между прочим, может надрать тебе зад за такое непозволительное высокомерие.
Райли обернулся к ней — как-то по особенному красивый, яркий и удивительно далекий в то мгновение. когда их взгляды встретились.
Он даже не улыбнулся, и у Фэй тревожно екнуло в груди.
— Нам нужно расстаться, Чемберлен, — проговорил он сухо. — Я позвоню тебе как-нибудь. Обсудим, как поделим коллекцию комиксов.
— Дерьма у меня лучше попроси! — полувозмущенно воскликнула Фэй, все еще не понимая, что Райли не шутит.
— Кофту оставь себе, — обронил Бирс прежде, чем отвернуться и продолжить свой путь.
Фэй настолько опешила, что даже не остановила его — и, стоит признать, она все еще надеялась, что Райли разыгрывает ее, хоть и откровенно по-идиотски, но весьма убедительно.
Она поехала домой на школьном автобусе — но Бирс, вопреки ее надеждам, не сидел на крыльце ее дома с букетом из шоколадных цветов.
Его телефон оказался выключен, а его мать, когда Фэй явилась к нему домой за объяснением, сказала, что Райли намерен остаться на ночь у Гордона Найта.
Гордон Найт, к слову, понятия не имел об этом — как и предполагала Фэй.
Она караулила у дома Бирса почти до рассвета, сама не зная, что сделает, когда (и если) он объявится: врежет ему кулаком по морде так, что расквасит нос, или кинется на шею и будет стискивать в объятиях до тех пор, пока он не признается, что просто немного помутился рассудком и уже все в норме.
Правда, в реальности она не сделала ни того, ни другого — ближе к рассвету его привезла на дорогой машине девица с копной невероятно-рыжих волос, и Фэй несколько бесконечно долгих мгновений наблюдала, как ее Райли неистово целуется с этой сукой.
— Кто это был, Бирс? — хрипло спросила она, когда машина укатила прочь, а Райли поднялся на крыльцо, где ждала его Фэй.
— Виктория, — просто ответил Райли.
Фэй отшатнулась, когда заглянула ему в лицо — с этого любимого, родного ей лица на нее смотрели глаза-дыры, черные и жуткие провалы, в которых была лишь бездна пустоты.
— Ты что, подсел на какие-то наркотики?.. — в ужасе прошептала она и попыталась коснуться его, но Бирс отдернул руку так поспешно, словно боялся, что Фэй заразит его чем-нибудь.
— Нам нужно расстаться, Фэй, я же сказал, — нервно проговорил он. — Я теперь с Викторией.
— Да кто такая вообще эта Виктория, мать ее?!. — взъярилась Фэй и внутри нее словно лопнула туго натянутая струна: по щекам градом покатились слезы, принося одновременно и облегчение, и чувство жгучего стыда.
Она никогда не плакала — даже когда умер ее отец.
Она была слишком сильной — но, как оказалось, и у нее было слабое место.
— Она — та, с кем я проведу вечность, — проговорил Райли, и Фэй поверить не могла, что он сказал это о ком-то, кроме нее самой.
— Мы же собирались пожениться после выпускного, Бирс, — напомнила она потерянно. — Ты что, спятил в одночасье?
— Нет, Чемберлен. Я в одночасье прозрел, — внезапно, Райли схватил ее за отвороты куртки и притянул к себе, их лица оказались близко-близко, и на мгновение ей почудилось, будто он поцелует ее, и все устаканится.
Но этого не произошло — он сказал:
— Комиксы оставь себе, — оттолкнул ее так, что она слетела со ступенек и зашел домой, хлопнув дверью.
Так закончилась их история любви — история, которая была полна романтических моментов и нежных, искренних клятв.
Просто в одно мгновение все рухнуло — и Фэй ничего не могла с этим поделать.
Чтобы не спятить от боли, тоски и гнетущего ощущения предательства, она воровала у матери валиум: под кайфом все казалось не таким уж и ужасным, хотя временами состояние отупения все лишь усугубляло.
Один раз она даже попыталась вскрыть себе вены — да позабыла об этом, едва забралась в горячую ванну, затем уснула и чуть не захлебнулась: мать успела вытащить ее вовремя.
Валиум она, конечно, после этого конфисковала — да и вообще все таблетки, которые были в доме.
— Если захочу накачаться, меня это не остановит, — мрачно усмехнулась тогда Фэй.
— Лучше захоти перестать убиваться по этому мелкому засранцу, — зло бросила мать в ответ. — Он того не стоит.
Но Бирс стоил — Фэй знала это.
Стоил — даже вопреки этому предательству, вопреки ее разбитому сердцу.
Просто кто-то (Виктория) сделал с ним что-то жуткое, кто-то (гребанная рыжая сука) промыл ему мозги, дал ему что-то, в сто крат сильнее валиума.
Кто-то украл у него душу — и оставил пустую оболочку.
То, что глядело на нее тогда из глаз-дыр, было не Бирсом.
Оно было лишь его тенью.
***
Райли Бирс пропал во вторую субботу октября — как раз перед их третьей годовщиной отношений.
Впрочем, праздновать все равно было нечего — он бросил Фэй за две недели до этого, даже не удосужившись объяснить, в чем причина.
В школе на нее все еще пялились и все еще обсуждали их с Райли расставание, а копы, которые пришли искать его и опрашивать друзей, лишь подлили масла в огонь.
В столовке кто-то довольно громко озвучил теорию, что Бирса взяла в заложники Фэй: чтобы отомстить ему за то, что бросил ее.
Фэй подумала: было бы здорово. Жаль, что это не так, и Бирс не лежи связанный у нее в подвале.
Она бы с удовольствием загнала ему пару иголок под ногти — чтоб знал, как ей было больно без него все это время.
Она бы провела над ним обряд экзорцизма — или как там это называется, черт бы побрал все это дерьмо.
Но Райли Бирс пропал — и оставалось лишь надеяться на то, что он еще жив, в чьем бы подвале он там ни был.
***
Он пришел к ней спустя пару недель — официально его уже объявили без вести пропавшим и посоветовали его матери не ждать чуда.
На чудо его появление похоже и не было — скорее на ночной кошмар.
Фэй никогда прежде не видела его таким бледным — и таким отрешенным и пугающим.
Радужка его глаз была окаймлена красным — а рука была мертвенно-холодной, когда он схватил Фэй за запястье и потянул на себя, вырывая ее из уютного тепла прихожей на крыльцо, продуваемое ветром.
— Я передумал, мне больше не нужна вечность, — губы его казались высеченными из мрамора, и Фэй отчего-то была уверена, что если коснется их, то они окажутся такими же твердыми, как мрамор. Хотя прежде его губы были мягкими и теплыми.
— Райли, все думают, ты мертв, — пробормотала она, не зная, то ли отнять из его обжигающе-холодной хватки свою руку, то ли обнять его и попытаться согреть.
— Так и есть, Фэй, — потерянно прошептал он, и шепот этот был полон отчаяния. — Так и есть. Я мертв. Ты чувствуешь этот холод? Он так глубоко проник в меня, что его уже никак не вытравить! Лишь ненадолго, лишь немного…
— Что случилось, Бирс?.. — тревожно потребовала ответа Фэй.
Она перехватила его взгляд — дикий, чужой.
Райли смотрел на ее горло — туда, где часто-часто пульсировала синяя жилка, Фэй ощущала это неистовое биение.
— Мне просто нужно немного твоего тепла, — на мгновение мраморное лицо смягчилось, на нем проступили любимые, такие знакомые черты, и исказились в гримасе страдания и мольбы: — Пожалуйста, Чемберлен. Не бросай меня.
— Я не брошу. Не брошу! — Фэй схватила его холодные пальцы обеими руками, в тщетной попытке согреть. — Мы же клялись, помнишь? Навсегда. Скажи мне, как мне помочь тебе. Что мне сделать, Бирс?
— Мне нужно немного твоей крови, — ответил человек с мраморным лицом, и последнее, что Фэй увидела, прежде чем свет для нее померк, были острые клыки, обнажившиеся в оскале.
Новорожденные вампиры не знают грани между «немного» и «до последней капли».
Виктория не считала эту информацию такой уж важной — как и жизнь девчонки, которую Райли Бирс убил, питаясь впервые.
========== Клаус Майклсон/Джейн Вольтури. TO/TwilightSaga. ==========
— Чего ты ищешь? — спрашивает юная, ангелоподобная Джейн Вольтури.
— Боли, — отвечает ей первородное чудовище, сокрытое столь же привлекательной маской, как и ее собственная.
— Тогда ты обратился по адресу, — ее тонкие губы раздвигаются в зловещей усмешке, а алая кайма радужки ее глаз выглядит особенно чужеродно на этом худеньком личике.
Он пускает своим жертвам кровь с изяществом, которое так редко бывает свойственно вампирам.
Она сеет боль и хаос с беспорядочной жадностью собирателя чужих страданий.
Он пишет ее портреты кровью своих врагов, она по ночам сворачивается калачиком у него на груди и пытает его через сны, проникая к нему в голову и истязая его воспоминаниями, страхами и наваждениями.
— Неужели она была так важна для тебя, что ее потеря заставила тебя сойти с ума? — задумчиво спрашивает Джейн, лаская его лицо мраморными, холодными пальцами.
— Я живу на свете так давно, что последним чувством, которое еще не покинуло меня, является чувство боли, — отвечает Никлаус. — Боль напоминает мне, что я все еще жив.
— Значит, смерть Ками ОКоннел ничего для тебя не значила? — улыбается Джейн отстраненно и в то же время с удовлетворением.
— Моя милая Джейн, не будь столь наивна, — просит первородный, перехватывая ее пальцы и касаясь их невесомым поцелуем. — Я сам подстроил ее смерть, чтобы немного встряхнуться. Но тш-ш-ш — пусть это останется нашим с тобой секретом.
— Когда мой дар прекратит на тебя действовать, ты так же устроишь и мою смерть, верно?
— Пока я ума не приложу, каким может быть иммунитет против тебя, моя маленькая Вольтури… Но когда он найдется, ты поймешь. У тебя будет шанс опередить меня.