— Не забывать о своей леди? — догадался Коул.
Солона улыбнулась, кивая:
— Любить ее.
— Купец просто не осмелился подойти к возлюбленной. Нужно быть…
— Храбрым и смелым, командор Каллен? — невинно спросила девушка.
— Да, — он едва не заикнулся. — Не только на поле боя.
— Не только?
Каллен с надеждой посмотрел на Солону, но та, улыбаясь, покачала головой: помогать она не собиралась. А что Каллен? Он не самый лучший пример. Вот в бой повести — плевое дело. Всяко лучше, чем стоять, заикаясь и краснея перед учеником и любимой.
— Создатель, я не самый лучший учитель.
— Но ты делаешь ее счастливой, — запротестовал Коул.
Амелл покраснела, но подтвердила:
— Делает. А сейчас соберется и поможет сделать ее. Мы говорили о храбрости и смелости, да, командор? Но их тебе тогда не хватило.
Каллен отошел к окну; да, не хватило. В Башне он просто наблюдал за ней, изредка ловя ее взгляды.
— Ладно, — он прочистил горло, подбирая слова. — Подойдешь к ней храбро и смело, без сомнений.
— Каких сомнений?
— Неплохое начало, парень, — похвалила его Героиня. — И что он сделает, Каллен?
— Да всё, что хочет пусть и делает: поцелует, признается, обнимет, — не выдержал мужчина, воскликнув.
— Вот так?
Командор не понимал, о чем спросила Солона: в его мыслях он всегда подходил к ней и целовал. Знал, что не сможет, но фантазировать никто не запрещал.
И Коул может сделать тоже самое: в нем-то смелости побольше, чем в нем. Подойдет к ней и поцелует. К ней. К леди Инквизитору.
— Ох, Создатель, — Каллен снова вернулся к столу, напротив которого еще стоял Коул, но уже собирался уходить, — только приказываю всеми силами Инквизиции, сперва спроси у нее, хочет ли она этого.
Иначе в худшем случае она его убьёт. У Эвелин было много причин прибить Каллена к стенке или позорному столбу. Например, сама Героиня Ферелдена, о которой никто не знал. Точнее те, кто видел ее, думали, что это простая странница.
Солона рассмеялась:
— Приказываешь?
— Именно, — подтвердил он. — Коул, узнай, хочет ли она быть твоей, — порази его молния, если он не мог просто так говорить о Вестнице, — женщиной.
— Хорошо, — ответил Коул, собираясь уйти, но вспомнил: — А храмовник? Он бросил ее с ребенком.
Каллен не мог ответить. Орден учил держаться вдали от магов. Смотреть за ними и контролировать, в крайней мере убивать. И храмовник скорее всего побоялся предстать перед остатками ордена. Или уйти из него, связанный лириумом и долгом, что вшивали в мозг.
— Когда вы вместе, Коул, — Солона всё же помогла ему, — вы отвечаете друг за друга. За чужие жизни. Принимаете удары судьбы и ответственно решаете проблемы. Ответственно заботитесь друг о друге. Но в это время у кого-то из вас может быть и другие обязательства. И этот конфликт… он показывает, что дороже.
— Как у Эвелин с Инквизицией?
Каллен неловко кивнул, приводя свой пример:
— Я не могу сейчас бросить Инквизицию и уйти с Солоной.
— А я и не прошу, — ответили ему язвительно. — Это труднее объяснить.
Они не знали, как правильно ему рассказать это, но Коул только покачал головой:
— Эвелин помогает людям. Мне это нравится, и я могу помогать вместе с ней.
Солона кивнула, улыбаясь. Через пару дней она отбудет из Скайхолда и покинет Каллена: продолжит поиски лекарства. Командор продолжит направлять войска. И они не будут вместе, но продолжат писать письма. В этот раз он точно будет отвечать чаще, чем сестре.
========== Глава, в которой Коул испытывает боль, дарит цветы и пытается забыть всё по-человечески ==========
— Ну, что, парень?
Несмотря на веселье Быка, что обычно улыбкой отражалось на лице Коула, он всё равно был мрачнее тучи. Бывший дух, положив голову на руки, сидел рядом с товарищами. Сэра, собираясь присоединиться, шарахнулась от него, а потом, фыркая, отошла к стойке, на безопасном расстоянии наблюдая за демоном.
— Ох, давай, рассказывай.
Коул не хотел рассказывать. Ему было плохо, и он хотел забыть. Но больше не мог так сделать.
— Эй, ты же ковыряешься в боли, так и нам позволь. Может, станет легче.
Он сомневался, но рассказал всё о сегодняшнем дне. С пробуждения до последнего часа, что он прождал на балконе, ожидая Эвелин. Девушка уже не кричала, но он мог видеть, как она о чем-то спорила с командором на стене. Тревельян не хотела возвращаться, как считал Коул, из-за него.
— Кхм, — вмешался Варрик, — по-моему, он начинает запутываться в наших долбанных советах.
Коул не ответил, поникнув снова. У него не было ничего кроме них, однако и они не помогали, принеся только боль.
— Хорошо, что не послушал Быка, иначе было бы хуже.
— Хуже? Еще больнее? — удивился Коул.
— А по мне так он просто не оставил бы ей выбора и всяких сомнений в голове, — защитился кунари.
— Да ладно? То есть об отказе ты не думал?
Бык об этом не подумал, как и Коул. И Варрик понял это, прикусив язык. Помогать в делах любовных было пропащим делом. Он-то это знал.
Пока гном и кунари думали, как ободрить Коула, в таверну зашел Блэкволл. Казалось, никого не смущал факт его лжи — за последние месяцы всё утихомирилось. И сейчас никто не обратил на него внимания: все занимались своими делами. Ложный страж взял себе кружку чего покрепче и сел напротив Коула.
— Коул, всё в порядке? — сразу же спросил мужчина, замечая непривычно поникшего парня.
Тот лишь покачал головой. Варрик с Быком осторожно переглянулись, но отвечать ему, видимо, не собирались. Была Сэра, но она стояла далеко, кокетливо общаясь с Хардинг. А вот компания Быка, хоть и расползлась по всей таверне, была подходящим информатором.
— Крэм, что с нашим парнем? — обратился страж к тевинтерцу.
Он обреченно выдохнул — не нужно было садиться так близко к столу босса — но всё же сказал:
— Влюбился в нашу леди.
Блэкволл неловко взглянул на товарищей, отпил огромный глоток, а потом еще два. Трезвым он на эту тему говорить не мог. Кого еще, кроме Эвелин, могли назвать «наша леди»?
— Хорошо, — выдохнул мужчина, и начал, как казалось ему, начиная издалека: — Цветы ей понравились?
Его товарищи снова неловко переглянулись, проклиная свою тупость. Коул поднял непонимающий взгляд на Блэкволла.
— Сиськи Андрасте, скажите, что вы шутите. Да? Цветы, подарки, всякая милая мелочь… в начале же так и делают.
— А ты дарил ей цветы? — засомневался Варрик.
— Нет. Но, как видишь, я и не с ней.
— Резонно, — согласился гном.
— Ты же книги пишешь, Варрик, должен знать, — выпивая еще, упрекнул его мужчина. — Насколько всё плохо?
— Я спросил, хочет ли она быть моей женщиной, а она убежала к Каллену.
Страж не ответил, выпив кружку до дна, а потом, заказав еще, выпил большими глотками половину. Здесь трезвые долго не живут. Или в здравом уме. Сумасшедшая компания.
— Ухаживания — самое начало. Вы… — он недоговорил, не понимая, в чем их упрекнуть, — сразу под юбку Вестницы залезаете.
Бык ухмыльнулся. Вполне в его стиле было лезть кому-то под юбку или в штаны.
— Коул, я расскажу, где можно взять цветы, а ты обещай сделать ее счастливой, идет? И сам сними этот траур с себя.
— Как снять? — не понял Коул.
Эвелин не спешила в свою комнату. Начинала ругаться с Калленом по-новому, и тот не понимал, за что ему этот день сурка. Она уже тоже не понимала, за что. В конечном итоге Вестница всё же уступила ему, зная, что Кассандра всыплет командору побольше её самой. А учитывая, как она кричала в начале, знал уже весь замок.
Тревельян плелась в комнату, надеясь, что кто-нибудь выбежит и затолкает ее в Тень, откуда она не сразу выберется. Насколько Коул мог быть быстрым, настолько Эвелин тормозила. И в плане отношений, и в плане передвижения.
Покои встретили молчанием. Коула не было, и почему-то от этого легче не стало. Зато в тени, возле ее стола, стояла едва ли не целая клумба с лилиями. Эвелин улыбнулась, ощущая злость на саму себя. Записки не было, но догадаться, кто мог притащить ей цветы, не вырывая из земли, было легко.
Коул.
Эвелин не смогла заснуть. Сначала хотела заняться отчетами, потом просто ходила по комнате туда-сюда. В какой-то момент рухнула на кровать, всё еще ожидая Коула. Он ведь вернется? Или нет?
Она с сомнениями посмотрела на цветы. Это прощание? Извинение? Может, нужно узнать, что означают белые лилии? Почему она не интересовалась языком цветов раньше? Хотя разве Коул не оперирует такими понятиями, как красиво и нет?
Он снова получил совет от кого-то?
Эвелин встала: ей надоело играть запертую принцессу в башне. Недолго думая, Тревельян направилась в таверну. Если он и был где-то, то именно там.
Люди ее не замечали, на ее счастье. Кабо как всегда недовольно сказал, что компания пила в углу, а позже ушла. На вопрос куда, гном только кинул на нее злой взгляд. И Эвелин не стала настаивать. Крэм же спас ее от обыска всего Скайхолда: пояснил, что шли за цветами.
— Я уже получила цветы, Крэм. Еще час назад.
Имперец нахмурился. А потом хитро улыбнулся:
— Тогда празднуют.
Эвелин выдохнула. Душная таверна сменилась прохладой гор, а потом и рощей у замка. Здесь она никогда не была, хоть и слышала от Кассандры о саде.
Компанию Вестница нашла по гоготу Быка.
Бык едва ли не лежал в цветах, Варрик устроился напротив, а Том стоял, опираясь спиной о дерево. Каждый с кружкой в руке. Открытый бочонок стоял неподалеку, что означало, что веселье их только начиналось.
— Весело тут у вас, — вместо приветствия произнесла девушка.
Кунари сразу же вскинул в ее сторону кружку, едва не разливая:
— О, Босс, присоединяйся!
Она покачала головой:
— Я Коула ищу. Буду признательна, если поможете.
— Так он еще час назад пошел цветы тебе отнести. Как тебе? Он сам выбирал, — довольно ответил он ей.
Блэкволл кивнул; они не слишком много разговаривали с момента суда, но и это было прогрессом.
Гном продолжил свой рассказ, что выдумывал на ходу.
Эвелин не ответила, пожелав хорошего вечера, и ушла. Совершенно сбитая с толку Вестница вернулась в большой зал, а потом открыла дверь на лестницу. Следы же вели к ней, но ее комната была пуста. Неужели нужно перерыть весь Скайхолд? Коул мог быть где угодно, и всё из-за того, что девушка не сдержалась и побежала к Каллену.
Можно было начать с кухни. Слуги теперь часто видели его там.
Внизу послышались рвотные позывы. Эвелин скривилась, но взглянула через перила: Коула выворачивало наизнанку. Какого черта?
— Коул? — глупо спросила она в темноту.
— Тебе понравились цветы? — едва отойдя спросил он.
Когда Эвелин спустилась, Коул сидел на ступеньках с бутылкой, что без сопротивления ей отдал. Это всё совершенно ей не нравилось. Он едва мог переносить еду, недавно начал спать — не рановато ли для человеческого яда?
Через четверть часа она уложила его в кровать, сняв ботинки и шляпу — остальное пока не решалась. Элан пришла еще через пять минут, сразу же подойдя к больному. Больному на голову, как заметила Эвелин.
— Что с ним?
— Он пьян.
— Вестница…
— Я не шучу. Он едва начал спокойно есть. Спать без снов. Становится настоящим. А минут двадцать назад нашла вот это, — девушка сложила руки на груди, кивая на Коула.
— Тот бывший дух? — догадалась лекарь.
Тревельян кивнула: мало кто помнил Коула хорошо.
Солас ее убьёт, если… нет, когда узнает. Определенно потыкает в нее этим и скажет своё: я же предупреждал. Прочтет лекцию с важным видом. Позже достанется и всем выпивакам Инквизиции.
Но девушка переживала; конечно, Коул от этого не умрет, но приятного было мало.
— Разденьте его, пока я возьму микстуры и компрессы.
Почему, когда с человеком что-то происходит, нужно обязательно его раздеть? В любой непонятной ситуации, если кто-то без сознания, снимай с него одежду.
Проклиная все примеры пьянствующих, что были перед лицом Коула, она стала его раздевать. Сначала пояс, позже рубашку, которую бывший дух просто так не хотел отдавать, раскидывая руки и мешая Эвелин. Зато когда дело дошло до штанов, Коул успокоился, вот только покрылся испариной и горел как сам демон злости, не меньше.
Коул смутно понимал, что происходит, а когда открыл глаза, даже Эвелин видел плохо. И ему это не нравилось. Всё вокруг было ярким или размытым. И голова болела. И тело тоже. Усталость казалась нормальным состоянием. Словно Коул упал с высокой горы, а эта гора в отместку упала на него. И было жарко. Или холодно?
— Эвелин, — едва смог прошептать Коул.
Тревельян покачала головой, чтобы тот не говорил. Она сменила компресс, оставив ладонь на его щеке. Прикосновение было единственно приятным в этой какофонии ощущений.
— Почему я не забыл? — вопреки ей спросил Коул.
— А ты хотел?
Ее рука заботливо гладила кожу, спустившись ниже и натягивая одеяло. Коулу понадобилось больше силы чем обычно, чтобы взять ее ладонь в руку.
— Бык говорил, что выпивка помогает забыть.
Эвелин сникла, коротко взглянув на цветы. Неужели это всё выглядело еще хуже, чем она думала? Конечно, хуже. Сбежала от него, откровенно заявившего, что хочет быть с ней.
Девушка легла рядом, осторожно устраиваясь возле него. Упираясь на локоть, она посмотрела на Коула, что не менее серьезно, хоть и устав, смотрел в ответ.
— Если захочешь еще что-нибудь узнать: спрашивай меня, ладно? — она говорила тихо, боясь причинить еще больший дискомфорт. — Если это касается меня, обращайся по тому же адресу.
Он кивнул. Эвелин наклонилась над ним и коротко поцеловала в лоб. Едва ли она должна преподнести ему более откровенный урок сейчас. Но позже… почему и нет?
— Мне нравятся твои прикосновения, и пахнешь ты вкусно.
Коул прикрыл глаза. Эвелин покраснела, улыбнулась и, снова поцеловав его уже в щеку, легла рядом. Ее руку он не отпустил, мягко держа в своей.
========== Глава, в которой Коул видит страшный сон, целует Эвелин и получает подарок ==========
Когда Эвелин вывернулась из объятий Коула, замерев на пару секунд, проверяя. потревожила ли она его сон, ей захотелось вернуться обратно. Однако было уже давно за полдень, и с делами Инквизиции нужно было что-то делать. Она тихо приводила себя в порядок и переоделась, изредка кидая взгляды на кровать. Убедившись, что Коул всё так же спокойно спал, покинула комнату.
— Элан, — Эвелин остановила эльфийку на лестнице, — присмотри за ним, пока меня не будет. И если что — сразу ко мне.
Лекарь кивнула, и девушка поспешила в ставку. По дороге Вестница как всегда радушно приветствовала гостей Инквизиции. За такое Жозефина могла ее и почаще хвалить, например, тем вкусным антиванским шоколадом, в котором, на удивление, не было ни яда, ни лезвий, что вызвало огорчение на лице леди Соловей.
Эвелин подошла к Жозефине, которая с улыбкой раздавала указания своему гонцу.
— Там Кассандра с Калленом, я не решаюсь вмешиваться, — вместо приветствия сказала леди посол.
Вестница решила продолжить свой путь, но напоследок обернулась, спрашивая:
— А Лелиана? Она ведь тоже наверняка знала.
— Знала, — согласно кивнула Жози. — Поэтому придет, когда Кассандра успокоится.
Вестница, улыбаясь, вошла в ставку командования с надеждой увидеть сцену «Варрик против Кассандры: второй раунд», только вместо гнома — бывший храмовник. Не сказать, что версия, где Кассандра ударила Каллена отчетами, вышла плохой. Командор хмурился и начинал оправдываться, но каждый раз его прерывала гневная тирада Искательницы.
— А вот отчеты бы мне пригодились, — Эвелин прервала очередной пик ссоры.
— Вестница, — поприветствовали ее двое.
— Ладно, чего уж там воротить, да?
— Каллен! — начала женщина, вернувшись к ссоре.
— Ты искала Хоук. Она едва вернулась из Тени. Создатель, сама Вестница едва оттуда вернулась! Думаешь, я бы дал Соло… — он осекся. — Героине сделать то же самое? А я знаю: она бы захотела.
Эвелин взглянула на притихшую Кассандру. Вчера он ей таких доводов не приводил. Видимо, всю ночь готовился. Как бы то ни было, Каллен говорил правду — чего только стоило потерять Страуда.