Лен доволен. Он оглаживает руками предплечья и локти Барри, спускаясь к подмышкам и ребрам. Пленник слегка елозит от щекотки и пытается уйти от прикосновений. Лен снова слезает с кровати, и Барри разочарованно пыхтит. Он уже успел возбудиться от тяжести тела на своей груди, от ощущения беспомощности и предвкушения дальнейшего.
- К сожалению, Скарлет, у нас только две “веревки” под рукой, - говорит Снарт, и тишину пронзает второй хлопок. Барри узнает свой собственный ремень. Лен выпрямляет его правую ногу и закрепляет на ней кожаную полоску, бережно обматывая щиколотку несколько раз. Он тянет ремень к столбику в изножье кровати и тщательно привязывает его. Барри вытягивается. Он чувствует, как напряжены сухожилия под коленом и в пояснице, потому что он максимально растянут в длину. Он пытается пошевелиться, согнуться или приподняться и ему не удается сделать ничего из этого. Он практически полностью обездвижен, не считая головы и второй ноги, которая скользит по простыне, непроизвольно отъезжая в сторону все шире.
Пижамные шорты натянуты болезненным стояком, который слишком топорщится на фоне вытянувшегося плоского тела. Барри краснеет, а Лен хмыкает. Он подцепляет резинку шорт и помогает Аллену выпутать свободную ногу, спуская элемент одежды вниз, к привязанной лодыжке.
Барри полностью открыт, выставлен напоказ и беспомощен. Снарт ласкает его взглядом, и это довлеет на кожу так, как будто по ней скользит не взгляд, а руки. Если Лен будет смотреть на него достаточно долго, он несомненно кончит, как от дрочки.
Снарт стягивает свои штаны и подбирается ближе. Барри чувствует бедром его горячую ногу и видит сочащийся смазкой член. Прохладные руки в мозолях оглаживают живот, бока и грудь. И внезапно Лен наклоняется вниз и кусает один из сосков, так что у Барри перехватывает дыхание. Он дергается, но не может отстраниться. Лен зализывает языком место укуса, и Аллен не может сдержать стон.
Сквозь тонкие стены слышно, как внизу, сквозь чуткий сон, ворочается и бубнит Джо.
- Мы не должны никого будить, Скарлет. Давай, будь хорошим мальчиком, веди себя тихо, - шепчет Лен куда-то ему в грудь и тут же кусает снова. Грудную мышцу простреливает сладкой болью, которую умелый язык разгоняет по всему торсу. Барри загнанно дышит, и даже не знает, чего ему хочется больше - прекратить это все, получить свободу и не чувствовать укусов, или остаться в таком положении навсегда и позволить Лену делать с собой все, что тот только пожелает.
Снарт откидывается назад и садится на пятки, опираясь рукой о живот Аллена, и довольно грубо проходит рукой по его скуле, обхватывая подбородок и заставляя приоткрыть рот. Он проскальзывает пальцами внутрь, вытаскивает их и обводит губы, размазывая по ним слюну, которой у Барри стало почему-то слишком много. Он несильно замахивается и отпускает легкую пощечину, будто гладит лицо бегуна. Он повторяет действие несколько раз, пока не добивается сдавленного стона, пока щека не начинает гореть.
- Я сильнее, Барри. По-честному, если не мухлевать за счет спидфорса - я сильнее. Сейчас ты в моей власти, и я мог бы отыграться на тебе, сделать то же, что ты сделал со мной, но…. У меня есть идея получше. Несколько идей, если быть точным.
Барри будто окунается в свои фантазии в прошлом, так Лен похож сейчас на Капитана Холода: он растягивает слова, щурится, цепко подмечая все детали, ухмыляется и как танк давит своей самоуверенностью и скрытой силой. Барри весь дрожит до последней клеточки от такого неприкрытого проявления власти. Он понимает, так ярко, как никогда, что видят в Лене Негодяи и остальные преступники в Централ Сити - мощь, грацию, угрозу.
Лен встает и подползает ближе, снова садясь Барри на грудь, только в этот раз несколько выше, так что налитой кровью член качается у самого подбородка. Одной рукой он приподнимает безвольную голову бегуна себе навстречу, а другой приоткрывает пальцем его рот, цепляясь за зубы и оттягивая нижнюю челюсть.
Барри не может пошевелисться, не может отвернуться, не может ни оттолкнуть Лена, ни притянуть его ближе. От такого тотального контроля над собственным телом у него закатываются глаза. Он будто здесь и не здесь одновременно.
Он чувствует, как языка касается гладкая тяжесть, как она скользит глубже, пока не упирается в небо. Лен убирает палец из его рта и обхватывает его голову и второй рукой. Он двигается вперед, не позволяя Барри толком ни вдохнуть, ни выдохнуть, не позволяя отстраниться. Он осторожен, но настойчив, и Барри пару раз давится, когда головка проталкивается к дальней стенке. По бороде течет слюна, которую просто невозможно сглотнуть, руки дергают ремень у изголовья. О, как же хочется пристроить их на заднице Снарта и чувствовать, как сокращаются его мышцы, когда он толкается внутрь! Член Барри стоит так, что прижимается к животу и то и дело дергается, так что смазка капает с его конца.
Внезапно Лен отстраняется, вынимая ствол изо рта Барри, и за ним тянутся вязкие ниточки слюны. Аллен взлохмачен, с трудом фокусирует взгляд, губы красные и набухли от трения, вся нижняя часть лица мокрая… Снарт пережимает себя в основании, чтобы не кончить от такой развратной картины. Барри что-то быстро говорит, но невозможно разобрать ни слова. Лен снова опускает на его скулу скользящий еле-еле касающийся кожи удар. И сквозь горячий стон наконец становятся понятными слова:
- Боже, Ленни, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста….
- Пожалуйста что, Скарлет?
Но Барри, кажется, не совсем в состоянии связанно говорить.
Снарт перемещается вниз, садится на колено вытянутой ноги Барри, и тот чувствует его жар и мягкость между бедер. Чуть подрагивающие руки гладят все, до чего дотягиваются - грудь, пресс, косые мыщцы, внутреннюю сторону бедра… Так близко… Но Лен обделяет вниманием изнывающий член бегуна, и тот хнычет и скулит, пытаясь дернуться навстречу в поисках такого нужного сейчас прикосновения.
- Нет уж, Скарлет, ты наказан, - отпускает Снарт и наклоняется вниз, оставляя на молочном плоском животе свои метки. Засосы исчезают на Аллене за час или два, но это не значит, что Лену не нравится их оставлять. Через пару минут, когда Барри уже не может ничего, кроме слабого подергивания головой и свободной ногой, Снарт отстраняется и разглядывает свою работу.
Торс бегуна покрыт синяками, кое-где даже со следами зубов. Наверное, тело самого Лена выглядело так же, когда Барри его избил, но только эти синяки получены через наслаждение, а не через боль.
Аллену мучительно нужна разрядка, иначе он взорвется. Ему нужно почувствовать губы, руки, да что угодно на своем стояке, пока тот не отвалился к чертям. Лен видит это и понимает, что для полноценного акта у них обоих не хватит ни сил, ни терпения. Барри совершенно не растянут, а доставлять такую боль Лен не намерен. Как-нибудь в следующий раз они сделают все как следует, а сейчас он подарит своему малышу то, в чем тот так нуждается.
Снарт перемещается на матрас, отводя рукой свободное колено Аллена в сторону, и без предупреждения, сразу, насаживается ртом на половину. Он успевает перехватить и сжать Барри до того, как начнется оргазм, и продолжает сжимать пальцы кольцом, отсасывая в быстром темпе. Аллен стонет, шипит и…матерится, что немало удивляет Лена. Так они точно разбудят Джо. Или Айрис, которая разбудит Джо.
Лен убирает руку с его члена и вытягивает её, пропихивая сразу три пальца в распахнутый в экстазе рот и затыкает беспорядочную ругань. Другой рукой Лен быстро надрачивает себе, концентрируясь на том, чтобы кончить одновременно с Барри.
Аллен почти плачет от невозможности вцепиться пальцами в короткие волосы на макушке, ритмично двигающейся между его ног. Он готов практически на что угодно, только бы обрести возможность потрогать Лена сейчас. Пальцы на ногах поджимаются. Он сводит колено свободной ноги так, что прижимается внутренней стороной бедра к горячему боку, чувствует отголоски всех движений Леонарда и….
Его отпускает. Все, что так мучило его все эти дни, все, что не позволяло окунуться в Снарта с головой - уходит. Это прощение. Это очищение. Это обещание золотых гор и радужных алмазов в будущем. И Барри счастлив.
С ресниц все-таки срываются слезы, а яйца поджимаются в оргазме, выстреливая спермой прямо Лену на язык. Тот не успевает все проглотить и белесая струйка скатывается из уголка губ. Вибрирующий стон вокруг сверхчувствительного ствола, говорящий о том, что Снарт тоже достиг своего пика, выжимает из Барри все до последней капли.
Когда Лен отвязывает его от кровати, он все еще пребывает в прострации и все еще не способен двигаться. Лен разминает его щиколотку и запястья, бережно вытягивая их вдоль туловища, и тянется в тумбочку за пачкой салфеток. Он вытирает свой живот, лицо и простынь, на которую попали капли, и бормочет, что утром опять придется менять постельное белье. Он вытирает Барри, которому слегка щекотно от его прикосновений. С лица бегуна не сходит глупая, сытая улыбка, а веки совершенно не поднимаются, придавленные удовольствием.
Когда же они наконец укладываются под одеяло, Барри совершает над собой усилие и оплетает теплое тело рядом всеми конечностями. Лен выпутывает руку из-под прилипшего к нему бегуна и выключает свет.
Что ж, планы Снарта всегда срабатывают, не важно, преступные они или нет. Барри переступил свои страхи и все наладилось. Ну, или наладится на днях. Оба умиротворенные, они засыпают.
========== Подлецу все к лицу. ==========
Лен выходит на дело еще дважды. Барри старается закрывать на это глаза, но в итоге все равно просит Циско проверить счета всех богачей из списка. Оказывается, многие из них не только грязные финансовые манипуляторы, но и отлично замаскированные преступники, не гнушающиеся шантажа, киднепинга с целью выкупа и щекотливых сделок с криминальными авторитетами. Так что свою совесть Барри успокаивает тем, что Лен не вредит, а скорее старается проучить зарвавшихся махинаторов. Но Флэш все равно исправно прибегает на место преступления, разыгрывает показательную, напряженную, достойную Оскара сцену боя с Капитаном Холодом и отпускает Негодяев со всем награбленным.
Целую неделю все было настолько хорошо, насколько вообще могло быть при их образе жизни. Новые мета встречались все реже, возможно подкапливали силы и выжидали, и Барри пользовался каждым свободным моментом, проводя его с Леном.
Он был поражен, как мастерски они избегали Джо. Отчим не знал, насколько тесно общаются живущие в его доме парни, и ни один из них все еще не хотел рисковать хрупко установленным перемирием, тем более Джо все больше нервничал из-за участившихся ограблений.
Барри привык к ехидным замечаниями Лизы и шуточкам Хартли. Он не был уверен, знает ли о них Мик, и проверять не хотел. Циско и Кейтлин принимали происходящее как должное, и он был им благодарен. Айрис держала дистанцию, но при Джо вела себя мило. Аллен был даже удивлен - она могла бы все рассказать, и отчим выкинул бы Снарта на улицу, если не в тюрьму, и она избавилась бы от конкурента…но… Он был очень благодарен, что она ничего не предпринимает.
В воскресенье Барри просыпается к обеду, разбуженный легкими поцелуями в живот. Приятная истома не сходит с расслабленного тела, и ему лень вставать или что-то говорить. Лен дразнит его, распаляя все больше, но не продвигаясь дальше. Барри прессом чувствует его ухмылку и слегка дергается - кончик носа у Лена холодный, и когда он тыкается им в теплую кожу - щекотно.
- Эй, перестань, Джо внизу, сегодня же выходной, - довольно выдыхает Барри. И в его голосе совсем не слышно желание прекратить, скорее, наоборот, он пропитан желанием не останавливаться.
- А вот и нет, Барри, не прекращу. Я сегодня совершенно взрослый и не буду тебя слушать. Я тут посчитал - мне как раз исполняется 21, так что теперь даже формально ты не можешь мне указывать, - каждое слово прерывается легким поцелуем, и Барри отвлекается, лишь смутно улавливая смысл фразы.
Они спускаются вниз через пол часа. Ванная - удачное место для тихих утренних забав, потому что за шумом воды не слышно томных вздохов. Даже если Айрис и замечает, что они принимают душ вместе, ни одного из них это не заботит.
За завтраком Барри наблюдает за Леном и подмечает изменения. Его короткие волосы уже начали седеть. То ли это от недостатка меланина, то ли от частого использования криопушки, но голова уже будто припорошена мукой. Они практически сравнялись в росте, больше вытягиваться Снарт уже не будет, так что это его максимальная высота. Он исправно ходит в спортзал, и выглядит даже мощнее, чем раньше. Барри часто видит Лена без одежды, но все равно каждый раз дыхание замирает при виде его рельефов. Морщин у Снарта все еще нет. Но их и раньше-то, в общем, не было, так что разница не велика. Капитан Холод практически стал собой.
Вечером Лен вытаскивает из шкафа ворох одежды и раскладывает его на своей половине кровати. Барри, с миской чипсов, забирается на другую половину и садится по-турецки.
- Что ты делаешь?
- Собираюсь в клуб. А вот что ты делаешь - не понятно. Так и пойдешь в пижамных штанах?
- Пойду куда?
- Не тупи, Аллен. В клуб. Свое первое полное совершеннолетие я провел в одиночной камере “до выяснения обстоятельств”. Так что в это - оторвусь по полной. Я не был в клубах уже лет пятнадцать, наверняка там все изменилось. Надо разведать, посмотреть, есть ли там подходящий контингент и условия…
- Нет уж, - решительно заявил Барри, отставляя чипсы в сторону, - если мы пойдем, ты не будешь воровать или даже думать о воровсте. Праздник, Лен, обычный человеческий праздник. Тверди это как мантру, и не смей сорваться.
- А то что, накажешь меня? - поиграл бровями Снарт, держа в руках какую-то рубашку.
- Да, но не так как ты думаешь. Я оставлю тебя без “наказания”. В совершеннолетие. И еще неделю после.
- Ты жестокий! - преувеличенно трагично возвестил Лен, откидывая рубашку в сторону, - как ты можешь быть таким коварным, когда ты - герой? Всегда знал, что у тебя есть темная сторона… Что думаешь?
Лен поднял на уровень плеч какую-то футболку непонятного цвета. Барри трагически вздохнул и молниеносно куда-то умчался. Через десять секунд он появился снова и бухнул перед Леном пакет.
- С днем рождения!
Времена, когда Барри покупал юному Снарту одежду, давно прошли, но реакция на покупку все еще была такой же яркой. Лен был доволен и совершенно точно смущен. В пакете были узкие светло-голубые джинсы, белая футболка и белые хипсы. Барри подбирал такой комплект скорее для себя, чем для Лена - как только он представлял Снарта в этом наряде, слюноотделение резко усиливало свою работу, а пальцы начинали мелко подрагивать.
- О, ну раз так… - шепотом произнес немного покрасневший Лен и спрыгнул с кровати. Он долго рылся в шкафу, на половине, принадлежащей Аллену, и в итоге вынырнул оттуда со стопкой вещей, тут же перекидывая её сидящему на кровати бегуну.
Тут были джинсы, которые Барри не носил с колледжа - кирпичного цвета, с заниженной талией, такие узкие, что белье под них не влезало. Куплены они были на спор, одной девчонкой, и надеты всего раз и то на пятнадцать минут, потому что потом эта же девчонка их с него и стянула. А еще был серый лонгслив “Just do it”, который пару-тройку недель назад (лет в пятнадцать) носил сам Лен. Барри подозревал, что даже на его худом и стройном торсе ткань сильно натянется, практически облепляя как костюм Флэша.
Что ж, один - один. Он первый затеял эту игру, так что сдавать позиции поздно. На сверхскорости Барри оделся и покрутился кругом, расставив руки в стороны. Он приподнял кофту до груди, и чуть отклонился назад, опустив голову и напрягая пресс, и огладил бедра со всех сторон, якобы озабоченный тем, не слишком ли откровенно на нем сели штаны. Лен наблюдал за ним голодным взглядом, оглядывая каждую складочку, каждый шов и цепляясь за заклепки и пуговицы.
Хмыкнув, Холод встал и стал медленно стягивать с себя домашнюю одежду. Барри еще ни разу не видел стриптиз в исполнении Леонарда, а в том, что это был именно стриптиз - сомневаться не приходилось. Снарт слегка покачивал бедрами, будто невзначай оглаживал свое тело руками, опускал и запрокидывал голову, и не сводил глаз с лица Аллена, ловя его реакцию. Лен повернулся спиной и спустил вниз боксеры, собираясь поменять их на новые хипсы. Барри открылся великолепный вид на подтянутую задницу, а когда Снарт наклонился, надевая белье, Барри не сдержал горячий выдох, стараясь сдержать нарастающее возбуждение. Ох, в таких тесных штанах это может стать проблемой.