— Уже собираешь отойти ко сну? — он насмешливо указал на мою пижамную рубашку.
— Собирался, не спится.
— О-о, почему?
— Не знаю. Не могу спать. А ты? Почему не спишь?
— Тоже не до сна. Как у тебя дела?
И меня прорвало. Мне действительно захотелось рассказать ему, как у меня дела. Представляешь? Действительно!
— Сегодня завершилось открытие очередного ресторана, все прошло гладко без осечек, я доволен. Только устал немного.
Он ухмыльнулся.
— Ты владелец ресторанов?
— Да, по мне не видно?
— Ты выглядишь, как… — он, улыбнулся и не собирался договаривать.
— Как?
— Ты же гомик, да?
И мне стало не по себе. Я ничего не ответил, только алкоголь удерживал меня на месте.
— Готов поспорить. Любишь члены?
Мюррей говорил это скорее как констатации фактов, нежели вопросы.
— Нет, не люблю. Но я гей. А ты?
— Как это: гей и не любит члены? Ты же пасс. — Он встал и ушел.
Я просто терял дар речи, мне хотелось расплакаться как ребенку. И тут он вернулся, в руках был стакан и половинчатая бутылка среднего коньяка. И до меня дошло, что он пьян поболее меня будет. Пьяный взгляд, жесты от ленцы.
Мюррей налил себе и выпил.
— Я пасс, но не шлюха.
— О как! — он снова налил и выпил. — Не трахаешься со всеми подряд?
— Нет, — не знаю, почему я не ушел и даже отвечал, — если тебе интересно, я никогда не трахался без резинок, никогда не делал минет, и вообще кончить во мне даже с резинкой нельзя!
Я распылился перед ним, а он лишь хрипло засмеялся, показывая кадык.
— У меня мало партнеров, и я с ними по-настоящему встречался, я даже себя давал только в постели! Никогда в другом месте, и без всяких там извращений.
Это вызвало новый приступ смеха у нахала. Я же раскраснелся и готов был пижаму на себе рвать, лишь бы доказать, что я не шалава.
— Да я… я даже договора заключаю!
— Какие договора? — он наконец успокоился.
— Секс раз в неделю, не больше.
Он насмешливо поднял бровь.
— Теперь понял, что я не шлюха?
— Ты не шлюха… хотя из всего, что я услышал, могу сказать, что ты просто никогда не принадлежал мужчине по-настоящему.
— Еще чего! Я никогда никому не буду принадлежать!
Мюррей покачал головой.
— Дурачок… многое теряешь, не даешь себе получить удовольствие. Я же вижу тебя насквозь.
— И что же ты видишь?
— Жадное тело. Очень жадное. Я вижу твой сальный взгляд на меня. Я ощущаю жар. Твой жар… — если бы я был там, рядом с тобой, в твоем доме, я бы тебя уже трахал.
— Да пошел ты.
— Это правда. Я бы тебя имел… ну не злись. Может, покажешь себя там? Я бы хотел увидеть.
И я сбросил звонок. Меня трясло будто перед расстрелом. А еще я был сильно возбужден, член просто ныл, и там внутри все начало сжиматься.
Когда я выключил комп и быстро лег в кровать, меня продолжало трясти, а в голове бухало: «Можно было согласиться. Ведь так хотелось показать ему себя».
========== 2.1 ==========
— Ты таки извращенец, Сэмюэль!
— Ой, помолчи… хотя… даже не знаю теперь, после всех этих дней…
— Ладно-ладно, что было дальше, милый?
— А дальше… проснулся я с жуткой ломкой. За ночь мысли вызрели, и трахаться хотелось безумно. Хотелось отдаться, будто гордости никогда и в помине не было. Жуткое, жалкое зрелище.
— Мда, он тебя конкретно так изменил… какие были дальнейшие действия?
— Пару дней я приходил в себя и пытался вернуть себя к низменным желаниям. Получалось откровенно плохо. Похоже на шитье белыми нитками по черной ткани.
В общем, в один прекрасный вечер, уже перетекающий в ночь, меня словно самой рукой дьявола потянуло в скайп. Я не мог устоять, секса давно не было, а тут такой парень. Да, я уже загорелся им, мне хотелось прощупать почву… может, этот наглец станет отличной заменой Джека.
— Стал?
— Нет, он не стал заменой. Он просто стал моим, хотя пройти пришлось через многое, чтобы получить его в свое полное распоряжение. Но я рад, рад что имею такую, хм, «вещь».
— «Вещь»? Хоть твои глаза горят любовью, но в словах ты крайне груб.
— Это любовь, но собственническая. Я счастлив, только когда он зависит от меня. Только когда я спокоен, что я владелец. Я зависим настолько, что стал рабом раба.
— О, ты добиваешься моей жалости!
— Ни за что, дальше будешь слушать?
— Конечно, — отпивает кофе, — без этой истории я не смогу улететь домой.
— Так вот, тот вечер, когда я снова вышел в скайп уже со стойким желанием узнать о нем и, может, даже встретится.
Я опять-таки выпил для храбрости, и так как он был на месте, позвонил ему.
— Привет, — пропел голос.
Он был одет. Вот как сейчас помню простую черную футболку и его сексуальную улыбку, что он мне продемонстрировал, когда изображение загрузилось.
— Привет, ты здесь круглые сутки?
— Нет, только вечерами-ночами, мне скучно жить, — последнее слово он слегка растянул на ироничный манер.
— А спишь ты когда?
— Днем.
— А работаешь?
— М-м, у меня специфическая работа… поверь, такой график хорошо под нее подстраивается. — Мюррей отвечал уклончиво, играя с повышением и понижением тонов.
— Хорошо платят?
— Просто отлично.
— Даже интересно, что эта за профессия… домашняя какая-то… — было до одури интересно, что там за работа с таким графиком. Но я, конечно же, понимал, что он мне не расскажет, хотя бы потому что мы мало для этого знакомы.
— Ты решил узнать обо мне побольше? За этим позвонил? Мне льстит, конечно, но некоторые вещи лучше не знать.
— Значит, все-таки наркота? — я пытался пошутить, но в итоге вопрос задался чрезмерно серьезно.
— Нет.
Разговор зашел в логический тупик, но, как говорится, выход всегда есть! Вот и у меня было два: первый — попрощаться, лечь спать, и попытаться забыть; второй — сменить тему.
— А кто такой этот твой Якоб? Ну, работодатель я понимаю. Где он?
— Неужели тебе это интересно?
Он так плотоядно ухмыльнулся, даже через камеру я почувствовал его ауру. И это был конец расспросам. Все пошлые мысли, все эти идеи о том, в каких позах я буду с ним совокупляться, все, все, влетело в мою голову. Мне стало настолько жарко, что я, кажется, покраснел абсолютно везде.
— А что ты предлагаешь? — мой голос сильно подвел меня, выдал все, что на уме.
— М-м-м, то о чем ты сейчас думаешь, но можно начать с малого.
Я помню, как сжал кулаки на этом моменте. Я недоумевал, какого черта?! Что за бес во мне? Почему я стал таким… таким… как девственник.
— Вау! Блин, Сэмюэль, все намного сложнее, чем я думала.
— Да, сложнее. Отношения вообще странная штука, а с ним так вообще.
— Ну давай дальше, хочется знать…
— Дальше… дальше я пошел у него на поводу. Я расстегнул верхние пуговицы рубашки и весь выпрямился в ожидании. Натянулся, как струна, и замер, боясь дышать и спугнуть это сладкое щемящее чувство стыда и покорности сквозь немыслимое расстояние между ним и мной.
— Расстегни все пуговицы, — голосом хрипловатым — к тому моменту как я вернусь.
Мюррей встал и быстро исчез из поля зрения камеры, мне оставалось лишь лицезреть эту полутьму и размышлять. Конечно, размышления в таких случая даются плохо, поэтому, пока голова яро кричала и вопила мне о гордости, чувстве собственного достоинства, воспитании, пальцы без промедлений расстегивали рубашку. Одну пуговицу за другой. И каждая расстегнутая пуговица отдавала волнением по телу. Я даже закусил губу, чтобы ни стона не слетело в тот момент, когда я провел пальцем по животу. Чудесное ощущение.
Я уже откинулся на спинку кресла в странном расслаблении, что больше похоже на транс. Знаешь, когда входишь в какую-то секту, и тебе вешают там мастерски лапшу на уши, после этого остается странное состояние. Я всегда так думал, и вот это было ощущение очень похожее на то. Хотя я не знаю наверняка.
— Что ты хочешь сказать, Сэмюэль? Тебя зомбировали в секте?
— Нет, но если бы «да», то уверен, я бы чувствовал себя так же, как тогда в кресле. Полная безответственность на душе, полная ответственность за происходящее на другом.
— Интересно, но лучше продолжай о Мюррее. Он вернулся же?
— Конечно, вернулся, да так вернулся, что я вздрогнул! — пауза, — чертов Мюррей…
— Какой ты покладистый, — стало его первой репликой, прежде чем он снова уселся передо мной. Весь такой опасный и, безусловно, привлекательный.
— Я думал медлить глупо, ведь…
— Хочется, да? Не надо было в прошлый вечер строить из себя недотрогу, я же говорил, что вижу тебя насквозь — и он прямо прожег меня в ту же секунду своими колючими и, казалось, недобрыми глазами.
— Что дальше? — я спросил, и да, не смотри на меня так пытливо, дорогая моя, голос мой естественно дрогнул. Но за это мне стыдно меньше всего.
— Поднимись, я хочу посмотреть на тебя.
Я поднялся, колени были ослабленными, но, слава богу, не настолько, чтобы я рухнул обратно. Я потеребил края рубашки, раздумывая — снять или нет, но остановился на «не снять», ведь указаний не было.
— Ну и шмотье у тебя, штанишки отпад, — он специально перековеркал слово «брюки» в «штанишки», и я лишь поморщился в ответ. «Штанишки»… одни мои «штанишки» стоили больше, чем его жизнь! Ну, это я немного преувеличил.
— Ты хочешь оценить мою одежду? Тебе экскурсию по моим вещам провести? — устав стоять я снова сел в кресло.
— Расстегни брюки, — Мюррей придвинулся к экрану — давай, расстегивай.
Я немного посомневался, но все же сделал, как было велено. «Господин» же поулыбался, видя небольшую нервозность и тени сомнений на моем лице.
— Привстань и выгнись, запусти туда руку — он перешел на интимный шепот — другую руку положи на живот и проведи снизу до сосков. Давай.
Я тяжело выдохнул и приступил к действиям. Это было сногсшибательно. Дотрагиваться до себя и видеть из-под опущенных век его терзающий взгляд.
Стыд, конечно, никуда не исчез, но я отодвинул его за ощущение необычности, чего-то нового в этом изведанном мире. Если бы я знал тогда, насколько глубоки эти воды…
— Тебе приятно?
Я кивнул и еще больше выгнулся в кресле.
— Тогда прекрати.
Сразу же открыв глаза, я прекратил себя ласкать и переместил обе руки на подлокотники. Член тоскливо заныл, ему очень не хватало поверхностных легких ласк.
— Ты очень доступный. Готов на многое с человеком, который даже твоего имени не знает.
Я стиснул зубы, мне захотелось вырубить все и пойти спать. Снова неудовлетворенным и рассерженным, как в прошлую ночь. Но я не настолько глуп был в тот момент, как в прошлый раз. Знал, что вернусь, поэтому уходить не стал. Пока не стал.
— Сэмюэль. Доволен?
— Сэмюэль? Миленько, а фамилия есть?
— Ты что, досье составляешь?! Вещи, имя, фамилия, ты репортер?! — я быстро повысил тон, и после этого вообще осел в кресле безвольной куклой. Говорю же, чертов Мюррей. Вывел меня на истерику парой реплик.
Нет, ну кто сначала говорит подрочи себе, а потом про имя начинает? А я ведь сидел полураздетый и действительно готовый чуть ли не фаллос из-под кровати достать и оттрахать себя при нем по-полной. А он был таким напыщенным, деловым, чертов Мюррей, дьявол… тоже мне, хозяин ситуации.
— Блин, Сэмюэль, что было дальше? — подруга дотрагивается до моей руки, — не тяни, прошу, рассказывай.
— А дальше он надо мной рассмеялся, и я не выдержал. Вырубил скайп, компьютер выключил и пнул его хорошенько от досады.
Я ведь был готов расслабится, сдаться, дать слабину. Ну сделал бы это с Мюрреем один разок и вычеркнул бы его из жизни, удалив из скайпа. В чем проблемы? Планы были такие легкие, ничего не могло быть проще. Но нет же, Мюррей начал выпендриваться, и словить кайф не получилось.
Я подобрал свою гордость с пола, переоделся и лег спать.
— Э-э-э, это все?
— Ну, я подрочил хорошенько, до боли, и уснул. Ты ждала таких подробностей?
— Нет, я скорее жду подробностей, что было дальше.
— Неделя прошла, неделя жуткая, честное слово. Я вспоминал чуть ли не каждые пять минут, как неудачно развлекся. Порой даже ненавидел себя за распущенность и поведение так не присущее мне, но, главным образом, я ненавидел то, что все сорвалось. Было бы лучше подрочить под его взглядом и успокоится. Снять наваждение, знаешь ли.
В общем, неделя прошла, а во мне вовсю выросла это навязчивая идея. Ведь только подумай: я же на самом деле ему не отдамся, а так, мысленно. Физически он ко мне и не притронется! Так идея, как дикий плющ, охватила не только голову, но и изнемогающее в фантазиях тело.
Было воскресенье, когда я абсолютно трезвый пошел к компьютеру и чуть ли не помолился перед тем, как его включить. Вот тогда у меня возникла мысль взять ноутбук, но все-таки это было чересчур опрометчиво — вдруг Мюррей все это время смеется надо мной? Просто издевается над геем? А я на кровати с ноутбуком — самая легкая цель для насмешек.
«Ты очень доступный», — это услышал я в голове одновременно с его «Привет», когда он позвонил.
— Привет, как день? Дни? — я провел рукой по гладковыбритой щеке и хмуро уставился на него.
«Ты очень доступный», — как звон колокола с его «Нормально. День, дни. Твои? Твой?»
Да он издевался! И хоть тело уже умоляло сдаться, разум и самоуважение все же убедили меня снова показать, какой я недотрога. Хотя, вероятно, тело показывало свое желание в каждом жесте, с лихвой.
— Тоже нормально.
— А чего такой грустный тогда? Потому что решил показать мне, какой ты недоступный, и не нравится, что не получишь сладенькое? — он говорил со мной как с маленьким мальчиком. Еще немного и он, возможно бы, заулюлюкал.
И черт, он разгадал мой план невероятно быстро. И даже слабое место, что меня расстраивало, вывел сразу.
Я должен был догадаться, что это сказывается его опыт.
— О чем ты говоришь, М-ю-р-р-е-й?
Я уловил, как он вздрогнул, когда я выговаривал его имя. Надо было еще и фамилию сказать!
— Ох, Сэмюэль, такая роль тебе не подходит…
— Да что ты говоришь, какая же подходит? — я попытался легко улыбнулся, но на самом деле уже весь горел. Так хотелось, чтобы он заставил меня «поиграть» и в этот раз довел дело до конца.
— Ну, давай представим, Сэмюэль. — Он придвинулся к экрану, дав мне возможность вглядеться в это высеченное, острое лицо зверя. — Ты на кровати, с ноутбуком, смотришь на меня. На тебе ничего нет. И ты весь горишь. Ты слушаешь меня внимательно, выполняя все, что я говорю. А я говорю те вещи, что заставляют тебя умирать со стыда и наслаждаться. Так ясно?
Я сглотнул, но не позволил вот так размазать себя озвученной, великолепной фантазией.
— А может, иначе? — сказал я с вызовом. — Ты раздеваешься, демонстрируешь себя… я оцениваю и говорю тебе что делать: убираться с глаз моих или получать удовольствие под моим чутким руководством, а? Как тебе?
Мюррей хищно улыбнулся и откинулся на спинку стула.
— Тогда, поиграем, недотрога?
И я прикрыл глаза в предвкушении. «Сегодня точно все получится, и не важно, на каких условиях», — думал я. Но тут же услышал, как он шепнул «шлюшка», и после этого мне стало ясно, что честь правда придется отстаивать.
========== 2.2 ==========
— Хм, а в игре всегда есть правила, ты знаешь это, Мюррей? — прошипел я не без злобы.
— Правила? Хм… — он притворно задумался. — Вроде слышал, но зачем они нам? Или ты чего-то боишься?
— Аккуратней, Мюррей, — нет, мне определенно нравилось и нравится произносить его имя. — Просто я хочу некого подобия безопасности.
— Так чего ты боишься? — вот же упертый всевидящий баран!
Я боялся его. Я никогда не терял голову, но я знал, что с ним могу остаться без мозгов. А если учесть, какого полета я птица, он мог воспользоваться этим. Я довольно известный в определенных кругах, и слава дрочащего на камеру мне была не нужна. Да и мало ли, что могло ему в голову взбрести, может, он любитель крови, или предпочитает записывать все происходящее. Вот было бы ужасно увидеть себя на каком-нибудь задроченном порнушном сайте. Да, главным образом, я боялся огласки шлюшкиного поведения. Хотя я не шлюха!