========== 1: Всегда солнечно. ==========
«Так вышло, что я сотворил много дерьма в жизни. Даже слишком много.
Если бы вы спросили, смог бы я простить самого себя на вашем месте, мой ответ: “Нет”.
Я бы не простил. Нельзя быть настолько бесчестным. Должен быть какой-то предел предательствам, насилию и увечьям. Да, об этом я иногда думаю перед сном. Кто-то размышляет, покупать завтра молоко или нет, а я вспоминаю, сколько всего натворил.
Нашёлся тот, кто принял меня таким. Он улыбнулся и сказал: “Будь ты действительно ублюдком, Вацек, ты бы так не ворочался”. Больше всего я возненавидел себя, когда он меня обнял после этих слов. Неужели возможно простить такого, как я? Чёрт побери, да из-за меня он почти лишился руки!
Длинная история, замешенная на крови. Хорошо, что он не человек, иначе бы совесть меня сожрала с потрохами. Правда, до сих пор предпочитаю не смотреть, как он шевелит пальцами. Тонкими, плохо гнущимися пальчиками.
Я подумал, что отвезти его к морю, — самое меньшее, что могу сделать».
Кальцифер толкнул в плечо мрачного Венцеслава. Другой рукой юноша придерживал шляпу.
— Хватит хмуриться, мы же едем отдыхать, — его улыбка была заразительна. Раух не видел глаз за чёрными круглыми очками, но знал — они сейчас сияют.
— Знаю, малыш, скоро приедем, — Венцеслав улыбнулся совсем незаметно. Лицо никогда полностью не отображало всего, что бушует внутри. От чуткого взгляда Кальцифера никогда не ускользало ни одной ужимки.
Тёплый ветер играл с волосами. Раух нашёл самую дешёвую машину со съемной крышей, чтобы порадовать юношу киношностью. Да, она норовила рассыпаться, когда скорость превышала девяносто, кое-где железо поедено ржавчиной, но это стоило того. Кальцифер забавно запрыгал на месте и закричал от восторга, когда увидел эту старушку впервые. Венцеславу стало тепло на душе.
На заднем сиденье дурачился Кракен — умная и лохматая овчарка. Он то закидывал лапы на переднее сиденье, то кружился вокруг себя, то смотрел на дорогу, высунув язык. Венцеслав верил, что животные способны понимать речь, поэтому учил его: „Кракен, ты ещё наполовину оттуда вылези, мать твою! Даром что сигналят — надо было тому идиоту башку тебе снести, чтоб понял!“. Весёлый Кракен выл, довольный собой. Иногда, когда псу становилось одиноко, он клал голову между сидений и шевелил ушами. Кальцифер поглаживал его по макушке, и только тогда Кракен затихал. Это было время спокойной поездки.
Они держали курс на Монтгомери — тихий городок на побережье Атлантического океана, окружённый горами. Венцеслав честно признался, что никогда не ездил по серпантину и беспокоился. Кальцифер клал на его ладонь свою и уверял: дорога чудесная, беспокоиться не о чем. Так и было, пока не начался дождь. Звонкие капли забарабанили по клеенчатой крыше. Стемнело, и Раух включил фары и дворники.
— Надеюсь, здесь есть, где переждать дождь. Не нравится он мне, — проворчал мужчина, сбавляя скорость на повороте.
Кальцифер включил радио, чтобы сгладить обстановку. Он вздохнул, когда не услышал ничего, кроме помех.
— Что-нибудь точно должно быть поблизости. Правда, я не думал, что гор будет так много, — юноша зевнул, устраиваясь поудобнее.
— Дать тебе куртку?
— Давай.
Кальцифер зарылся в тёплой кожанке с приятным тяжёлым запахом. Он почувствовал, какими холодными стали руки. Юноша забрался на сиденье с ногами и устроился калачиком.
— Тепло? — хмыкнул Венцеслав. Ему было душно. Как же хотелось прохладного вкусного пива.
Юноша закивал и уткнулся носом в кожанку, мягкую и шершавую. Спать не торопился, хотя всё к этому располагало. Некоторое время Кальцифер делал вид, что спит, после чего решил смотреть в окно.
— Не спится? — сочувственно поинтересовался Раух.
— Нет, просто слышу, как ты думаешь, — пальцем парень коснулся виска Венцеслава. — Слышу скрежет этих шестерёнок.
Мужчина усмехнулся, посмотрев на него.
— Момент, когда ты спасаешь меня от выстрела, до сих пор в голове. Ничего не могу поделать, — ему стало горько. — Тебе не стоило так делать, я бы не умер.
— И я бы, — грустно согласился Кальцифер. — Просто в ситуации, когда в тебя стреляют, у меня один план действий. Извини, если он не соотносится с твоим.
Серпантин кончился, и началась трасса. Вместе с дорогой поменялось время суток. Наступила ночь. Мерцал рекламный щит, обещающий мотель через пять километров.
— Наконец-то, — расслабленно вздохнул Венцеслав. У него болела шея, и больше всего на свете хотелось устроиться на удобной постели. Кальцифер и Кракен дремали, а ему приходилось продирать глаза. Пронёсшаяся мимо фура заставила вздрогнуть.
Мотель оказался так себе, но это лучше, чем спать в машине. Сонный Кальцифер лёг на диван на ресепшене, рукой дотягиваясь до охраняющего его Кракена и почёсывая тому между ушей.
— Тихое место, — Венцеслава напрягало всеобщее спокойствие. Никаких признаков жизни. Принимала деньги за номер молоденькая девушка. Она хмыкнула и хлопнула пузырём жвачки.
— У нас тут не большое яблоко, так что да, — когда она улыбнулась, то штанга в губе двинулась вперёд. Раух старался не пялиться.
— Как тебя сюда занесло? — он перевёл взгляд на жёлтый календарь на стене. Странный, коллекционный, с персонажами какой-то игры.
— Подрабатываю у отца, — девушка пожала плечами. — Здесь всегда скука смертная, зато могу делать, что хочу, — на компьютере у неё был остановлен сериал. Венцеслав усмехнулся.
— О, я смотрел. Ты на каком сезоне?
Незнакомка была приятно удивлена.
— Уже почти в конце третьего. Чур без спойлеров! — посмеялась она. — Надеюсь, этот Красный Дракон не испортит им малину. И почему они не взяли Ли Пейса… — вздохнула девушка и вручила Рауху счёт. — Держите. Если что понадобится, я здесь.
— Есть какие-нибудь автоматы? Мне бы пива и презервативов.
Девушка подняла брови, красноречиво посмотрев на Венцеслава. Он понял, как это выглядит.
— Что? О… Нет. Нет, я не трону тебя. Будь спокойна.
Тут лицо незнакомки приобрело хитрое выражение. Она перевела взгляд на Кальцифера.
— Так вы?…
— Да.
— И вы?…
— О да, — Венцеславу было и приятно, и неловко от этого разговора.
— Я Пэм, — девушка протянула руку, заулыбавшись.
Раух ответил на любезность.
— Автоматы у нас рядом с туалетом. Это туда, дальше, — у неё явно прибавилось энтузиазма. — Приятной ночи, сэр, — она подмигнула, и Венцеславу стало совсем не по себе.
Он занёс полусонного Кальцифера в номер. Хотел отстраниться, чтобы уйти в душ, но юноша взял его за грудки старой рубашки. Они поцеловались. У юноши приятно закружилась голова. Если бы не тихое „я сейчас“ Венцеслава, он бы добился своего. Кальцифер картинно разыграл обиду, насколько позволяла сонливость, и взглядом сопроводил Рауха до душа. Когда зашипела вода, запахло мужским шампунем. Ментол дополнил аромат кожанки.
Кальцифер поднялся с кровати и от нечего делать начал осматриваться. Чем дольше он находился в мотеле, тем сильнее убеждался, что однажды его кто-то здесь построил из дерева, как обычный дом. Всё походило на часть старого охотничьего домика. На стене висело старое чучело головы молодого оленя. Кальцифер подумал, что в планы оленя точно не входило украшать собой гостиную, поэтому ему взгрустнулось.
Он отвернулся, чтобы отвлечься, и потрогал ручку двери, ведущей в душ. Только дёрнул — показался Раух.
— Какой ты нетерпеливый, — улыбнулся и стал надвигаться на парня.
— Ты мокрый, — засмеялся Кальцифер, когда Венцеслав стал его ловить.
Юношу обдало жаром. Когда он оказался на постели под мужчиной, с волос последнего ещё капала вода.
— У тебя даже усы мокрые! — Кальцифер стал шутливо отпихиваться и ёрзать. Венцеслав пощекотал его и подмял по себя. Обессилевший парень мог теперь шевелить только пальцами ног.
— Будешь знать, как подсматривать, — Раух укусил парня за мочку уха, и тот вздрогнул.
— Ты жулик, — неуверенным обиженным тоном протянул юноша. Его ладони лежали на волосатой груди Венцеслава.
— Только тебе тут всё можно? — хмыкнул он, и Кальцифер вздрогнул от прикосновения губ к шее.
— Нечестно, ты сильнее… — на выдохе простонал парень и закрыл глаза. Рауху ничто не мешало продолжить касаться бледной кожи. Ткань футболки Кальцифера была очень приятной и скользкой. Ладонью мужчина поглаживал тело, касался сосков — и чувствовал, как парень вжимается в постель. Мягкие прикосновения действовали на него завораживающе. Так бывает, когда в жизни слишком много насилия. Мелкие шрамы напоминают Кальциферу о прошлом, но он старается почаще улыбаться и поскорее всё забыть. Как и прежде, юноша носит короткие или обтягивающие вещи и любит бананы и фруктовый лёд. Разница только в том, что все эти уловки теперь только для Рауха. Тот снисходительно усмехается, заваливает парня на плечо, а дальше — дело за малым.
— Не понимаю, зачем презервативы, — сказал как-то Раух, когда думал, на чём можно сэкономить, — я ничем не болею. Да и ты тоже.
— Просто я обожаю смотреть на то, как ты распечатываешь их зубами, — хитро улыбнулся в ответ Кальцифер и подмигнул ему.
Сейчас Венцеслав сделал то же самое, и юноша стал смотреть, как он надевает презерватив. Это были томительные минуты ожидания тепла и близости. Кальцифер лежал и покусывал указательный палец — привычка из того же прошлого. Он и сам не знал, почему ему запрещали стонать. Наверное, делал это некрасиво?
— Ни в коем случае… — на выдохе ответит ему в губы Раух, прежде чем обжечь поцелуем. — Ты дивно стонешь. Убери руку.
И Кальцифер, преисполненный нежности, обнимал его. Это были благодарность и симпатия. Прижатый к постели, он чувствовал плечами пружины. От простыней пахло сыростью. Это не имело значения, потому что Раух заполнял собой всё. Иногда Кальцифер чувствовал слезы на щеках. Парень не мог поверить, что с ним могут обходиться мягко. И любить его. С мелкими пошлыми представлениями, безграничной доверчивостью и верой в хорошее, инфантильностью и добротой. Он наконец-то перестал быть для кого-то шлюхой. Его не отвергают, когда узнают, что тот может плакать. Или, например, брать вещь любимого человека и носить её. В представлении остальных тот, кто станет мужчиной, так делать не может. Для взрослых парень был жалок, а для сверстников — опасный соперник. Меньше всего Кальцифер любил бороться за место под солнцем. Подобные ему встречаются среди хиппи.
Его любовники не знали, что вместе с телом парень отдаёт душу.
Венцеслав не обращал внимания на Кальцифера, считая его таким как все. До определённого момента.
Сколько же неисчерпаемых моральных сил надо иметь, чтобы простить ему всё содеянное. В его представлении юноша был сильнее, чем он сам.
Раух пренебрегал его симпатией, унижал и высмеивал. Предпочитал старшего брата, отношения с которым не срослись. Высказал много нехорошего. Размозжил череп мальчишечьей любви. Только сейчас Венцеслав вспоминал и понимал, насколько больно было Кальциферу. Каждым поцелуем Раух надеялся залечить рану в душе юноши. Коснуться губами каждого шрама. Будь рана гниющей и кровоточащей, но принадлежащей Кальциферу, он бы поцеловал её. Венцеслав не понимал, откуда берутся силы для прощения, и считал это чем-то вроде бытовой святости.
Кальцифер стал единственным, к кому Раух мог бы спокойно повернуться спиной.
Окрыляло чувство, когда юноша дрожал от удовольствия в его руках. Тихим голоском звал по имени. Шептал всякий романтический бред, который Венцеслав, несмотря на всё, ещё не был готов принять всерьёз. Раух отвечал первое, что приходило в голову, и это устраивало юношу. Они целовались долго и чувственно. Мужчина не всегда двигался — временами просто проникал в любовника, и они долго вместе лежали, просто целуясь. Кальцифер неровно дышал и посмеивался.
“Почему у тебя такие широкие плечи? Почему такие большие руки? А почему такой большой…”
“Р-р-р-р”.
Вот и всё.
========== 2: Ещё немного. ==========
Когда Венцеслав проснулся, Кальцифер уже бодрствовал. Тихонько лежал рядом и чем-то занимался в планшете. Сонный и обнажённый, пахнущий фруктовым гелем для душа. Запах цитрусовых немного освежил Рауха, и он потянулся. Казалось, будто он проспал целую вечность. Вчерашний вечер был очень далёк в памяти.
— Доброе утро, Вацек, — тихо произнёс юноша и приподнялся, чтобы поцеловать его в щетинистую щёку. Он никогда не жаловался, что тот колется, — Венцеслав брился по своей инициативе. Мать воспитывала его как настоящего джентльмена, а они не выглядят как… Словом, следят за собой. Усы же Раух носил, поскольку они помогали ему соответствовать возрасту. Из-за него же мужчина чувствовал себя извращенцем, когда понимал, насколько юн Кальцифер в сравнении с ним. Последний никакого дискомфорта не испытывал.
— Доброе, котёнок, — Венцеслав зевнул и потянулся до хруста в спине. — Сколько уже времени?
— Около часа дня, — хмыкнул Кальцифер и перебрался к мужчине на колени, убрав планшет. — Видел бы ты себя. Такой лохматый, — обычно аккуратный, Раух действительно выглядел заспанным и помятым. Умилённый Кальцифер стал приглаживать непослушные пряди, но ничего не вышло.
— Час дня, а на тебе даже трусов нет, — с мягким укором усмехнулся Венцеслав и накинул на парня простынь, которой накрывался. — Надеюсь, ты в таком виде никуда не выходил?
— У нас не так много еды было с собой, чтобы я никуда не выходил, но! — юноша назидательно поднял палец. — Я накинул твою рубашку. Я был одет.
Раух перевёл насмешливый взгляд на стул. Она действительно там висела, неаккуратно сложенная.
— Н-да? — он накинул другой конец простыни юноше на плечи. — Надеюсь, она что-нибудь прикрывала.
— Тут всё равно никого нет, — заупрямился Кальцифер. — Кроме Пэм.
— Вы уже успели познакомиться? — кисло осведомился Раух, предполагая, о чём они могли разговаривать.
— Конечно, — кивнул юноша и приблизился, обняв его за шею. — Она приготовила чудесные вафли. Мы тебе оставили, — Венцеслав чувствовал мятное дыхание на губах. — Они даже Кракену понравились.
- Ну, его чем не корми, он всем доволен, — проворчал Раух и коротко поцеловал мальчишку в губы. — Ладно, хватит нежиться. Так и весь день пройдёт, — он хотел сбросить Кальцифера на кровать и пойти в ванную, но тот придержал его.
— Поцелуй подольше, — жалобно попросил юноша, и Венцеслав не смог отказать. Он наклонился к нему и стал целовать, мягко и страстно, пока Кальцифер не потерял бдительность. Тогда-то мужчина освободился от его захвата и бодрым шагом пошёл посмотреть, что же у него на голове.
С зубной щёткой во рту, Раух снова погружался в размышления. Он смотрел в пустоту, хотя взгляд был направлен на зеркало. До сих пор не верилось, что удалось забрать Кальцифера и уехать к чертям собачьим. Честно говоря, от Молоха, командира сил Ада, он ожидал большего. Например, новой волны агрессии в свой адрес. Было нелегко на время забыть о распрях, чтобы сделать нечто полезное. Чем дольше Венцеслав об этом думал, тем больше убеждался, что в какой-то степени всё заслужил. Он усмехнулся изобретательности судьбы. Может, действительно существует не столько карма, но хотя бы её подобие. Оно заботится о том, чтобы ты вовремя понял, что нельзя мочиться против ветра.
Венцеслав помнил, как на грани смерти разговаривал с Кальцифером. Мальчишка звал его, а когда нашёл, торопливо извинился, как будто ждал, что его сурово отругают. Было видно, что парень никому не нужен. Иногда эта тоска по нужному человеку читается в глазах. Взгляд пустой, потерянный, ищущий кого-то в толпе. У них было много времени на то, чтобы всё обсудить, и Раух пожалел его.
Мужчина сплюнул в раковину, прополоскал рот и принялся брить щёки.
Всё-таки ехать на отдых с тем, чьего брата ты чуть не довёл до смерти от наркотиков, немного неудобно. Венцеслав, конечно, помнил все выяснения отношений. Он даже помнил себя связанным и облитым бензином в пустой квартире, когда отношения стали отживать своё. Да, брат Кальцифера - тот ещё фрукт. Правда, после нескольких месяцев на наркотиках фрукт - последнее, что он напоминал. И юноша заступался за него. Несмотря на разницу в размерах, моська бесстрашно бросалась на слона, когда дело касалось семьи. Конечно, ведь единственный, кто когда-то мог его защитить, лежит у батареи с пеной у рта.