Как ни странно, Мюррей заплатил за ночлежку сам. «Халупа» обошлась примерно в баксов восемьдесят, и тётка в очках, которая даже не взглянула на нас (ведь книга в тысячу раз интереснее ночных гостей), пробурчала:
— Второй этаж, направо, — и дала ключи.
Кровать, светильники, одна обшарпанная тумбочка и старый телевизор, казавшийся сломанным (ну, такая рухлядь просто не могла работать).
И помнишь мою фантазию? Мол, Мюррей будет брать меня за копейки в дешёвом отеле всю ночь? К черту эти жуткие фантазии, которые (о мой Бог!) пугают, когда начинают воплощаться в жизнь.
— Может поедем ко мне? — я поморщился, когда потрогал белое, жутко накрахмаленное постельное бельё. — Или в нормальный отель в городе?
— Неженка, — Мюррей стянул футболку через голову и кинул её на пол.
— Ты бы лучше не бросал вещи, подцепишь чего…
— Замолчи, — после ситуации с Якобом он так и не смог расслабиться. — Раздевайся и залезай на кровать.
Мюррей расстегивал джинсы, а я молча принялся за себя. Снял галстук (да-да, сам не знаю, зачем вообще его надевал), рубашку тоже снял и ремень, брюки, ботинки, носки, трусы… ну, в общем, весь разделся и, постаравшись свернуть одежду поаккуратнее, я положил её на тумбочку. Потому что даже шкафа с одной вешалкой не было.
Надеюсь, ты понимаешь, К., что этот мотель был целенаправленно для бродяг-одиночек или вот для таких как Мюррей, которому лишь бы присунуть.
Лёг в постель, накрылся простынёй и чуть ли не умирать приготовился. Мне было так обидно и холодно. Подушка под головой была очень жёсткая и неприятно пахла, про матрас я вообще молчу.
И пока я там собирался с силами, чтобы не разреветься, Мюррей погасил свет.
— Я не должен быть здесь, — сказал я, чувствуя, как матрас прогибается под Мюрреем, — не должен. Это всё какая-то нелепость, такого не должно происходить со мной.
Он не ответил на мои причитания. Просто лёг на меня, согревая таким приятным, тяжёлым, тёплым телом и поцеловал. Мои губы сразу же приоткрылись, пропуская его язык, и возбуждение начало поступать в пах.
Мюррей был очень нежным. Аккуратно ласкал меня, спускаясь руками всё ниже и не прекращая целовать. Губы, кажется, уже горели, когда я начал тереться своим твёрдым членом об его, и тихонечко постанывать. Руки блуждали по его телу, стараясь притянуть как можно ближе, и когда я раздвинул ноги, открывая ему доступ, Мюррей взял и отодвинулся.
Встал на колени, возвысился надо мной, а я ничего не понимал в тот момент… ведь настроился на медленное и ласковое соитие.
— Разомлел? — насмешка; он наклонился, чтобы провести рукой по моей щеке, и едва хлопнул по ней.
Подвинулся ко мне, и это было настолько опасно, что, повинуясь инстинкту, я приподнялся, но Мюррей пихнул меня обратно в подушку.
— Что ты… — но договорить я не смог, всё осознав.
Перекинув ногу через меня, он буквально взял мою голову в заложники. Его член находился прямо перед моим лицом.
Мюррей навис надо мной, упирая руки в стену, и так похабно улыбался, что меня всего окутал страх.
— А теперь бери в рот, — немного опустился и провел членом по моим губам.
Руки ухватили его за бёдра, чтобы отодвинуть, но, наверное, скалу легче было бы убрать, чем Мюррея. Тем более этим действом я только разозлил его:
— Руками помогай себе в рот заталкивать, — ещё раз провел членом по моим губам, — и не беси меня.
Я смотрел ему прямо в глаза, пытаясь донести до него мысль, что не хочу так, что не моё это — вот таким вот образом… но Мюррей повторил:
— Не беси, — ткнул головку члена мне в сомкнутые губы.
Играть было опасно, а уж попытаться выбраться из положения ещё опаснее. Я не разрывал с ним зрительного контакта, когда едва приоткрыл губы и сомкнул их вокруг головки. Немного посасывал, и Мюррея устроило мое повиновение — он опустил одну руку вниз и поставил подо мной подушку таким образом, чтобы моя голова приподнялась.
— А теперь принимай, — шепнул и немного толкнулся вперёд.
Это было глупо, но я попытался остановить проникновение языком. Он хрипло рассмеялся и вынул член, чтобы снова толкнуть. Я пытался сжать посильнее губы, пытался выпихнуть его языком, я много чего пытался, пока он не схватил меня за волосы и не зафиксировал мою голову получше.
Он недолго меня трахал в рот, но ему доставляло это сильное удовольствие. Я видел. Видел, как задирается голова, прикрываются глаза от наслаждения… и слышал его стоны, но ещё лучше я слышал, как член скользит и чувствовал его. Это было непередаваемо… то, как член погружался в меня всё глубже, и я только таял от этого, позволяя. Пока головка не уперлась мне в горло, и толчки Мюррея не стали грубее.
Рвотный рефлекс заработал, и я начал давить на бёдра Мюррея, показывая, что не могу принять его член. Но Мюррея это только бесило, а, как ты помнишь, бесить его он мне не советовал.
Подушечками пальцев он погладил мои мокрые губы, сжимающиеся кольцом вокруг его члена, и усмехнулся со словами:
— Хватит жалеть себя.
Мне хотелось ответить ему, что это насилие и я больше не могу, но мой рот был слишком занят.
Прикрыв глаза, я начал посасывать твёрдый и мокрый от моих слюней член, и толчки прекратились. Мюррей просто получал удовольствие от неуклюжего сосания, и так тяжело вздыхал, когда я сглатывал накопившуюся немного горьковатую слюну.
Он очень хотел запихнуть мне член в горло, и я знал, что это неминуемо. Ласки моего языка просто не могли заменить… как же это называется? Эм, «заглотнуть член», да? В общем, Мюррей хотел, чтобы я это сделал, и я мог хоть сквозь пол провалиться, но сделать это. Поэтому я только оттягивал момент, когда начну давиться Мюрреем.
Когда я понял, что он не собирается снова толкаться в меня, я одной рукой начал ласкать его яички, а другой просто сжал член у основания. Я думаю, что правильно тогда сделал, потому что это давало мне больший контроль.
— Хватит, — Мюррей отодвинулся, но я не спешил оставить его член без внимания.
Ласкал головку и посасывал, и только когда Мюррей отодвинулся ещё сильнее, позволил члену покинуть мой рот.
— Какая красота, — улыбнулся и пальцами подцепил ниточку из слюны и его естественной смазки, тянувшуюся от моих губ до его члена.
Это была действительно красота, и я привстал. Мне просто очень хотелось продолжить, и я не мог удержаться, да и не видел причин, чтобы останавливаться.
Мюррей хрипло застонал, когда я сам насадился ртом на его член и начал усиленно сосать, чтобы меня не отогнали. Он поглаживал мою голову, давая понять, что я правильно погружаю его в себя всё глубже, а мне и хотелось глубже. Почему-то мне казалось, что я плохой, раз не могу принять хуй полностью; что я жалок, раз не могу нормально ублажить, и именно поэтому Мюррей остановил меня тогда, сказав «Хватит». А это значило, что если я приму в горло, то Мюррей позволит мне сосать.
Меня трясло от похоти каждый раз, когда под языком чувствовалась напряженная витиеватая венка, и бёдра инстинктивно раздвигались, предвкушая острое наслаждение в заднице.
Мюррей начал толкаться, и в этот раз я уже не пытался притормозить его и уж тем более отпихнуть. Зажмурившись и перестав дышать в попытке совладать с рвотным рефлексом, я чувствовал, как твёрдая плоть запихивается в меня. Горло раздирало и, конечно, я закашлялся, буквально подавился хуем.
Наши игры пришлось прекратить, и Мюррей, оставив меня, смотрел, как я откашливаюсь.
— Ладно, больше не будем тебя мучить, — смиловался он, только в тот момент мне это было уже не нужно.
— Нет, — голос был явно не мой, такой скрипучий, и то, с какой болью мне давались слова… — Я хочу, чтобы ты трахнул меня в рот, — пришлось остановиться и прокашляться опять, — Я хочу уметь принимать до конца.
Мюррею понравился мой ответ, он так улыбался, протягивая ко мне руку, чтобы погладить по плечу.
— Я обещаю, что научу этому, но на сегодня уже достаточно, — пальцы легли на мой рот, не давая ответить, — а теперь ложись и раздвигай ноги.
Досада от того, что мне больше нельзя сосать, сменилась новой волной возбуждения, которое буквально резануло в паху.
Я лёг на спину, и раздвинул ноги — очень послушный, да?
Мюррей наклонился надо мной и пропихнул мне в рот пальцы. Я тщательно облизал их — после того, как мой рот разработался членом, вылизывать пальцы казалось совсем «плёвым» делом.
— Чёрт, — выгнулся и раздвинул ноги пошире, когда Мюррей вынул пальцы из моего рта и прислонил к напрягшемуся анусу.
Сначала толкнул один, потом вынул и толкнул другой, при этом он так вглядывался в мое лицо, что я горел от стыда. А когда он толкнул в меня оба, я наконец очнулся:
— Нам нужна смазка или хотя бы презерватив, — буквально проскулил вертя задницей, чтобы принять пальцы поглубже.
— У меня нет, — смешок, — так что примешь на слюну и без преграды.
Наклонился и пососал мою нижнюю губу, наверняка всё ещё внутренне потешаясь над моей поздней просьбой.
— У меня, — сжал его сколькие пальцы внутри себя и вымученно простонал, — у меня есть презерватив.
— Блять, — Мюррей был разочарован так сильно, что перестал толкать в меня жалкую замену члену и навалился.
— Сейчас-сейчас, — я выполз из него и, мало что соображая, начал вертеть свои брюки в руках.
Кое-как разобрав где карманы, я вытащил презерватив и дрожащими пальцами разорвал упаковку.
Мне пришлось перевернуть Мюррея на спину, и натянуть презерватив на его член самому, потому что он участвовать в этом отказался.
— Ох, — сжал его горячий член в руке и замлел.
«Поласкать бы»… мне хотелось наклониться и взять в рот, даже если я не смогу пощекотать языком уретру, удовольствия ведь меньше не станет? Твёрдость и наполненность всё равно с лихвой лишит разума.
— Ложись обратно, — Мюррей шлёпнул меня по руке, догадавшись, какого рода мысли текут в моей голове.
Я снова лёг на спину и раздвинул ноги как можно шире. Если честно, мне тогда даже не верилось, что я получу его, что наконец его член заполнит меня. Да, я практически смирился с участью сосальщика…
Мюррей лёг на меня и уже сам смочил пальцы слюной, прежде чем пропихнуть их в меня, чтобы размять стеночки. Несколько толчков, и, убедившись, что я расслаблен и смазан, он приставил к моему анусу член. Поскользил головкой по мышцам, готовым принять, и, толкнувшись, просто проехался вдоль дырки, а не вставил. У меня вырвался чудовищный стон разочарования, смешанного с удовольствием, а Мюррей засмеялся и снова проехался членом по анусу, не спеша всунуть.
— Ну пожалуйста, — вымолил я и обнял его за плечи, что есть силы притягивая к себе.
Он целовал мою шею, находя происходящее забавным, а я горел.
— Пожалуйста… — шмыгнул носом, готовый расплакаться, и только после этого Мюррей перестал меня изводить.
Схватил за бёдра, и меня всего заколотило, когда я почувствовал, как головка входит в меня.
— Не сжимайся так сильно, — он укусил меня за плечо, будто думая, что это подействует, как он хочет.
А мне было просто «в кайф» сжимать его в себе, ощущать, как он толкается, погружаясь всё глубже. Я ничего не соображал и выгибался, как в бреду умоляя:
— Остановись, остановись, остановись… — цеплялся за тело Мюррея, как падающий в пропасть.
— Что? — напряжённый, он всматривался в мое лицо, пытаясь понять, почему я прошу остановиться.
Мюррей насадил меня на половину члена, хотя мне казалось, что я заполнен до конца. Но я точно знаю, что наполовину, потому что, когда Мюррей выполнил мою просьбу, я протиснул руку вниз между нашими телами и дотронулся до своего судорожно сжимающегося ануса. Погладил немного и схватил пальцами член Мюррея у основания.
Не знаю почему, но мне доставило это невероятное удовольствие — ощущать, что я насажен всего наполовину.
Убрав руку я откинулся головой на подушку и дал понять, что вот теперь хочу получить до конца.
Мюррею пришлось растрахивать меня, прежде чем это получилось. Каждым толчком он старался войти всё глубже, преодолевая сопротивление моей узости. Ни у одного моего партнера не было такого большого члена, и ни один мой фаллос не обладал таким размером.
Мне было очень хорошо, особенно когда член Мюррея задел простату, и меня чуть ли не подбросило на кровати.
Вообще всё дальнейшее — как сон, К. Трудно рассказывать, потому что я помню, как всё тело ломило и в заднице горело, и еще эта невероятная наполненность, словно до печени он мне вставил. Я просто помню, что орал, когда его яйца шлёпнулись об мою задницу, и он вытащил член почти на всю длину, чтобы с силой загнать обратно. Перед глазами всё плыло, не помнил, где я, не помнил Якоба, всякие проблемы. Только я и Мюррей, трахающий меня, не сдерживаясь.
Он брал меня почти зверски, явно не думая об этих «фигнях», как ласковое удовольствие нижнему партнёру. Кусал меня, ставил засосы, не спрашивая, можно или нет. Хотя тогда было всё можно, он мог творить со мной всё, что угодно.
А он и творил… Перестав насаживать, шлёпнул меня по ягодице и заставил перевернуться. Я сжимал простынь онемевшими пальцами и стонал до хрипа, когда он брал меня сзади. Мне так нравилось смотреть через плечо на его тело, укусив себя за руку, чтобы приглушить издаваемые горлом вопли… наверное, зря я это сделал, потому что стало слышно не только шумное дыхание Мюррея, но и звуки толчков. Эти дрянные звуки, постыдные, когда яйца шлёпались о…
— Стой, — К. не выдерживает и хватает меня за руку, выдирая из транса той ночи. — Давай что было потом, а то мне трудно дышать.
— Да, подожди, — вырываю руку из её цепких лап, — Дай дорасскажу хотя бы вкратце.
Мы сменили ещё несколько поз, прежде чем он разрешил мне кончить и кончил сам. Пребывая в послеоргазменной неге, я чувствовал, как его член выплёскивает сперму, и уже не очень был рад, что вспомнил про презерватив.
Мне так хотелось, чтобы он испачкал меня внутри. Чтобы наполнил до краев, и чтобы после того, как высунул член, из моей растянутой дырки вытекала его семенная жидкость. Ох, в общем правда так хотелось, чтобы он обжёг меня кончив поглубже…
Потрахавшись и отдышавшись, я поднялся и было потопал в душ, но передумал. «Мыться в этой дыре?»
Развернулся, а Мюррей уже сидел на кровати, и в его руке был использованный презерватив. Наполненный белой жидкостью, он манил меня.
Мюррей поднялся и раздвинул старые замшелые шторы, и комнату наполнил ранний солнечный свет.
Он хотел открыть окно и выкинуть презерватив, но я помешал.
— Подожди, — схватил его за руку и прильнул к нему всем телом, млея не от возбуждения, а от странно-острой нежности.
Взял презерватив и сунул в него палец, пачкая в сперме. Мюррей стоял и наблюдал, как я слизываю сперму, стараясь быть как можно эротичнее. Если серьёзно, дорогая К., то я сам не знаю, зачем это делал, ведь не старался нарваться на секс. Даже наоборот я уже не мог вынести второго соития, потому что задница в полной мере ощущала последствия первого.
Я действовал на инстинкте, как обычно действует сам Мюррей. И инстинкт подсказывал мне, что нужно попробовать сперму, причём так, чтобы Мюррей это видел.
— Ну как? — он выгнул бровь, и мне захотелось вылизать его пирсинг. Ужас, да?
— Очень сладко, — не вкус, а то, как отзывалось в паху. — Жаль, что ты не наполнил спермой мой рот.
Успел только моргнуть, прежде чем оказался в объятиях. Он жадно шарил руками по моему телу, периодически сжимая задницу и осыпал мелкими поцелуями шею. Шею, которая болела — да, как ты уже догадалась, К., там были засосы, но я-то пока не ведал об этом.
— Покажи мне, — провел пальцами по анусу, — хочу посмотреть, хорошо ли я растрахал.
Конечно, блин, хорошо, и он сам это знал. Но я всё же отодвинулся от него и встал раком на кровати. Почему интуиция подсказывала мне, что надо быть очень услужливым? Потому что я хотел, чтобы мы встретились ещё?
— Такая горячая, — коснулся кончиком языка расслабленного колечка мышц и вставил четыре пальца — резко и быстро, я от этого так прогнулся, что хрустнул позвоночник. — Ты полностью разъёбан.