Целую её губы, целую скулу, опускаюсь ниже, до шеи, и везде оставляю после своих прикосновений капли теплого воска. Он растекается по её лицу, чуть не заливает глаз, но я останавливаю его, и снова целую Ану, перемещая воск на её шею. Будто я соблазняю её, а не использую, не хочу изнасиловать… Господи, дай же мне сил.
Но ведь и она меня хочет, хочет близости со мной, это не является насилием?
— К чёрту это всё, — одним слишком резким движением захлопываю ноутбук и чуть ли не швыряю его на кухонную тумбу, вслед за ним — свечи, абсолютно не переживая о том, что могу обжечься или что-то испачкать. — Я слишком хочу тебя, чтобы тянуть или делить даже с игрушками. Это невозможно.
— Мистер Грей…
— Мне плевать!
Эта девчонка пробуждает во мне зверя, которого я почти не знаю, которого не пробуждала во мне моя жена или продажные девки. Она творит со мной что-то.
Она мой ночной кошмар.
— К чёрту всё, блять, к чёрту всё, Анастейша!
А девочка и не возражает, игнорирует дискомфорт кухонной плитки с подогревом, игнорирует своё самочувствие, своё положение, игнорирует всё на свете, крепко схватив меня за щеки и целуя так, будто она отдает мне всю себя, но с условием, что я отвечу ей.
И я отвечаю ей тем же.
И я, впервые в своей жизни, занимаюсь любовью на полу кухни. Впервые в своей жизни занимаюсь любовью не с Анисой.
И не испытываю ничего, кроме наслаждения, удовольствия и желания заботиться о моей партнерше.
Блядство.
***
Ана тихо посапывает, свернувшись клубочком рядом со мной на постели, и я не могу перестать смотреть на неё. Хорошая крошка… Она вела себя так, как я действительно хотел, но не говорил ей. Она кончала, смотря мне в глаза, она называла меня по имени, находясь на пике наслаждения, и она расцарапала мне всю спину. Будто мы сраные любовники, а не маньяк и жертва, ненавидящие друг друга.
По крайней мере, я должен её ненавидеть, как и должна она.
«С ней нужно что-то делать».
«Что именно, сэр?»
«Избавиться».
«Полностью?»
«Я не знаю, Тейлор. Реши это после моего дня рождения».
Отключаю телефон, опускаюсь ниже на постели, и девочка тут же обнимает меня за ногу, удобно для неё устроив голову на моём бедре.
Она привязана ко мне. Намертво.
Будь я проклят, но я не знаю, что мне делать.
Одна половина меня желает в очередной раз заняться с ней любовью, а другая хочет подвесить её за груди к потолку и долго пытать, желая отомстить. Отомстить Ани, отомстить Ане, отомстить этому сраному миру!
Но побеждает голос разума, не смотря на попытку соплежуя романтика вырваться: невесомо целую её в лоб и выхожу из комнаты, желая только поскорее набраться и не проснуться. Но я не настолько удачливый ублюдок.
Мне просто нужен перерыв. Точно. Немного отдохнуть от моей куколки.
Моя. Кукла.
Комментарий к
этакое напоминание вам, что автор жив, и не надо тыкать в него палочкой.
я не знаю ничего о проде. я не знаю. у меня действительно нет времени. простите. но всё когда-нибудь да будет!
========== Часть 11 ==========
— Кристиан, мне больно…
Рука замирает над красно-синей грудью Аны, туго затянутой двумя ремнями, меня будто бьет током, приводящим в себя.
Если бы она не назвала моё имя, я бы даже не услышал её. Боже милостивый, что я делаю…
— Что ты сказала?
— Мне очень больно, — маленькие слезинки бегут по щекам Аны, но она тут же пытается их вытереть о свои плечи. — Простите. Я не хотела.
— Иди ко мне, куколка, — распускаю ремни, снимаю девочку с крюка и осторожно беру на руки. — Успокойся. Вот так. Всё хорошо, — целую соленые от слёз щеки, укладывая на постель Анастейшу, и сам забираюсь позади неё, укачивая.
— Сколько я уже у вас, мистер Грей?
— Около двух месяцев.
— Ясно.
Куколка всхлипывает, но прижимается ближе ко мне. Будто самое необходимое ей — я, а не покой от меня.
— Знаешь, у меня завтра день рождения, — зачем-то делюсь этой информацией с Аной, и она замирает в моих руках. — Ненавижу этот день. Я потерял всё.
— Ваш сын и Она… В ваш день рождения?
— Да, куколка. Представляешь?
«Она».
Ана ненавидит Анису сильнее меня. Надо же.
— Мне очень жаль. Вы очень любили сына…
— Сына я до сих пор люблю больше всех на земле. И Лео Джи обожал меня, папа для него был всем. Маму не слушался никогда. Он был моим смыслом жизни.
— Он был похож на вас?
— Нет, знаешь. Голубые глазки и светлые, прямые волосы. Может, только моей кривой улыбкой, был похож на меня, от Ани я не видел в нём ничего. Она была такой же как ты, только кожа чуть темнее, другой цвет глаз, больше грудь… Но вы до боли похожи.
— И она не любила вас.
— Скорее всего.
— А я люблю.
Я ждал этих слов, откровенно говоря. Но почему-то только сейчас я осознаю всё то, что я натворил.
Прелестная куколка в моих руках покрыта синяками и шрамами, и за каждый мне хочется молить у неё прощения, шепча ей, что я люблю её, именно её, какой бы она ни была, лишь бы была моей, всегда.
— Я монстр, Ана.
— Вы несчастный человек, которого жизнь сломала в лучший день вашей жизни.
— Это называется «стокгольмский синдром»: когда жертва испытывает чувства к своему обидчику.
— Я бы хотела ребенка от вас.
О, Господи, я уничтожил её? Я уничтожил её, растоптал и размазал. Боже милостивый, ей же всего двадцать один, и она полна романтизма, её мечты о…
Блять.
— Ты беременна, — и это не вопрос, а сраное утверждение, на которое она кивает головой. — Твою мать! Твою мать!!! Господи, Грей, да как же можно быть таким дебилом! — вскакиваю с постели и нервно расхаживаю по игровой, пытаюсь дышать глубже, но нихера не выходит! — Анастейша!
— Простите, — она громко всхлипывает, выкрикивая это слово, и калачиком падает на постель, громко рыдая в подушку.
«Простите».
Будто это было в твоих руках, сраная контрацепция, а не у меня всё должно было быть «под контролем». Да я же даже не пытался вытаскивать, я абсолютно забил на то, как именно прошёл её, наш первый раз.
О, Господи!
Лео Джи мы с Ани пытались завести около года. После Лео Джи мы хотели ещё ребенка, но за два с половиной года так и не смогли. А тут, чёрт возьми, за один раз… Господи, я идиот.
***
— Кристиан!!!
Мои уши поражает вопль Анисы, и я залетаю в ванную, плевав на все приличия.
— Ты в порядке? Что случилось?! — осматриваю её на предмет наличия травм, по инерции ощупываю конечности, и моя Ани хохочет надо мной. — Аниса?
— Беременна, беременна, я беременна!!! У меня уже десять дней задержки, и все тесты показали положительные результаты. Мы будем родителями!
Ребенок. У нас будет ребенок.
— Ты уверена?..
— Уверена!
— У нас будет ребенок… — Ана визжит, крепко обняв меня за шею, и я кружу её на месте, испытывая невероятное счастье. — Это будет папина дочка, я надеюсь.
— А мне хочется мальчишку, чтобы он был таким же замечательным, как ты. Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, Ани, девочка моя! Ты моё счастье, которое приносит мне ещё больше счастья.
***
Анастейша обессилила от слёз, поэтому так и уснула на постели, я не могу перестать смотреть на неё. Она носит моего ребенка. А я, ещё сегодня утром, отдавал приказ Тейлору «убрать» её послезавтра.
Я бы хотел девочку, чтобы бесконечно баловать и носить на руках, чтобы она была «папиной дочкой», чтобы я не сравнивал её с Леонардом… Но этого не будет. Анастейша послезавтра умрёт от передоза.
С днём рождения, ублюдок. Ты снова потеряешь всё, что у тебя есть, в этот день.
Собственными руками снова убьешь своего ребенка.
Чёрт возьми, Господи, почему я?
Почему именно Ана, почему я так привязался к ней? Я с уверенностью могу сказать, что я люблю её. Но её смерть — лучший вариант для нас обоих.
Господи, Ана!
По моим щекам текут слёзы, мне так жаль, господи, и я ложусь рядом, крепко прижимая мою девочку к себе. Мою девочку, беременную моим ребенком. Я должен был беречь её, их, совсем иначе влюбить в себя и влюбиться сам, но вместо этого пальцами ощущаю шершавость свежих, заживших шрамов на спине Анастейши.
Моя ты хорошая…
— Пожалуйста, не надо. Не вини себя. И не бросай меня, не убивай меня, пока ребенок не родится. Я хочу его увидеть. Пожалуйста.
— Ана, Ана, что ты говоришь…
— Я всё понимаю, мистер Грей. Я хочу родить для тебя, я хочу увидеть нашего ребенка, и большего мне не нужно. Я знаю, что это долго, но… Кристиан, я умоляю. Я покончу с собой, лишь только ребенок родится.
— Господи боже, Ана.
И я откровенно завидую Анастейше, потому что она может плакать в голос, а я не могу, лишь крепче прижимаю её к себе, не стесняясь беззвучных слёз. И я не могу кричать от боли, как кричит она, как бы мне не хотелось. Идиот и тряпка.
— Как давно ты поняла?
— Пару дней назад. Я попросила женщину, что кормит меня, купить тест. Все положительные.
О, спасибо, Гейл, что всё сказала мне!
— Всё будет хорошо, малышка.
И мы оба прекрасно понимаем, что я вру. Но это ничто иное как ложь во спасение.
***
Мама так счастливо улыбается, когда видит меня на празднике, что я и сам улыбаюсь, подходя к ней. Осторожно обнимаю хрупкую женщину, подарившую мне жизнь, и она «неприлично», искренне целует меня в щеки.
— Я так рада тебя видеть, мальчик мой.
— Я тоже скучал.
— Поверить не могу, что тебе сорок. Совсем большой, Кристиан.
— Да. А Лео Джи было бы четырнадцать…
— О, Кристиан… — глаза мамы наполняются слезами, но она быстро берет себя в руки. — Я тоже до сих пор скучаю по ним. Просто время идёт, и…
— Это не ранит меня, мама. Я всего лишь помню, какой сегодня на самом деле день.
— Пожалуйста, не пей слишком много.
— Обещаю.
И маме абсолютно не обязательно знать, что это уже четвертый бокал шампанского, помимо двух стаканов виски. К чёрту меня. К чёрту эту гламурную тусовку. К чёрту всё.
Гости прибывают и прибывают, подарки действительно занимают отдельную комнату, а мне не хочется ничего, кроме быстрого окончания этого балагана. Но я просто не имею права уйти, пока не увижусь с сестрой, которая опаздывает. Одна из немногих, кто как и я помнит, почему это проклятый день.
Моя малышка Миа была очень близка с Анисой, и я был счастлив, что мои девочки нашли общий язык. Миа не могла оторваться от Лео, баловала и прощала ему всё, сам мальчишка обожал тётушку.
Из Миа вышла бы хорошая мать, но ей уже за тридцать, а она до сих пор даже не думает об этом. Мне кажется, в этом есть и моя вина, скорее всего, она боится боли, боится того, что «что-то может случится».
— С днём рождения, дорогой, — Миа совсем неожиданно оказывается рядом, совсем как мама, даже тон такой же, помимо той же фразы, и я мягко улыбаюсь, крепко обняв её. — Я не мама, сколько ты выпил, Кристиан?
— У меня сегодня день рождения, между прочим.
— Я знаю. Но это не значит, что ты можешь напиться. Позже…
— Хорошо, я больше не буду! Что ты мне подаришь? — отвлекаю её от себя, своего здоровья, и сестра тут же переключается на описание её подарка, но что именно это — не говорит. Похоже, часы.
Она такая красивая. Каштановые волосы подстрижены каскадом, милейшая улыбка розовых губ, сияющие шоколадные глаза… А я помню её мелкой курносой заразой, которая заставляла катать её на спине, пока не откажут руки её держать. Ох, Миа.
Интересно, нашли бы общий язык Анастейша и Миа? Или Миа, как женщина, не простила бы мне, что я «предал» её подругу?
Господи, Грей, этого никогда не будет. Никогда.
И ты сам в этом виноват. Забудь.
Господи, я хочу домой.
***
Чертовски плохое предчувствие не покидает меня, пока водитель везет меня обратно, домой. Я до безумия хочу увидеть Ану. Хочу обнять её, хочу целовать её, я хочу её… Хочу её так же нежно и аккуратно, как я взял её сегодня, когда она помогала мне собраться на праздник. Она мой свет, который я лично и должен погасить. Который… будь я проклят.
Из нас бы вышла семья? Если бы она действительно полюбила меня, а не из-за «синдрома», если бы она родила мне маленькую девочку, и каждое утро будила поцелуями, или я её поднимал с постели завтраком… Если бы всё было иначе, она бы была со мной? Как бы она отнеслась к моему прошлому?
Я не хочу убивать её. Не хочу губить своего ребенка.
И именно поэтому я должен попрощаться с ней и отпустить от себя. Убить. Иначе я не смогу, всё будет только хуже.
Тейлор встречает меня при входе в квартиру, и судя по его виду, ему есть что сказать мне. И это чертовски пугает!
— Тейлор?
— Сэр, я…
Сраные мурашки бегут по телу, а чувство волнения увеличивается в разы. Господи, хоть бы это был просто алкоголь…
— Говори же.
— Мисс Стил сбежала.
— В смысле «сбежала», Тейлор?.. Твою мать, ты что, идиот?! Ты уверен?!
— Я обыскал всю квартиру, я смотрел камеры…
— Как это, блять, могло случится?! Ведь всегда кто-то есть либо в холле, либо на камерах, вас двое в смену!
— Мистер Грей, мы…
— Я уволю тебя к чёртовой матери, если ты это не уладишь, Тейлор.
Ана, Ана, моя девочка. Моя куколка. Анастейша… Да не могла ты сама сбежать, моя хорошая.
— Тейлор! — он медленно оборачивается, почти дойдя до лестницы, чтобы уйти в свой кабинет, и я сам подхожу к нему. Смотрю в глаза, пытаюсь выровнять дыхание, и наклоняюсь к его уху, будто шептать и громко сказать - две большие разницы, в пустой квартире. — Джейсон, она жива?
— Да.
— Она в порядке?
— Да, сэр.
— Я найду её?
— Никогда в жизни, сэр.
— Спасибо, Джейсон. Проконтролируй это.
Беги, Анастейша. Беги и никогда не смей поднимать свой взгляд, никогда не оборачивайся. Потому что я всегда замечу твои глаза в толпе.