Мы готовы двери за собой закрыть.
Навсегда друг друга в память превратить.
Но пока что сердце для тебя стучит!
Если есть надежда, я прошу: «Скажи!
Скажи мне сейчас, как можно забыть?
Как мне без тебя и без любви твоей на свете жить?
Скажи, что огонь еще не погас!
Скажи “Я люблю”. Скажи мне сейчас!
Колдун Д. Скажи
Вновь пускаться в бег до окраин света
Хоть не привыкать, далека дорога.
Ты меня во тьме ожидаешь где-то.
Для тебя могу стать сильнее бога.
Расцветает солнце бутоном светлым,
Видишь в небеса улетает сокол.
Я приду к тебе по воде и пеплу,
Я приду к тебе по осколкам стекол.
Канцлер Ги «Я приду к тебе»
По обычаю раз в год семья собиралась в главной зале Лисьего логова, чтобы обсудить текущие дела клана и придумать наилучшие решения свалившимся проблемам. Первый год правления королевы Бай Фэн Цзю подходил к концу. Надо сказать, что относительно спокойных минут в течение этого года у нее было по пальцам одной руки посчитать и то с многочисленными оговорками, а для личных дел и того не нашлось. Но положение обязывает, и королевы клана всегда исполняли свой долг с честью, не унижаясь до жалоб и слез.
Восседавшая во главе стола Фэн Цзю обвела взглядом свою семью. Прибыли все, даже готовящаяся вот-вот родить второго ребенка бывшая королева, а ныне жена Наследного принца Небес Бай Цань. Впрочем, Фэн Цзю подозревала, что тетушка попросту сбежала из золотой клетки с неусыпным надзором армии служанок во главе с самим Наследным принцем Е Хуа. По мере приближения родов Бай Цань становилась все спокойнее, а ее супруг наоборот. Он изводил ее советами, просьбами, нотациями и даже старого феникса Чже Яня умудрился вывести из себя настолько, что целитель отбросил взращённую тысячелетиями деликатность и посоветовал Черному Дракону катиться куда подальше, а еще лучше - рожать самому. Цань Цань любила мужа более всего под небесами, не считая круглолицего малыша А Ли, но порой была готова удавить его собственными руками за эту душащую, словно собачий ошейник, заботу. Е Хуа стойко терпел раздражительность жены, снова и снова уговаривая побольше есть, отдыхать и не тревожить себя ненужными переживаниями, чем вызывал новые вспышки гнева. Бай Цань не могла дождаться родов.
- Я – лисица из клана Девятихвостых! – в бешенстве кричала она на мужа. – Наши женщины сильны духом и крепки телом! Моя мать родила пятерых детей, и никто не трясся над ней, словно над фарфоровой куклой! Я – семнадцатый ученик верховного бога войны Мо Юаня! Я сражалась с Владыкой призраков Цин Цаном! Я прожила жизнь смертной женщины и прошла сквозь хаос колодца Чжусень! Я здорова и благоразумна! Не надо ходить за мной по пятам, уговаривая то поесть, то поспать!!! Если я захочу есть – я поем, если я захочу спать – я лягу и усну!!! Не надо зудеть у меня над ухом каждую секунду!!! Прекрати, иначе я за себя не отвечаю!!!
- Ну вот, а говоришь, что благоразумна, - терпеливо вздыхал Черный Дракон.
От воплей разъяренной Бай Цань во дворце Сиу дрожали стены и трескался мрамор. Служанки, завидев госпожу, падали ниц и мечтали стать невидимыми. И только Наследник Небес, опустив глаза долу, с терпеливым спокойствием сносил ее недовольство, как гранитный утес принимает удары ледяных волн в бурном Северном море.
- Воистину терпение моего внука безгранично, - ворчал Небесный владыка, которому неустанно доносили о пылких взаимоотношениях внука с супругой.
- Это терпение Бай Цань безгранично, - возражал вездесущий и невозмутимый Дун Хуа Дицзунь. – А Черный Дракон всего лишь упрям, - и с улыбкой добавлял. - Безгранично.
- Эта женщина ведет себя неподобающе, - поджимала губы Ле Су. – Она не проявляет должного уважения к Наследному принцу.
- Скажите об этом ей, - пожимал плечами Дун Хуа. – Или ему. Главное, после успеть сбежать, пока не зашибли ненароком. Беременные женщины такие неуравновешенные. Расстраивать их, а тем паче злить, себе дороже. Мой совет: не вмешивайтесь. Пусть все идет своим чередом. Я верю в Е Хуа. Он справится.
Небесный владыка важно кивал, соглашаясь, и все шло своим чередом. Завидев знаменитую на все Девять небес, Восемь миров и Четыре моря пару, небесные отводили глаза и прятали усмешки – никому не хотелось обидеть единственную и обожаемую супругу наследника и попасть под горячую руку оказавшегося между молотом и наковальней Черного Дракона. Но Бай Цань каждой шерстинкой своих девяти хвостов чувствовала шепотки за спиной. Это невероятно бесило верховную богиню, а недовольство она изливала на покорно опущенную темноволосую голову любимого супруга.
«Ну… Похоже, тетушка все же урвала глоток свободы, - мысленно улыбнулась Фэн Цзю. – Интересно, она сообщила мужу, куда отправилась, или тайком сбежала? И как скоро нам ждать в гости Наследного принца Е Хуа? Думаю, не позднее сегодняшнего вечера».
Девушка прислушалась к разговору. Бай И и Бай Чжень обсуждали пограничные дела. Не услышав ничего нового, мысли Фэн Цзю унеслись прочь из Логова, стремительным ветром пролетели над обширными землями Цин Цю и, достигнув Девятых Небес, порхнули к палатам Тайчень.
«Чем он сейчас занят? Пьет чай, размышляя о судьбах миров? Читает какой-нибудь древний свиток? Вспоминает ли он обо мне?»
- В кого ты влюблена? – голос владыки разил ледяным равнодушием, словно меч. - Тот, кто стоит перед тобой - бывший Повелитель Небес и Земли, лишенный чувств и привязанностей! Я – владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы! Прочь отсюда! Немедленно!
- Он – единственный бог, рожденный из камня…
Печальный голос Вершителя судеб призрачным эхом истаял в коридорах Логова.
«Нет, он не помнит о тебе, Фэн Цзю. Он стер свое имя с Камня Трех Воплощений. Ты ему безразлична – он сам так сказал. И не раз. Прими это, как должно, и забудь. Ты больше не маленькая лиса. Теперь ты королева клана и должна вести себя достойно, чтобы не уронить свою честь, ибо твоя честь – честь клана, твой позор – позор клана. Время безумств прошло».
Раны отозвались болью: невидимая в груди, где билось сердце, и телесная – там, где острое лезвие меча Первого Дракона безжалостно отсекло один из хвостов лисьей королевы. Страдания возвышают - теперь Бай Фэн Цзю знала это не понаслышке. Она вмешалась в испытание Первого Дракона. Она отдала себя ему, стала наложницей его земного воплощения. Но жизнь смертного подобна звезде, мелькнувшей в небе. Владыка Дун Хуа вернулся в бессмертие, оставив чувства к наложнице в мире смертных, чтобы забыть. Фэн Цзю забрала их с собой на Небеса, чтобы помнить. Помнить сладость его губ, силу и жар его тела, его страсть, его нежность… И его взгляд. Не ледяной покой бесконечного звездного неба владыки, но живой горячий мрак, исполненный любви и жажды. Глаза, глядя в которые у нее кружилась голова, земля уходила из-под ног, а душа воспаряла выше Девяти Небес.
«Все закончилось, Фэн Цзю, сколько можно твердить? Ты взошла по ступеням королевской лестницы и предстала перед кланом. Смирись! Вспомни о подарке Дун Хуа Дицзуня. Время стирает все. Однажды оно сотрет из книги жизни этого мира даже воспоминание о тебе, а он все еще будет здесь, будет молод и прекрасен. Что твоя любовь перед его вечностью? Чего она стоит против бессмертия Первого Дракона? Вот в чем смысл его подарка, его послание глупой лисице. Он просит тебя забыть о любви, как забыл он. Дун Хуа Дицзунь выбрал свою судьбу и следует ей. Кто ты такая чтобы пытаться изменить его путь? Что ты возомнила о себе? Вспомни об уважении, о чести, о долге! Став королевой, ты тоже выбрала свой путь, Фэн Цзю, и должна следовать ему также неуклонно, как это делает владыка Дун Хуа. Клан должен гордиться своей королевой, а не прятать глаза от стыда за ее поведение! Ты больше не можешь поступать так, как хочется сердцу».
- Пустошь набирает силу.
Эта фраза привлекла ее внимание.
- Пустошь? – удивленно переспросила Фэн Цзю. – Но ведь она населена демонами, которые постоянно враждуют между собой.
- Значит, появился некто, способный объединить их, как некогда Цин Цан объединил племена призраков, - задумчиво заметила Бай Цань. – Это опасно. Армия демонов – это не шутка. Они хуже и сильнее призраков.
- Как не вовремя, - нахмурилась Фэн Цзю. – Нам только-только удалось наладить дипломатические отношения с дальними землями на побережье Южного моря. Торговый союз крайне выгоден Цин Цю. Было бы обидно упустить эту возможность.
- Пустошь как раз между нашими землями и землями Южного моря, - вмешался Бай Чжень. – Они могут помешать торговле, не говоря уже о прямой угрозе границам.
- И что вы предлагаете? – Фэн Цзю внимательно взглянула на отца и дядю.
- Может, стоит попытаться наладить отношения с Пустошью? - осторожно предложил Бай Чжень.
- Договориться с демонами? – Бай Цань насмешливо приподняла брови. – Демонам нельзя верить. Они никогда не держат слово и предадут в любой момент ради собственного сиюминутного интереса. А иногда и без него.
- Я тоже считаю, что договариваться с Пустошью преждевременно, - поддержал сестру Бай И. – Мы не понимаем, с кем имеем дело. Все что у нас есть – слухи.
- Что ж. Будем решать проблемы по очереди, - решила Фэн Цзю. – Завтра я отправляюсь с визитом в земли Южного моря.
- Это может быть опасно, - возразил Бай Чжень. – Дорога идет через Пустошь. Может, стоит отложить визит, пока ситуация не прояснится?
- Это невозможно, - вздохнула Фэн Цзю. – Отменить визит без уважительной причины, значит, нанести оскорбление. Кроме того, мы продемонстрируем слабость, а это в свою очередь породит недоверие к Цин Цю. Все наши дипломатические усилия пойдут прахом из-за каких-то глупых слухов? Не слишком ли высокая цена? Нет, честь клана Девятихвостой Лисицы не может быть поставлена под сомнение! Визит состоится.
- Как прикажет королева, - вздохнул Бай Чжень, покорно склоняя голову.
Остальные кивнули, молчаливо поддерживая.
То же время,
Палаты Тайчень
Память.
Память - благословение. Она наполнена ее страстью и покорностью. Она - тепло и нежность ее тела, прижимающегося к нему по утрам, еще не проснувшегося и такого желанного, ее глаза – страстные, ребячливые, смеющиеся, больные, ее губы и руки, щедро дарящие любовь.
Память - бремя. Тяжесть на плечах. Ярмо на сердце.
Память - проклятие. О том, чего не изменить, как бы ни хотелось, и о том, чего никогда не будет. О долге и о желании..
- Владыка, если история любви началась в мире смертных и там же закончилась, что вы делаете в этой убогой хижине? Что вы не можете забыть?
Всего лишь, как счастлив был там, в мире смертных. Слова, что шептал своей Цзюэр страстными ночами. Все закончилось, а он все еще вздрагивает, услышав звон колокольчиков, и чувствует в руках тяжесть ее тела.
Цветы распускаются и увядают. Все приходит к завершению. Нет ничего вечного в мире. Ничего, о чем стоит помнить. Осталось лишь придумать, как все забыть.
Сидя на террасе, Первый Дракон, бывший Бог Небес и Земли Дун Хуа Дицзунь пытался обрести покой и равновесие, дабы предаться размышлениям о судьбах миров. Думая о важных вещах, необходимо, чтобы мысли текли, подобно полноводной реке на равнине, широко и неторопливо. Увы, сосредоточиться не получалось. Не помогли ни созерцание умиротворенной синевы небес, ни специальные дыхательные упражнения, ни медитация. Покой покинул его душу, разум отказывался служить своему господину и только воспоминания исправно несли бессменную вахту.
Спасение лисицы – мелочь, но для обетов не существует мелочей – ему следовало помнить об этом. И понеслась его тихая размеренная жизнь под гору, как снежный ком. А в центре порожденного им же хаоса прочно обосновалась Бай Фэн Цзю. Он пытался изгнать ее из сердца, но от себя не убежишь. Испытание – путь к постижению себя и мира, единственный путь бессмертного к просветлению и совершенству, а он использовал его, чтобы получить Бай Фэн Цзю. В ночь, когда император впервые возложил руки на Цзюэр, он, Дун Хуа Дицзунь, предал свои обеты. В ту ночь Первый Дракон миров, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, живущий дольше, чем Небеса, познал величайшее таинство всего сущего – любовь.
Его земное воплощение окончило свой путь, но не его испытание. И началось оно задолго до первого дня в мире смертных. Порой, чтобы изменить судьбу, не нужно стирать свое имя с Камня Трех Воплощений, достаточно взглянуть ей в глаза. В тот день он взглянул в черные глаза Бай Фэн Цзю, и мир, ради которого он вычеркнул свое имя из жизни, перестал существовать, утонув серебряными звездами в темных озерах, с благоговением взирающих на него.
Но обеты есть обеты.
- Нам не суждено быть вместе, - твердил он бессчетное число раз.
Лисицы упрямы, а упрямей влюбленной лисицы из клана Девятихвостых нет никого. Она преодолеет все преграды, вынесет любую боль, победит даже смерть. Фэн Цзю возвращалась вновь и вновь, шла за ним по пятам, роняя слезы из глаз и кровь из сердца, рвала в лоскутки свою душу. Жертву за жертвой возлагала она на алтарь своей беззаветной любви, но… Изменить его судьбу не дано никому, даже влюбленной лисице из клана Девятихвостых. Он заставил ее понять это.
Тот день клеймом отпечатался в памяти. Стоило чуть опустить ресницы, и он чувствовал, как тонкие пальцы отчаянно сжимают шелк рукава, как льнет окутанное розовой дымкой тело к его бесчувственному камню и касание губ… Невесомое, словно взмах крыльев бабочки. Шаг назад. Один шаг. Точка в конце так и ненаписанного свитка о самой прекрасной любви на Небесах. Она отрывала себя от него, резала по живому, захлебываясь болью, а он стоял и смотрел в пустоту, считая удары сердца. И самым тяжелым было остаться стоять, все еще ощущая на губах ее сладкое дыхание, когда она убегала. Дун Хуа Дицзунь, владыка Шаоян из клана Дун Хуа Цзы, бывший Бог Неба и Земли, Первый Дракон, прожил сотни тысяч лет, выдержал множество испытаний, сражался с богами и чудовищами, но никогда доселе не испытывал такой боли.
«Страдания возвышают душу», - мысленно напомнил себе владыка и закрыл глаза, чтобы не видеть мир, ради которого он уничтожил свою единственную на все времена любовь.
Фэн Цзю больше не искала встреч. На тех немногих церемониях, где они сталкивались, лисья королева исчезала так быстро, что порой не удавалось даже услышать ее голос. Словно алая утренняя звезда, вспыхивала она в небе его жизни, озаряя ее светом, и тут же скрывалась, оставляя после себя мрак и тоску.
Фэн Цзю ушла.
Ничего не осталось у Первого Дракона.
Даже созданных им же небес.
Месяц спустя,
Цин Цю
- Брат, беда!
Бай Чжень белым вихрем ворвался в Логово.
- Что стряслось, Четвертый брат? – тревожно вскинулся Бай И. - На тебе лица нет.
- Ты его тоже сейчас потеряешь, - выдохнул Чжень. – На границе с Пустошью нашли наших воинов. Тех, что отправились с Фэн Цзю в южные земли.
- Фэн Цзю вернулась? – удивился Бай И. – Так быстро?
- Она не вернулась!
- Что?!!
- Фэн Цзю с ними нет, а сами они ничего не помнят! Ничего, брат! Ни где были, ни что произошло с ними и с Фэн Цзю, ничего!
По коже Бай И побежали искры, девять хвостов яростно забили по воздуху.
- Приведи их ко мне, а сам отправляйся за Чже Янем и извести Цань Цань. Чую, нам потребуется помощь.
Бай И смотрел на древнего целителя, в глазах лиса мешались тревога и надежда. Чже Янь покачал головой - ему нечем было обрадовать.
- Их жизням ничего не угрожает, но они выпили эликсир забвения, - тихо сказал феникс. – Я не могу вернуть им память.
Опустившиеся ресницы скрыли боль в темных глазах лиса.
- Спасибо за помощь, целитель.