Я взял ее за руку, желая почувствовать тепло в последний раз. Она не двигалась.
— В-третьих, я солгал Саске, — вдох, — и тебе. Я понятия не имею, чем руководствовался, но тогда… я сказал ему, что ты моя, была моей уже долгое время. И его ревность не беспочвенная.
Вышло мягче. Наши крики были слышны отовсюду. Он между делом спросил, почему я приехал на час позже. Я ответил, что не мог насытиться Ричи. Обозленный и понимающий мои предыдущие намеки к ней, он припечатал меня к стене, вырос засранец. Слово за слово и у меня уже была готовая история о том, что мы трахались месяцами за его спиной. Каждый получил по паре ударов, прежде чем нас разняла охрана.
Она замерла. Она плакала. Уже вряд ли от счастья. И я боялся ее утешить. Я боялся быть отвергнутым. Меня радовало только то, что ее рука все еще находилась в моей.
В моих мечтах она говорила, что-то на подобии:
— Ну, и зачем ты мне это говоришь? Это было так давно. Я люблю тебя, очень люблю. Это всё больше не важно.
Если честно, я понятия не имел, как она отреагирует. Впервые, я не знал, чего ждать от другого человека.
Я всё так же смотрел на нее. Она медленно ковыряла в тарелке, перемешивая еду, и читала новости в планшете.
Я взял ее руку, отчего она вздрогнула, в последний раз. Она улыбнулась, не подозревая, что это последняя улыбка в мою сторону. Я перегнулся через стол, чтобы почувствовать ее губы.
Она возненавидит тебя, — прошептали демоны внутри меня.
Пусть ненавидит, пусть презирает и вспоминает только с ругательствами, но я должен ей это сказать. Особенно, если она не может забыть его, не может винить моего брата и до сих пор в нежных чувствах и воспоминаниях к Саске. Даже после того, что он сделал.
Ты совершил в тот день дохрена ошибок, Итачи. Тебе ведь просто нужно было сесть в машину.
Я оторвался от ее губ и наконец, произнес:
— Мне нужно кое-что тебе сказать, малышка.
========== 8: Метафора ==========
Трудно выбирать для других, еще труднее за них. Итачи был сильным. Он стойко пережил трагедию три года назад и принял все обязанности, которые свалились на него из-за этого. Но даже сильным нужна поддержка. Мелочь вроде поглаживания по спине, приятна и обнадеживающая. Я надеялась, что так.
— Да, Док, понятно.
Его хриплый голос заполнял собой всё пространство. И я знаю, что он скажет. К сожалению.
— Позвонил напомнить о встрече через пару дней, — кладя трубку пояснил мужчина.
В который раз за эту жизнь я посмотрела на него: уставшего, обессиленного, сильного и умного. Его глаза источали боль. И я хотела убрать ее. Вырвать с корнем словно сорняк.
Три года назад, когда нам обоим было больно, мы забывались в сексе. А сейчас? Мы уже не бежим от нее. Стоим и смотрим прямо в глаза. Сейчас тот выбор кажется таким глупым. Наверное, так происходит со всем со временем.
— Я могу хоть чем-то помочь тебе?
Итачи со всё той же болью переводит взгляд на меня. Медленно осматривает словно видит впервые, а затем говорит:
— Я хотел тебе кое-что рассказать.
Моё лицо определенно хмурится. Я не хочу ничего слышать, особенно если это причиняет ему боль. Не хочу ничего слышать от него, если это причинит ему еще больше боли. Потому, что именно таким он выглядит. Будто это последняя капля.
— Не хочу, — говорю я, как упрямая девчонка.
Кажется, Итачи шокирован. Я выбиваю из него улыбку, потому как она слегка касается его губ.
— Не хочешь?
— Неа, — я вздыхаю, пытаясь подобрать слова. — Не знаю, что ты там собираешься вылить на меня, но лучше тебе от этого не станет. Ну, веселее точно. Твои «серьезные» разговоры, — я показала кавычки в воздухе, — подождут.
На мгновение он постарался стать серьезным.
— А если я скажу, что это серьезно, и что я вряд ли наберусь мужества снова об этом поговорить?
Обдумывая его слова я на самом деле задумалась. Любопытство хотело узнать, что он считал должным сказать. Но любопытство никогда не доводило до добра.
— Ты хочешь рассказать, как кого-то убил?
— Нет.
— Ты хочешь сделать мне предложение? — я быстро добавила, откашлявшись: — Сейчас, в смысле?
— Нет.
С удовольствием я заметила небольшую улыбку на его губах. Он прошелся рукой по волосам, выдавая нервы.
— Тогда, — я приблизилась к его лицу, — я не хочу знать.
Мгновением позже, Итачи накрывает своими губами мои. Сотни поцелуев с ним. И только этот какой-то извиняющийся. Угождающий. Но знаете, что? Любой поцелуй Итачи Учиха стоит контракта с Дьяволом.
Душ, я любила его. Вода омывающая тело, и мысли, приходящие только здесь. В конце концов я дура. Окончательно влюбленная в старшего Учиха.
Это не значит, что всё это время я ничего не знала или не была влюблена в него. Просто, однажды ты понимаешь, что чертовски втрескалась в человека, которого знаешь давно. Ты могла играть или не признавать. Лгать. Но, вот, наконец, ты сдаешься. Окончательно понимаешь, что возможно простишь всё. Что ты уже та дурочка, которой рано или поздно будет больно.
И здесь у каждого свои метафоры. Метафора на каждое разбитое сердце.
Но отчего-то казалось, что с Итачи я буду счастлива. Была же до этого дня, так что изменится? В некоторых вопросах он был серьезнее меня самой. Он был тем, кого я так сильно хотела, что ноги подкашивались, а живот наполнялся бабочками.
Идти с ним бок о бок, вместе, вот чего я хочу сейчас. И, надеюсь, навечно.
Выйдя из душа, я удивилась как у меня не выросли крылья. Сейчас казалось, что и эволюция мне подвластна.
— Итачи? — позвала я, когда в комнате никого не обнаружила.
Телефон злобно запиликал, и ругнувшись про себя, я попыталась его найти. Память подсказывала, что я оставила его в гостиной.
— Итачи? — позвала я еще громче, совершенно не понимая почему он не отзывался.
Гостиная. Звук прекратился и теперь было труднее найти его. Проверив полки, я повернулась к дивану. Обшарив его, я наконец нащупала телефон.
— Итачи! — мне казалось я крикнула еще громче, когда зашла на кухню, но его и там не оказалось.
В панике, я прошлась по всей квартире. Дважды, словно Итачи не высокий мужчина, а потерявшийся котенок.
Крылья уже не казались возможными, а небольшая истерика подкатывала. Но, эй! Это ведь была квартира Итачи. Он по любому вернется.
Или это мне намек уйти?
Противный сигнал телефона вернул меня в реальность. Посмотрев на экран, я не нашла там ожидаемого звонка или сообщения от Итачи. Лишь неизвестный номер.
Присев на стул на кухне, я безучастно открыла сообщение, думая о том, что мне делать дальше. От него не было даже никакой записки. Не было же?
«Нам нужно поговорить. Прошу тебя, давай встретимся завтра в кафе Gold в 13:00
Саске».
Моё сердце остановилось. Возмущенно оглядевшись по сторонам, словно кто-то может понять меня, я уставилась на экран перечитывая смс.
Нам нужно поговорить. НАМ. Я засмеялась. Вслух. Моя нервная система была не готова.
Я не заметила второго сообщения. Упс.
«Мне нужно поговорить с тобой, ладно? Я буду ждать тебя в любом случае».
Закатив глаза, я пыталась успокоится. Искренне пыталась, хорошо? Я пыталась, пыталась не думать о Саске. Довольно долго. Сколько всего он натворил с тех пор как вернулся в Японию. Еще одна победа за Итачи, с ним я стала забывать о младшем.
Не сдержавшись я несколько раз ударила по столу. И остановилась, заметив плавное движение. Бумажный лист плавно опадал вниз. Видимо упал с холодильника.
Подняв его, мгновение спустя, я принялась читать.
«Я люблю тебя.
Это оправдание, которое я придумал. Нет, я безумно влюблён в тебя. Это правда. И мне кажется если я скажу это, то ты простишь меня.
Прости, малышка, но я должен всё тебе рассказать.
Между тобой и Саске стоял лишь я. Именно я — та причина, по которой вы расстались.
Ты, может, улыбаешься сейчас, и я ясно вижу эту улыбку. И так хочу, чтобы она осталась на твоих губах на вечно.
Но я чертов эгоист, детка. Я так влюбился в тебя. Так захотел. Девушку собственного брата. Мне гореть в аду. Или быть во льду рядом с Люцифером за предательство.
Я люблю тебя.
Итак, вещи, что я “выливаю” на тебя.
Я сказал Саске, что трахнул тебя, когда погибли наши родители.
Я не сказал и поддержал иллюзию того, что у Саске кто-то был. Потому, как в то время он был один и переживал боль в компании алкоголя или тренировок. У него вообще никого не было после тебя.
Я не скрывал, скорее наоборот, следы секса с тобой.
Я натолкнул его на мысль об учебе за рубежом.
И он проходил добровольное лечение с психотерапевтом, таблетками и прочей хренью. И, возможно, я предполагал к чему приведет ваша встреча. Ты винишь его. И он винит тебя, видит счастливой со мной, его братом.
Я безумно влюблен в тебя. Но это не оправдание.
Я так хочу, чтобы ты простила меня, но и понимаю, что этого не должно случится. Я недостоин тебя и твоей любви, твоего будущего и согласия выйти за меня, воображаемого первенца и „долго и счастливо“.
Спасибо тебе за эти три года. И прости».
Теперь и мне нужна метафора.
========== 9: Разбитое сердце ==========
Я снова была разбита. Я пыталась дозвониться до Итачи. Я хотела дождаться его дома, но понимала, что он не вернется. Я хотела понять, всё то, что он написал. Господи. Я ничего не понимала. Слезы перед глазами не давали прочитать записку повторно.
Как так всегда получается? В один момент безумно счастливая, но уже спустя минуту рыдаешь на кухне в одном полотенце.
С мамой было также я радовалась покупке, а спустя минуту пришла в себя в больнице.
Моей жизни определенно нужна функция предупреждения: «Осторожно! Уровень счастья зашкаливает! Неизбежны изменения».
Я не помню, как ответила на звонок и шмыгая носом что-то пролепетала.
— Ричи? — обеспокоенный голос ворвался в моё сознание.
— Я в порядке, Гаара.
Я попыталась вытереть слезы ладонями, но ничего путного не выходило и пришло встать за салфетками. Тихий голос парня, что-то рассказывал, но я не очень понимала, что. Но это успокаивало.
Вытерев наконец слезы, я повернулась обратно к столу, где еще утром мы были вместе.
Размазня.
Слезы снова подступили.
Дура, даже толком не понимаю, что происходит.
Я снова заговорила в трубку:
— Ты мне нужен.
— Ясен пень, — зло проболтал Гаара, — я уже минут десять пытаюсь узнать где ты.
Шмыгая носом и утирая слезы, я говорю ему адрес квартиры Итачи.
У Гаары трудная работа. Он заставляет меня переодеться, пока готовит чай, а когда я начинаю пить, он пытается впихнуть в меня что-то сладкое, в то время как читает записку Итачи.
Меня тошнит от шоколада. Или меня просто тошнит. Не знаю. Я уже ни в чем не уверена, особенно в себе.
Гаара читает и сует в меня следующую плитку. Но, к сожалению, сладкое не сделает меня счастливее. Не сейчас.
Каждые две минуты, он посматривает на меня проверяя не началась ли моя истерика заново. Чувствую себе капризным ребенком.
— Я хочу от тебя детей, — серьёзно произношу я.
— О, чувство юмора, — он даже не смотрит на меня, — не всё потеряно.
Пытаясь запихнуть шоколад в себя, я чуть не давлюсь. Откашливаюсь и откладываю плитку подальше. Я перевожу взгляд с Гаары в окно и наконец говорю:
— Итачи врал мне, так? И соврал Саске, — я сглатываю. — Но разве я лучше? Я думала, что Саске зол на меня, что он что-то на придумал себе, что он трахает всех подряд и игнорирует меня. Я пыталась поговорить лишь раз, и услышав Харуно ушла, но сейчас я даже не знаю, что я слышала.
Гаара берет мою руку в свою и нежно поглаживает. Я смотрю на него и понимаю, что он, возможно, он единственный кому я могу рассказать всё так как есть.
Ни Темари с ее наездами. Ни сестре с нашим прошлым. Ни отцу, который снова пропал со своей звездой. Так, что я точно хочу детей от этого парня.
И если так посмотреть: я одна. Всё это время мне помогал Итачи и временами Темари. И теперь я одна. Почти.
— Я должна была поговорить с ним. Но я так боялась услышать тот же тон, когда он вернулся из больницы. Холодный, злой, отчуждённый, грустный. И я тогда даже не пошла за ним.
Гаара устало прикрыл глаза. Сколько он сегодня работал, разбирая отчеты и прочую муть отца? А теперь и я. Я — сверхурочные часы работы.
— Я и правда набросилась на Итачи, даже не поговорив с Саске, — ошарашено произнесла я, наконец признавая это.
Гаара полностью взял мои руки в свои заставляя смотреть ему в глаза.
— Послушай, ты уже ничего не изменишь. Никто не изменит. Только… — он сделал паузу, — что ты сделаешь сейчас, зная правду? Зная, что никого у него не было и что улетал он не настолько на учебу сколько на лечение? Что Итачи соврал? Что злость Саске можно обосновать? Что ты сделаешь?
Всю ночь я была в объятиях Гаары, который отключился почти сразу же. А я не могла. Я, то беззвучно плакала, то не могла сомкнуть глаз, то осматривала спальню Итачи в поисках воспоминаний и подсказок.
— Я не любила Итачи, ведь так?
Со стороны Гаары послышалось бормотание. Прислушавшись, я ничего не смогла разобрать.
Я не любила его. Ведь если бы любила, то не задумалась бы о Саске, так? Не думала бы, что всё было бы иначе. Что мы бы с Саске избежали столько боли. Думала бы о том, что всё удачно сложилось, и вот я влюблена в старшего Учиха.
Но ведь и Саске я не люблю. И получается не любила. Я бы пошла за ним, а не как трусиха стояла бы и смотрела ему в след. Я должна была быть с ним, не смотря на его злость. Не должна была поддаваться его брату и ситуации.
Ты просто эгоистичная тварь с фетишем на Учих, — беззвучно произнесла я.
Засмеявшись, я почувствовала очередные слезы на щеках. Коснувшись влаги, я растерла ее между пальцами.
Я понятия не имею, о чем должна думать.
Утром я пыталась делать вид, что в порядке. На что Гаара лишь нахмурился, но промолчал. Позавтракав, мы собрали мои вещи. Оставаться в квартире Итачи не имело смысла. Это было больно.
Поэтому с широченной улыбкой до ушей я садилась в машину Гаары, в то время как он сам хмуро закидывал мои вещи.
Взглянув на себя в зеркало, я поняла, что навыки девушки у меня всё-таки есть. Лицо не выглядело припухшим, синяки исчезли, помада скрывала искусанные губы, дающее легкость милое платьице — и я уже не истеричка, которая не смогла уснуть и плакала целый день.
— Как дела с Наруто? — спросила я, как только Гаара сел в машину.
Он засмеялся, клянусь, засмеялся во всё горло как сумасшедший. Мне показалось, что у него даже из глаз пошли слезы.
Спустя некоторое время, когда он отсмеялся, ответил:
— Мы трахаемся, когда он не трахает Хинату, а меня не трахает работа.
— Гаара, — прошептала я.
Он завел машину и пояснил:
— У отца рак. Гребаный рак легких. С метастазами. Ему осталось не больше года, потому, что химия не помогла в полной мере. И он сказал это мне пару дней назад. И именно поэтому он готовит меня на своё место.