Будто ничего особенного - не было пышности, вычурности, кричащих штрихов. Это был кусочек звездного неба, перетекающий по эфемерным формам. Легко спадающее вниз, без рукавов, подхватывающее грудь и уходящее за спину, а там — резко ныряющее вниз так, что видны ямочки на пояснице.
Утолщенная ткань на корсете с вырезом будто плавно растворялась до атомов, становясь невесомой звездной пылью. Такой казалась ткань, когда Эффи протянула руку и погладила прохладное изделие спины.
Подол легко струился едва заметным переходом от плотной черной ткани, растворяющейся в сиреневый, розовый цвет, до уже маревом из серебристого и совершенно невесомого тумана. Сквозь него можно было легко провести рукой и ощутить лишь лёгкую прохладу на коже. От линии, где была обозначена поясница, виднелись крохотные камушки, внутри которых сияли крохи изумрудных звёзд.
Оно было самое прекрасное, какое ей доводилось видеть, и Тринкет шумно выдохнула, сообразив, что затаила дыхание.
- Оно идеально для тебя, -откуда-то из-за спины тихо произнёс Цезарь, вырвавшийся из плена поклонниц.
- С ума сошел. Ты представляешь себе, сколько это стоит? - прошипела Эффи.
- Не имею понятия, но я не я, если мы сейчас же не купим его!
В голову Эффи эти слова влетели стрелами, выдёргивая из мечтаний. Девушка вздрогнула. Шаг в сторону.
Она не могла себе позволить подобное.
Чёрт возьми, а на что ты надеялась, когда поплелась рассматривать наряды абсолютно без денег? На то, что они посыпятся мешками с неба? Дура, блин.
- А знаешь, что? - Фликерман, обошел девушку, опуская руки ей на плечи, одаряя её лучезарной улыбкой.
- Ч-что? - голос дрогнул, Тринкет чувствовала, что он что-то задумал.
- Это будет мой подарок тебе.
Он улыбнулся своей фирменной улыбкой на все тридцать два, но получилось очень искренне. И Эффи вдруг подумала, что такой улыбкой можно убрать плохую погоду. Тучи действительно стали светлее, кое-где просматривалась прохладная и далёкая голубизна неба.
- Всё в порядке? - Цезарь отпустил плечи Тринкет и внимательно посмотрел ей в глаза.
Щёки девушки вспыхнули. Улыбка примёрзла к лицу, а брови полезли по лбу вверх.
- Ты же это не серьезно, да? Цезарь, это слишком дорогой подарок!
- Это все лишь платье, - он заискивающе посмотрел в глаза подруги, но встретил такой жёсткий взгляд, что поневоле осёкся.
- Тринкет, не глупи. Он совсем забыл о нас, когда занимался своей карьерой! А ты ему помилование выбила! - вступилась Октавия, топнув ножкой в подтверждение своих слов.
- Она права, платье — это пустяк в сравнении, что ты сделала для меня, - в который раз виноватая улыбка растянула его губы, и Эффи поневоле расслабилась. - Я все равно это сделаю.
На улице прибавилось народу, стоило первым за день солнечным лучам коснуться земли. Несколько минут Эффи шла молча, наслаждаясь присутствием своих друзей, которые переключились на разговор между собой. Октавия не упускала момента всячески подкалывать ведущего, когда тот начинал говорить за свою работу. И это веселило Тринкет, заставляя растягивать губы в искренней улыбке.
- По поводу тех новостей, что вы видели, - он поправил волосы. - Нападавших на тебя мужчин казнят через несколько дней. Я могу устроить тебе встречу. Если захочешь.
- Фликерман, ты совсем сдурел на своём телевиденье! Они же убить её хотели! - Октавия обняла подругу за руку, фыркая на Цезаря.
- Вообще-то, - тихо произнесла Эффи, - я бы хотела.
Ведущий понимающе кивнул.
Ей было ужасно интересно, но мысленно она понимала, что это ничего хорошего не предвещало.
- И что бы сказал на это Эбернети? - выпалила Октавия, заставляя девушку вернуться на землю.
Об этом ей совсем не хотелось думать. Не сейчас, когда до их с Хеймитчем гостиной оставалось совсем ничего. Но образ мужчины уже влетел в её мысли.
- Какая разница вообще, чтобы он сказал! Ему ведь совершенно все равно на меня.
- Тринкет, он смотрит на тебя так, словно… - она осеклась, подбирая нужные сравнения. - фанатки Фликермана пришли на концерт любимого ведущего!
- Бред какой-то, - тихо шепнула Эффи.
- Готова заключить пари, он почти влюблён в тебя.
- А я готов принять твой вызов, - вмешался Цезарь, включая внутреннюю функцию “ведущего телешоу”. - Это должно быть интересно!
- Да ну Вас, - Тринкет обняла каждого, поблагодарив друзей. И попрощавшись, медленно поплелась в гостиную. Ту самую чертову гостиную.
========== Часть 10 ==========
Возвращаясь в свою комнату, Эффи ещё раз оглянулась, чтобы убедиться - Эбернети ушел, и что-то подсказывало ей, что на всю ночь.
Голографические циферки, плавно парящие в воздухе, подсвечивали комнату неоновым синеватым светом, оповещая капитолийку о том, как легко было потерять счет времени в хорошей компании. Шел восьмой час прекрасного вечера.
- Лишь бы этот вечер оставался прекрасным до следующего утра, - тихо шепнула Тринкет, рассматривая дверь, ведущую в комнату Эбернети. Девушка улыбнулась, вспоминая о нём. О том, как ему нравилось злить её, и как ей нравилось злиться. Утреннею сцену, когда он наклонился к ней. Слишком близко.
- Перестань думать о нём! - Эффи зажмурилась, но воспоминания медленно утаскивали её назад. Туда, где был он. Заставляя дыхание сбиваться, а тело - покрываться мурашками.
У неё был лишь один выбор: думать об этом постоянно или не думать вообще. Но не думать не получилась, когда вокруг не было ни одной живой души. Девушка почти упала на кресло, откидываясь на спинку кресла, запрокидывая голову.
- Хватит додумывать. Представлять. Воскрешать в памяти горячие руки и губы. Хватит, Эффи…
Её имя. Хеймитч так редко произносил его вслух. Она бы хотела, чтобы он прошептал его. Это было нужно сейчас, как глоток свежего воздуха. И от этой нужды перекрывались все остальные чувства, которых и так становилось всё меньше.
В её сознание снова ворвалось воспоминание, и она была готова поклясться, что ощутила кожей его дыхание. И почувствовала его запах. Так ярко. Обострённо.
Девушка закусила нижнюю губу, втягивая её в себя, и почувствовала горячую волну внизу живота. Руки сжались в кулаки, а спина выгнулась, отчего бёдра чуть раздвинулись. Несколько гребанных сантиметров. И это ухмылка, застывшая на его лице. Она видела её, сквозь плотно сжатые веки. И снова волна злости накрывала. Отрезвляя. Заставляя широко распахнуть глаза.
- С ума сошла.
***
Взгляд серых глаз и выстрел. Одно и тоже. Это было первое и последнее воспоминание из прошлой жизни, а не просто ночной кошмар. Казалось, можно было бы привыкнуть, не обращать внимание, но она не могла. И в этот раз, воспоминание было таким ярким, что ключицу обжигала вполне настоящая боль.
В панике Эффи резко села на кровати, но боль не утихала. Кровь пульсировала в каждой болезненной точке, как будто решила вырваться на волю. Она задыхалась, потому что не могла дышать, не могла поймать сбившееся дыхание. Её пульс колотился так сильно, словно она действительно пыталась убежать от нападавших.
Осознание реальности пришло через несколько минут. И Тринкет с трудом заставила себя спуститься в гостиную. Чтобы постараться съесть порцию очередного завтрака, не имеющего вкуса, а теперь уже и запаха.
Ты просто медленно умираешь. Снова.
Эффи впала в состояние легкой меланхолии. Отчего-то ей казалось, что это чувство уже давно преследует её. Словно родное и неотъемлемое. Живое. И ей слабо верилось, что это когда-либо пройдёт.
Эбернети спустился чуть позже, довольно улыбаясь, тихонько мурлыкая мелодию.
- Доброе утро.
Эффи натянуто улыбнулась в ответ, быстро отводя взгляд от маленьких синяков у основания его шеи.
- Хорошо выспалась?
- Более чем, - никакой злости, никакого раздражение. И если уж Эбернети на неё не действует, значит ли это, что она действительно умирает?
- Мне нужно уходить уже. Приятного аппетита. Хеймитч.
- Есть планы на сегодня? - мужчина вопросительно приподнял бровь, мысленно удивляясь новому эмоциональному оттенку произнесенного имени.
- Цезарь обещал отвести меня на встречу с заключенными, которые были в резиденции Сноу, - она замолчала. Эбернети сверлил её ледяным, злым взглядом. Всё, как всегда.
- Я думал, что ты трусиха. Но ты не трусиха, Эффи. Ты конченная дура!
- Блин, Эбернети, - она выдохнула. Так устало, так отчаянно. - Пожалуйста, дай мне один день отдохнуть от тебя.
- Эти ублюдки опасные. Они чуть не убили тебя. Стёрли память. А ты идёшь к ним навстречу. Здорово.
- Я буду не одна, - она смотрела перед собой, мысли цеплялись друг за друга и путались.
Опасные ублюдки. Хотели убить. Стёрли память. Зачем? Ей действительно хотелось это узнать. Почему они так сильно ненавидят её?
- С кем? С этим попугаем? Он первый же сбежит, если почует опасность.
- Хеймитч, я пойду с ним, хочешь с нами?
- У меня дела, - холодно и отстраненно. Так, словно “пошла к чёрту”.
- Как скажешь, - пожала плечами Эффи. В холл они спустились вместе. Эффи заметила Цезаря и на её губах появилась улыбка.
Запечатываясь в голове Эбернети. Её глупая улыбка. Она никогда не улыбнётся ему так, даже если трижды стереть ей воспоминания. И это бесило, заставляя скрипеть зубами.
- Милая, - ведущий улыбнулся самой очаровательной улыбкой, от которой добрая половина населения Панема делала “ааахх”, падая в обморок.
- Здравствуй, Цезарь, - пролепетал Эбернети, - как я рад, что ты соизволил сойти с небес. Очень вовремя. Молодец.
- Не слушай, - Эффи обняла Фликермана, чувствуя напряжение бывшего ментора. Это забавляло. Она наконец почувствовала хоть что-то.
- Нам пора, - Цезарь снова улыбнулся, заглядывая в её слегка красные глаза.
***
Большие ворота не распахнулись. Хотя она так надеялась увидеть нечто грандиозное. Она хотела увидеть то, чего так боялись многие, обсуждали в полушёпоте, с опаской. Тюрьмы Капитолия, со всеми пыточными и подземельями, сейчас открывали перед ней свои… Свою калитку. Охранник отпер маленькую дверцу сбоку, пропуская через образовавшийся проход прямоугольный клочок света.
Умом Тринкет понимала, что поступает не совсем логично. И как бы она не хотела, но Эбернети был прав - они опасны и хотят её смерти.
Она все еще смотрела на яркий прямоугольник, и охранник потерял терпение:
- Ты идешь? - сказал он, ненавидя. Не Эффи, Нет. Скорее всё живое. - Может мне тебя подтолкнуть?
- Если не хочешь, можем уехать прямо сейчас, - тихо шепнул Цезарь.
- Нет, я в порядке.
Пару коридоров, несколько камер с заключенными. Она никогда не была заключенной. Даже в Тринадцатом.
Неожиданно, она вспомнила Китнисс, вспомнила как помогала ей снимать ролики. Сознание рисовало картинки. Она даже улыбнулась Фликерману. Наконец просветы в памяти.
- Мы пришли. Можешь, если не…
- Я в порядке, правда. Спасибо, Цезарь.
Дверь открылась. Девушка сделала несколько шагов внутрь.
Перед ней сидел мужчина. Глаза серые и безжизненные. Он скалился в остервенении.
- Ты! - прошипел он. Шаг к ней на встречу. - Испортила. Мне. Жизнь.
- Мне… мне жаль, - Эффи изумила его реакция, но она лишь склонила голову. Выражение лица заключенного не изменилось, та же ярость искажала черты.
Она вздрогнула, а потом поджала губы, вспоминая те самые глаза из сна.
- Какого. Хрена. Эта. Тупая. Сука. Решила меня навестить? - он кинул уничтожающий взгляд на охранника.
Эффи начала свой рассказ. Она готовилась всю ночь. Рассказала, как потеряла память. Спрашивала о той ночи. Её негромкий голос отдавался эхом в холодной комнатке. Только после тихого “за что?” она поняла на сколько глупо это выглядит. Мужчина слушал молча, по крайней мере сначала.
Зачем сплюнул с отвращением. Шаг и ещё шаг.
- Я убью тебя, - рычание и рывок.
Охранник еле успел подскочить, оттолкнув девушку к стене. Она выбежала, сталкиваясь с Цезарем. Слезы обжигали щёки.
- Так, тихо, посмотри на меня. Эффи! - она подняла взгляд. - Ты в безопасности. Поехали обратно.
- Нет! - её голос удивил Фликермана. Уверенный и настойчивый. Как будто бы и не было испуга.
- Ладно.
Она ожидала увидеть кого угодно. Что-то ужасное, хотя сомневалась, что удивиться после тех-самых-серых-глаз.
Ещё одна комната. Ещё один мужчина. Он сидел, рассматривая пол. Дверь закрылась за девушкой. На этот раз Фликерман зашел вместе с ней. Заключенный поднял немного отсутствующий взгляд, останавливая его на Эффи.
- Вы живы, - одними губами произнес он. - Я рад.
- Что с ними, Цезарь? - тихо спросила она.
- Это у Плутарха спрашивай.
Девушка сделала два шага на встречу к Первому.
- Вы рады?
- Я не хотел, чтобы Вас ранили. Не думайте так. Нет. Я пытался помочь.
- Зачем?
И он рассказал. Запинаясь. Обо всем. И Тринкет слушала, ненавидя себя, Капитолий, Панем. Её гребанный Панем. А после этот шепот. Будто бы мужчина ужасно устал, и больше не мог выговорить ни слова.
- Я хотел бы вернуть Вашу память, но не успею.
- Как? - послышался голос, заставляя Эффи вздрогнуть. Плутарх вышел из тени, настойчиво смотря на Первого.
Заключённый вздрогнул, будто его ударило током. Эффи прищурилась, глядя на Хэвенсби. Она почти ненавидела его, догадываясь в каких условиях находились заключенные. Но понимала, что это мелочи, по сравнению с тем, что мог сделать Сноу. Она почему-то верила этому человеку. И больше не чувствовала страха. Совсем ничего не чувствовала.
- Я бы мог приготовить его. Антидот, - мужчина говорил тихо.
- Вы уже пытались. Не получилось. Это не интересно.
- Мне нужно время. Нужна кровь этой девушки, для исследования.
- Плутарх, - её шепот заставил мужчину несколько раз моргнуть, словно приходя в себя. - Я хочу помочь.
- Эбернети это не понравится.
- К чёрту Эбернети! - выпалила она, удивляясь, что произнесла это вслух.
Плутарх улыбнулся, и Эффи знала, что он сделает всё, что нужно. Поэтому ей стало спокойнее, совсем не от улыбки Хэвенсби. Не от поддержки Фликермана. Это была реальная возможность вспомнить себя.
Цезарь облегченно выдохнул, покидая тюрьму.
- Я позвонил Тави, она скоро будет в Центре. Хотела обсудить предстоящее мероприятие.
- Тави? Она знает, что ты называешь её так ласково? - Эффи подавила смешок, заметив смущенную улыбку Фликермана. Такую искреннюю, совсем не ту, что блистала со всех рекламных щитов. Ей вдруг ужасно захотелось обнять его, такого настоящего. Её друга.
- Не говори ей, она меня убьёт своими подколками.