— Сколько пальцев видишь?
Тао несколько секунд размышляет, после хрипло выдыхая.
— Два.
— Отлично. Твоё имя?
Парень хмурится, неуверенно произнося:
— Тао?
— Твой возраст?
— Кажется девятнадцать?
Чанёль хочет еще что-то спросить, но Тао опережает его, поднимая руку и касаясь лба.
— Простите. У меня очень болит голова и… всё тело. Но… кто вы?
Пак задумчиво сдвигает к переносице брови.
— Я Пак Чанёль. Твой лечащий врач, а этих людей ты помнишь?
Врач указывает сначала на притихшего Чонина, а после на Кенсу, отошедшего к Киму.
Тао несколько раз переводит взгляд с одного мужчины на другого, и вновь оборачивается к Чанёлю.
— Нет. Не помню, — парень прижимает ладонь ко лбу, — Ничего не помню. Только о себе, немного.
Пак тяжело вздыхает.
— Хорошо, Тао. Не переживай. Мы обо всем понемногу расскажем, но прежде тебе нужно немного поспать и отдохнуть.
— Ладно.
— Я ввиду тебе снотворное и обезболивающее. Расслабься.
Тао кивает. Пак вынул из кармана еще одну шприц-капсулу, сделав парню укол. Дождавшись, когда тело юноши расслабится и погрузиться в сон, врач обернулся к мужчинам.
— Я не откажусь от чашки чая, а заодно мы обсудим, что вам следует ему сказать, когда он очнется. До его пробуждения я задержаться не смогу. Плюс у меня будет к вам ряд рекомендаций для его восстановления.
Уже сидя за столом на кухне, Чанёль, сделав пару глотков и задумчиво покрутив чашку в руках, поднял на Кенсу и Чонина взгляд, произнося:
— К сожалению, учитывая нестабильность состояния Тао на данный момент, вам придется рассказать ему немного измененную историю его прошлого. Ни какой информации о машинах, и главное, ни слова о Крисе и том, что между ними было.
*
Всё что знает Тао, это свое имя и то, что ему 19. Хотя его исправляют и говорят, что ему исполнилось уже 20 и сейчас середина мая 2135-го. Тао это ничего не дает. Он не помнит. Ничего.
Смуглый парень рассказывает ему, что он его друг. Писатель Ким Чонин, работающий под псевдонимом Кай. Ему 28, и Тао живет с ним последние пять лет, помогая по дому.
Второй парень, который часто наведывается к ним в гости — До Кенсу. Он независимый журналист и редактор, по совместительству менеджер Чонина. Ему 29.
Они часто шутливо спорят и напоминают Тао женатую парочку, живущую бок о бок уже много лет. Парень сам не знает почему, но они вызывают у него исключительно подобную ассоциацию, хотя он даже сам не уверен, как должна выглядеть женатая парочка.
Каждый день, порой даже несколько раз, к нему заезжает доктор Пак Чанёль. Ему 31. Он немного пугает Тао, будучи чаще всего серьезным и изредка улыбающимся жутким оскалом, при этом всегда невпопад. Пак объясняет Тао, что он попал в автомобильную аварию и получил серьезное повреждение головного и спинного мозга из-за чего и потерял память, но со временем он придет в норму. Во всяком случае, должен.
Иногда вся троица переглядывается между собой во время очередного рассказа о его прошлом и, наверное, это должно выглядеть подозрительно, но Тао не думает об этом. Ему хватает того, что есть. Он старается собрать те крупицы мыслей и чувств, что у него есть, чтобы хоть как-то разобраться в своей жизни, но это получается плохо.
Парень оказывается не способен есть самостоятельно, руки не держат столовых приборов. Пак предлагает робота сиделку, но Чонин сердито возмущается, говоря, что никакой техники! Он сам будет присматривать за парнем и кормить его с ложечки. Тао хмурится и мрачнеет, ему не комфортно из-за этого и он чувствует себя виноватым. Все происходящее кажется до невозможности неправильным.
Первая попытка встать на ноги, Тао предпринимает ее самостоятельно, заканчивается падением на пол и ворвавшимся в комнату на шум Кимом, охая бегающим вокруг юноши. Желая скрыться от этой опеки и внимания, парень, когда его с кряхтением возвращают в кровать, отворачивается в другую сторону, накрываясь с головой одеялом.
Чонин вздыхает, видя его извечно мрачный и хмурый вид, но старается не показывать, как его огорчает такое поведение парня.
Тао молчалив, хотя писатель старается вытянуть его на разговор, но тщетно.
Ким читает ему книги, Тао делает вид что слушает, не рискуя сознаться, что ему тяжело воспринимать информацию и монотонное чтение звучит для него как: «Они бла-бла-бла… гора бу-бу-бу… хоббит… бла-бла-бла…». Хотя через какое-то время Чонин и сам понимает, что его задумка не сильно удачна и читает юноше только перед сном. Под этот хаотичный шум он проще засыпает.
А потом писатель притаскивает какую-то черную пластмассу прямоугольной формы. Тао не знает что им движет, но это пробуждает в нем животный страх и он так дергается в сторону от него, что падает с постели и, завывая, уползает в угол. Там он сидит исподлобья затравленным взглядом глядя на бегающего вокруг Чонина, восклицавшего что-то вроде: «Это пульт от телевизора. Я идиот. Тао это не он… не он! Я же больше ни разу!». Тао не понимает что за «он» и о чем вообще речь, он только огрызается всякий раз, когда писатель пробует приблизиться, недовольно рыча:
— Не подходи ко мне!
Чонин чуть не плачет, и бросается к примчавшемуся Паку с попыткой объясниться, почему его пациент походит на загнанного волчонка. Чанёль несколько секунд смотрит на него, а после слегка усмехается, бормоча под нос:
— Прямо копия Бекхёна…
Тао вздрагивает, мгновенно отходя, и любопытно спрашивая:
— Кто такой Бекхён? Я такое имя, кажется, уже слышал.
— Может быть, когда-то вы и пересекались где-то. Я не знаю, — Чанёль некоторое время сомневается, а после произносит, — Он, как и ты, мой пациент. Возможно, я даже познакомлю вас, когда тебе станет лучше, да и его можно будет допускать до общения. У него тоже не простой случай, хотя не такой как у тебя.
Слушая Пака, Тао забывает о своем испуге и, не без посторонней помощи, возвращается в кровать.
Чонин после получает нагоняй от врача, долго с ним беседует, и на следующий день приносит новый непонятный Тао предмет, держа его в поднятых кверху руках.
— Это не пульт. Это называется плеер. Им можно слушать музыку. Тебе раньше нравилось слушать её. Я подсоединил его к колонкам, так, пожалуй, будет проще.
Тао относится к презенту настороженно. Чонин объясняет, как пользоваться техникой и включает парню первую композицию. Юноша хмурится, потому что ему все еще сложно воспринимать множество звуков, но мелодии его успокаивают.
Писатель оставляет Тао одного и уходит заниматься своими делами. Парень слушает песни, но не чувствует какого-либо особого воодушевления. Когда же начинает звучать очередная мелодия, внутри, будто что-то сжимается и натягивается, заставляя застыть и напрячься.
— Quando sono solo
Sogno allʼorizzonte
E mancan le parole…
Услышав мелодичный голос, Тао сгибается пополам.
Чонин забегает спустя пару секунд, услышав громкий надрывный плач.
— Выключи. Пожалуйста, выключи. Мне больно. Невыносимо больно.
Ким выключает музыку, подходя к кровати и садясь на край постели. Тао захлебывается слезами, и писатель может лишь обнять его, стараясь хоть как-то облегчить его страдания. Парень плачет на протяжении почти получаса, пока не забывается сном.
*
Чонин устало опускается на кухне за стол, складывая на него руки и опуская поверх голову.
Он полностью вымотан и выжат.
Ким не ждал, что будет просто, но все оказывается сложнее, чем он предполагал.
Ему кажется, что теперь это вовсе не его Тао. Мрачный, угрюмый, нелюдимый, болезненный и страдающий. Вид такого парня разбивает ему сердце, но Чанёль убеждает его, что у Тао это временно и ему станет лучше, а пока следует набраться терпения.
Писатель старается сделать все верно, но раз за разом все становится только хуже.
Чонин думает, чем он может еще помочь Тао, но в голову не приходит абсолютно никаких идей.
*
Тао снятся непонятные отрывки. Всё мутное и размытое. Ни четких форм, ни лиц людей, никакой конкретики. Все смутно, невзрачно и обрывочно. Словно фотоснимки или кадры с вырезанными сценами из кинофильма.
Двухэтажное здание из красного кирпича и толпа ребятишек. Яркие лампы над операционным столом. Бегущий темноволосый мальчишка тащивший его за руку. Светлые залы со множеством детей и подростков. Ряды книг на полках. Звук постукивания и двигавшиеся пальцы на электронной клавиатуре. Звонкий смех и мелькающие комнаты с беготней от робота желающего погладить «утащенные» вещи. Боль в порезанном пальце и попытка незаметно его спрятать. Он знает только одно, ему не простят ошибок. Надо делать вид, что все всегда в порядке. Главное улыбаться. Всегда. Улыбка может спрятать все что угодно.
Солнечные лучи, подсвечивающие зеленую листву, грязновато-голубое небо. Шум улиц. Движение машин. Осколки техники. Темные тени. Неразличимый голос. Крупные ладони. Музыка. Асфальт под ногами с редкой листвой. Тревожный шепот и тепло чужой кожи в руках. «Люблю тебя…» Страх и отчаянье, бешенный стук сердца. Белые дверцы отъезжающего грузовика. И резкая боль, прошибающая все тело, словно пронзенное молнией.
Тао просыпается оттого, что подушка намокла от слез. Он слегка отстраняется от нее, переворачивая другой стороной, и вытирает мокрые следы на щеках. Парень пытается вспомнить, что ему снилось, но ничего не выходит. Он помнит только одно — фигуру в черном капюшоне.
*
— Ну, Кенсу! Ну, пожалуйста!
— Чонин! 29 августа! Издатель больше не может терпеть. Показывай, что там у тебя! Будем работать!
— Я в магазин собирался! У нас продукты закончились!
— Я схожу. Куда идти только?
Ким и До прерывают свой спор, оборачиваясь к дверям кухни, где стоит заспанный Тао.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Нормально, Чонин. Ты же знаешь, что последние два месяца у меня все в порядке. К тому же доктор Пак говорит, что мне надо больше двигаться и поскорее приходить в форму.
— Но вдруг ты устанешь по дороге? Несмотря на массаж и упражнения, я волнуюсь за твои мышцы.
— Чонин, ты как мамочка. Все со мной нормально.
— Да отпусти ты его. Вы ведь уже ходили на прогулки.
— Только в ближайших окрестностях, а магазины все в городе внизу.
— Это от силы полчаса ходьбы, Чонин.
— Вот ведь упрямцы.
Тао слегка улыбается. До хмыкает, довольно ему подмигивая.
Ким вручает юноше банковскую карту, наставляет что следует купить и где, объясняет как добраться до того или иного магазина, вручая на всякий случай GPS-навигатор. Тао смотрит на него, невольно ловя себя на мысли, что главное его не сломать и для надежности прячет в карман куртки.
Чонин провожает его до порога и следит взглядом за уходящей по дороге фигурой, пока Кенсу, ворча, не затаскивает его в дом.
Тао улыбается их поведению, но стоит скрыться из виду своих «нянек», как улыбка блекнет.
Парень двигается вниз по улице, смотря на катающихся на велосипедах и скейтах детей и подростков, пока их родители заняты на работе. Солнце приятно пригревает, с моря дует приятный бриз и Тао позволяет себе немного расслабиться.
Старания Пака не пропали зря, и Тао смог восстановиться, хотя до сих пор не помнит многих вещей. Юноша не сильно тревожится об этом, почему-то ему кажется, что прошлое у него было не сильно радужным, хотя порой он и мается от сновидений о человеке в черном капюшоне. Это единственное что не дает ему покоя.
Спустившись в город, Тао, следуя указаниям Чонина, проходит по магазинам. Они, в отличие от похожих на технологические ящики своих собратьев в мегаполисах, имеют стеклянные витрины с различными витиеватыми надписями и вывесками. Выставленными на прилавках товарами, а не их электронными изображениями, которые ты лишь отмечаешь нажатием клавиши и получаешь уже на кассе.
Тао, как и Чонин, проникается симпатией к этим лавочкам и магазинчикам. Продавцы в них обычные люди, а не роботы или машины. Они добродушно и приветливо улыбаются клиентам, и Тао даже забывает о своей каждодневной ноющей боли в груди. Не из-за болезни, а из-за чего-то неясного, того, чему и диагноза-то нет.
Заполнив доверху сумку продуктами, Тао отправляется в обратный путь.
Проходя мимо бакалейной лавки, он ненадолго останавливается возле витрины, рассматривая выставленные с обратной стороны стекла баночки с разноцветными специями и чаями, а после неспешно двигается вперед. Но он отходит лишь на пару метров, как кто-то, подбежав к нему со спины, резко разворачивает его, заключая в объятия, и заставляя испугано оцепенеть.
— Боже, Тао! Это, правда, ты?! Я думал, никогда тебя не увижу!
Спохватываясь, Тао принимается ёрзать, высвобождаясь.
— Что вы делайте?! Отпустите меня!
Вырвавшись, парень отталкивает незнакомца, для безопасности отходя на пару шагов назад. Перед ним стоит растерянный парень в джинсах, желтой рубашке, красном фартуке с логотипом бакалейной лавки и электронным бейджем с именем «Ву Ифань». Тао абсолютно уверен, что не знаком с человеком с таким именем, но глядя в потерянное лицо парня, его заметно потряхивает.
— Тао? Ты… не помнишь меня?
— Я вас вообще первый раз вижу, — юноша угрюмо хмурится и делает еще пару шагов назад, когда Ифань пытается приблизиться.
— В первый раз? Ты шутишь? Это же я — Крис! Как ты мог забыть?!
— У вас на бейдже другое имя. А я уверен, что не знаю никаких Ву Ифаней. И Крисов тоже!
— Это не смешно! Мы не виделись год. Ты не мог забыть! Дело же не в твоем контроле? — парень бросается вперед, хватая Тао за руку и разворачивая к себе спиной, — У тебя его нет!
Тао пугают эти прикосновения, как и такое отношение. Рывком освободившись от чужих рук, парень со всей силы толкает Ву в грудь, отчего он по инерции отшатывается назад, делая несколько шагов.
— Не прикасайся ко мне!
— Тао. Но это ведь невозможно.
— Я не знаю вас! Не помню! Поэтому оставьте меня в покое!
Тао злобно огрызается, его колотит дрожь и он, разворачиваясь, спешит прочь, переходя с шага на бег. Ифань до крови кусает губы, а после в отчаянье кричит ему вслед.
— Просто вспомни Криса, Тао! Умоляю, вспомни меня!
Тао несется сломя голову, голова пухнет от боли. В ней пульсирует только одно слово, которое будто скользит по сосудам бесконечной строкой.
Крис. Крис. Крис…
Парень забегает в дом, скидывая ботинки и шумно шагая вперед. В глазах все плывет.
— Тао? — Чонин выбегает на шум, — Что случилось?
Юноша проходит мимо писателя, вталкивая ему в руки сумку и на автомате выдыхая:
— Крис…
Ким застывает и оборачивается, в надежде спросить, что и как он вспомнил, но парень заваливается в туалет и склоняется над унитазом. Тао рвет.
Писатель в панике вручает сумку вышедшему следом за ним Кенсу, спеша к парню, убирая со лба взмокшие волосы. Юноша, отодвигает от себя Чонина, покачиваясь подходит к раковине и, прополоскав рот, удаляется к себе, где упав на кровать мгновенно отключается.
— Что это было?
— Я же говорил, нельзя его одного отпускать!
Ким бросает на До разгневанный взгляд и Кенсу остается лишь развести руками.
— Но утром все было нормально!
— Прошло всего три месяца, как он очнулся! Это не показатель!
— Давай просто дождемся, когда он очнется, и спросим у него?
— Надо позвонить Паку.
Чонин игнорирует Кенсу, уходя от него к себе в кабинет. До тяжело вздыхает, относя продукты на кухню.
*
Тао вновь снится человек в черном капюшоне, но теперь он все время пытается исчезнуть. Парень опять просыпается в слезах, совершенно не отдохнув.