Карлайл, а именно так доктор попросил меня называть его (что получилось далеко не с первой попытки), рассказывал мне о своей…моей семье. О любящей жене Эсми, для которой каждый приёмный ребенок, как родной. О всех своих детях: талантливом музыканте — Эдварде, семейном механике и красавице — Розали, о её родном брате, Джаспере, который, в данный момент, гостит у родственников на Аляске, о любящем, веселом муже Розали — Эмметте, о неугомонной, самой младшей — Элис.
Я слушала это и не могла перестать улыбаться, в то же время чувствуя, что делаю всё правильно.
Но самое страшное, как мы думали, ждало впереди: вынудить отца отказаться от родительских прав. Он пил, не занимался мною, мог не замечать, что я пропадаю на несколько дней, не говоря уже о том, что каждое второе утро в его постели просыпалась новая пустоголовая любительница его кошелька, годящаяся мне в сёстры, так что через суд лишить его родительских прав было бы не сложно. Но только вот до суда всё это доводить не хочется.
Но всё оказалось не так. За одну встречу им удалось решить этот вопрос: он без лишних вопросов согласился отдать дочку абсолютно чужим людям. Но с одним условием: они подписывают договор, в котором Каллены назначаются моими опекунами, в то время, пока отец «в разъездах», взамен я подписываю отказ от наследства (что я сделала с огромным удовольствием), но официально я остаюсь его дочерью.
Видимо, для статуса невыгодно сбывать родную дочь в чужие руки.
Увидев, что я опять витаю в облаках, Розали мягко меня обнимает за плечи, я же кладу голову ей на плечо. Мы успели очень сблизиться за последние недели.
Не смотря на её очевидное превосходство, она никогда не ставила себя выше меня. Заботилась и помогала. Понимала меня так, как никто не мог понять. Она была красива, хоть с утра, хоть посреди ночи, всегда с идеальной прической, с идеальной фигурой, с лицом, на котором не бывает макияжа (можно подумать, она в нём нуждается).
Но не смотря на её невероятную, неземную красоту, я не испытываю к ней ревности или зависти. Она мне как сестра и так же она относится ко мне. В последнее время она всё чаще оставалась в моей палате допоздна и мы говорили…обо всём.
Розали Хейл, показавшись сначала чопорной и надменной, оказалась самым тёплым и дружелюбным человеком, которого я встречала. Она относилась ко мне с такой добротой, что, порой, стоило ей уйти, я начинала плакать, думая, неужели, я действительно этого заслужила?
Стоит заметить, что так ко мне относились все члены семьи, которых я успела узнать. После известия Карлайла моя палата практически никогда не пустовала.
День за днём я узнавала их, не замечая, как искренне начинаю считать их своей семьёй… Настоящей семьёй.
Я любила их всех. Любила огромного мишку Эмметта, который своими шутками раз за разом заставляет меня, абсолютно спокойную к подобным вещам, девушку, краснеть и смущаться. Что, разумеется, заставляет его выдавать ещё десяток острот.
Эсми, которая смотрела на меня с тем материнским обожанием, по которому я скучала. Я видела, что она готова сделать для меня всё. И было приятно знать, что если я простужусь, она точно будет рядом каждую минуту, меряя температуру и готовя горячий чай.
Эдварда, который иногда садился и играл мелодии собственного сочинения, которые брали прямо за сердце и не отпускали долгими часами. От одним хотелось плакать, от других улыбаться. И раз за разом я поражалась, неужели, действительно можно действовать так на человека только музыкой?
Элис, которая своей неугомонностью напоминала ураган. Не смотря на то, что девушка старше меня на 6 лет она такая же низенькая и худенькая, но при этом напоминает торпеду, если ей что-то взбредет в голову. Вот и сейчас, разбирая вещи, я с содроганием представляю масштабы вечеринки, которую закатит Элис по случаю моего прибавления к семье.
И, конечно, Карлайла. Красивого, молодого, но настоящего отца. Главу семейства. Он очень умен и мудрости ему не занимать. Каждый раз, когда старший Каллен мне что-то говорит я чувствую себя пятилетней девочкой. Сложно поверить в то, что этот молодой доктор является главой такого большого семейства, и, одновременно, просто, стоит лишь немного узнать его.
Меня выписали из больницы, так как, откровенно говоря, делать мне там больше было нечего, но, не думаю, что мой добрый доктор-надзиратель ослабит контроль в ближайшее время.
Приятно. Приятно быть нужным, приятно, когда о тебе заботятся. Я уже и забыла, какого это.
Единственный член семьи, с которым я пока не встречалась — Джаспер Хейл. Родной брат-близнец Розали. Честно говоря, мне не терпится его увидеть, во-первых, потому что он единственный Каллен, которого я ещё не видела, во-вторых, каждый раз, когда я о нём спрашиваю, моя семья начинает переглядываться и многозначительно улыбаться, ну и в-третьих, очень уж хочется посмотреть на мужскую версию совершенной Розали.
Джаспер должен приехать через пару месяцев, чего я с нетерпением и непонятным мне волнением очень жду.
Эсми садится рядом со мной с другой стороны кровати и берет меня за вторую руку.
— Если хочешь отдохнуть, солнышко, ложись, поспи, — она мягко проводит рукой по моим волосам. Приятно.
— Хмф, не очень хочется нарываться на проблемы в первый же день пребывания здесь, — я улыбнулась на растерянный взгляд Эсми, в то время, когда Роуз прекрасно поняла, о чем я, — Элис! — картинно вздохнув, уточнила я.
Эсми мягко потрепала меня по голове и тихо засмеялась.
— Да уж, видимо придётся потерпеть, а то, боюсь, и я потом не оберусь проблем.
Тут же, как по мановению волшебной палочки, в проеме возникает Элис улыбаясь во все 32.
— Кто-то сказал моё имя?
— Просто с нетерпением жду вечера, — улыбнулась я, заставив сестренку буквально засиять от счастья.
Это передалось и мне, пока мы спускали по лестнице, я поняла, что хочу смеяться, хочу танцевать. Я счастлива.
Новая жизнь. Второй шанс. Мой белый лист
========== Каллены ==========
POV Елена
Дни сменяли друг друга и, незаметно для меня, лето подходило к концу.
За всё это время я ни разу не пожалела о принятом мною решение. День за днём я привыкала к Калленам всё сильнее.
Больше всего мне нравилось то, что все мои «братья» и «сестры», будучи гораздо старше меня, никогда не говорили со мной, как с ребенком. Меня впервые стали принимать как равную. Это приятно, очень приятно.
Так как я выросла в семье матери-одиночки, воспитывающей двух детей, я никогда не купалась в деньгах, более того, зачастую перед нами вставал выбор: новая обувь или еда. Оказавшись у отца я начала испытывать отвращение к его образу жизни, тому, как он мог потратить то, на что мы жили бы два месяца, на один ужин или бутылку дорогого коньяка, поэтому, взбунтовавшись, я не брала у него ни копейки.
У меня были деньги, оставленные мамой, поэтому я могла себе это позволить. Хотя, и безбедной мою жизнь не назовёшь, тяжело заботиться о себе, когда сможешь работать только через несколько лет, поэтому приходилось быть экономной.
Каллены так же не знали ни в чём нужды, но в то же время редко бросали деньги на ветер. Одежду, которую они больше не носят, отдавали на благотворительность, еду покупали всегда натуральную, качественную, но по нормальным ценам, а не в популярных магазинах, где качество еды такое же, а два дополнительных нолика в цене появляются за счёт популярности магазина.
Лично слышала не раз, как, собираясь в гостиной отца, люди обсуждали преимущество популярных сетей магазинов. Главное, преимущество, разумеется, было в том, что «бедняки не могут себе это позволить», что показало мне истинный смысл этих огромных цен: потешить самолюбие людей без мозгов, но с кошельком.
Живя с отцом я искренне думала, что ненавижу деньги. Сейчас, не имея никаких проблем с тем, что Роуз и Элис сделали меня своей барби, ежедневно наряжая меня в дорогие дизайнерские вещи, я поняла, что отвращение и ненависть были не к деньгам, а к нему.
Разумеется, он имеет право жить как хочет, но только вот проблема в том, что я помню, как жили мы с мамой и братом, так же как и помню полное отсутствие материальной помощи от него. Отсюда, полагаю, и злость. Он жил, не зная нужд, когда мы едва сводили концы с концами.
Хотя, всё же в чём-то мы, с моими новоиспеченными сестрами, расходились во взглядах. Я была согласна на дорогие, качественные вещи, была согласна быть полноразмерным пупсом, но меня категорически не устраивало правило Элис «один раз одела и выкинула».
С трудом, не за один день, но мне удалось её уговорить на компромисс: я могу носить одно и то же сколько хочу, но не два дня подряд и меняя детали, например: не одевать одни и те же джинсы с одним и тем же пиджаком, или одно и то же платье с теми же туфлями.
Это, более менее, устроило нас всех. Девочки всё ещё могли придумывать мне всё новые образы, в то время, как я не чувствовала себя растратчицей.
Мы жили в небольшом отдалении от города, при этом находясь в паре минут езды от него.
Воздух казался таким чистым, будто цивилизация находится за тысячи километров, поэтому я очень любила гулять.
От дома шла небольшая тропинка в хвойный лесочек, который заканчивался небольшим карьером с чистой, прозрачной водой. Мы часто там бывали, чаще всего со мной ходили Розали и Эмметт, который бесстрашно торпедой влетал в воду и нырял так долго, что я начинала пугаться.
Но в то же время, находясь в районе седьмого неба от счастья, я не могла не замечать странностей моей новой семьи.
Началось всё с их глаз. Такие светлые, неестественно золотые, при этом абсолютно идентичного цвета. Я никогда не видела подобных глаз, а тут сразу шесть пар под одной крышей. И это несмотря на то, что цвет их волос варьировался от темно-каштанового до платинового блонда.
Хотя, больше всего, конечно, смущал тот факт, что они не приходятся родственниками друг другу. Я как-то даже предположила глупую мысль, что доктор Каллен по всему миру собирал себе детей по цвету их глаз, но тогда я, со своими серыми, категорически не вписываюсь в эту картину.
Конечно, эту мысль я сразу отмела, однако думать об этом не перестала. Особенно, когда увидела, что глаза их не всегда одинаковые.
День за днём у всего семейства глаза становились всё темнее, а потом, у каждого из них появлялись «неотложные дела», из-за которых они пропадали на день-два, возвращаясь обратно с глазами светлее, чем когда-либо до этого.
И так раз за разом, признаться, один из самых страшных моментов был, когда Эдвард не уезжал на протяжение почти трех недель и его глаза стали черны как уголь. Он старательно прятал их от меня на протяжение нескольких дней, не смотря на меня вообще, однако, однажды, видимо, случайно, поднял их на меня.
Не знаю почему, но мне стало так страшно, что я убежала к себе и проплакала полночи, на утро Эдварда уже не было.
Кстати, о страшных моментах… Самый страшный был, когда моя болтливая, любимая сестренка, сидя в гостинной рассказывала о идеях нового оформления гардероба для каждого, как это ни странно, но даже Карлайл и Эсми полностью доверяли ей в этом вопросе.
Она весело тараторила что-то, как вдруг замерла, словно перестав дышать, её рот открылся, а взгляд потерял всякую осмысленность, я подбежала к Элис и начала её тормошить, в то же время отмечая, что никто другой не испугался, словно всё так, как должно быть.
Роуз увела меня в комнату и пыталась успокоить, говоря что-то о том, что с Элис такое бывает, мол, рассредоточенность внимания и прочее, чему я не поверила, пока не увидела улыбающуюся Элис на пороге моей комнаты.
Она извинилась за то, что напугала меня и подтвердила историю Розали.
Почему-то я ей не поверила.
В дальнейшем я не раз успевала замечать, что Элис впадала в подобный ступор, но меня тут же кто-то пытался отвлекать, а то и вовсе уводить из комнаты.
Так же, помимо глаз, их очень роднила красота, каждый был уникально прекрасен, но в то же время, несмотря на отсутствие общих черт, они были очень похожи. Сколько я не ломала голову, думая, в чем именно их схожесть, так и не поняла.
В общем итоге я пришла к выводу, что похожи они точенностью своих черт, словно каждое лицо было выточено искуснейшим скульптором на прекрасном мраморе.
При этом они были смертельно бледны, словно покрыты белоснежной пудрой, которой, разумеется, ни один из них не пользовался.
Спустя несколько дней пребывая в доме Калленов я обратила внимание ещё на одну странность: Эсми готовила для всей семьи, только вот при мне никто ни разу не ел. На следующий же день, после того, как я отметила это, вся семья дружно начала собираться на завтраки и ужины, что меня насторожило не меньше, чем отсутствие аппетита.
Главным развлекающим этой семьи был, конечно, Эмметт. И если иногда мы все смеялись, то иногда он шутил непонятно для меня, зато очевидно, понятно для других. Только вот юмора они явно не видели в этом, потому что чаще всего после таких шуток на него смотрело пять пар злых, а где-то даже «убивающих» взглядов.
Один из таких разов был, когда я спросила, собирается ли возвращаться последний Каллен домой.
— Не волнуйся, солнышко, у тебя будет чуть ли не вечность, чтобы узнать Джаспера настолько близко, насколько пожелаешь, — он громко засмеялся и начал двигать бровями, когда ему прилетел громкий подзатыльник от Эдварда.
Другой раз, когда я всё-таки решилась спросить про цвет глаз.
— Это что-то вроде семейного, вот поживешь с нами лет 5 и сама не заметишь, как побледнеешь, а глаза поменяют цвет.
Такими раздраженными Калленов я не видела ни до, ни после. Мне даже показалось, что Роуз зашипела на мужа.
И, клянусь, иногда я практически уверенна, что Эдвард знает, о чём я думаю. Несколько раз он отвечал на вопросы, которые я не задавала вслух, после чего уверял, что я их всё-таки озвучила. Иногда, видя, как меняется его лицо, пока я размышляю о тайнах семьи Калленов, я действительно подозреваю у него способности телепата. Тот факт, что после того, как эта мысль промелькнула у меня в голове, он перестал показывать эмоции при мне вообще, только укрепил мои подозрения.
Однажды я напрямую спросила что они скрываю и попросила не лгать, отвечая.
— Мы не хотим тебе врать, поэтому, скажем прямо — ты не готова об этом узнать. — Карлайл заглянул мне прямо в глаза, будто пытаясь меня убедить в том, что он говорит искренне.
— Как только ты будешь готова, — мы тебя посвятим, а пока старайся не думать об этом — мягко добавил Эдвард.
И я им поверила, стараясь не думать, но не в состоянии не замечать всех их странностей.
========== Возвращение блудного сына ==========
POV Джаспер
Аляска. Время течет слишком медленно, каждый день тянется подобно вязкой карамели с одним единственным смыслом — звонок в 18:00 из дома.
Большую часть времени я смотрю в телевизор, в потолок, в стены, в общем куда угодно, хотя, особой разницы и нет, куда смотреть, всё равно перед глазами пелена, не позволяющая чётко увидеть окружающий мир.
Прошло больше двух месяцев с моей самоссылки сюда. Это решение далось нелегко, но я знаю, что оно единственное верное.
Разумеется, я недостаточно самоотвержен, чтобы провести тут последующие 5 лет, да и терпения мне явно стало недоставать. В этом и заключалась проблема, я знал, что вывалю на девушку всю правду о вампирах, видениях и своих чувствах в первую же неделю.
Поэтому, собравшись на семейный совет, мы приняли решение — я на пару месяцев должен исчезнуть из дома, пока Елена не будет готова услышать правду.
И вот, очередной день, проведенный в ожидание звонка из дома. Я, как всегда, надеюсь на разрешение возвращаться, тем более она очень четко понимает, что мы не обычные люди.
Эдвард говорил, что однажды она даже подумала «они кто угодно, но не люди», не говоря уже о том, что она первый человек, помимо Карлайла, кто смог понять о его телепатическом даре, что не могло не насторожить Эдварда.