Тимо потрясенно отпрянул, расширенными от ужаса глазами впиваясь в перекошенное гримасой яростной злобы лицо вампира.
- Видел?.. - Голос Императора прозвучал надтреснуто и как-то неправильно, однако Айрону было на это уже плевать. Его подхватила и несла вперед волна неожиданного, исступленного безумия.
- Знаешь, как в Эргоне принято называть тех, кто торгует своим телом? Пусть ты защищал этим интересы Лиги, но Тимо, оно того не стоило.
Императора затрясло, он отступил ещё на шаг, сказал, словно защищаясь:
- Ты возможно и смог бы понять, если бы не был столь самовлюбленным эгоистом, каковым являешься с самого момента нашего знакомства, вампир.
- Да, я тоже жалею об этом скорбном моменте своей жизни, ибо от тебя не исходит ничего, кроме неприятностей! Ты не способен уважать или любить кого-то. Всегда только используешь. Ты уступаешь лишь тогда, когда тебе сулит это выгоду. Для тебя все являются только развлечениями, временными игрушками, с которыми можно играть, ломать и заменять их новыми в бесконечности твоей жизни. Может, и я вхожу в эту почетную категорию?!
Тимо побледнел так стремительно, словно все краски схлынули с его лица: тонкие губы посинели, скулы заострились, а в посветлевших, почти прозрачных глазах смерзался лед.
- Позволь узнать, упырь, кто позволил тебе рыться в моем прошлом? Ты не вправе лезть мне в душу своими нравоучительными и моралистскими нотациями. Мне неприятен этот разговор и я намерен немедленно его прекратить!
- Но отчего же? Может ты боишься, что кто-то докопается до того самого момента, когда ты сам стал отвратительным монстром?
Айрон тяжело дышал, в голове звенело от собственного крика. Император сипло спросил:
- Разве должен меня судить юноша, не познавший времени, вечности, одиночества?
Владыка Эргона онемел от возмущения. Так его еще никто не смел унизить. Тимо ударил по воспаленному самомнению Айрона, по разнице в их возрасте, что порой так сильно угнетала вампира и тогда он выдохнул, злобно сощурившись:
- Вряд ли время может сделать чудовищем, оно лишь открывает потаенное.
Боль! Всеобъемлющая, тяжёлая, будто гранитная плита, срывающая стальными крючьями когтей старые раны, обнажившая то, что больше всего жаждала скрыть душа - больное, отчаянное, страшное безумие одиночества. Чужая боль… Айрон вскрикнул, сжав виски ладонями, инстинктивно пытаясь скрыться от этого, никогда не чувствовать больше и малой толики разверзшегося в мозгу ада. И вдруг всё прекратилось. В огромном, полуразрушенном зале, содрогающемся в предсмертных конвульсиях, остались лишь двое - Принц Ночи, ещё переводящий дыхание, сбитое неожиданной ментальной атакой… и Тимо. В мёртвых, застывших глазах старлинга, промёрзших, казалось, до самого дна, не отражалось больше ничего. Его голос был похож на шорох падающих морозной ночью колких снежинок - по-прежнему красивый, но безжизненный:
- Больше никогда не подходи ко мне, Айрон. Забудь обо мне навсегда.
И так просто и страшно это было сказано, что Айрон сразу понял - это действительно конец. Он перешагнул какой-то невидимый рубеж, после которого пути назад, к их приключениям и беззаботным встречам больше нет. Алое безумие, владевшее вампиром медленно покидало его, оставляя после себя странный озноб и неприятное похмелье, будто всё это время он был мертвецки пьян или одурманен наркотиками. В глубине души плеснулся страх, но Айрон поспешно задавил его, недоверчиво спросив:
- Неужели обиделся?
И попытался шагнуть к застывшему Лайтонену, но был отброшен невидимой силой. На миг вокруг Императора сверкнул инеем круг в два метра диаметром, а потом исчез, словно его и не было.
- Не заступай за эту черту, - шевельнулись тонкие губы, бледные до синевы. - Или я убью тебя.
- Послушай, это просто глупо! - Сердито выкрикнул Айрон. - Мы явно подверглись воздействию проклятья и активировал его, должно быть, именно ты, когда убил Кана Сатора.
- Ничто из сказанного здесь и сейчас не было ложью. Нам больше не о чем говорить, Айрон Марко Кальвин Сольвейг. Прощай.
С этими словами Тимо Лайтонен крутанулся вокруг собственной оси и исчез в морозном вихре, оставив бывшего уже напарника в разваливающемся прямо на глазах замке. Отчаянно чертыхнувшись, Айрон со всех ног бросился туда, где оставил крылатых коней, но пегасы благоразумно покинули ставшей слишком ненадёжной площадку, оставив своего хозяина в безвыходном положении. Не желая сдаваться, вампир посмотрел вниз, оценивая расстояние до земли - его магия могла поддержать падение, превратив в планирование, но не на такой безумной высоте, когда уже не хватает воздуха просто для того, чтобы сделать вдох.
- Я не советую прыгать, - вдруг совершенно внезапно раздался позади вампира знакомый голос. Ванахи в своем неизменном лабораторном халате подошел ближе, демонстрируя добрые намерения поднятыми вверх ладонями. - Но могу оказать услугу.
- Что взамен? - когда на кону стоит жизнь Айрон не был готов к долгим и изобретательным торгам.
- Всего лишь подробный рассказ о том, что здесь произошло.
- Идет.
Ванахи протянул Владыке Эргона руку и спустя один удар сердца они уже стояли посреди той самой гостиной, с которой все началось. Айрон сразу понял, что дом до сих пор пуст - было слишком рано и слуги еще не вернулись, а это означало, что есть время для долгого, обстоятельного разговора. Жестом предложив Инженеру присесть в кресло у камина, Принц Ночи прошел к бару, вернувшись в компании двух бокалов и пары бутылок бренди. Ванахи одобрил выбор хозяина дома, взяв в руки хрустальную чашу и полюбовавшись красивым золотистым оттенком напитка, в то время как Айрон мрачно опрокинул в себя первую порцию огненной воды, даже не ощутив вкуса.
- Так с какого момента ты хочешь услышать нашу историю?
- Разумеется, с того, как вы оказались в крепости. Мне не интересны ваши постельные забавы.
Айрон остался глух к сарказму, что звучал в словах Инженера. Ему просто было всё равно. Вновь наполнив бокал, глядя остановившимся взглядом в огонь, неведомо когда разведенный заботливым Ванахи, вампир начал рассказывать. Старший сын Тимо умел слушать, не перебивая и не задавая глупых вопросов, лишь иногда просил уточнить ту или иную деталь, после чего вновь погружался во внимательное молчание, за что Айрон был ему даже благодарен. Стоило признать - он недолюбливал загадочного Хранителя за его высокомерие и отвратительную привычку говорить излишне прямолинейно. Ванахи был для Принца Ночи не просто очередным творением Тимо на ниве генной инженерии, но хитрым, расчетливым и необыкновенно опасным существом, с которым лучше и вовсе не иметь никаких дел. Матрица души Ванахи, доступная взору высшего вампира, была настолько сложна и запутанна, что уже невозможно было восстановить первоначальный рисунок. Даже Змееглазый Араши, мысливший и чувствующий как нечеловек, был понятнее, чем отстраненный наблюдатель, лишенный даже малейшего сочувствия к “подопытным”, для которого верно проведенный эксперимент значил больше, чем жизнь отца или брата. Все, что двигало Ванахи - мимолетное любопытство, поэтому Айрон не обольщался горячим интересом Инженера.
- Вот, значит, что случилось, - протянул задумчиво Хранитель, постукивая по нижней губе указательным пальцем. - И что же, двое опытных бессмертных попались в такую примитивную ловушку и даже не заметили?
Айрон уклончиво пожал плечами, даже сейчас не желая признаваться в очевидном провале. Сейчас его беспокоили не допущенная беспечность и хитроумный механизм посмертного проклятия, а слишком суровая реакция Тимо на его слова.
- Он же не всерьез, правда? - Спросил с безумной надеждой, однако Ванахи сухо хмыкнул:
- Есть вещи, которые он просто не сможет принять. Поздравляю, Ваше темнейшество - вам удалось то, чего не могли добиться все противники моего отца за долгие века. Вы нанесли ему такой удар, от которого он может не оправиться. Теперь же все, что вам осталось - это попытаться сложить из осколков ваших разбитых сердец слово “вечность”.
- Что за чушь! - Преувеличенно бодро фыркнул Айрон: - Мое сердце вряд ли можно назвать разбитым.
- Как вам будет угодно, - пожал плечами Инженер, глядя в огонь. - Происшествие вышло занятным и развлекло меня, однако я уже порядком задержался. Благодарю за гостеприимство, но вынужден отклоняться. До встречи, Ваше Величество.
Айрон тихо вздохнул, оказавшись в одиночестве, налил в бокал остатки алкоголя, прошептав:
- Век бы тебя не видеть, высокомерный ублюдок!
Пустая бутылка из-под бренди полетела в стену, разлетевшись на осколки. Чертов самогон по-прежнему не имел вкуса, оставляя страшное чувство потери чего-то очень важного, от него все никак не удавалось отвязаться, не смотря на количество выпитого. Окончательно потерявшись и запутавшись в чувствах, Айрон забылся сном чрезвычайно утомлённого человека.
***
Первое время Принц Ночи думал, что произошедшая между ним и старлингом размолвка - всего лишь досадное недоразумение и Тимо простит те жестокие слова, что были сказаны в нерассуждающем пылу ссоры, но время текло неумолимой рекой и сезоны сменялись сезонами, а проклятый гордец не собирался идти на мировую.
Айрон искренне считал себя правым и не собирался уступать, по-прежнему ожидая законных извинений со стороны Императора, хотя подзатянувшееся на пару лет молчание заставило его нервничать. Он раз за разом повторял для себя уже давным-давно придуманные оправдания собственной вспышке ярости в тот злополучный день и основные его тезисы, что он заготовил для обличительной речи были таковы:
- Тимо виноват в том, что постоянно втравливает Айрона в неприятности;
- Тимо виноват в том, что не остановил вовремя Кана Сатора, позволив старому маньяку причинить вред Айрону и, в конце концов:
- Тимо виноват в том, что проглядел посмертное проклятие Кана, оказавшее на Айрона, опять-таки, неблагоприятный эффект.
И после всего этого Император и не подумал принести извинения за причинённые неудобства!
- Ведь я прав! - В который раз восклицал Айрон, расхаживая по кабинету. Его холеричный темперамент не позволял вампиру спокойно сидеть на месте, смирившись с действительностью. Распиравшая Владыку Эргона жажда деятельности, в конце концов, вылилась в целую вереницу любовных похождений, целью которых была абсурдная мысль: доказать себе и почему-то Тимо, что Айрон прекрасно обойдётся и без общества неугомонного старлинга, заменив его чередой случайных любовников и любовниц. Да, вот именно! Отличный секс без обязательств и никакого Лайтонена не нужно.
От него одни неприят…
Как же скучно!
Айрон тоскливо вздохнул, сбросив со своего плеча нахальную руку белокурой прелестницы, зажатой между ним и очаровательным юношей, выбранным Айроном исключительно за цвет глаз - небесно-голубой. И всё же… чего-то не хватало ему для того, чтобы почувствовать себя полностью удовлетворённым, какими бы искушёнными в сексе не были его партнёры. Что-то важное исчезло из его жизни, навсегда заставив её потускнеть, словно пыльное старое зеркало. Мир, лишённый ярких красок, которые так щедро дарил ему Император.
Это обстоятельство не давало покоя, жгло калёным железом, подобно клейму, въевшемуся под кожу. Невыносимая скука стала постоянной спутницей Айрона, радостно скалясь высшему вампиру из зеркальных витрин магазинов, мимо которых он шёл, вкрадчиво скреблась в душу, когда он сосредотачивался на государственных делах, хохотала и торжествующе завывала, пресекая любые попытки забыться в объятиях очередного красавца-блондина или синеглазой раскрепощённой кошечки.
На пятый год упрямого молчания Айрон сдался - забросил беспорядочные связи, больше не засыпал в винном погребе в окружении опустевших бутылок… Он просто тихо смирился с неизбежностью: Тимо больше никогда не придёт.
Ему стали сниться сны, в которых окно в его спальню распахивалось и в вихре снежинок, вкусно пахнущий морозом и мятой, входит Император. Он садится на край кровати, проводит ладонью по иссиня-чёрным волосам Айрона, пропуская сквозь пальцы невесомые пряди, и шепчет очень тихо:
- Im maelle antal…
Просыпаясь после таких снов, Принц Ночи злился на себя и предательски реагирующее тело, шёл в душ снимать напряжение, делая это без удовольствия - просто чтобы заглушить потребности плоти, жаждущей совсем иных прикосновений, и окунался в изматывающий рабочий день, думая лишь об одном: приснится ли ему снова этот чудесный сон? Услышит ли вновь эти слова, сказанные на чужом, незнакомом языке и означающие, должно быть, что-то невероятно нежное…
Уже перед самым рассветом, не в силах расслабится после напряжённого заседания с главами Родов, слишком взбудораженный и злой, чтобы ложиться, Айрон бесцельно слонялся по комнатам своего особняка, то и дело натыкаясь на слуг и пугая их своим мрачным видом. Наконец, решив встретиться с гостившим в поместье братом и помучить беднягу очередными колкостями, Айрон подкрался к дверям комнат, отведённых Луциану, намереваясь злобненько подшутить над герцогом, но передумал, услышав голоса. Видимо, брат беседовал со своей возлюбленной - принцессой Иллой, связавшись с ней по межгалактической связи, так как из этого разговора Принц Ночи не понял ничего. К своей досаде отметил, что Луциан отлично говорит на языке Империи Мэру и вдруг…
- Im maelle antal, Illa.
Знакомые слова заставили Айрона замереть на мгновение, а когда невольный ступор прошёл, вампир, не скрываясь, ворвался в комнату, успев увидеть, как гаснет зеркало, с помощью которого Луциан связывался с возлюбленной.
- Что ты сейчас сказал?! - Требовательно выпалил Айрон, дрожа от возбуждения. Возмущённый столь наглым вторжением, Луциан вскочил на ноги, негодующе прищурившись:
- Ты опустился до того, что подслушиваешь личные разговоры? Не ожидал от тебя подобной низости, брат… Хотя ты, в отличие от меня, всегда мог пойти на любую подлость ради достижения своих целей.
- Оставь свои обвинительные речи для более благодарных слушателей, - ехидно усмехнулся Принц Ночи. - Отвечай на вопрос!
Луциан пожал плечами, удивлённо вздёрнув брови:
- Мы всегда обмениваемся этими естественными словами в конце разговора, да и что может быть проще, сказав “я люблю тебя”, если это действительно так?
Айрон почувствовал, как внутри него разверзается ледяная бездна ужаса и отчаяния.
- Что? - Слабым голосом переспросил Владыка, неосознанно комкая на груди рубашку. Поражённый не меньше брата Луциан медленно повторил:
- “Я люблю тебя”. Разве вы не говорили друг другу те же самые слова?
- Мне… я… - Айрон прижал ладонь ко лбу, словно пытаясь поймать разбежавшиеся в смятении мысли. Герцог Де Виже Лебрун неверяще уставился на собеседника, сразу же поняв причину столь явного замешательства брата:
- То есть, - растягивая слова, с несказанным удовольствием, произнёс Луциан: - Твой любовник говорил тебе о любви, а ты ни разу не поинтересовался, что означают эти слова? Даже не потрудился выучить его язык? Боги, Айрон, ты хоть что-то сделал для того, чтобы стать ему ближе?
Подавив острый приступ раздражения и проглотив пожелание для надоедливого советника убираться в самый тёмный из уголков человеческого тела, Айрон развернулся и слепо побрёл куда-то, продолжая мучительно осознавать свалившуюся на голову информацию.
Сделал ли он для Тимо что-нибудь? О, да! Всего лишь обозвал его шлюхой и источником проблем!
Тимо не простит, вдруг с отчаянной ясностью понял вампир. Слишком много раз он превращал ранящие слова, произнесенные Айроном, в шуточную перепалку. И Принц Ночи потерял ту тонкую грань, за которую нельзя заходить. Теперь же линия эта морозной стеной отгородила их друг от друга навсегда.
В груди глухо заныло, заставив Айрона сдавленно застонать. Если бы можно было вернуться назад во времени, удержать рвущиеся с языка неправильно жестокие слова, попытаться понять того, кто так долго принимал Владыку Эргона со всеми его недостатками - без претензий и упреков, с мудрой улыбкой на тонких губах… Кем же Айрон был для Императора Лайтонена? Умным, интересным врагом, верным другом, неизменным партнером по приключениям, нужным, скорее, самому Айрону - юному и ветреному, беззаботному мальчишке, еще не принявшему в своё сердце настоящую тьму. Должно быть, Тимо делал все возможное, чтобы скрасить вечность вампира, не допустить окончательно смерти его солнечного, светлого нрава, сохранить от подступающего безумия… А что же получил взамен?