Малфой лежал на своем утомленном возлюбленном и тяжело дышал, он чувствовал себя опустошенным и счастливым. Не открывая глаз, он запустил руку в шевелюру Гарри и поцеловал своего любимого парня в щеку, а тот сходил с ума от счастья и любви к бывшему школьному врагу. Они лежали, потные и уставшие, и после продолжительного оргазма находились в состоянии полной прострации, растворяясь в объятиях друг друга. Драко ощущал, как его семя переполняет Гарри и вытекает на измятые мокрые простыни, как сердце колотится в груди в унисон с его, как прерывистое дыхание успокаивается, и к ним обоим возвращается способность мыслить, а вместе с этим просыпается еще большее, чем до этого, чувство.
– Я люблю тебя, Потти, – прошептал Драко, улыбаясь. Он держал в объятиях свое счастье и имя ему – Гарри Поттер.
– Я тоже тебя очень люблю, «хорек», – улыбнулся Гарри и на его глазах предательски заблестели слезы.
========== ЧАСТЬ 2 ЧИСТИЛИЩЕ ==========
Тяжелый удар обрушился на дверь, и та с треском распахнулась, повиснув на одной петле. Жалобно звякнул отлетевший к стене засов. Спальня сразу наполнилась светом факелов и топотом ног. Драко еще хлопал глазами, ничего не понимая после только что пережитого бурного оргазма, но Поттер уже вскочил с кровати и метнулся к столу, на котором лежала его волшебная палочка и мантия–невидимка. Занятия в Академии не прошли даром – ловко сбив с ног одного из нападавших, парень почти успел добраться до заветной цели, но кто–то из ворвавшихся в спальню выпустил ему в спину заклятие широкого удара. Поттер рухнул на пол, а его палочка отлетела в сторону. Двое мужчин подбежали к нему и, грубо заломив руки за спину, резко подняли. Гарри попытался вырваться, но нападавшие крепко держали его, и каждое движение отдавалось резкой болью в вывернутых плечевых суставах.
Онемевший от ужаса юный наследник сидел на кровати, натягивая на себя одеяло. В спальне было непривычно ярко от света факелов, которые держали в руках трое рослых мужчин, одетых в форменную одежду с фамильным гербом. Вдруг из коридора донеслись поспешные шаги, и в спальню вошел сам хозяин замка Люциус Малфой. При виде его Драко нервно сглотнул слюну, наполнившую рот, и бегло взглянул на удерживаемого прислугой голого любовника, затем снова перевел взгляд на отца и потянул одеяло еще выше, по–детски стараясь спрятаться от опасности. При виде Люциуса ему захотелось стать невидимым или очень–очень маленьким. Малфой–старший был единственным человеком, которого бывший слизеринский принц боялся до спазмов в животе. И в более спокойной обстановке глава семейства славился крутым нравом и старался воспитывать сына очень строго, придерживаясь старых методов, приучая наследника к дисциплине. Драко, расширившимися от ужаса глазами смотрел на грозного родителя, и парня уже трясло от страха.
– Этого в темницу, – холодно отчеканил хозяин замка, небрежным жестом указав на удерживаемого Поттера, и слуги, продолжая заламывать Гарри руки, вытащили его из спальни. Другие так же, почтительно поклонившись, молча повиновались, покинув комнату хозяйского сына.
Люциус забрал у последнего из слуг факел и с силой воткнул его в держатель у двери. В мерцающем красноватом свете лицо отца показалось юному наследнику страшной, перекошенной маской.
– Итак, Драко, это и есть та причина, по который ты отказываешься жениться? – процедил Малфой–старший, сжимая в руке хлыст. Было видно, как мужчина изо всех сил старается сдерживать свой гнев. Молодой человек вздрогнул, но, тем не менее, решил идти ва–банк и с вызовом посмотрел отцу в глаза.
– Это не то, что ты думаешь!
Люциус угрожающее надвинулся на сына, от еле сдерживаемого бешенства у него играли желваки на скулах.
– Отец, не надо… – побелевшими губами прошептал Драко, отодвигаясь дальше, и вдруг у него окончательно сдали нервы, и парень, забившись вглубь кровати, громко закричал:
– Мама!
– Мамочка тебе не поможет, щенок, – зловеще процедил Люциус. Его голос чуть дрожал от гнева, но вдруг он сорвался и заорал прямо в мертвенно–бледное лицо отпрянувшего сына: – Ты грязная шлюха! Тварь! Мужеложец! Ты опозорил наш род и выставил на всеобщее посмешище! Чтоб ты сдох, ты… – ярость исказила черты лица Малфоя–старшего. Изрыгая страшные проклятия, он схватился за край одеяла и рванул на себя.
– Мама! – снова закричал Драко, соскочив с кровати, тщетно пытаясь увернуться от свистевшего хлыста.
Горящая огнем полоса пересекла его плечо, еще одна досталась правому бедру и ягодицам. Закрываясь руками от жалящих укусов, парень затравленно метался между стеной и кроватью, отчаянно ища пути к спасению, и продолжал звать Нарциссу на помощь. В воздухе негромко просвистел хлыст, и поперек живота вспухла, наливаясь кровью, алая полоса. Люциус ударил сына еще раз, потом еще. Бывший слизеринец захрипел и выгнулся дугой от боли, а разъяренный глава семейства продолжал методично избивать своего сына, полосуя тело хлестом. В ужасе, закрываясь руками, парень вжался в угол. В глазах его озверевшего отца ясно читалась жажда убийства, но на счастье Драко в спальню вбежал запыхавшийся слуга.
– Господин Малфой!
– Чего тебе? – опуская хлыст, проревел Люциус и резко повернулся к лакею.
– Поттер в темнице, но мальчишка оказал сопротивление и пытался сбежать. Пришлось его немного того…
– Живой? – поинтересовался хозяин замка.
– Живой, живой, – закивал слуга. – Скоро очухается, маггловский выкормыш, – возбужденно затараторил мужчина.
– Ладно, дементор с ним. С Поттером я разберусь позже, – задумчиво произнес Люциус и махнул рукой, отдавая приказ прислуге покинуть спальню.
Он снова повернулся к сыну и с брезгливостью посмотрел на его нагое, дрожащее тело, покрытое красными, вздувшимися рубцами.
– Ты мне больше не сын, Драко. Я отрекаюсь от тебя, – процедил Малфой, будто выплевывая эти слова в лицо отпрыска.
Силы враз оставили бывшего слизеринского принца и он опустился на колени, умоляюще глядя на своего отца. Он благодарил судьбу, что слуга появился так вовремя, иначе Люциус в порыве гнева запорол бы его до смерти на этом самом месте. Но сейчас, услышав от отца, что он отрекается от него, молодой человек предпочел бы смерть, чем то, на что его обрекали.
– Пожалуйста, отец, прости, – прошептал Драко, стоя на коленях и покорно склонив голову. – Я сделаю все, что скажешь. Я подпишу брачный контракт сейчас же, только не делай этого.
Малфой–старший еще раз занес над своим отпрыском хлыст, но передумал. Первый, самый страшный приступ гнева уже прошел, теперь в его душе горела холодная ярость и жажда мщения. Отец стал нервно мерить шагами развороченную спальню, думая над тем, как поступить с сыном – грязной тварью, который оказался извращенцем и мужеложцем, обесчестившим их древний род и безупречную репутацию. Люциус резко остановился, только сейчас заметив волшебную палочку сына, которая валялась на смятых простынях. Видимо, Драко прятал ее под подушкой, но в данный момент она лежала на кровати. Малфой–старший взял ее в руки, и, не глядя на сына, переломил пополам. Драко вскрикнул от ужаса, осознавая весь масштаб трагедии, которая произошла.
– Если ты до этого момента еще сомневался в моих словах, Драко, то сейчас, надеюсь, до тебя в полной мере дошло, какой урон своим поступком ты нанес нашему благородному семейству. Ты опозорил не только меня, ты запятнал весь наш род, всех предков. Я отрекаюсь от тебя и лишаю наследства, твое имя будет выжжено с генеалогического древа, и никто никогда не посмеет произнести его вслух в стенах этого дома. За свое преступление ты предстанешь перед Верховным судом, и пусть члены Визенгамота решают твою участь, – глухим от бешенства голосом произнес Люциус, затем круто развернулся на каблуках и вышел из спальни, забрав с собой факел.
Драко оказался в полумраке, свеча давно догорела, а падавшие отблески света из коридора не являлись достаточным освещением его большой спальни. Молодого человека продолжало трясти от пережитого ужаса, голова немного кружилась, к горлу подступала тошнота, мысли путались, отчаянно не хотелось верить в кошмар произошедшего. Только что он держал в объятиях любимого парня, чувствовал жар его тела, сходил с ума от приглушенных стонов гриффиндорца, когда ласкал его, и вдруг все внезапно было разрушено – Гарри, видимо, избитый или парализованный заклятием, находился в одной из темниц подвалов Малфой–Мэнора, а он сам вмиг потерял все – отец отрекся от него и лишил наследства. В это страшно было поверить, но сейчас, держа в руках обломки своей волшебной палочки, Драко уже не мог усомниться в серьезности намерений Люциуса. Будущее представлялось каким–то кошмаром, скорее всего, он вынужден будет покинуть страну. В другой ситуации, он нашел бы убежище у родственников во Франции, но теперь… Значит, изгнанный и лишенный наследства, он будет скитаться по свету без средств к существованию. Возможно, ему придется уехать куда–нибудь очень далеко, на другой континент, в Канаду, например, чтобы скрыться от позора.
Драко осторожно прикоснулся рукой к правому бедру – след от хлыста вздулся и горел огнем, уже появилась дергающая боль. «Что же теперь будет? А что случится с Поттером?» – лихорадочно размышлял Малфой. Несмотря на всю серьезность положения, он не мог и не хотел поверить, что все может зайти слишком далеко. Отец в гневе наговорил все эти страшные слова и отрекся от него, но юный наследник отчаянно надеялся, что Люциус не станет выносить эту грязную историю за ворота замка, делая ее достоянием общественности. И, наверняка, мама сумеет его уговорить, убедить, найдет подход, и рано или поздно отец если уж не простит его, то, по крайней мере, не приведет в исполнение свои страшные угрозы. Да, возможно, ему придется отправиться в изгнание, в Канаду, или еще куда–нибудь, да хоть на Аляску, но он уедет не один, а с Гарри, потому что, несмотря ни на что, не намерен бросать любовника. А Поттера, в отличие от него, никто не может лишить наследства, так что вместе на деньги Гарри они смогут безбедно прожить до конца своих дней, путь даже на краю света, в какой–нибудь глуши, зато они будут вместе. И если потребуется, он смирится с необходимостью жить среди магглов, лишь бы быть с любимым человеком и не опасаться за свою и его жизни.
Драко уже облегченно вздохнул, но ему внезапно вспомнились последние слова отца о суде Визенгамота. Малфой содрогнулся, у него перехватило дыхание, и все внутри сжалось от ужаса. «Отец никогда этого не сделает», – уговаривал сам себя парень, чувствуя, как по лицу стекают холодные струйки пота.
Гомосексуализм в магическом мире считался страшным преступлением против самой природы и карался немилосердно. Обвиненный в мужеложстве маг никогда не получал от суда снисхождение и приговаривался исключительно к публичной казни в качестве жестокого урока в назидание для всех остальных членов общества. Для подобных изгоев не существовало ни Азкабана, ни даже поцелуя дементора. Смертная казнь проводилась на Центральной площади города при огромном стечении народа. Однажды, будучи ребенком, Драко присутствовал на подобном исполнении приговора суда, и это произвело на него сильное впечатление. Несчастных казнили по разному – если парень был активным гомосексуалистом, его приговаривали к сожжению на костре, но перед этим подвергали различным унизительным пыткам – ставили клеймо на член, сжимали яички тисками, а затем отрезали гениталии и сжигали их на глазах у приговоренного, и только после этого его самого предавали аутодафе. Пассивных гомосексуалистов казнили иначе – их сажали на кол, но перед этим так же подвергали постыдным истязаниям – принуждали выпить слабительное зелье, после чего на глазах у многочисленной толпы у приговоренного происходило насильственное опорожнение кишечника на потеху собравшихся, затем палач со своими помощниками насиловали осужденного, и только после публичного надругательства несчастного сажали на кол, где он умирал долго и мучительно от многочисленных разрывов и внутреннего кровотечения. И теперь Драко думал о том, что если отец предаст его в руки правосудия, такая судьба ожидает его самого и Гарри. Бывший слизеринец отказывался в это поверить. Несмотря ни на что, Люциус пожалеет его и не поступит так бесчеловечно по отношению к единственному сыну, пусть и совершившему тяжкое преступление, которым считалась запретная мужская любовь. «Нет, только не это!»
За окном начинался рассвет. Драко обвел взглядом опустошенную спальню, в которой все было перевернуто вверх дном. Он слышал, как за сорванной, уныло скрипевшей на одной петле дверью толкутся слуги его отца. Молодой человек подобрал с пола одеяло и рухнул на кровать, укрывшись с головой. Только спустя время он забылся тревожным сном, в котором его мучили видения мрачных подземелий, цепи, костер и осиновые колья.
Нападение ворвавшихся в спальню людей было столь неожиданным, что сначала повергло в шок двух юных любовников. Только что испытав сильный оргазм, парни лежали, утомленные и пресытившиеся ласками, и вдруг от одного удара дверь широко распахнулась, спальня озарилась светом факелов и наполнилась криками ворвавшихся людей. Несмотря на то, что Гарри еще чувствовал, как теплая сперма вытекает из его полураскрытого ануса, а он сам еще не восстановил сбившееся дыхание, но тело сработало инстинктивно, реакция на опасность у бывшего гриффиндорца и несостоявшегося аврора была отличная. Поттер молниеносно вскочил с постели и метнулся к столу у окна, туда, где лежала его волшебная палочка и мантия–невидимка. Сейчас от этих вещей зависело их с Драко спасение. Кого–то из нападавших, преградившего ему путь, Поттер сбил с ног мощным ударом в челюсть. Взвыв от боли, мужчина схватился за окровавленное лицо и повалился на пол. Гарри, не обращая внимания на эту заминку, одним рывком метнулся к столу, сумев схватить и крепко сжать свою палочку, но чей–то предательский удар в спину настиг его. Задохнувшись от боли, Поттер упал на колени, а затем рухнул на пол. Палочка отлетела в сторону, и Гарри успел подумать, что уже вряд ли сможет до нее дотянуться. Ему грубо заломили руки за спину, так, что парень невольно закричал от боли в вывернутых плечевых суставах, и резко подняли с пола. Он пытался вырываться, но его крепко удерживали. Поттер видел напуганного до полусмерти любовника, натягивающего на себя одеяло в попытке скрыть наготу, и приходил в отчаяние от того, что их с Драко спасение было так близко, стоило лишь удержать палочку и нанести несколько ударов нападающим, и они оказались бы свободны. Под мантией–невидимкой они смогли бы добраться до библиотеки с Исчезательным шкафом или до ворот и, покинув территорию Малфой–Мэнор, беспрепятственно трансгрессировать в любое безопасное место. Но Гарри не смог это сделать и чувство горечи от поражения терзало его, когда он смотрел в лицо любовника, перекошенное от страха. А когда в спальню ворвался взбешенный Люциус, и Драко задрожал при виде разъяренного отца, Поттер нервно сглотнул слюну, мгновенно наполнившую рот. Он отлично понимал, что бывшему слизеринцу пощады не будет, отец жестоко накажет сына, и, скорее всего, на этом их отношения закончатся. От этой мысли в душе у Гарри все заледенело, больше всего на свете он боялся потерять своего любовника, и мысль о том, что им когда–то придется расстаться, приводила его в отчаяние.
– Этого в темницу, – отдал распоряжение Люциус, и его потащили на выход.
Поттер еще делал отчаянные попытки вырваться и сопротивлялся изо всех сил, но как только они оказались в коридоре, тот самый мужик, которому Гарри, судя по всему, сломал челюсть, сейчас в отместку со всей силы врезал ему по яйцам, заставив героя магического мира истошно завопить от пронзившей его тело жуткой, ослепляющей боли, а по бедрам вдруг потекла струйка мочи.
– Ах ты, ублюдок, – пробасил мужчина и врезал еще раз. – Ты у меня не только обоссышься, ты дерьмо из-под себя жрать будешь, щенок.
Гарри бросили на пол и начали избивать, нанося удары ногами по беззащитному телу. Поттер корчился, пытаясь прикрыть руками голову и, поджав ноги, защитить гениталии от жестоких ударов, которые сыпались на него со всех сторон. Коридор наполнился стонами, прорывавшимися сквозь сжатые зубы. Истязаемый парень сипло и громко дышал, вздрагивая от каждого пинка, слабо вскрикивал и беспомощно извивался, инстинктивно пытаясь уклониться от побоев, но окружившие его плотным кольцом люди в форменной одежде с гербом дома Малфоев методично избивали его до тех пор, пока парень не провалился в спасительное забытье. Обмякшее тело подняли с пола и потащили по коридору в направлении мраморной лестницы.
Гарри медленно приходил в сознание, чувствуя, что его куда–то волокут. Он с трудом разлепил глаза, но увидел под собой только серый выщербленный пол. Поднять голову и осмотреться не было сил. Его швырнули на каменные плиты в месте, о котором он мог сказать только то, что здесь чертовски холодно и сыро. Кто–то невидимый повернул ключ в замке, эхо откликнулось таким же ржавым, скрипучим звуком. Гнилой, застоявшийся запах повеял в лицо. Поттер со стоном приподнялся и огляделся. Он оказался в тесной, зловонной темнице с небольшими сводчатыми окошками, через которые едва пробивался свет. Справа от него была глухая стена, слева виднелась решетка, перекрывающая выход в темный коридор. На противоположной стенке болтались три пары массивных цепей с открытыми браслетами кандалов, под каждой из них находилось зарешеченное отверстие стока для воды, которое, видимо, использовалось в качестве отхожего места, когда несчастного узника подолгу держали прикованным к стене. Малфой–Мэнор был старинным замком, и его темницы оказались именно такими, какими Поттер мог вообразить зловещие средневековые застенки. На уроках истории, изучая темные времена Средневековья, когда зверствовала маггловская инквизиция, Гарри представлялись мрачные сырые казематы, сгнившая вонючая солома, ржавые кандалы и прочие ужасы. Темницы Малфой–Мэнора отвечали всем этим требованиям, и казалось, здесь даже стены были пропитаны человеческими страданиями, и из них сочилась кровь. Поттер не сомневался, что предки Драко в этих застенках замучили многих врагов рода, а сейчас он сам оказался здесь – голый и избитый. Все тело болело, но терпеть можно, бывало и хуже. Парень опустился на соломенный матрац, пахнущий плесенью и застарелой мочой. Он поджал ноги к груди и обхватил себя руками, пытаясь хоть как–то согреться, но это не очень помогло, и вскоре он продрог до костей. Усталость, вызванная бессонной ночью, душевным потрясением и побоями, сказывалась все сильнее. Его знобило от холода и нервного стресса, иногда тошнота подкатывала к горлу и рот наполнялся противной слюной, которую юный узник судорожно сглатывал.