Саске слишком грубо бросил меня на кровать, от чего моя голова закружилась сильнее. Сев сверху он всё также властно поцеловал меня. Ещё никогда поцелуи с ним, да и ни с кем, не были такими. В попытке вырваться я прикусила его нижнюю губу, но парня это только раззадорило. Пошевелив руками, я поняла, что прикована к кровати наручниками.
— Были на всякий случай, — и, стерев кровь, добавил: — как этот.
Мне страшно. Страх пробирал меня до костей заставляя дрожать. Это уже не тот человек, не тот Саске.
Когда его руки залезли под платье и стали медленно двигаться вверх, по моей коже прошла дрожь.
— Саске, не делай глупостей.
— Милая, глупость это трахнуть Хинату или Харуно, а это необходимость.
— С Харуно ты уже это сделал.
Он посмотрел мне в глаза, ухмыльнулся и сказал:
— Если ты не хочешь, почему не зовёшь на помощь? Согласись, ты хочешь этого, — он провёл рукой по внутренней стороне бедра, — ты ждала этого.
Поцеловав мимолётно в губы, он продолжил свой путь и спустился к мочке уха. Его рука остановилась на ягодицах, сжимая. Закрыв глаза, я отвернула голову. И твердила: «Это сон, это сон, всего лишь кошмар. Не страшно. Всё хорошо». Но ничего не было хорошо, я не просыпалась, а Саске уже целовал шею и оставлял засосы на ней, устроившись между ног.
Спустя мгновение он перевернул меня на живот, из-за чего запястья заныли. Я чувствовала: как медленно расстёгивается молния платья, как парень задирает его наверх и оно также беспомощно, как и я, висит на моих руках.
Всё это предвестник моей смерти.
========== 4: Понедельник ==========
Боль хочет, чтобы её чувствовали. Запомните это.
Понедельник встретил меня, к счастью, радостно. Дождь, что шёл всё воскресенье прекратился. Улицы уже высохли от огромных луж, позволяя одеваться легче.
Проснувшись сама, а не от будильника, я чувствовала себя прекрасно. Посмотрев на часы и обнаружив, что сейчас почти 6 утра, звёздочкой разлеглась на кровати. Даже закрыв глаза, я не могла уснуть. Наверное, в первый раз в жизни я так выспалась, проспав весь вчерашний день. И проплакав…
Каким бы прошлое не было паршивым, я не могла отрицать, что понедельник вселял в меня некое благоговение. Символическое начало.
Хотя, плевать я на него хотела. Для меня этот понедельник — это Итачи Учиха.
«21:00 Целую».
Университет встретил меня шумом. Медленно попивая капучино, я шла к кабинету и выискивала знакомые лица. Правда, они нашли меня сами.
— Доброе утро, — накинувшись на меня в прямом смысле, поздоровалась девушка.
Я кивнула и сказала:
— Привет.
Отобрав и глотнув кофе, Темари серьёзно посмотрела на меня. Я уже чувствовала, как она хотела всё узнать: почему я ушла, почему я не поднимала трубку, почему сама не позвонила и прочие вопросы, которые мне не особо нравились. Не желая говорить на её темы, я подкинула свою:
— Шихо. Так её зовут.
Блондинка выдыхает, а потом, спустя минуту, решив, что не разговорит меня, произносит:
— Эта очкастая стерва, при каждом удобном случае тёрлась об него и «сексуально» поправляла очки. Сучка.
Я любила Темари. Но я ненавидела всё говорить людям, всё объяснять и рассказывать. Им это не нужно. Они покивают, дадут пару советов и начнут про себя рассказывать. Я была тем, кто слушал. Слушал и забывал. Говорить о ком-то кому-то было странным.
Темари ничего не знала. Ничего, кроме того, что ночью я ушла не попрощавшись. Волновалась ли она? Наверное. Но если бы она сейчас устроила мне истерику и выяснение всего, я бы не выдержала. Как я говорила ранее, терпеть это не могу.
Она только спросила: «Всё хорошо?»
На, что я соврала: «У меня просто появились дела. Отец приехал. Уборка, сама понимаешь».
Темари улыбнулась и внезапно обняла меня, понимая, что я лгу: «Конечно».
Изумившись, я посмотрела на неё, думая, что она всё знает. Но ни черта она не знала. Скорее всего, связала «отца» с Итачи. Тем лучше.
— Гаара? — удивлённо произнесла я, не веря своим глазам.
Быстрее попрощавшись с парочкой, я бросилась на парня. Потрепав мои волосы, сводя на нет все старания утром, он улыбнулся и обнял меня в ответ.
— Привет. Есть на меня время?
Честно говоря, я всегда боялась опоздать и всегда боялась не успеть. Впрочем, у меня было достаточно времени.
— Конечно.
— Как ты, Гаара? — спросила я сразу же, думая, что легче начать с таких вопросов.
— Вполне неплохо, если не учитывать тот факт, что отец приобщает меня к своему бизнесу, — он усмехнулся. — Думает, что мне это нравится, и что из меня выйдет неплохой наследник и руководитель.
Я понимала и не понимала Гаару одновременно, я всегда занималась тем, к чему лежала душа, меня не принуждали. И я не могла полностью понять тот факт, когда родители решали судьбу за детей.
Я та кто я есть, и родители приняли это.
— А ты? — спросила я, доставая ключи.
— А что я? Я делаю вид пай-мальчика и потакаю ему. Черт возьми, он никогда не примет меня настоящего.
Несмотря на некоторую неловкость, я тихо спросила:
— Наруто?
Он посмотрел на меня одновременно и с облегчением и с некой настороженностью, словно я не смогу понять и принять его выбор.
— Да ещё и он.
Мы сели на кухне с чаем в руках. Я судорожно думала, что мне сказать, но я понятия не имела, как поддержать его.
— Красивый вид, — он кивнул на вид из панорамного окна.
— Это всё отец.
Я отпила чаю и уже приготовилась говорить, как Гаара сам продолжил.
— Если бы я жил тихо, как обычный человек, я бы ни разу не думал, и ни разу не сомневался в своих действиях, и уж тем более не скрывал чувства.
— Я знаю, Гаара. Знаю. Но как бы я не хотела дать тебе хоть что-то, у меня этого нет. Я люблю тебя, и мне плевать, кого ты любишь: девушек или парней. Ты можешь стать таким, каким хочет видеть тебя отец, а можешь стать счастливым.
— Я…
Но я его перебила.
— И знаю ещё кое-что: ты достаточно сильный для этого.
Он не продолжает свои слова, а просто улыбается и снова взлохмачивает мои волосы.
Просидев с Гаарой до начала восьмого, я чувствовала себя превосходно. Когда он вернулся домой, наши звонки становились всё реже. Не исчезли, но всё же их было недостаточно. И я чувствовала глоток свежего воздуха рядом с ним.
Только когда стал одеваться, Гаара спросил:
— Ты ведь не расскажешь, что произошло между вами с Саске?
— Нет, хотя.. может как-нибудь потом.
— Мне нужно начинать переживать? — он обнял меня.
— Если только чуть-чуть, — я непринуждённо улыбнулась.
И только я снимаю одежду, чтобы примерить для Итачи, понимаю, что не смогу никуда пойти. И моё отражение в зеркале говорило об этом очень красноречиво. Всё моё тело выглядело жутко. Мелкие синяки покрывали кожу то тут то там.
От воспоминаний я с минуту стояла столбом, а потом снова разревелась. Плакала сжимаясь в комок, рыдала разрываясь внутри.
Даже мелодия звонка, которая означала, что я прилично опаздываю, и Итачи волнуется, не смогла заставить меня прекратить плач.
Я тряслась от рыданий, потом успокаивалась, потом снова плакала навзрыд. И так по кругу.
Слезы давно лились по моему лицу, волосы спутались, губы искусаны до крови…
— Саске, — тихий полустон-полушёпот сорвался с моих истерзанных губ.
В один миг он прекратил движения и замер. Только через долгое мгновение, он убрал с моего лица волосы. Не в силах смотреть куда-либо, я закрыла глаза, униженная. На удивление, осторожно взяв меня за подбородок, повернул голову к себе.
— Открой глаза, — также тихо произнес брюнет.
Мне не нужно было открывать их, чтобы было понятно, что я плачу, что губы в крови, а лицо в туши. И виновник находился совсем близко. Желал смаковать момент?
Повинуясь ему, я выполнила просьбу.
— Ричи, — выдыхая, произносит он, вызывая мурашки.
Наклоняется ближе и целует шею, щекоча кожу щетиной. Руками проводит по моим вверх, к наручникам. Из моей головы напрочь вылетают мысли о том, что он делал пять минут назад, я словно переношусь в то время, когда мы ещё были вместе. От этого слёзы усиливаются. Осознание потери накрывает меня.
Освобождая мои затекшие руки, он убирает платье. Саске поочередно проходит по запястьям губами. Отпускает их и теперь уже пытается стереть слезы.
Не сопротивляясь, я слегка касаюсь ладонями за его предплечья.
— Прекрати, Саске, прошу тебя…
Он смотрит на меня странным взглядом, после чего невесомо касается губами лба и шепчет:
— Какой я идиот.
========== 5: Итачи ==========
Тот, кто был рядом
Мой очередной всхлип прервал громкий звонок домофона, который я проигнорировала. Рыдая под столешницей на кухне и держа в руках салфетки, я чувствовала омерзение к себе. Последний кто меня сейчас должен видеть это Итачи. И по моему предположению звонок прекратился, потому что Итачи нашел ключи, которые я подарила ему на какой-то праздник. Мол, приходи в любое время.
Я дрожала. Голос исчез окончательно. От холодного пола кухни меня отделял только плед, который я яростно сорвала с кровати, чтобы хоть как-то прикрыть следы Саске.
— Малышка?
Я замерла, кусая губу. Его шаги, его голос, мне даже показалось, что я чувствую его запах. Итачи.
Новый приступ слез заставил меня кусать руку в немой истерии.
Спустя долгие мгновения я увидела его. Как всегда идеального.
Я понятия не имела, что творится у него в голове и какие мысли были у него, когда он увидел меня. Такую потрепанную, истеричную, нагую в одном пледе, со слезами на глазах и разводами от туши, бьющейся в мелкой дрожи. Но он замер.
— Я… — ничего не сумев сказать, я попробовала во второй раз: — я…
Ничего. Мой рот открывался и закрывался, так и не сумев ничего толком произнести.
Никто не произносил ни звука.
Итачи подошел ко мне и взял на руки. Ни говоря ничего. Не сопротивляясь и смутно понимая, что он собирается делать, я уткнулась в его идеально сидящий костюм. Оставила мокрое пятно от слез и разводы туши. Вдыхала его запах и, казалось, успокаивалась.
Мы очутились в ванной. Усадив меня, он включил воду, набирая ванну и добавляя пену, неизменный атрибут для меня, и он это знал.
Итачи знал всё. Он умудрился запомнить, какой кофе я пью, и под какое настроение. Он читал меня как открытую книгу. Он знал, что в квартире мне важен уют, а не удобство и простота как для него. Он знал, что я люблю синий, и всегда выбираю его. Он знал, что я пристально наблюдаю за ним, когда он выходил на балкон поговорить по телефону или покурить. Он понял, что я ненавижу готовить под его наблюдением — либо с ним, либо одна, третьего не дано. Он умилялся моей способности верить в героев книг и плакать за их отношения. Он успокаивал меня, когда я начинала сдирать лак с ногтей, что означало, что я нервничаю. Он знал, что тот огромный и мягкий свитер на дне моего шкафа не предназначен для улицы или приема каких-либо гостей, он предназначен для вечера, в котором я одна. Он видел мои слезы лишь тогда, когда мы смотрели фильм или еще по мелочам, вроде лука. Он знал, что я умею плакать, что я плачу по серьёзным причинам. Но он никогда не видел таких моих истерик. И я понимала почему: рядом с ним было спокойно и безмятежно. Он источник моей страсти, а не слез.
Когда вода набралась, он снова взял меня на руки и усадил в ванную. Возможно, он собирался уйти, но я не отпускала его рукав. Он кивнул, и я разжала кулак.
Вода слегка обжигала мое замерзшее тело. Но мне нравилось это. Покалывание будило. Я закрыла глаза, чтобы полностью отдаться этому чувству.
Шорох одежды прекратился и послышался всплеск воды. Когда я открыла глаза, передо мной уже был Итачи.
Мокрыми руками он вытер мне глаза. Я вымученно улыбнулась, и, посмотрев на него, увидела еле различимую тревогу, нежность и злость.
Развернувшись, я облокотилась о его грудь спиной, чувствуя горячую кожу. Он медленно убрал мою руку с ключицы, обнажая всё ещё синий укус, который я так старалась спрятать. Впрочем, я уверенна: он уже все увидел.
Я обреченно ждала его реакции, которая была незамедлительной и удивительной для меня. Он мягко провел пальцами по синяку, затем задержался на нем, вызывая мурашки. А потом нагнулся и поцеловал его, все также мягко и нежно, невесомо. Проложил дорожку поцелуев к моему уху. Прикусил мочку и прошептал:
— Я люблю тебя.
На мгновение я растворилась в его словах и биении сердца. Мир завис и обострился. Медленно протекая сквозь пальцы песчинками. Ускользал, но приносил странное удовольствие. Умиротворение.
Ничего не ответив, я только теснее прижалась к нему спиной. Почувствовав как Итачи улыбается, улыбнулась и сама.
Я любила его. Всем телом и душой. И он знал это, хоть я и не говорила это напрямую. Мы три года были друзьями. Окей, больше чем друзьями, но все еще меньше чем полноценная пара. Но это не мешало мне испытывать светлые трепетные чувства к нему.
И я была готова сказать ему, что тоже его люблю, прямо здесь и сейчас. Но голос пропал, и я, как рыба, открыв рот, смогла только набрать воздуха, так не проронив и звука.
Спустя какое-то время, я все-таки расслабилась и смогла нормально ответить, на дежурный вопрос, чем сегодня занималась.
Итачи гладил и целовал мое тело, не в качестве прелюдии, а в качестве того, что я должна была принять и успокоиться, и чувствовать только его, и не хотеть снять скальп с тех мест, где меня касался Саске. Меня полностью обволок старший Учиха.
Я даже не заметила, как вода в ванной стала ледяной, лишь после замечания Итачи, что мои губы посинели, я почувствовала холод. Встав из ванны первым, он обхватил полотенцем бедра, а потом и меня, уже продрогшую, встретил махровым полотенцем.
— Ты голодна? — спросил мужчина, накидывая на мои слегка мокрые волосы маленькое полотенце.
— Немного, — я посмотрела на него и улыбнулась: — Я ничего не готовила, но если хочешь, можем приготовить твое любимое блюдо.
Посмотрев в мои глаза, он ухмыльнулся и еле уловимо поцеловал в губы.
— Я закажу еду из ресторана, — ответил Итачи и, увидев мое недоумение, объяснил: — У меня другие планы на тебя.
Он взял меня на руки и отнес в кровать. А я чувствовала, как наливаюсь краской. Увидев, что я вся багровая, он рассмеялся и развеял мои предположения:
— Нет, это не то, что ты подумала.
Затем ушел за телефоном и заказал нам еды.
Быстро одев просторную майку и трусики, я устроилась поудобнее и стала переключать каналы телевизора. Итачи уже заказал еду и теперь надевал штаны, которые успели у меня появится в шкафу примерно два месяца назад. Он сел рядом, а я положила голову ему на ноги.
— Мой младший…
Он не договорил, поскольку я быстро ответила, прервав:
— Да.
Итачи замолчал, думая или дожидаясь, когда сможет снова задать вопрос. Перебирал мои волосы, едва их касаясь. Задумчиво потер лоб. Поправил одеяло.