Остров Олух… Затерявшийся в Великом Океане неприметный клочок земли, за годы своего существования промёрзший до самого основания. Погода здесь никогда не славилась разнообразием, а потому дожди, сменявшиеся то градом, то снегом, были тут частыми гостями и уже никого не удивляли своим холодным присутствием.
Сегодняшний день тоже не стал исключением… И если утром погода вела себя довольно сносно, то ближе к вечеру, словно капризный ребёнок, принялась громогласно кричать, оглушая напуганное зверьё раскатами грома, и несдержанно реветь, изливая на ни в чём неповинных жителей пресную ледяную влагу.
В такую непогоду каждый старался согреться любыми доступными ему способами. Но, пожалуй, самым верным средством от нагрянувших холодов было не крыло верного дракона, не добрая кружка хмельного эля и даже не жар яркого огня, а тепло распалённого страстью человека…
По крыше недавно отстроенного дома нещадно били крупные дождевые капли, то и дело подгоняемые потоками северного ветра. Впрочем, хозяину огромного жилища, как и его огненноволосой спутнице, сейчас было не до разбушевавшейся непогоды ― юная всадница и бывший охотник были полностью заняты друг другом, а потому даже гневный вой сурового норда не мог заставить опьянённых близостью воинов прервать нежный, но наполненный неприкрытой страстью поцелуй.
Лишь когда сильные мозолистые руки драконьего ловца скользнули по обнажённой коже девичьих бёдер, амазонка, словно нестерпимо больно обжёгшись, резко распахнула глаза и тут же прервала поцелуй. Упёршись успевшими согреться ладонями в крепкие мужские плечи, она попыталась оттолкнуть викинга от себя.
― Мелисса? ― Эрет с удивлением посмотрел на юную деву, в глазах которой читались неприкрытые страх и паника. ― Что?..
― Ничего… Не надо… ― девушка, крепко прижимая одной рукой к груди волчью шкуру, подалась чуть назад, молча прося мужчину встать и более не прикасаться к ней.
Всадник, не до конца понимая резкую перемену в настроении северянки, нехотя отстранился и внимательно взглянул на неё: воительница судорожно переводила взгляд с одной точки на другую, пытаясь задержать взор хоть на одной из них. Когда же найти достаточно привлекательный для молчаливого изучения предмет быта не удалось, Мелисса притянула колени ближе к себе, а лицо спрятала во вспотевших от волнения ладонях.
В помещении воцарилось молчание… лишь тихое потрескивание прогорающих дров, мирное сопение Оракула, настойчивый стук дождя да тихий вой северного ветра нарушали повисшую в комнате тишину, заставляя появившееся в воздухе напряжение искриться ещё больше.
Не выдержав затянувшейся игры в молчанку и тяжёлого мужского взгляда, всадница отняла руки от лица и робко посмотрела на большой очаг, языки пламени которого выделывали немыслимые пируэты и фигуры, превращая своё бессмысленное трепетание в замысловатый танец.
«Дура… сама же попросила».
Мелисса отрицательно покачала головой и уткнулась носом в пахнущую горными травами шкуру. Сколько времени девушка просидела в таком положении, она и сама не знала ― секунды и минуты неминуемо пробегали мимо неё, однако вскоре она почувствовала робкое, почти невесомое прикосновение к своему плечу. Вздрогнув всем телом, воительница обернулась назад и увидела сидящего перед ней Эрета, в глазах которого мелькало неприкрытое беспокойство.
― Тяжело быть амазонкой, ― всадница, горько усмехнувшись, отвернулась от брюнета и уставилась на пляшущее пламя очага, будто бы оно могло ответить на все волнующие девичью душу вопросы и унять терзающие её сомнения.
― Почему? ― мужчина, боясь спугнуть девушку, нерешительно подсел ближе к ней и тоже взглянул на огонь, который чем-то привлекал юную эллинку.
― Потому… потому что чувствую я одно, ― Мелисса нехотя посмотрела на охотника и скользнула взглядом по его посерьёзневшему лицу. ― Но традиции заставляют меня делать другое. ― Гречанка обречённо покачала головой и перевела взор куда-то за спину викинга.
Сам же Эрет стал внимательно рассматривать сидящую перед ним девушку, которая была напугана, словно дикая лань. Амазонка старательно прижимала к груди пушистую волчью шкуру, старясь всеми силами скрыть от мужского взгляда даже самые маленькие участки обнажённого тела. Однако не плохо сокрытая мехом кожа больше всего привлекала внимание охотника…
Распущенные и успевшие высохнуть длинные рыжие волосы небрежными завитками лежали на хрупких девичьих плечах и ниспадали на пол, словно жидкий огонь, в голубых радужках больших глаз плясали юркие язычки яркого пламени, а силуэт хрупкой фигурки северной девы прекрасно просматривался даже через пушистый мех, в который так упрямо куталась напуганная девушка. Всё это, пожалуй, манило мужчину гораздо больше обнажённого женского тела и сильнее заставляло отдаваться неподобающим мыслям.
Эрет лишь коротко усмехнулся, про себя в очередной раз отметив необычайную красоту, коей юная северянка была в достатке наделена природой. И даже напускная воинственность, от которой теперь не осталось и следа, совершенно не портила нежного девичьего образа, а даже наоборот, придавала ему неповторимую прелесть. В какой-то момент в мужской голове промелькнула мысль, что такой деве, как Мелисса, впору не с мечом на полях сражения бывать, а жить спокойной жизнью при богатом дворе и в окружении слуг. Слишком уж неземной казалась скандинаву эта необычная северянка…
«Подрастёт, так вообще глаз оторвать будет невозможно…»
Почувствовав на себе оценивающий взгляд, Мелисса вновь посмотрела на всадника, сидевшего абсолютно неподвижно и будто бы ожидавшего её дальнейших действий. Амазонка, поёжившись под пытливым взором золотистых глаз, повернулась к викингу боком, надеясь хотя бы так спастись от бесцеремонного разглядывания.
― Если ты хочешь что-то спросить, то спрашивай, если нет ― не разглядывай, как кобылу, ― девушка, которую поведение охотника уже давно не задевало за самолюбие, обиженно сверкнула глазами и положила голову к себе на колени.
― Амазонки все такие? ― всадник сел ближе к Мелиссе, при этом стараясь лишний раз не касаться её. ― Хочу знать. На будущее.
Эллинка, нахмурившись, повернула голову к викингу, который выглядел вполне серьёзным. Сказанная после заданного вопроса фраза смутила юную северянку, и это не укрылось от опытного охотничьего взгляда.
― Какие «такие»?
― Такие, как ты, ― наездник выразительно взглянул на девушку и как-то загадочно улыбнулся. ― Ты сама не знаешь, чего хочешь. Просишь об одном, но затем, имея возможность получить желаемое, отказываешься от этого. Где смысл?
Мелисса вопросительно изогнула брови и скользнула по фигуре воина оценивающим взором, про себя прикидывая, сколько же женщин он мог обольстить за свою охотничью жизнь.
«Немало».
― Смысла нет. Я ведь девушка, ― всадница, пожав плечами, снова повернулась к викингу. ― И вообще… Ничего тебе не скажу, нечестивец. Даже знать не хочу, скольким несчастным девам ты нашёптывал лживые признания в любви.
― Отчего же так? ― ухмылка невольно коснулась губ Эрета, а в глазах заплясали озорные огоньки. Желая поддразнить излишне скромную для амазонки девушку, он продолжил: ― Судя по сладким стонам, назвать несчастными этих дев никак нельзя.
― О боги… ― Мелисса, в душу которой внезапно закралось отвращение, закатила глаза и отвернулась, выказывая всем своим видом отношение к охотнику как к таковому и его мимолётным «увлечениям» в частности. ― Твоё раздутое самомнение тебе не мешает жить?
― А разве должно? ― мужчина с лукавством взглянул на по-детски надувшую губы северянку и подсел настолько близко к ней, что она смогла явственно ощутить тепло, исходящее от бывшего ловца.
Девушка сразу напряглась всем телом, а в голове промелькнула запоздалая мысль, что было бы не лишним отсесть подальше от распалённого её неподобающим поведением викинга, ведь осталась последняя запретная черта, за которую гречанка ещё не успела переступить.
― У тебя не получится меня соблазнить, ― Мелисса натянула шкуру чуть ли не на самую голову и исподлобья взглянула на всадника. ― Даже не надейся. Я не стану очередным развлечением для самовлюблённого, дурного, лживого, невоспитанного и развратного мужлана! ― всадница отодвинулась от охотника и повернулась к нему спиной.
― Полегчало? ― небрежность и весёлость, звучавшие в голосе Эрета, ещё больше взбесили и без того разозлённую гречанку. Казалось, наезднику было совершенно всё равно, сколько ещё словесных помоев юная воительница решит на него вылить.
― Нет! ― гневно сверкнув глазами, Мелисса встала с пола и не спеша подошла к столу, на котором лежали карты, исписанные рунами и греческими буквами пергаменты и угольные карандаши.
Пробежавшись взглядом по деревянному предмету быта, северянка заметила кинжал с выгравированным на нём символом охотников. Мелисса аккуратно взяла в руки миниатюрное оружие и, оценив его внешний вид и качество, повернулась к Эрету и перебросила кинжал в руке, схватив его, таким образом, за лезвие.
― У амазонок есть древняя традиция, ― эллинка вновь перекинула кинжал, взяв его, на этот раз, за обтянутую чёрной кожей рукоять. ― После первой ночи…
― Не думаю, что мне интересно это знать, ― мужчина поднялся с пола и подошёл к вооружённой девушке.
― А зря… ― всадница удивлённо вздёрнула тонкую бровь и перевела взгляд на идеально заточенный клинок, а в следующее мгновение она резко приставила его к незащищённому горлу охотника. ― Ты можешь не встретить утро сегодняшнего дня…
Эрет, сбитый с толку воинственной решительностью ещё пару минут назад относительно спокойной девушки, некоторое время неотрывно смотрел ей в глаза, а после, осознав, что юная амазонка дальше угроз не пойдёт, аккуратно взял её руку и отвёл в сторону.
― Я ненавижу, когда без спроса берут моё оружие, ― всадник забрал у эллинки кинжал и швырнул его на стол. От грохота, последовавшего за ударом закалённого металла о дерево, гречанка испуганно вздрогнула и с недовольством посмотрела на стоящего вплотную к ней викинга. ― Не делай так больше. А теперь… ― наездник посмотрел куда-то в сторону очага, ― маленьким девочкам пора спать.
― Я не маленькая девочка! ― амазонка слабо, по-девчачьи, ударила мужчину в плечо и, оттолкнув его в сторону, направилась к лежащим на полу шкурам, на которых она планировала провести сегодняшнюю ночь. Эрет коротко усмехнулся и проследовал за девушкой, желая удостовериться, что сделать самостоятельно несколько шагов и ни во что не вляпаться, у неё всё же получится.
Мелисса сильнее замоталась в волчью шкуру и, бросив недовольный взор на всадника, улеглась на расстеленный на полу мех.
― Знаешь, ― мужчина сел рядом с девушкой и окинул её беззаботным взглядом. ― Всем ты хороша… но только характером не вышла.
― То же самое могу сказать и о тебе, ― северянка бросила на викинга раздражённый взор и повернулась к нему спиной. Впрочем, сам Эрет был этому даже рад ― теперь он мог безнаказанно изучать взглядом стройную девичью фигурку, силуэт которой можно было рассмотреть даже под пушистой волчьей шкурой.
― В отличие от тебя, я рос в буквальном смысле в море, на корабле, ― скользнув ещё раз взглядом по хрупкому девичьему телу, мужчина, казалось, окончательно позабыв о приличиях, лёг рядом с амазонкой, но взор устремил в потолок, хорошо освещаемый пламенем очага. ― Меня там не учили манерам.
― Оно видно, ― Мелисса повернулась к всаднику и толкнула его локтем в бок. ― Ты чего разлёгся рядом со мной, нечестивец? Проваливай отсюда.
― Это вообще-то мой дом, ― Эрет повернул голову в сторону амазонки и удивлённо изогнул брови. Всё-таки излишняя темпераментность юной девы порой начинала действовать ему на нервы.
― Тогда уйду я, ― девушка, прижав шкуру к груди, хотела, было, встать, но оказалась схваченной крепкими мужскими руками. ― Пусти!
― Не кричи, ― викинг приставил указательный палец к губам амазонки и внимательно посмотрел на неё. ― Куда ты пойдёшь в такую бурю? И твоя одежда ещё не высохла, а бабских платьев у меня нет. Или ты в волчьей шкуре собралась шататься по селению?
Эллинка недовольно глянула на воина и, пару мгновений поразмыслив, всё же признала его правоту и приняла тот факт, что ближайшую ночь ей придётся провести в его доме. Мелисса убрала от своего лица мужскую руку и посмотрела на огонь, который по-прежнему отплясывал свой дикий танец.
― Какова будет плата? ― внезапный вопрос заставил охотника вздрогнуть от неожиданности.
― О чём ты?
― Ты приютил меня… обогрел… даёшь ночлег… что я должна буду дать взамен? ― Мелисса повернула голову к брюнету и стала ждать ответа, который последовал лишь спустя минуту раздумий.
― Ничего. Просто успокойся и ляг спать… ― Эрет, поняв, что лимит девичьих истерик исчерпан, тяжело вздохнул, откинулся обратно на шкуры и прикрыл глаза, показывая гречанке, что разговор закончен.
Эллинка от сухих речей обиженно поджала губы и тяжело вздохнула, но говорить что-либо более не стала и покорно улеглась на тёплую шкуру, рассчитывая, что в ближайшее время её посетит сон, и утро наступит как можно скорее. Однако спокойно прикрыть веки, расслабиться и отдаться Морфею ей мешал лежащий рядом охотник.
Всадница, нервы которой постепенно стали сдавать, распахнула глаза и резко села на небрежно расстеленных шкурах ― близость мужчины всё не давала ей покоя. И она ещё поняла бы, если бы ей было страшно или противно от его нахождения рядом с собой, но совсем иное чувство, словно червячок, грызло её душу…
Любопытство.
Мелисса повернула голову к охотнику, который, судя по его спокойному и размеренному дыханию, уже успел заснуть, и принялась без боязни и зазрения совести разглядывать его.
Чёрные волосы, смуглая кожа, сильные руки, необычные для северянина черты лица… всё это казалось юной гречанке притягательным и… порочным.
«Нечестивец… хорош, скотина эдакая…»
― Странно, что Астерия мне за тебя голову не открутила, ― гречанка прекрасно знала, насколько её сводная сестра была падкой на таких мужчин, как Эрет, а потому её нежелание добиваться его расположения вызывало массу вопросов. Однако с другой стороны девушка была даже рада такому раскладу ― не пришлось бы вступать с собственной сестрой в соперничество за… скандинава.
Ещё с минуту понаблюдав за спящим спокойным сном охотником, воительница, с трудом переступая через своё смущение, но всё же идя на поводу у немыслимых желаний, легла рядом с мужчиной. Однако юной эллинке, любопытство которой перешло за допустимую черту, этого показалось мало, и она, отбросив все сомнения, положила свою голову на грудь викинга.
«Тепло…»
― Бабы ― самые странные существа, созданные богами, ― тихий голос тут же раздался над ухом гречанки. ― Страшно представить масштабы той попойки, после которой асам пришла в их головы идея придумать женщин. ― Девушка испуганно вздрогнула и, стыдливо прикусив нижнюю губу, косо взглянула на, как оказалось, не спавшего ловца.
Конечно, она прекрасно понимала, что ведёт себя не как взрослая эллинка, а как несмышлёная девочка, ведь в её возрасте многие её соплеменницы уже обзаводились собственными детьми, количество которых напрямую зависело от воли богов, любвеобильности самой амазонки и, конечно же, наличия достойной кандидатуры на роль отца будущей мужененавистницы. А отцы, как правило, всегда были разными.
Мелисса знала, что рано или поздно, ей, как дочери королевы, всё же придётся пойти той же дорогой, только вот сама девушка не стремилась приближать этот, как ей всегда казалось, ужасный момент. Она с детства привыкла смотреть на мужчин свысока, а потому никого из них, даже сыновей богатых вождей и отпрысков могущественных монархов, не считала достойными своего внимания: ни дорогие дары, ни сладкая лесть, ни героические подвиги не производили на северянку должного впечатления. От подобных жестов эллинка лишь раздражённо отмахивалась, предпочитая мужскому обществу общество книг, в которых разума было больше, чем в отбитых головах воинственных мужей.
И кто бы знал, что именно один из охотников, племя которых так люто ненавидят все амазонки, станет тем, на кого Мелисса всё же решит обратить своё королевское внимание. Если бы кто-то из темискирских сестёр, пускай даже в шутку, обмолвился бы о том, что первую свою ночь девушка проведёт в обществе драконьего ловца, то она непременно вызвала бы эту гречанку на бой, дабы проучить за неподобающие речи!