Однако сколько истины было в его словах, сказанных Луциану сегодня, Айрон и сам не мог бы сказать. Выдержка его слабела по мере соблюдения вынужденного перерыва в отношениях с советником, и, размышляя над этим, вампир пришёл к выводу, что интерес старлинга к любовным утехам носит исключительно познавательный характер. Нет резона обманывать себя надеждой, что к Тимо возвращается память. В конце концов, он был первым, кто оттолкнул Айрона. Юный бунтарь, впервые открыто идущий против системы, – и только. Для Таймури Айрон являлся всего лишь средством достижения цели, а Принц Ночи никогда не позволит манипулировать собой и своими чувствами. По крайней мере, так диктовала ему гордость высшего вампира.
Но чего он хотел на самом деле?
В темноте своей спальни Айрон глухо застонал от глубокой внутренней боли, надеясь, что эта позорная слабость когда-нибудь покинет его сердце. Стоит ли продолжать мучить себя и старлинга в попытке вернуть Лайтонена? Айрон не знал, мог лишь с уверенностью сказать – он уже не сможет свернуть с выбранного пути. Осталось лишь дождаться, когда упрямый старлинг не придёт к такому же выводу. А пока… пока вампир мог лишь снимать напряжение единственным доступным ему способом, запершись в душевой, яростно лаская возбуждённый до каменного состояния мыслями о Лайтонене член, коротко вскрикивая и закусывая до крови губу. И когда слепящая волна оргазма накатывала, заполняя собой сознание, Айрон ласково шептал:
- Будь ты проклят, бессердечная тварь… Гори в аду.
+++
Тимо не понимал, что происходит. Владыка Айрон внезапно отдалился, предпочитая избегать общества старлинга и отказываться от любой предложенной помощи. Скорее всего, это резкое похолодание в отношениях было вызвано тем, что произошло между ними в гроте, но Тимо не был уверен на все существующие проценты. Он мог сказать совершенно точно лишь одно – в тот вечер, возвращаясь в замок, они оба чувствовали удовлетворение, но тогда почему?..
Как он, будучи старлингом, совершенной, чистой формой разума, смог допустить подобное гнусное пренебрежение правилами и постулатами Высокого Оола?! Почему его тело, познав ласки и прикосновения другого мужчины, стало настолько чувствительным, теперь доставляя ему немало неприятных минут, особенно когда он невольно обращался воспоминаниями к той ночи? Повторяя с собой те вещи, что вытворял с ним Айрон, он, однако, не чувствовал того восторга и экстаза, даже когда с глухим стоном изливался на смятые простыни. Наверное, он мог испытать те сладостные ощущения только тогда, когда Принц Ночи находился рядом.
Не превратилось ли это в зависимость? И если ответ отрицательный, почему его продолжает волновать отчуждение эргонца?
Тимо измученно вздохнул, провожая взглядом очередной рассвет, проведённый в скорбном одиночестве. Вынужденно признал – ему остро не хватало разговоров у камина, не хватало Айрона, умной , тонкой игры и яркого изумрудного взгляда напротив. Тогда в гроте они оба использовали друг друга для удовлетворения собственных целей, и только - пытался убедить себя Тимо. Владыка Айрон, очевидно, испытывающий глубокие интимные чувства к кому-то, похожему на старлинга, просто удовлетворил настойчивую потребность собственного тела к физическому влечению, это Тимо мог понять и принять, но вот последующая реакция была ему решительно незнакома, как и собственные противоречивые чувства. Был ли тот инцидент способом потешить любопытство или являлся актом бунта против Высокого и его моральных принципов?
Так ли это?
Айрон не был похож на человека, думающего о другом. Нет, он отдавался ласкам неистово и самозабвенно, так, словно на самом деле хотел доставить удовольствие Тимо и никому, кроме него. И ещё, эти «воспоминания» о том, чего никогда не было…
Окончательно запутавшись, Тимо воскресил в памяти подслушанный разговор, внезапно осознав простую истину – Принц Ночи был в корне неправ, говоря о возможности соблазнения другого старлинга. Потому что Тимо сделает так, что Айрон никогда больше не посмотрит ни на кого другого.
Странно, но утвердившись в этой мысли, Перворождённый почувствовал мгновенное облегчение.
+++
- Эта ночь особенная, – Айрон застегнул у горла короткий плащ и критически осмотрел своё отражение в зеркале. Облачённый во всё чёрное, он выглядел, словно ожившая тень, сошедшая с полотен мастеров эпохи ренессанса. Таинственный, мистический романтик, восхищающийся прекрасным миром, но не чувствующий себя его неотъемлемой частью. Бесконечно одинокий.
Тимо, наблюдающий за этими приготовлениями, сидя в кресле и держа в руках чашечку вечернего кофе, почему-то очень остро ощутил это одиночество, словно это было эхо его собственных чувств. Так странно… Но после ночи, когда они познали друг друга, Тимо стал лучше понимать настроение вампира. Или, во всяком случае, предпочитал считать так. Возможно, исходя из услышанного разговора, для Айрона не играла особой роли личность ревизора, и он поступил бы подобным образом с любым другим старлингом, но Таймури Эн Лайни был тщеславен и хотел считать себя кем-то особенным для вампира. Глубоко внутри него зародилось чувство, подозрительно напоминающее собственничество. Поэтому он спросил с тщательно выверенной лёгкой долей скуки в голосе:
- Чем же она отличается от остальных?
Изумрудные глаза потемнели, став парой провалов в бездну. Отвернувшись, Айрон глухо, через силу, вымолвил:
- Время убивать.
Тимо отставил чашку, поднявшись с кресла. Положил большие ладони на узкие плечи вампира, внезапно поразившись его хрупкости. Какая удивительная, страшная сила таилась в этом человеке! Той ночью в гроте его тело едва не светилось внутренней мощью, неистовая страстность переполняла Айрона, его взгляд сверкал, губы, припухшие от яростных укусов-поцелуев, изгибались в улыбке, присущей лишь искусителям-инкубам, – завлекающе, непристойно, развратно… Но сейчас Тимо чувствовал перед собой холодного, собранного Повелителя, который вынужден выполнить обязательный ритуал, не приносящий ему ничего, кроме застарелого раздражения.
- Необходимость в свежей крови, - понимающе протянул старлинг, лёгким скользящим движением снимая ладони с плеч Айрона, будто отталкивая его от себя, вспомнив об истинной природе вампира. – Такая страшная цена за могущество!
Стена холодного воздуха вклинилась между ними, заставив Айрона зябко передёрнуть плечами под плащом. Непроизнесённое «помни своё место, кровосос» повисло невидимым мечом, раня ледяными гранями. Конечно. Он оказал Перворождённому услугу, раскрепостив его и заставив прислушаться к потребностям своего тела, и одновременно утолил собственную жажду близости, цинично использовав двойника Лайтонена ради низменного физического акта. И так легко было представить на месте старлинга СВОЕГО Тимо! Они оба – просто обманщики, искусные лжецы, и если Таймури Эн Лайни поднял бунт против Высокого Оола, позволив Айрону сотворить с собой невозможные для старлинга вещи, то Принц Ночи лгал своему сердцу.
Но самообман должен закончиться – Луциан прав. Избавившись от одного надсмотрщика, Айрону придётся иметь дело с другим. И он вовсе не был уверен, что сможет соблазнить кого-то, кроме Тимо. Точнее, ему была отвратительна сама мысль об этом.
Настроение, и без того поганое, опустилось ниже подвалов родового замка. Стоя всё так же спиной к гостю, Айрон сказал отрывисто и холодно:
- Если вам что-нибудь понадобится, зовите прислугу. В кабинет лучше не заходить – я выставил охранный периметр, и вас он воспримет как чужака. Я сожалею о неудобствах.
- Понимаю, - в бархатном низком голосе чудилась насмешка, больно резанувшая сердце. Словно порез от опасной бритвы – тонкий, но болезненный. В который раз он дал себе зарок – не влюбляться так глупо в Тимо Лайтонена, в его безжалостную красоту и смертельное очарование. Оказывается, даже бездушная кукла, имеющая любимый облик, может страшно мстить за ошибки. Та ночь была ошибкой. Горькой, сладкой, непростительной, волшебной…
И Айрон с ужасом понимал – если вдруг доведётся, он снова сделает то же самое. И, может быть, Тимо Лайтонен всё-таки сможет вернуть себе истинное «я», избавив своего врага от тяжких мук сожалений и сомнений.
Айрон вышел в ночь упругим шагом хищника, начинающего свою охоту. Стремительный чёрный силуэт «Ягуара» последней модели плавно нёс своего хозяина в самый центр мегаполиса, миновав тихий и сонный добропорядочный пригород, окунувшись в океан неоновых огней реклам и кричащих вывесок, ярко освещённых витрин модных бутиков и дорогих ресторанов, бешеную пульсацию ритма музыки молодёжных клубов, начинавших работу после захода солнца. Просто огромный выбор охотничьих угодий!
Пару раз взгляд зацепился за угрюмых молодых парней со значком Гильдии, но, узнав Владыку, охотники предпочли отвалить без вопросов. К сожалению, приходилось с ними работать, время от времени подписывая лицензии на отстрел особенно зарвавшихся «тёмных братьев». Вампиры не убивают себе подобных – старый закон, так никем и не отменённый, породил организацию, которой управлял твёрдой рукой Патрисио Тысячеликий. Они называют себя по-разному – Гильдия, Инквизиция, Орден… Айрону было всё равно. Луциан занимался официальными расследованиями преступлений сородичей, но смертный приговор выносить приходилось именно Владыке Эргона. Ещё один камень на чашу весов его совести, и без того отягощённой немалым грузом.
Раньше было легче. Был Лайтонен, с которым можно было легко забыться, дать волю накопившейся страсти и ярости – Тимо сильный, всегда держал удар, даже если Айрон был груб, раздирая острыми ногтями спину любовника, неистово отдаваясь или безжалостно трахая его, буквально умирая от наслаждения, топя в слепящей волне оргазма все свои печали. Но теперь место Лайтонена занял этот… со стеклянными глазами и ровным, мягким голосом безликого компьютера. Да, ему показалось, что прошлой ночью что-то изменилось, но у него всегда было слишком хорошее воображение.
Он выбрал клуб «Оникс», заметив рядом парочку готически одетых и раскрашенных юношей и девушек. Вполне сойдя за «своего» в столь специфическом окружении, Айрон без проблем подцепил у барной стойки какого-то паренька с высветленными волосами и подведёнными чёрной тушью глазами. Без труда поддержав разговор о несчастной любви, Владыка, даже не применяя знаменитого гипноза вампиров, уговорил молодого человека найти более тихое и укромное местечко для того, чтобы заняться вещами, разгоняющими тоску. Заинтригованный сопляк без возражений позволил завести себя в безлюдный тёмный переулок, едва ли не забегая вперёд от нетерпения. Всё было настолько просто, что от отвращения сводило скулы, но Айрон не был настроен на продолжительную охоту. Прежде он любил мучить и изводить выбранную жертву в течение нескольких ночей, вызывая паранойю, страх, перерастающий в панический ужас, и только тогда, когда кровь достигала нужной степени сладости, пил её, словно гурман выдержанное вино, смакуя каждый глоток, отмечая изысканные оттенки ночей, наполненных кошмарами.
Но однажды он опрометчиво попробовал кровь Императора и с тех пор не мог забыть этот неповторимый вкус!
Мальчишка, изрядно опьяневший от выпитого, мерзко хихикал, прижимаясь к Айрону в тёмной подворотне. От него приторно пахло дешёвой туалетной водой и алкоголем. Переборов брезгливость, Владыка вампиров склонился над жертвой, ласково шепча какие-то глупости, как вдруг ощутил на себе пристальный взгляд. Подняв глаза, Айрон увидел Тимо, скрестившего руки на груди и со злой усмешкой наблюдавшего за сценой. Во всём его облике сквозило пренебрежительное: «так вот как это происходит?».
Бывший Император остался верен себе – даже в непривычной, слишком простой для него одежде он продолжал выглядеть величественно, не позволяя обмануться даже случайному взгляду, и любой сказал бы без сомнений, что перед ним породистый аристократ с вереницей прославленных предков, дюжиной имений и внушительным счётом в самом престижном из банков. Непозволительно хорош собой, безумно притягателен. Будь Айрон оборотнем, мог бы сравнить старлинга с луной – яркой, влекущей и пугающей одновременно. Но сейчас… сейчас Принц Ночи просто не мог, не имел права остановиться.
Айрон обольстительно улыбнулся наблюдающему старлингу, страстно обнимая льнущего паренька и не прекращая ворковать ласковые глупости, коснулся губами высветленных волос на виске, потом ниже, целуя мочку уха окончательно растаявшего подростка. При этом Принц Ночи, ни на секунду не отрываясь, смотрел в глаза старлинга, будто вытворяя всё это с ним. Тимо утратил большую часть своей надменности, но продолжал стоять в вызывающей позе, вот только красиво очерченные губы уже не улыбались. Старлинг напрягся, словно хищник перед прыжком, с жадностью следя за манипуляциями Айрона. «Если бы у Тимо был хвост, - внезапно подумал вампир, - он был хлестал им себя по бокам с неистовой силой!»
Осторожно отведя лёгкие прядки с шеи мальчишки, Владыка Эргона целовал бледную кожу, слыша прерывистое дыхание подростка, вероятно, впервые ощущавшего подобную бурю чувств. Клыки болезненно заныли, но Айрон тянул время, чувствуя под губами неистово бьющуюся голубую жилку. Ещё немного… вот сейчас!
Внезапно добыча, противно взвизгнув, отлетела прочь, схваченная и отброшенная за шкирку сильной рукой.
- Мужик, да ты охренел?! – Петушиным фальцетом выкрикнул мальчишка, но Тимо, развернувшись, просто молча посмотрел, и паренька как ветром сдуло.
- Присоединяюсь к вопросу, - заявил весьма раздосадованный Айрон, но слова прозвучали невнятно из-за удлинившихся клыков. Желание порвать кого-нибудь на кровавые тряпки усилилось неимоверно, но Тимо внезапно резко толкнул Айрона к стене и впился в его губы грубым поцелуем. Рот наполнился медным вкусом крови, едва не сводя Владыку с ума. Слишком мало для истинного наслаждения, но предостаточно, чтобы раздразнить.
- Нельзя! – Собрав все силы, Айрон оттолкнул старлинга, зло глядя в надменное, прекрасное лицо Перворождённого. – Нельзя!
- Никого, кроме меня… - прохрипел Тимо, вновь швыряя вампира на стену, да так, что Айрон едва не задохнулся, чувствительно приложившись лопатками. – Только я! Только со мной!
- Идиот! – Взвыл Айрон, теряя голову от запаха и вкуса пролившейся крови. – Я могу убить тебя!
- Попытайся, - издевательский смех старлинга со странной ноткой горечи, всё ещё звучал в ушах, когда Принц Ночи впился клыками в шею Тимо, моля всех богов сразу и Великую Мать Ночь, чтобы дала ему сил остановиться прежде, чем сердце отважного глупца перестанет биться.
Божественный нектар пролился в горло горячей струёй, заполнил сознание отрывками образов, чувств, осколками воспоминаний и мыслей. Айрон едва не потерял себя в этом могучем водовороте. Отчаянно барахтаясь, из последних сил пытаясь сохранить разум, он увидел белую сияющую клетку и человека в ней. Прутья обжигали, словно были раскалены на сильнейшем огне, но вампир всё равно протянул руки, чтобы дотронуться до пленника, увидел расширенные синие глаза без тени мыслей, тонкую ниточку слюны, тянущуюся с уголка рта, и услышал мучительное, вытолкнутое сквозь зубы:
- Спаси!
Айрон отчаянно закричал, встряхнув клетку, разбивая её, разламывая на части… и очнулся в той самой подворотне. Тимо стоял на коленях, прямо в уличной грязи, запрокинув голову, а сам Владыка Эргона, вцепившись в свою жертву, нависал над ним, жадно глотая кровь, напоминавшую летнее молодое вино, божественный нектар, которым невозможно насытиться. Этот запах, вкус, богатые оттенки которого невозможно повторить…
- Тимо… Это ты… Мой…
Айрон не узнал собственного голоса, так страшно, хрипло и исковерканно он звучал. Словно карканье ворона. Истина, простая и страшная в своей простоте, ударила в самое сердце отравленным кинжалом, и вздрогнули оба, почувствовав, как сдвигается сама ткань мироздания, подчиняясь их безумным желаниям и порывам.
«Мой Тимо.»
Синий взгляд, затуманенный страстью, похотливо приоткрытые губы… Укус вампира приносил жертве неописуемое наслаждение, последнее в жизни и оттого сильнейшее. Айрон тихонько, успокаивающе поцеловал старлинга, получив в ответ жадный, яростный, дикий порыв, мгновенно вскруживший голову. Лайтонен, с трудом поднявшись с колен, вновь прижал вампира к стене, но на этот раз не столь импульсивно и грубо.