Был ли этот странный брюнет любимым человеком?
«Конечно же, нет!»
Был ли он симпатичен рыжеволосой всаднице?
«Безусловно, да!»
― Чего молчишь? ― бархатный голос опять коснулся уха северной девы, отчего та снова вздрогнула, а по телу пробежалась стайка колючих мурашек. Всадница подняла голову и внимательно заглянула в карие глаза викинга, в которых отражалось трепещущееся пламя очага. Девушка виновато закусила губу и увела взгляд в сторону, как бы говоря викингу, что сказать ей ровным счётом нечего…
Сказать-то нечего, но сделать хотелось много… много всякого, разного и до безобразия неприличного. Только вот девственная амазонская сущность стыдливо забивалась в тёмный угол при одной лишь мысли о подобных… «вещах».
Наездница в очередной раз прокляла про себя весь мужской род в целом и Эрета в частности, но не за развратность и порочность, а за излишнюю неуверенность. Амазонка искренне не понимала, откуда в нынешних молодых мужах столько тупой нерешительности. Почему нельзя просто взять и схватить девушку, желательно покрепче, привалить её к доскам, да согрешить с ней самым порочным образом?
Ну и что, что она сама начала вырываться и умолять викинга остановиться? Она же дева! Девам такое поведение дозволено!
― А что я должна сказать? ― всадница вновь перевела заинтересованный взгляд на воина, который уже и не надеялся услышать от амазонки хоть каких-то слов. Сам же Эрет в ответ на девичий вопрос лишь тихо хмыкнул и снова прикрыл глаза, надеясь хотя бы на этот раз уснуть, ― общество красивой обнажённой девушки тяготило истосковавшегося по женским ласкам мужчину, а потому сон был единственным спасением от порочных мыслей и желаний.
Мелисса, заметив, что всадник в очередной раз предпочёл царство сна её королевской обнажённой персоне, обиженно прикусила губу и положила голову обратно на его грудь ― всё-таки темискирской воительнице не суждено понять мужчин, слишком они странные и какие-то нелогичные.
Воительница нехотя прикрыла глаза и, разморённая тихим потрескивающим звуком горящих в очаге хворостинок, размеренным дыханием находящегося рядом охотника и исходящим от него теплом, полностью расслабилась и непроизвольно обняла Эрета одной рукой, в душе желая, чтобы он ответил ей тем же. Несмотря на внутренние противоречия, эллинке нестерпимо хотелось ощутить на своей коже горячие прикосновения сильного и, чего греха таить, красивого мужчины…
Невольно девушка вспомнила последний откровенный разговор со сводной сестрой, которая всегда отличалась свободой нравов. Уж кто, как не она знает всё о мужчинах и их порочных желаниях? Больно любвеобильной была Астерия…
«Мелисса! Да какая из тебя амазонка, если ты даже воинственного мужа боишься соблазнить? Хотя… на кой его соблазнять-то? Привали к камням, да отымей, чтоб собственного имени не помнил!»
Всадница открыла глаза и бросила робкий взгляд на Эрета, а после поспешила прикрыть начавшие тяжелеть веки.
«Да тут кто кого ещё иметь будет!»
Мелисса и дальше продолжила бы вести внутренний диалог со своим вторым «я», но нежное прикосновение к волосам заставило её отвлечься от этого бесполезного занятия. Девушка распахнула глаза и затаила дыхание.
― О чём думы думаешь? ― тихий хрипловатый голос, заставивший десяток другой мурашек пробежаться по девичьей коже, раздался над ухом амазонки.
― Мои думы тебя беспокоят? ― от почти невесомых мужских прикосновений эллинка окончательно расслабилась, а ещё несколько минут назад твёрдый голос превратился в едва различимый шёпот.
Эрет последний раз провёл кончиками пальцев по огненным волосам юной амазонки, а после привстал на локтях, заставив эллинку поднять голову с его груди. Проникновенный взгляд карих глаз внимательно изучал притихшую гречанку, поспешившую в очередной раз за сегодняшнюю ночь смутиться и залиться румянцем.
― Ты дикая. Мало ли что тебе в дурную голову может прийти.
― Я думала, что тебе как раз по вкусу… дикие, ― двусмысленная фраза, неведомо каким образом слетевшая с губ северянки, заставила саму амазонку зардеться ещё больше, а викинга лукаво улыбнуться. ― Я не то имела…
― Можешь не оправдываться, ― всадник повернулся на бок, оказавшись, таким образом, нос к носу с Мелиссой. ― Лучше молчи. А то ещё чего дурного ненароком ляпнешь…
Северянка, словно заворожённая, смотрела в янтарные глаза драконьего ловца, в которых отражались робко трепещущиеся язычки жаркого пламени, придававшие мужскому взору толику лукавства и драхму озорства. Золотистые радужки, больше теперь походившие на жидкое золото, поблёскивали в свете яркого огня, заставляя гречанку всё больше и больше утопать во взгляде охотничьих глаз.
Мелисса до дрожи боялась отвести взор в сторону ― ей казалось, что отвернись она от Эрета, он тут же набросится на неё, словно изголодавшийся хищник, которого так напоминал юной амазонке.
«Хищники все красивые… давно это заметила».
Викинг протянул руку и вновь коснулся растрёпанных девичьих волос, от которых слабо пахло травами и дождём. Скандинав осторожно провёл кончиками пальцев по мягким локонам северянки, а затем нежно прикоснулся к её раскрасневшейся щеке, заставив деву зардеться ещё больше.
Хотя куда уж больше?
От мягкого, едва ощутимого прикосновения амазонку бросило в лёгкую дрожь, а в груди появилось приятное тёплое чувство, названия которому воительница так и не смогла найти на просторах своей памяти.
― Много думать ― вредно, ― Эрет внимательно смотрел в сапфировые глаза эллинки и продолжал лукаво улыбаться. ― Может, прекратишь заниматься этим бесполезным делом?
От насмешливого тона, с которым охотник произнёс короткую фразу, воительнице стало как-то не по себе ― она вдруг почувствовала себя жертвой, загнанной в тёмный тесный угол. В ответ Мелисса лишь отрицательно покачала головой и отвела глаза в сторону, силясь не смотреть на всадника, которого подобное поведение лишь побуждало к более решительным действиям.
Мужчина, осознавая, что такими выходками может навлечь на себя гнев северянки, подался вперёд, в любой момент готовый пресечь девичьи попытки наброситься на него, и неуверенно коснулся её губ своими.
Амазонка, явно ожидавшая подобное, слабо вздрогнула и что-то невнятно промычала в ответ на нежный поцелуй, однако взаимничать с викингом она не спешила и упёрлась ладошкой в его сильные плечи, непроизвольно пытаясь оттолкнуть его. Однако мужчина, желавший получить-таки своё, довольно грубо отвел от себя девичью руку, а саму воительницу прижал к себе настолько близко, насколько это вообще было возможно. Всадница предприняла ещё одну слабую попытку вырваться, но охотник в ответ на это перевернул девушку на спину, подмяв её под себя и оказавшись, таким образом, сверху.
Когда воздуха перестало хватать, Эрет, наконец, разорвал поцелуй и, крепко держа хрупкие руки северянки, заглянул в горящие странным огнём голубые глаза ― во взгляде эллинки плясали искры неприкрытого страха и вновь проснувшегося желания.
Охотник несколько мгновений неотрывно смотрел на красивое лицо юной девы, а затем скользнул взором ниже: плохо прикрытая волчьей шкурой девичья грудь, вздымавшаяся от тяжёлого частого дыхания, так и манила к себе, а оголившийся живот безмолвно требовал немедленно прикоснуться к нему. Мужчина снова взглянул в глаза переставшей вырываться амазонки, которая, казалось, окончательно смирилась со своим положением. Викинг разжал хватку, даровав воительнице долгожданную свободу, и мягко прикоснулся к пылавшей от смущения щеке.
Мелисса не без страха и любопытства разглядывала нависшего над ней воина, на лице которого красовалась беззлобная ухмылка. Всадник замер, будто бы ожидая чего-то от северянки, пока не спешившей, однако, брать инициативу в свои руки. Несколько мгновений девушка молча смотрела в горящие желанием карие глаза, а после резко подалась вперёд, сокращая и без того смешное расстояние, отделявшее её от Эрета.
― Ну а дальше-то что? ― лукавая мужская ухмылка сделалась ещё шире.
Амазонка, осознав, наконец, что викинг откровенно издевается над ней и её природной скромностью, нахмурилась, а после, приложив оставшиеся после долгого перелёта силы, схватила всадника и завалила его на спину, после чего без зазрения совести уселась на его бёдра. Эллинка одной рукой держала края норовившей сползти с неё шкуры, а другой несильно схватила слишком болтливого воина за горло.
― А с виду скромная, ― всадник, не обращая внимания на слабую девичью хватку, привстал на локтях, в очередной раз сократив расстояние между северянкой и им самим. Приобняв девушку за талию, викинг попытался свалить её на шкуры, однако гречанка запротестовала и вцепилась нестриженными ноготками в плечи наездника.
― Нет… ― Мелисса отрицательно покачала головой и толкнула Эрета, заставив его улечься обратно на меха ― теперь девушка решительно не хотела отдавать инициативу в мужские руки. Не по-амазонски это всё-таки.
Воительница, почувствовав своё превосходство, по-хозяйски уселась на мужчине и позволила себе немного расслабиться. Девушка оценивающе оглядела лежащего под ней наездника, в очередной раз про себя отметив его красоту, и впервые за сегодняшний вечер слабо улыбнулась: хоть эллинка и не понимала, что же ей делать дальше со своим скандинавским «трофеем», ей нравилось осознавать, что именно сейчас она может помыкать им, как эллинской душе угодно.
― Вы, мужчины, падки до женских тел. Это ваша самая большая слабость… ― амазонка выпрямилась, словно струна, и снисходительно оглядела продолжавшего лукаво улыбаться викинга. ― Интересно, сколько секретов вашего острова ты мне сегодня раскроешь?
― Исключительно до красивых женских тел, ― внеся поправку в короткую фразу, Эрет вновь привстал на локтях и потянулся рукой к пушистой шкуре, которой усердно прикрылась юная дева. Не без труда выпутав из девичьих пальцев края волчьего меха, викинг скинул с гречанки эту ставшую совершенно ненужной вещь. Шкура с тихим шелестом сползла с хрупких плеч северянки и небрежными волнами улеглась возле её бёдер. ― Секретов не выдам. Даже тебе…
Последние слова воительница пропустила мимо себя, так как прохлада, коснувшаяся её разгорячённого обнажённого тела, бросила девушку в лёгкую дрожь, которую она попыталась унять, непроизвольно обняв себя за плечи.
― Здесь же тепло.
― Здесь холодно, ― Мелисса, одной рукой прикрывая оголённую грудь, второй потянулась к шкуре, желая поскорее укрыться ею. И не только из-за внезапно сковавшей её прохлады. Смущение вдруг накрыло темискирскую деву с головой. Однако внезапный порыв вновь замотаться в волчий мех был пресечён на корню.
― Нет, ― мужчина взял воительницу за руку, не давая возможности схватить треклятую шкуру, которую он мысленно пообещал себе выкинуть нахель. Наутро, конечно же. ― Не для того я долгий час пытался стащить с тебя эту мохнатую тряпку, чтоб ты снова в неё куталась.
― Я замёрзла, ― пропитанная лукавством фраза слетела с губ воительницы. Амазонка бросила невинный взгляд на всадника и мило взмахнула ресницами, надеясь вызвать жалость и загасить в его душе разгорающийся огонь желания. Но откуда неопытной девушке было знать, что такие невинные жесты способны разворошить пламя страсти получше томных вздохов и откровенных просьб?
Ничего не говоря, викинг подался вперёд и без тени сомнения и страха поцеловал дрожащую то ли от холода, то ли от чего-то иного всадницу. Юная дева, не первый раз за этот месяц оказавшаяся в подобном положении, вздрогнула от неожиданности, что-то недовольно промычала и заёрзала в крепких мужских объятиях. Но вскоре, вновь войдя во вкус, послала всё в далёкий и глубокий Тартар и непроизвольно прижалась к Эрету, неумело отвечая на пылкий поцелуй.
Мужчина, почувствовав, что вновь обрёл власть над строптивой амазонкой, аккуратно уложил её на спину и продолжил покрывать нежными, почти невесомыми поцелуями припухшие девичьи губы, покрывшийся лёгкой испариной лоб и заалевшие от смущения щёки юной северянки. Воительница, похоже, начавшая окончательно и бесповоротно терять голову, попыталась привстать, однако всадник грубо прижал девушку к небрежно расстеленным на полу шкурам.
― Да хватит уже, ― жаркий шёпот, коснувшийся слуха воительницы, заставил её расслабиться и отбросить в сторону любые попытки перетянуть полотно инициативы на себя.
Мелисса, что-то невнятно прошептав, прикрыла глаза и запрокинула голову назад, открывая мужским поцелуям исполосованную едва заметными белёсыми шрамами шею. Но Эрет, вместо того, чтобы одарить ласками ставшую необычайно податливой северянку, поспешил отпрянуть от неё. Воительница, почувствовав колючую прохладу, что-то разочарованно промычала, распахнула глаза и с недовольством посмотрела на викинга, который не без интереса и восхищения рассматривал её обнажённое тело.
Под пристальным оценивающим взглядом эллинка невольно поёжилась и поспешила прикрыть руками свою грудь, однако всадник, успевший перехватить хрупкие кисти амазонки, нежно поцеловал каждую из них и, заглянув в голубые глаза гречанки, отрицательно покачал головой, предупреждая её дальнейшие попытки закрыться от него.
― Не надо, ― мужчина нежно коснулся губами девичьей шеи. ― Ты всё портишь. ― Второй поцелуй обжёг тонкую кожу ключиц. От горячего прикосновения Мелисса шумно втянула воздух в лёгкие и сжала в пальцах одну из валяющихся на полу шкур, будто бы это могло помочь утихомирить бурю, разыгравшуюся в её душе.
― Эрет… ― тихий шёпот сорвался с губ северянки, когда брюнет медленно, вкладывая в каждое своё движение всю нежность, на которую только был способен, начал ласкать довольно пышную для юной девы грудь. Амазонка, не в силах более держать себя в руках, выгнулась навстречу удовольствию и тихо, будто бы боясь быть услышанной, застонала. Когда же вместо грубоватой кожи мужских ладоней Мелисса ощутила тёплое влажное прикосновение губ, из её груди вырвался откровенный стон, заставивший всадника самодовольно ухмыльнуться. Второе попадание точно в цель. Теперь он знает, на какие точки нужно воздействовать, чтобы заткнуть строптивую гречанку и сделать ей приятно.
Не в силах держать рвущиеся наружу эмоции, воительница в порыве страсти вцепилась в волосы викинга, заставив его болезненно застонать, ― хоть Мелисса и была девой, с виду довольно хрупкой, она всё же являлась в первую очередь амазонкой. И довольно сильной.
― Прости, ― тихий шёпот вновь сорвался с губ распалённой страстью гречанки. Но девушка нисколько не раскаивалась в своих действиях, ― Эрет был сам виноват в том, что довёл её до такого. В конце концов, она не опытная гетера, которой для удовольствия нужны изощрённые ласки, а всего лишь юная девица, впервые оказавшаяся наедине с мужчиной.
Что-то пробормотав в ответ на невнятные извинения, всадник покрепче обнял девушку за талию и с силой потянул её на себя, усадив, таким образом, к себе на бёдра. Мелисса, вопреки ожиданиям, не растерялась и тут же поцеловала викинга ― настойчиво и немного грубо.
Животное желание с каждой секундой всё больше овладевало рыжеволосой северянкой, ещё пару часов назад боявшейся даже смотреть на бывшего охотника, с которым вынуждена была остаться наедине сегодняшней ночью. Но теперь, когда разум был затуманен страстью, а тело изнывало от горячих мужских прикосновений, амазонка растеряла остатки былой скромности и полностью отдала себя греховным наслаждениям.
Мелисса, не разрывая поцелуя, вцепилась дрожащими пальцами в края домотканой рубахи, от которой теперь ей непременно хотелось избавить Эрета. На мгновение отпрянув от него, девушка неуверенно взглянула в горящие страстью карие глаза, будто бы спрашивая у всадника разрешения раздеть его. Впрочем, он не стал дожидаться, когда амазонка соизволит стянуть с него изрядно надоевший им обоим кусок ткани, и сам поспешил снять себя треклятую тряпку, которая теперь была совершенно ненужной. Отбросив вещь в дальний угол, мужчина вновь прижал девушку к себе и увлёк в очередной поцелуй.
Северянка, ощутив прикосновение не грубой ткани рубахи, так и норовившей посильнее уколоть изнеженные груди, а горячей кожи сильного мужчины, невольно вздрогнула и с большей страстью и желанием прижалась к воину, отвечавшему взаимностью на каждое движение амазонки.