— Я обознался, — спокойно парировал Хьюго. — Учитывая наше с вами шаткое положение…
— Мне это неинтересно. — Учиха-старший повысил голос на целый тон. — Ты предложил сделку, я — согласился. Не нужно лишних слов.
Хьюго весь напрягся.
— Детали обговорим позже. Сейчас у меня на тебя нет времени, — продолжил Итачи, потирая кисти руки. — Я пришлю за тобой людей. Развлекайся.
На этих словах Учиха развернулся и направился прочь. Толпа перед ним расступилась, глядя вслед одного из крупнейших мафиози современности. Никто ничего толком не понял, но одно оставалось ясным — Хьюго влип во что-то крупное. По крайней мере, на крючок его словили.
Толпа зевак не знала, что и сказать. Связаться с Учихами — значит потерять абсолютно всё, включая и собственную жизнь. Но беря во внимание тот незатейливый факт, что Хьюго находится под крылом еще одного современного монстра черной экономики, получалось, что дела обстояли хуже некуда.
Всё молчали. Сакура ни жива, ни мертва, стояла смирно, прикусив нижнюю губу. Теперь на неё смотрели с глубочайшим почтением, уважением и всепоглощающим страхом.
«Лучше бы меня считали отбросом, чем деспотом», — пронеслось в голове Харуно.
Как только Итачи исчез из зала, послышались громкие рыдания. Та самая шатенка, всем сердцем желавшая Сакуре только добра, теперь сидела на полу, убитая горем. Никто из присутствующих не повертел пальцем у виска, а лишь сочувственно покачали головами. Запуганные внезапным появлением здешнего дьявола, люди страшились даже слово лишнее вставить, не то, чтобы подойти к Сакуре, Тен-тен или (упаси господь!) Хьюго.
— Почему? — рыдала шатенка, уткнувшись лицом в ладоши. — Неджи, почему?..
Хьюго присел возле девушки и приобнял её за плечи.
— Это конец, — рыдала она. — Конец… Он убьет тебя!
— Рано об этом говорить, — сомневающимся тоном осведомил её Неджи.
— Я знала, что этот день рано или поздно придет…
— Все будет хорошо…
Шатенка все рыдала и рыдала, пока гости вокруг расходились в разные стороны.
Меньше всего на свете молодая официантка хотела, что бы две громилы в черных строгих костюмах пафосно ворвались в зал и потребовали, чтобы Хьюго вместе со своей девушкой пройти вместе с ними. Мол, Итачи-сама хочет обговорить какие-то важные детали состоявшегося договора.
Как бы Харуно не билась и не кричала в припадках, чтобы её лично отвели к Учихе, все было тщетно. Собравшиеся в зале тупо смотрели себе под ноги, мялись и боялись слова нормального высказать. Тен-тен рыдала, а Неджи был уверен, что всё обойдется. Пусть Сакура и не понимала, что здесь происходит, но все равно не могла оправиться от шока. Вот и получилась такая странная картина на холсте, где одних уводят, другие — жмутся в углу, а самая смелая из всех — скачет, как козлиха, то там, то здесь. Харуно пыталась выяснить, куда их вели, но мужчины не были особо разговорчивыми, захлопнув дверь прямо перед её носом.
***
Итачи восседал на офисном мягком кресле во главе длинного стола. Все присутствующие — мужчины в самом расцвете сил, одетые с иголочки и с аристократическими манерами — как-то угрюмо молчали, размышляя каждый о своем. Кто-то вспоминал семью, кто-то — думал о завтрашнем дне, а кто-то — замышлял какую-то пакость. Они все были разными: по цвету кожи, по одежке, по внешности, но всех объединяло одно — страх перед Учихой.
По сути своей никто из этих людей не был собственностью Итачи. Они не принадлежали к его семье и не являлись ни подчиненными, ни друзьями, ни даже знакомыми, но гремучая смесь ужаса и замешательства притаилось змейкой внутри каждого из них.
Кабинет, в котором они заседали, был вытянут в длину, и вся его правая сторона, выходящая на север, состояла из одного только стекла. На полу — паркет кремового цвета, стены выкрашены в ту же самую краску. Ни одного горшка с цветами. Все максимально опустошено. Минимализм — вот, что царствовало в этом кабинете.
За окнами правила глубокая ночь и оживленный итальянский город. Небо переливалось тусклыми звездами. Их свет заглушал смог от машин и промышленных предприятий. И потому только самые яркие светила, похожие на крошечных светлячков, добирались до черных пронзительных глаз Итачи. Он в это мгновение вспоминал обсерваторию в самом сердце жаркой пустыне и бессонные ночи, которые он проводил за громадным телескопом, наблюдая за одной из тысяч вселенных. Эти мысли уводили его далеко прочь от кабинета и дрожащих от страха за столом людишек. Они вели его как можно дальше от родной Земли и шумного города, который никогда не отдыхал. Который резвился с утра до вечера и развлекал в своих крепких объятиях жителей, гостей, туристов и всех тех, кто решился хотя бы на пару часов заехать в обитель развлечений и пафосных светских разговоров.
Итачи даже не заметил, когда два амбала привели в кабинет Хьюго. Он еще несколько минут блуждал среди звезд и планет, и только потом отвел задумчивый взгляд от мрачного неба. Учиха устало взглянул на Неджи и сразу же заметил знакомый ему страх перед неизвестностью.
Как только Хьюго оказался на месте все посторонние люди мигом сорвались со своих насиженных мест, как ошпаренные. Они спешили вырваться из западни раньше, чем немилость Учихи падёт на кого-нибудь конкретного. В конечном итоге в громадном зале заседаний остались только двое.
— И снова здравствуйте, Итачи-доно, — съязвил Неджи.
Гордые птицы, вроде него, всегда вводили Итачи в некий ступор. Его забавляла эта смелость и умение плевать прямиком в лицо смерти. Этот пафос заставлял Учиху убивать своих жертв на секунду раньше, чем положено, в наказание за то, что недруги гнули тех, кого из себя не представляли.
— Нарываешься? — Итачи словно бы играл со смертником перед его же казнью.
— Неужели вся эта суматоха из-за одной только бабы?
— Неджи Хьюго, — начал Итачи, — ты сам знаешь ответ на этот вопрос.
— Я не очень хорошо тебя понимаю…
— События, произошедшие двадцать лет назад.
— А-а-а… Так вот ты о чем. Получается, что ты использовал эту деваху, чтобы тайком затащить меня сюда? Как же низко с твоей стороны.
Черные глаза Учихи с высокомерием посмотрели на юношу.
Им шел равный год с момента рождения, но назвать их одногодками никак язык не поворачивался. Итачи был уже мужчиной, несмотря на свои двадцать четыре неполных года. А Неджи таковым не являлся, хоть и поражал своей способностью мыслить и держать себя в руках в напряженные моменты жизни.
— Сейчас ты находишься под юрисдикцией Сенжу, потому связаться с тобой, не привлекая при этом подозрений, крайне проблематично.
Хьюго склонил голову в правую сторону и вытаращил фиалковые глаза на Учиху. Страх смешался с бокалом вина, которое он выпил одним махом совсем недавно. Чувство самосохранения притупилось, потому Неджи вел себя непринужденно, словно его жизни ничего не угрожает.
— Дело в том, уважаемый Итачи-доно, что вы зря провернули такую сложную аферу, чтобы заманить меня сюда. Во-первых, всё, что вам интересно — недоступно. С этим пора бы смириться. А во-вторых, лучше бы вы следили за своей барышней, а то мало ли… украдут.
Это звучало, как угроза, потому Итачи только и смог, что равнодушно закатить глаза и в душе усмехнуться. Зря Хьюго сейчас не дрожал от страха и не вымаливал прощения…
— Вы, Учихи, неумолимый народ. Почему вам не живется спокойно? Почему бы вам просто не забыть о том, что было почти двадцать лет назад?!..
— Прикуси язык, пока я тебе его не отрезал, — спокойно процедил Итачи, после чего Неджи опасливо дернулся.
— Вы ищете правду там, где её нет. Хьюго убили Рин и Обито, потому что на тот момент Учихи хотели уничтожить нас. Единственное, что нам оставалось — дать отпор и найти себе крышу. Но с тех пор прошло двадцать лет, а вы все ищете правых и виноватых…
— Загвоздка не в том, сколько лет с тех пор прошло, а в том, что вы убили Учиху, одного из нас, и связались с Сенжу. Мало того, что вы совершили убийство на моих глазах, так еще и пошатнули равновесие сил во втором мире. Мире нелегалов.
Неджи мотнул головой.
— Пошло двадцать лет! Итачи! Двадцать чертовых лет! С тех пор утекло много воды!..
— Вы до сих создаете немало проблем, — оборвал его Учиха. — То там оплошаете, то здесь дров нарубите, а то и вовсе кашу заварите, которую сами же расхлебать не можете. И при том при всем вы еще ни разу по счетам не платили.
У Хьюго дыхание сперло от такой речи. У него многое не укладывалось в голове. Вопросы возникали на ровном месте. Если все это время Учихи так злостно ненавидели всю его семью и, скрепя зубами, терпели ошибки Сенжу, почему все эти недовольства так неожиданно вспыли сейчас, в самый неподходящий момент?!
— Какого черта тебе нужно? — плюнул Неджи.
— Мне нужна смерть всех Хьюго. Смерть тех, кто убил Обито и Рин. И смерть нынешней главы Сенжу. Тогда мы расплатимся по счетам и будем жить мирно.
— Ты безумец…
Итачи безмолвно навел на шатена дуло заряженного пистолета. Его рука не дрожала. Мысль не ускользала. Страха не было. Брюнет держал оружие и уже знал, что сделает в ближайшем будущем.
— Итачи, опусти пистолет, не делай глупостей. Я под юрисдикцией Сенжу. Если ты убьешь меня, развяжется война.
— Война началась тогда, когда был убит Учиха, а твоя тетушка вышла замуж за одного из Сенжу и родила ему дочь, которая сыграла роль живого договора между двумя семьями. Пока эта девчонка жива — договор остается в силе. Как только её не станет — Сенжу уже не будут отвечать за ваши головы. Им, как и Учиха, очень важна кровная связь, а пустые слова и бумажки — не более чем формальность.
— Почему Учихи проснулись только сейчас? Почему Фугаку молчал в течение всего того времени, пока восседал на учиховском троне?
— Скоро придет время нового поколения, и оно должно быть чистым по всем параметрам. Если молчал мой отец, это не значит, что молчать буду я.
Неджи с опаской поглядывал на дуло пистолета и отчего-то не сомневался, что в скором будущем он станет покойником.
— Единственное, что мне нужно от тебя — ответ на вопрос, — сухо произнес Учиха. — Где твоя сестра?
— Моя сестра — это залог того, что сейчас ты меня не убьешь, — на свой страх и риск тихо ответил Хьюго, хотя сам в это не верил. — К тому же, Итачи, сейчас ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что Сенжу будут сидеть ровно на заднице, пока ты убиваешь их приближенных. Неважно, на чьей стороне правда. Смысл в том, что на данный момент всё ваше хваленое перемирие держится на соплях. Сенжу убили Учиху, а Учихи недавно отобрали Первый Город.
— Витэм сам сдался.
Неджи развел руки в сторону.
— Это не имеет значение! Когда ты уже это поймешь?! Все, что сейчас делают Сенжу и Учихи — грызутся, как собаки. Даже спустя почти шестьсот лет вы не можете найти общий язык!
— Перемирие, заключенное тридцать два года назад, нарушили Сенжу двадцать лет назад, — спокойно парировал Итачи. — Учихи терпели все их выкрутасы и лояльно относились к таким мелким семьям, как Хьюго. Но всю заварушку начали снова не мы. Мне отчего-то мало верится в то, что твоя семья сама полезла на рожон к Учихам, которых боится до чертиков. К тому же, мы не собирались уничтожать Хьюго, и все вы это прекрасно знаете.
— Это серьезные обвинения, Итачи.
— Тогда дай мне адекватный ответ на вопрос, на кой-черт Хьюго убили Обито? И не надо мямлить сейчас то, что придумал твой отец, лишь бы объяснить это убийство по официальным бумажкам.
Неджи как-то весь замялся, поник и в конечном итоге отвернул голову в сторону.
— Если развяжется война, то под удар будут поставлены все, кто тебе дорог. Твоя семья, брат, родители, ближайшее окружения… — Неджи загадочно поднял глаза и тихо шепнул: — …та девушка, на которую ты смотришь так, как смотрят Учихи на своих дурнушек.
В груди Итачи что-то екнуло. Пусть виду он и не подал, снаружи оставаясь холодной и невозмутимой статуей, но сердце его стало гонять кровь по жилам в три, а то и в четыре раза быстрее.
— Можешь ли ты ответить мне на поставленный вопрос вместо того, чтобы бубнить себе под нос какую-то ересь? — требовательным тоном парировал Итачи, снимая предохранитель.
— Нет.
— На нет и суда нет, — отрезал Итачи и спустил курок.
Глушитель не позволил этой новости разлететься мгновенно. Бездыханное тело упало с кресла на пол. Густая теплая кровь медленно растекалась по кафельной плитке, заполняя образовавшиеся со временем полости в паркете.
Итачи бросил оружие в лужицу крови, поправил пиджак и медленной поступью направился к окну. На небе так и переливались звезды, освещавшие путникам верную дорогу. Учиха будто бы тоже пытался отыскать свой путь, вглядываясь в темноту и усыпанный на ней светящийся порошок.
«Когда они узнают про Сакуру, будет слишком поздно», — подумал про себя Итачи, оглядывая оживленный ночной город равнодушными глазами. — «Нужно закончить всё это прежде чем…»
— Итачи-доно? — нерешительно позвал его со спины низкий приятный баритон.
Учиха даже оборачиваться не стал. Он непременно узнал этот голос и отчасти был рад, что верный друг оказался рядом в эту сложную минуту. Минуту, когда была объявлена война.
— Что такое, Нагато? — с равнодушием поинтересовался Итачи.
— У меня только один вопрос.
— Задавай.
— Почему именно сейчас?
Учиха прикрыл уставшие глаза, повернулся к Узумаки, но так и не решился ответить на поставленный вопрос. Высокий мужчина с татуированными устрашающими глазами и почти красными пылающими волосами сделал шаг вперед и выдвинул смелое предположение:
— Это ведь из-за неё? Из-за той девчонки?
— Совсем скоро вся власть перейдет в мои руки, Нагато. Настанет новое поколение, в котором она и всё моё ближайшее окружение должны быть в безопасности. Когда я женюсь на ней, всё будет иначе.
— И все равно я не понимаю…
— Что?
— Неужели для Учих так важны их дурнушки? Что же это за женщины такие?
— Женщины, ради которых и убивать не грешно… — с холодной взвешенностью ответил Итачи, разглядывая расползающуюся лужицу крови.
Нагато холодно усмехнулся.
— Женщины, ради которых стоит затевать войну? Итачи, ты ведь понимаешь, что жертв не оберешься… И всё ради какой-то бабы!
— Ох, Нагато, — устало проговорил Учиха, поднимая на него глаза. — Сакура — лишь толчок к началу войны, а предпосылки были созданы уже давно. Просто появление этой девушки дало мне понять, что тянуть уже больше нельзя. Нужно закончить всё это прежде, чем я на ней женюсь.
***
Сакура больше получаса простояла в коридоре перед закрытой дверью, прежде чем решилась вернуться в зал. Конечно, перед этой гениальной идеей её навещали и другие мысли, связанные с побегом и тихим уходом, но Харуно решила довести этот вечер до победного конца. После этого она навсегда распрощается с насилием и болью. А на этот день ужасов было предостаточно.
Когда молодая официантка зашла в зал, свет был приглушен, живой оркестр играл медленную музыку, а женщина на сцене пела известную песню Уитни Хьюстон. Все танцевали медленный танец, а на глазах Сакуры наворачивались предательские слезы. Девушка медленно проходила мимо танцующих пар и понимала, что треклятая тушь всё-таки потекла. Харуно утерла влагу со щек и негромко всхлипнула.
«Осталось чуть-чуть потерпеть», — пронеслось в голове бедной официантки, когда она натолкнулась на высокую фигуру молодого человека.
Сакура даже глаз не подняла, промямлила себе под нос извинения и только затем заметила вежливо протянутую руку. Итачи был, как всегда, прекрасен, серьезен и вежлив.
— Вы подарите мне танец? — учтиво поинтересовался Учиха, надеясь на положительный ответ.
Сакура, хоть и питала к нему в эту секунду жгучую ненависть из-за произошедшего, но сказать парню «нет» ей не хватило сил и решительности.
«Пусть я буду слабохарактерной и бесхребетной амебой, но ему отказывать я не хочу и не могу», — подумалось Сакуре, и она неуверенно шагнула вперед. Одна рука Итачи плавно легла на тонкую талию девушки, а другая мягко сжала тонкие длинные пальчики. Харуно казалась маленькой и хрупкой куколкой возле высокого сильного брюнета. Она опустила свою крошечную ладошку на мужское крепкое плечо и подняла голову, чтобы видеть его черные бездонные глаза. Они медленно затанцевали, слегка покачиваясь из стороны в сторону.