Смесь крысы и вороны с трудом приземлилась на карниз черепичной крыши и, поскользнувшись, едва не рухнула вниз. Благодаря длинному лысому хвосту и птичьим когтям на передних лапах, существо удержалось, недовольно каркнув. Почти сразу оно засеменило по дождевому желобу в сторону центральной площади Пандемониума, то и дело опасливо оглядываясь по сторонам, боясь быть сожранной каким-нибудь демоном.
Геката ловко управляла химерой, сидя на одной из многочисленных мансард с видом на город. Я, предварительно завернувшись в шерстяную накидку, стояла рядом и зачарованно наблюдала за танцем её рук. Мы одновременно находились и тут, и там, в центре города, видели всё вокруг себя и в то же время видели то, что видит созданная ею тварь.
Химера перегнулась через край желоба и позволила нам разглядеть конвой в лице девяти гхор, на трёх из которых сидели Велиал, Заган и Асмодей. Остальные же принадлежали Братству: Марбас, как новый глава охраны, ехал рядом с королями и выглядел напряжённым и злым. Следом, в окружении Теней, буквально силком волокли Лилит, Самаэля и ещё парочку падших, имён которых я не знала. О том, что короли и советник собираются в город, меня оповестили в последнюю очередь.
На центральной площади, несмотря на то, что погода начала стремительно портиться, собралось немало народа. На крышах то и дело попадался кто-то из Теней, но они не обращали внимания на химеру, вероятно, из-за повязанной у неё на пернатой шее жёлтой ленты, которую было видно издалека. Марбас в один из моментов поднял голову, наткнулся взглядом на тварь, хмыкнул и подмигнул, словно видел на её месте Гекату или меня.
Достигнув площади, короли и остальные спешились и поднялись на деревянный помост, который располагался в самом центре. Воронья половина химеры порывалась было порхнуть в ту сторону, но Геката направила её в обход, заставляя скакать с крыши на крышу, а после, поравнявшись с памятником, что я видела вчера, перебраться на него, размещаясь на плече. Слух у химеры был отменный, и можно было различить любой шёпот в радиусе десятков футов.
Стояла гробовая тишина, все взгляды были прикованы к королям. Велиал молча окинул толпу взглядом, после чего поднял руки, видимо, приветствуя находящихся здесь.
— Я — Велиал, и я вернулся туда, откуда начал свой путь миллионы лет назад. Я один из тех, кто помогал создавать мир, в котором мы все живём, многие годы я правил Тёмным троном, но оступился и оказался в ловушке, из которой чудом выбрался. Я — Велиал, и я вернул себе корону, вырвав её из лап тех, кто видел во власти лишь повод для самолюбования. Кто находил в плаче невинных мучеников своё наслаждение. Кто посмел унизить всякого, кто против их власти, — он обернулся на Самаэля и остальных заключённых, кого затащили на помост Тени, и повалили на колени перед их бывшими подданными. — Братья и сёстры, перед вами те, кто едва не уничтожил наше будущее, столкнув лбами Геенну и Эдем, надеясь взять весь Ад под свой контроль, не считая количество жертв и не озаботившись тем, как после этого вы будете выживать.
Толпа недовольно зароптала. Им не нравился Самаэль, нужно было быть слепым, чтобы не видеть этого, но они не доверяли до конца и Велиалу, что пропал без вести пять сотен лет назад. Король сказал им правду — его заточили в камень, из которого самостоятельно он не смог бы выбраться, так и зачахнув, как тухнет пламя в прогоревшем костре, но его спасли его брат и верный ему советник. А теперь, когда жители Геенны хлебнули сполна, он неожиданно вернулся, целый и невредимый.
— Властью, данной мне законами нашего мира, я отдаю Самаэля и всех его подчинённых, что были уличены в совершении преступлений против граждан Геенны, под суд, на котором может присутствовать всякий и высказать всё, что он знает, с целью защитить или обвинить, — Велиал снова посмотрел в толпу. Раздался одобрительный свист. Кажется, что присутствующие начали чувствовать себя в относительной безопасности, потому что кто-то выкрикивал что-то, кто-то зааплодировал, и радостный гул, словно волна, накрыл площадь, разносясь по всему городу.
Присутствующие и даже химера не сразу заметили движение на одной из примыкающих к площади улиц. Падшие в белых одеяниях расталкивали толпу, расчищая путь для кого-то, сидящего на белой гхоре. Стоило окружающим увидеть всадника, как они падали на колени. Понадобилась минута, чтобы гости оказались у самого помоста. Теней почти мгновенно притеснили неизвестные, чьи лица были скрыты под совершенно гладкими белыми масками, с отсутствующими на них вырезами для глаз. В отличие от ассасинов, они выглядели осязаемыми, хоть и не менее пугающими своей безликостью.
— Шума много, а никого до сих пор не сожгли на костре? — поинтересовался подросток, спрыгнув с гхоры и ловко взбираясь на помост. Велиал неожиданно поклонился прибывшему незнакомцу. В отличие от сопровождения, тот был одет в дорожный плащ, покрытый пылью. Его длинные чёрные волосы были собраны в неаккуратный пучок, из которого выбивалось прядей больше, чем-то позволяла современная мода на небрежность. — Раньше вы с большим задором избавлялись от неугодных вам, мои милые. Даже скучно.
— Рад, что ты вернулся, Люц, — отозвался мрачно на шутку подростка Велиал. — Прежде чем язвить на тему того, что твои воспитанники в очередной раз поступили глупо, советую прочесть это.
Роберт, поклонившись, протянул подростку уже печально известный мне свиток. Люц развернул его и пробежался взглядом несколько раз от начала и до конца, после грубо сунул его обратно нефилиму и шагнул к обвиняемым.
— Я никогда ни в чём не препятствовал физической половине власти, — тихо сказал он. Химера подалась вперёд, чтобы расслышать каждое слово, которое говорил Люц. — Я никогда не вмешивался в вашу волчью грызню, решив, что вы сами разберётесь в своих полномочиях. Я одарил вас свободой, а вы растоптали мой подарок и буквально плюнули мне в лицо. Даже хуже, вы вздумали вонзить мне нож в спину.
— Твой грех это гордыня, Люцифер, — прохрипел Самаэль. Невиданная сила оторвала его от земли, и теперь он болтался в воздухе. Кровь с его одежды капала на помост. — Ты считаешь, что мы навечно обязаны тебе за то, что ты сделал ради лишь себя одного, забывая о нас.
— Обычно я соблюдаю нейтралитет в проблемах Тёмного трона, давая право Совету королей разобраться с вопросом, но не в этот раз, Самаэль.
Глаза химеры не успели уследить, когда копье, выхваченное из воздуха, пронзило ангела смерти насквозь, и он рухнул на колени, не в силах вытащить его из себя. Полностью из серебряного металла, свойственного оружию Эдема. Хотя, судя по тому, как корчился Самаэль, это и было оружие ангелов.
— А что касается тебя, Лилит, то я в тебе сильно разочарован, — подросток обернулся на жену Самаэля, которая испуганно сжалась у ног сторожащих её всё это время ассасинов.
— В-вы всё не так поняли, господин, — пролепетала она, понимая, что её также ждёт возмездие.
— Я всё понял правильно, дочь моя, — Люцифер подошёл к ней вплотную и смотрел таким странным взглядом, что это с трудом можно было назвать злостью. Это было что угодно: отвращение, разочарование, — но только не злость. — Я предал своего отца, потому что хотел для своих братьев лучшего мира, справедливости и свободы.
— Я НЕ ПРЕДАВАЛА ВАС!!! — её истеричный визг резанул по ушам так, что химера тряхнула головой и едва не сорвалась с места, но Геката заставила тварь сидеть там, где она сидела.
Люцифер, услышав её крик, замер, а после опустился перед ней на колени, словно перед маленьким ребёнком. Он неожиданно стал печальным, плечи осунулись.
— Лилит, милая маленькая моя Лилит, — он протянул к ней руки. Женщина, всхлипнув, неуверенно подалась вперёд. — Ты не виновата, конечно, ты не виновата. Дитя, бедное дитя.
Падший гладил рыжие волосы женщины, которые теперь из-за того, что солнце скрылось за свинцовыми тучами, выглядели тускло, позволяя ей рыдать у него не плече.
— Отец… — захлёбываясь в слезах, она что-то пыталась ему объяснить, но ничего не получалось. Той надменной королевы, что я видела вчера, словно никогда не было. Была испуганная, боящаяся смерти, как всякий другой, оказавшийся бы на её месте, человеческая женщина.
— Когда-то я пошёл против своего отца, Лилит, — наконец снова заговорил Люцифер, даже не глядя на всех присутствующих, которых было больше пяти сотен. — Я знаю, каково это, отринуть любовь и долг. Пошёл против него, потому что он был несправедлив, выделив себе иной объект любви, забывая своих старших детей, которые не могли жить без него. И это забвение в наш адрес походило на самую страшную пытку, которую только можно было придумать, хотя мы ничего не сделали такого, чтобы так к нам относились. Мы не перечили его желаниям и долго делали вид, что всё хорошо.
В гробовой тишине, царившей на площади, было слышен едва ли не каждый судорожный вздох, каждый тихий рык гхор королей и Братства, каждый птичий крик, прозвучавший где-то недалеко.
— Но Лилит, моя милая маленькая Лилит, я пошёл против своего Создателя, потому что хотел лучшей жизни для своих братьев и сестёр, то отношение было несправедливо, ведь мы ни в чём не были виноваты. А ты? Ты пошла против своего отца, потому что запуталась в себе, поддалась желаниям, которым нельзя поддаваться, захотела избавиться от меня, потому что я тебе мешаю, потому что надоел. Потому что тебе нужна моя власть, — с каждым словом мягкий голос Люцифера становился всё твёрже и злее. К концу казалось, что он едва сдерживает желание ударить жену Самаэля.
Женщина, осознав, что прощения не будет, испуганно забилась, пытаясь высвободится из хватки, но падший ангел едва ли прилагал усилия, чтобы удержать её.
— Нет, отец! Нет! — запричитала она. — Люц, всё не так!
— Мой Создатель наказал меня за то, что я посмел поднять голову и высказать ему все, о чем, по его мнению, не должен был даже помышлять. И отныне всякий, кто поднимает голову против меня, возжелав власти, а не свободы, караются так же, моя милая Лилит, — Люцифер проигнорировал испуганный крик женщины, одной рукой оттягивая её волосы назад, открывая лоб, и резким движением коснулся двумя пальцами. Женщина замерла. Её глаза расширились от ужаса, она распахнула рот, но не произнесла ни звука. Падший развёл руки, позволяя ей рухнуть ему под ноги, поднялся сам и, наконец, удостоил взглядом всех жителей Пандемониума. — Можете убить меня за то, что я предал вас, но я не позволю вам убить себя ради власти. Эти двое отныне принадлежат вам, делайте с ними, что хотите, — свою дерзость они уже отплатили мне сполна.
Он поднял руку к небу, и теперь походил на ангела с картины, что несёт вести от самого Господа; не улыбаясь и не пытаясь понравиться публике:
— Во славу Тёмного трона.
А после посмотрел на химеру, которую с такого расстояния едва ли можно было заметить. Геката вскрикнула от боли и схватилась за голову, не успев разорвать связь с тварью.
Люцифер уничтожил наблюдателя. Сжёг дотла.
Комментарий к Глава 3. Тот, кто приносит рассвет * — Елизавета Батори (Эржебет Батори), называемая также Чахтицкая пани или Кровавая графиня — венгерская графиня из известного рода Батори, печально знаменитая серийными убийствами молодых девушек. Графиня и четыре человека из её прислуги были обвинены в применении пыток и убийствах сотен девушек между 1585 и 1610 годами. Наибольшее число жертв, названных в ходе суда над Батори, 650 человек.
По всем показаниям, первыми жертвами Эржебет Батори стали девочки-подростки, дочери местных крестьян, многие из которых были привлечены в Чейте предложением хорошо оплачиваемой работы в качестве служанок в замке. Позже графиня начала убивать дочерей мелкопоместного дворянства, которые были отправлены в её гинекей их родителями, чтобы девочки обучались придворному этикету. Также имели место похищения. Зверства, описанные наиболее последовательно, включали в себя жестокие побои, сжигание или увечья рук, откусывание плоти от лица, рук и других частей тела, замораживание или голодную смерть. Кроме того, на суде говорилось об использовании игл.
Рассказы, которые приписывают ей вампиризм (наиболее известный из них говорит о купании графини в крови девственниц, чтобы сохранить свою молодость), появились через много лет после смерти Батори и являются недостоверными. История Кровавой Графини стала национальным фольклором, популярным и по сей день.
====== Глава 4. В тени разума ======
«Алиса удивилась, как это она не удивилась, но ведь удивительный
день еще только начался и нет ничего удивительного в том,
что она еще не начала удивляться».
Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране чудес».
— Со мной всё нормально, — пыталась убедить меня Геката. Когда она отняла руку от лица, я поняла, что у неё из носа идёт кровь.
— Эй, — я обернулась к телохранителю, но поняла, что до сих пор не озаботилась вопросом на тему его имени. —Тень, — он повернул голову в мою сторону. — Да, ты тут один на виду, так что не надо делать вид, что не понимаешь, что я к тебе обращаюсь, — он нехотя оттолкнулся от стены и подошёл к нам. — Мне нужна твоя помощь.
— Что случилось? — ассасин окинул магичку взглядом, явно оценивая её состояние. — Её цепануло резонансом из-за того, что химера была подвязана к её сознанию. Обычное дело. Оклемается через пару минут, нечего хайп поднимать.
— Ну хоть воды принеси, — огрызнулась я, стягивая с себя шаль и набрасывая её на плечи Гекаты. Дрожащая и утирающая с лица кровь, она выглядела вновь слабой и измученной. На мгновение мне показалось, что цепи, которыми её сковал Самаэль, никуда не девались, они всё там же, только теперь их не видно.
Тень что-то проворчал, но никуда не ушёл, видимо воспользовавшись теми каналами связи, о которых говорили Марбас и Седит, потому что через минуту на мансарду прибежала взмыленная служанка со стаканом и кувшином.
Геката слабым голосом поблагодарила нас всех и, попив воды, сказала, что ей, видимо, пока что не стоит заниматься подобными вещами. Во всяком случае, до тех пор, пока она в полной мере не восстановится. Мне же она посоветовала пойти встретить Люцифера, который вот-вот вернётся вместе с Велиалом. Надо ли говорить, что после увиденного на площади мне совсем не хотелось иметь с ним каких-либо дел, но выбор у меня был небольшой: вечно избегать второго правителя Тёмного трона не получится.
Пока я в сопровождении телохранителя шла через бесконечные коридоры дворца, все мои мысли были заняты лишь тем, что я скажу Люциферу. Поздороваться с ним? Спросить, как прошло путешествие? Со стороны он казался подростком, и было обманчивое ощущение, что найти общий язык с ним совсем не сложно, но, как и всё в Геенне, это ощущение действительно обманчивое — Люцифер затмил всех падших ангелов своей славой настолько, что даже спустя тысячи лет после падения его имя на слуху у каждого человека.
— И что мне ему сказать? — обратилась я к своему немногословному спутнику, не надеясь на ответ.
— Лучше молчать и сдержанно улыбаться, — посоветовал тот. — Он терпеть не может посторонних в своём мире.
— Посторонних? — не поняла я.
— Полукровок и живых людей. Первые — ошибка природы, вторые — непрошеные гости. Что один статус, что второй не прельщает, согласись, — когда мы оказались у главной мраморной лестницы, ведущей на первый этаж, к входным дверям, Тень остановился. — Стой тут. Мы понятия не имеем, как он на тебя отреагирует, и чем дальше ты от него будешь, тем вероятнее, что мы сможем что-то предпринять.
Я сглотнула. И, видимо, побледнела, потому что ассасин хмыкнул, глядя на меня:
— Боишься?
Медленно, но я всё же кивнула. Смысла врать не было. Люцифер пугал, но я не могла понять чем. Что-то в нём было такое, необъяснимое и при этом опасное, что ощущалось даже через наблюдателя. Это странное ощущение не покидало меня до самого момента, когда входные двери распахнулись.
Я вздрогнула и неосознанно вцепилась в перила руками. Мысли окончательно путались, я уже не помнила, что хотела сказать, да и хотела ли вообще. Вроде бы в голове возникла тема для беседы, которую можно было бы завязать при знакомстве, но все слова где-то потерялись, оставляя на своём месте лишь чувство нарастающей паники.