========== Степень первая. Неволя. Глава 1. Статуя и уголь ==========
Эта история началась в день светлый и правильный для меня. Только я не знал еще в то время, что все из ряда вон выходящее любит появляться, как нечто обычное…
— Господин Ореванара? — топот чужих тяжелых ботинок гулко полз по высоким стенам. — Господин главный советник?
Солнечный свет проливался на мой сад сквозь буйный разросшийся кустарник. Цветы, снежно белые, кристально чистые, склонили свои головы, готовясь ко тьме ночи. Только солнце не торопилось заходить за край. Картина была достаточно умиротворяющая, и все же мне пришлось обернуться, чтобы посмотреть на вошедших и потревоживших мое уединение.
— Этот мальчишка, — командир стражи Бора схватил за шею чумазого, похожего на уголь маленького мальчика, — забрался в сад и пытался сбежать, но мы смогли его схватить. Что прикажете с ним делать?
Медленно я осмотрел этот «уголек», так и не найдя, за что можно зацепиться взглядом. Потому что ничего чистого и порядочного в мальчике не было.
— Кхм, думаю, следует его убить, — предварительно кашлянув, произнес самый смелый стражник и тут же потупил взор.
— Убить? — повторил я и развернулся обратно к окну, воистину вид за ним был более впечатляющий. — Может, и убить…
— Мальчик из диких, — снова голос Бора. — Вернее всего будет быстрая смерть, если вы, конечно, не хотите его наказать… — он замялся в ожидании моего возможного «хочу», но я сохранял тишину. — Простите, господин Ореванара, что потревожили.
И снова топот чужих тяжелых ботинок пополз по высоким стенам гулко, только на этот раз он удалялся.
— Подождите! Пожалуйста! Господин! Прошу! Умоляю! Не надо! Пожалуйста! — услышав несвязные слова в диком крике, я поморщился от вопиющего кошмара. Дикарь посмел разрезать покой зала, мой покой. — Я умоляю, господин! Я не собирался делать ничего плохого! Я просто…
Просто? Просто что?
Обернулся, чтобы увидеть, как мальчик из неизвестного племени цепляется за свою жалкую, ничего не стоящую жизнь… Зачем? Зачем такому как он жить?
Он плакал, вырывался из рук Бора, словно зверек, и не переставая молил о пощаде. Стражники почти вывели его. Почти…
— Остановитесь, капитан, — звуки борьбы стихли, подчиненные переглянулись, не зная, чего ожидать, — и приведите сюда Иссала.
— Эмм, да, да, господин Ореванара, — Бора нехотя выпустил мальчишку, и тот шмякнулся о холодный пол также легко, словно игровые кости с чьей-то руки.
Стражники мялись в неловкости и непонимании, а я еще раз пытался тщетно уловить в мальчике что-то, кроме грязи и никчемности.
— Господин Ореванара? — послышался тихий голос быстро появившегося Иссала, и следом маячивший за его спиной Бора отрапортовал:
— Привел, как приказывали, господин.
— Хорошо, а теперь бери своих людей и уходи, — но Бора не торопился выполнять приказ, и мне пришлось повторить: — Уходите. И проверьте округу, возможно, мальчик был не один.
— Но, господин… — умоляющий взгляд. — Это же дикарь, вам нельзя оставаться с ним наедине, он может…
— Капитан, — вымолвил я, и большего не потребовалось — поклонившись, стражники покинули зал.
— Господин? — Иссал теребил край хлопковых штанов и смотрел исключительно в пол. — Я провинился?
— Нет, — смотреть на слугу не было никакого желания, ведь я любил исключительно красивые вещи, поэтому я опять направил взор на сад. — Вымой этот уголь.
Солнце уже совсем не добиралось до бутонов, и к моему высшему удовольствию, уже не смело портить белизну.
*
Тот день, когда я набрался смелости и покинул лес, стал венцом всего моего существования…
Сердце выпрыгивало из груди, оно словно стремилось убить меня, продравшись сквозь грудную клетку. Дыхание было заполошным, в голове стоял гул, и плохо слушающиеся ноги гнали меня к кусту.
Я почти убежал… Я почти достиг ограды, этой рослой мощной стены из дерева и металла. Необычное творение, словно дело рук вовсе не человеческих. Странно красивое. Там вообще все было красивое, я знал, потому что наблюдал уже.
Мужчина в металле и коже, с большой рыжей бородой, схватил меня за руку и повалил в землю, грязнее меня это не сделало, но больно стало. Пока он избивал меня и кричал плохие слова, я вспоминал дом.
Говорил мне же Оло: «Дурачина ты, Тай! Не покидай болото, и на дом этот проклятый не смотри больше! Звери там похлеще, чем у нас, живут!».
Может, если бы Оло не улыбался в этот момент, я бы понял, что он правду говорит. А может и нет.
Только когда появились еще люди в металле и коже и плюнули мне в лицо, намереваясь утащить куда-то, я осознал, насколько прав был Оло, — в этом красивом месте и правда звери живут. Только не такие, как у нас, — волки и медведи, упыри и жабы, — а человеческим языком владеющие.
От пола несло холодом и запахом крови, несносным, невыносимым и густым запахом крови, хотя сам по себе пол был идеально белый и гладкий, будто костяной. Я никогда не видел раньше белого камня. Такого ровного белого камня.
— Господин Ореванара? — в голосе мужика с рыжей бородой больше не было жестокости и власти. Только робость. — Господин главный советник?
Пальцы, сжимающие плечо, вцепились сильнее, и я согнулся в попытке увернуться от боли, но стало только хуже. Одновременно с этим человек, державший меня, робел, но не переставал измываться.
А потом боль отступила внезапно. Так же внезапно, как рыба выпрыгивает из воды, потому что…
Человек, к которому рыжебородый обращался «господин Ореванара», стоял возле большого окна и не шевелился. Он был словно статуя, идеальная, прямая, высеченная из камня, как на картинках в книгах у Оло. Только я думал, что статуи, созданные для красоты, не бывают живыми.
А потом он обернулся, и боль вернулась помноженная, потому что такого холодного лица я никогда ни у кого не видел. Нет, звери не бывают такими, но и человеческого в нем было мало.
— Этот мальчишка, — я услышал по-прежнему робкий голос мужчины, вздумавшего переместить хватку на мою шею, — забрался в сад и пытался сбежать, но мы смогли его схватить. Что прикажите с ним делать?
Взгляд ледяной прошил меня, как иглой, и мурашки поползли по коже, хотя я был не из тех, кто умел бояться по-настоящему. Господин Ореванара рассматривал меня так небрежно и отрешенно, что понимание того, что это конец, захлестнуло с головой. Я тонул, как уже бывало в болоте, только в этот раз не было рядом никого, кто мог бы помочь.
— Кхм, думаю, следует его убить, — голос одного из тех, кто привел меня.
— Убить? — невероятно спокойным тоном повторил господин Статуя, прежде чем развернуться снова к окну. — Может, и убить…— казалось, ему не было дела до меня, ведь ему вообще нет никакого дела до таких мелочей.
— Мальчик из диких, — рыжебородый едва ослабил хватку, но только чтобы с новой силой впиться. — Вернее всего будет быстрая смерть, если вы, конечно, не хотите его наказать… — он замолчал, а у меня колени затряслись. — Простите, господин Ореванара, что потревожили.
Меня потащили обратно, и теперь уже на смерть.
«Ты знаешь, как они убивают, эти звери? — Оло натянул тетиву и усмехнулся, примериваясь к цели. — У них есть такие штуки металлические. Раз, и все! Смерть!
— Металлические? — переспросил я. — У них что, все металлическое?
— Ага, у них так много металла, что даже сердца заменили, — отпускает тетиву, и стрела угождает в кору. — Ведь когда внутри что-то бьется, это больно, верно?
— Верно… Да врешь, врешь ты все!»
Голова ударилась о нечто тяжелое, висящее на ремне у одного из мужиков, и я опомнился:
— Подождите! Пожалуйста! Господин! Прошу! Умоляю! Не надо! Пожалуйста! — крики рвали, драли горло, но я не мог их заглушить, просто не мог остановиться: — Я умоляю, господин! Я не собирался делать ничего плохого! Я просто… — голоса не хватило договорить, слова оборвались, но драться я еще мог, вырываться из плена чужих сильных рук и стремиться всем телом к господину Статуе, хотя спасителя я в нем совсем не видел.
Слезы застилали глаза, и голос, хоть и хриплый, начал прорываться вновь:
— Я умоляю! Ничего не сделал! Умоляю! Оставьте мне жизнь! Умоляю! Умоляю! Умоляю! Умоляю!
Руки ныли больше от осознания бесполезности попыток выбраться, внутри разрывалось отчаяние, когда я услышал металл:
— Остановитесь, капитан, — никогда не думал, что тишина может наступить так быстро, — и приведите сюда Иссала.
— Эм-м, да, да, господин Ореванара, — бормотал беспокойный голос, и меня почти бросили на пол. Я упал, колени ударились о белый камень. Запах крови стал еще гуще и резче.
Слышал, как рыжебородый уходит, и не смел пошевелиться. Кого позвал господин Орев… господин Статуя? Волны непонимания исходили ото всех, кроме зверя, отдавшего приказ, зверя, осматривающего меня снова, а я чувствовал этот взгляд, но не смел с ним встретиться.
— Господин Ореванара? — голос нового человека, а через мгновение и знакомого:
— Привел, как приказывали, господин.
— Хорошо, а теперь бери своих людей и уходи, — произнес без интонации без эмоций абсолютно, господин Статуя, но никто не двигался. — Уходите, и проверьте округу, возможно мальчик был не один.
— Но, господин… — рыжебородый что-то пытался вымолвить. — Это же дикарь, вам нельзя оставаться с ним наедине, он может…
— Капитан, — всего одно слово изо льда, и кроме меня, господина Статуи и человека, которого привел рыжебородый, больше никого не осталось.
Удаляющееся шаги сильных людей немного успокоили.
— Господин? — это был мальчик, сутулый и на вид старше меня. — Я провинился?
— Нет, — господин отвернулся к окну, теряя интерес ко всему, а я все еще не понимал, что он задумал. — Вымой этот уголь.
Уголь? Что?
Чужие пальцы едва коснулись локтя, и я вздрогнул, чем напугал и себя, и мальчика. Слуга господина — этот мальчик, да? Я знал, я читал, что такие есть у всех господ.
Мальчик кивнул в сторону еще одной двери, не в ту, через которую меня привели, и тем самым дал понять, что уголь — это я.
Длинные и темные, словно пещеры, только намного более гладкие и чистые. Наверное, мне не следовало эти проходы сравнивать с пещерами, но я не знал, с чем еще можно их сравнить.
— Тебя зовут… Иса? — я рискнул заговорить, пока мальчик шел впереди, ведя за собой, ведь он, как мне показалось, не зверь.
— Нет, я Иссал, — поправил он, и больше мы не говорили друг с другом, потому что уже остановились.
Иссал открыл дверь, и я вошел в комнату, почти такую же, как на картинках в книжках Оло. Это действительно был дом богатого человека.
Гладкость, теплота коричного цвета, мягкость и снова большое окно с тканями по бокам, название которых, как назло, я никак не мог вспомнить. Хотя и про них уже читал.
— Идем, — Иссал слегка меня толкнул, и через эту комнату мы зашли в следующую.
Маленькую и в свете свечей, в которой пахло солнцем и солью.
— Залезай уже, — в голосе слуги господина было много недовольства. — Давай быстрее.
А я все топтался, но потом все же, полный неуверенности, полез в кружку, только большую. А еще там была горячая вода. Очень горячая.
— Почему ты злишься на меня? — спросил я, когда Иссал взял в руки деревянный ковш и начал добавлять горячей воды, зачерпывая ее из другой тары. — Я ничего тебе не сделал.
— Я хотел помыться в этой воде, — пробурчал Иссал, все вливая и вливая воду. — Я воду для себя приготовил.
— Извини.
Чужие руки замерли, а потом возобновили работу уже медленнее.
Когда воды в емкости стало мне по пупок, ноги загорелись, как огнем обуянные. Иссал приступил к натиранию и растиранию моей кожи чем-то приятно пахучим. Я быстро осознал, что вода почти превратилась в черную.
«Вымой этот уголь».
— Господин Оре… Оре… — язык так и не смог вывернуться, а память не подсказала, поэтому я снова запнулся на полуслове.
— Господин Ореванара, — мальчик взял нечто грубое в руки, и кожа под этой грубостью загорелась, уж слишком сильно он тер, — и тебе лучше запомнить это, бестолочь.
Орева… Ореванар… Ореванара.
— Ты ведь из диких, да? Болотный грязный зверь, — шептал Иссал, не переставая очищать меня и поливать обжигающей водой, а после и вовсе окунул.
— Я… — выплюнул воду, залившуюся в рот. — Я не грязный зверь…
«…это у вас сердца из металла!».
— Это ты сколько угодно себе говори, но для господина Ореванара ты болотный, грязный… — он запнулся и руками полез в мои волосы, — даже не зверь и не падаль.
— А кто? — глаза защипало — по лбу с волос текло что-то едкое.
— Кто? — повторил вопрос, словно уже забыл, о чем мы речь вели. — Кто… Никто.
Жесткие руки снова окунули в воду, и стало легче.
========== Глава 2. Забирающий имя ==========
«Покуда Демирия не сдастся и не признает наши владения на юго-востоке, дел с ними не иметь! И если перешеек будет отнят силой, нам придется оставить переговоры и ответить врагу тем же! Свинца им в легкие! Ведь правильно, Каллис?
Король песка и леса Ллорк».
«Не совсем правильно, Король».
Убрал письмо, написанное искусной рукой, и прикрыл глаза, расслабляясь в кресле. Демирия была не то чтобы сильна, но все же не стоило с ними скрещивать оружие, покуда враг затаился на северо-востоке. Да и эти еще, болотные дикари…
Мальчик.
В голове промелькнул нелепый образ немытого мальчишки, и отвращение пробрало насквозь. Дикие люди, дикие племена, дикие звери.
Сначала я услышал тихий стук, а после дверь медленно отворилась, вошел Иссал и поклонился.
— Заходи, — с гневом прошипел слуга и, обернувшись, подал знак в темноту. — Быстрее!
И уголь наконец появился, только вот он больше не был углем. Чистый, одетый в хлопковые штаны и рубашку с подвязкой, он походил на обычного слугу. Если бы я не знал, что он из болота, я бы платил ему медяк, как и остальным.
— Оставь нас, Иссал, — и тот поспешил оставить, ведь так было велено.
Мальчик не двигался и взгляда не поднимал. Затаился зверь. Видимо, чутье подсказывало ему быть осторожным, у всех зверей хорошее чутье — никогда не ошибаются.
— Ближе, — отдал первый приказ для него, и не без удовольствия наблюдал, как он медленно, но верно подходил ближе. Каждый маленький шаг его был хрупким и обманчиво робким. Зверь. — Стой.
Замер. Даже дыхание оборвалось.
— Сколько тебе лет? — я смотрел прямо в его лицо, детское, но уже без наивности.
— Две… двенадцать, господин Ореванар-а, — окончание обращение он произнес почти по буквам, и это почти позабавило меня.
Двенадцать лет…Совсем еще мелкое отродье.
— Зачем и почему ты оказался так близко к моей резиденции?
Молчал он долго, но я невероятно терпеливый человек, и я таки услышал сбивчивый ответ:
— Я… Простите меня, пожалуйста, — опустил голову ниже, и больше я не видел даже его губ. — Когда Оло показал мне этот дом несколько лет назад, когда мы вышли из леса в первый раз… — Я ничего не понял из того, что он сказал. Кто такой Оло? — Это такой красивый дом, я просто хотел увидеть его поближе, а потом цветы… Такие красивые белые цветы. Я никогда не видел таких белых цветов. Я только хотел коснуться их…
— Довольно, — прервал я. — Как ты смел захотеть их коснуться, животное? Ты видел свои руки? Грязные мерзкие руки отребья?
Мальчик не двигался, и это было невероятно умно для зверя. Даже перечить мне не вздумал.
— Ты хочешь вернуться на болото?
Конечно, я не собирался его отпускать. Кто отпускает мясо? Мой отец в прошлом, будучи также Главным Советником Короля, жил в этом доме, как и мой дед, и раз в несколько лет, когда кто-нибудь да подкрадется из леса… Вопрос всегда решался одинаково: либо убийство на месте, либо наказание, а уже после — убийство, либо вопрос «Ты хочешь вернуться на болото?», а после закономерного «Да, пожалуйста!» — убийство.
Никто не отпускает зверей, но этому даже повезло — принял ванну перед кончиной. Не каждый зверь моется в горячей воде хоть раз… Если бы я мог смотреть на грязь, он бы не был таким счастливым. Но я всегда ненавидел уродство и мерзость.