После этого знаменательного мальчишника, который устроили второкурсники, и слухи о котором прокатились по всей Академии, многие из учащихся заметно подтянулись в учебе, чтобы в ближайшее время заслужить награду и получить привилегию провести выходные в городе. Теперь для многих курсантов появился серьезный стимул, и парни рвали жилы на тренировках и напрягали мозги на лекциях, и вскоре действительно несколько курсантов опять получили допуск и, как и в прошлый раз, устроили разгульную оргию в «Дырявом котле», которую снова щедро оплатил Гарри Поттер.
Подобные гулянки в жизни бывшего гриффиндорца стали проходить регулярно. Всю неделю он из последних сил посвящал учебе, а выходные проходили в кутежах, пьянстве и в объятиях продажных шлюх. Жизнь в Академии стала налаживаться, и уже не была такой тягостной и утомительной, как раньше. Об их мальчишниках начали ходить слухи, и не было такого курсанта, который не мечтал бы хоть раз заслужить привилегию и оказаться на веселой пирушке в компании Избранного. Рон Уизли на правах лучшего друга организовывал эти мероприятия, а Гарри все оплачивал. Так продолжалось несколько месяцев, но внезапно нагрянула беда.
Однажды Гарри проснулся посреди ночи от того, что у него начался сильный зуд в промежности. Парень немного поворочался в постели, почесывая яйца, потом, накинув халат и всунув босые ноги в шлепанцы, отправился в сортир отлить. Но стоило ему только оказаться в ярко освещенном помещении туалета и распахнуть халат, как Поттер замер от ужаса, когда увидел свой член, на котором появились многочисленные красные пятна. Более того, эта сыпь покрывала лобок, всю мошонку и даже ляжки, и все это чесалось невыносимо. Сначала Поттера пробил озноб, по спине пробежал холодок, от ужаса волосы зашевелились на голове, во рту пересохло, а подмышками все взмокло и неприятный, липкий пот медленно потек по телу.
– Какого хрена? – пораженно произнес бывший гриффиндорец, осматривая себя в зеркало.
Гарри не знал, что это за пупырышки, обильно покрывшие его гениталии, но это явно была не аллергия. Он понятия не имел о специфических болезнях, передающихся половым путем здесь, в магическом мире, как впрочем, никогда не интересовался и симптомами маггловских венерических заболеваний, но первое, что пришло на ум, что он подцепил сифилис. Осознание этого ужасного факта чуть не довело его до истерики. Герой магического мира стоял перед зеркалом в туалете и с ужасом рассматривал свои гениталии, покрытые живописной ярко–красной сыпью, которая при этом невыносимо зудела. Более того, когда парень начал мочиться, он испытал неприятное жжение и даже боль, а из уретры вместе с мочой стал выделяться пузырящийся гной. Поттер чуть не заорал от ужаса. Такого дикого страха и паники он не испытывал никогда, даже в тот момент, когда шел на убой к Волдеморту, решив умереть. Сейчас было страшнее. Гарри с замиранием сердца представил себе последствия всего этого. Он подцепил что–то невероятно заразное от шлюх, какую–то венерическую хрень, вероятнее всего сифилис, и долго скрывать это не получится. Болезнь имела очень хреновые симптомы – боль, жжение, сыпь, неприятные выделения, которые капали с конца, и зуд в промежности, сводящий с ума. Гарри понимал, что не сможет это утаить, кто–нибудь из парней непременное заметит, когда он будет в душе или в туалете, и обязательно застучит руководству Академии, ибо завистников у него хватало, да и оставлять это без лечения тоже весьма опасно. Вероятнее всего само не рассосется, и болезнь будет только прогрессировать и усугублять свое воздействие на его организм. Даже если никто не застучит, рано или поздно ему придется обратиться в медицинское отделение, и тут уже никакой «Детектор добродетели» не нужен, чтобы установить факт его аморального поведения. Наверняка об его постыдном заболевании станет известно всем, более того, начнут проверять всех парней, поползут слухи, которые просочатся за пределы Академии. Его с позором выпрут за безнравственное и порочное поведение, недостойное будущего аврора, а перед этим еще подвергнут публичной порке в присутствии всех курсантов, чтобы другим неповадно было морально разлагаться и бегать по шлюхам. А могут еще и во всех газетах написать о позорном венерическом заболевании, которое подцепил великий Гарри Поттер от блядей, а значит в один миг придет крах всему – учебе, будущей карьере, женитьбе на Джинни – вообще всему. Ему придется собирать барахло и валить в мир магглов, ибо с таким позором он не сможет жить в магическом мире. От осознания таких перспектив Гарри стало так хреново, что даже слезы навернулись на глазах.
«Надо ж было так бездарно и глупо все проебать! Лучше бы гонял в кулак да дрочил очко», – невольно подумал герой магического мира, а потом пришла злость на Рона, который втравил его во все это, каждый раз организовывая праздничное блядство и вызывая шлюх. В этот момент очень захотелось прибить рыжего сводника, придушить гада, который, как сейчас казалось Гарри, был виноват во всех его бедах. Но внезапно Поттера порадовала другая мысль – если он подцепил эту сифилитическую дрянь, то, вероятнее всего, и Уизли словил подобную хрень, ибо трахали они одних и тех же шлюх, а по–пьяни никакими предохранительными веществами не пользовались. Эта мстительная мысль хоть как–то утешила Гарри, он запахнул халат и поспешил обратно в общую спальню, где вместе с ним жили еще пять курсантов, в том числе и Рон.
В ту ночь Гарри так и не смог уснуть, мысли были одна страшнее другой, пупырчатая сыпь в промежности невыносимо зудела, а храп Рона, раздающийся с соседней койки, безумно раздражал, а под утро уже доводил до белого каления. Поттер вдруг поймал себя на мысли, что если Уизли так безмятежно спит, значит рыжему не досаждает никакая сыпь и зуд. Гарри снова покрылся липким потом, подумав о том, что только он один словил эту херню, несмотря на то, что все остальные парни так же трахали этих проклятых шалав. Поттер еле дожил до утра, и едва только начался рассвет, задолго до побудки, отправился в душ, чтобы искупаться без посторонних. Весь день он мучился от симптомов неведомой страшной болезни и не знал, с чего начать, как поговорить с Роном и что вообще предпринять в подобной ситуации. В таких тревогах, сомнениях и ужасах герой магического мира провел два дня. А тем временем болезнь начала интенсивно прогрессировать, отвратительная сыпь уже распространилась по всей жопе и даже появилась возле ануса, очко неимоверно зудело и приходилось постоянно ерзать на стуле, когда он сидел в аудитории во время лекций. Более того, сыпь стала разрастаться, красные пятнышки потемнели, став темно–багровыми, и набухли, приобретя вид язвочек, отчего Гарри пришел в состояние, близкое к истерике и нервному срыву. Он терпел, как мог, но им овладевало мрачное отчаяние от того, что необходимо предпринимать какие–то решительные действия, но он не знал, что делать, при этом болезнь нужно сохранить в тайне и обращаться в медицинское отделение нельзя ни при каких обстоятельствах.
Через пару дней Гарри заметил, что Рон стал раздражительным, взвинченным, психованным, и время от времени тоже ерзал на стуле и чесал яйца. Поттер не без злорадства подумал о том, что рыжий так же подцепил заразу, однако, как и он, пытается изо всех сил это скрыть. Вообще–то Гарри был добрым парнем и не мстительным, но догадка о том, что рыжий вместе с ним подхватил сифилис, доставила ему удовольствие.
Едва только объявили отбой и курсанты заняли свои места в постелях, Поттер тихо, чтобы не создавать лишнего шума и не привлекать внимание тех, кто еще не уснул, пробрался к постели друга, потряс его за плечо и прошептал на ухо, что необходимо срочно поговорить. Через несколько мгновений вслед за Гарри в туалет ворвался Рон. Вид у него тоже был озабоченный, рыжий заметно нервничал и, судя по всему, догадывался, о чем пойдет речь.
– Ну что, блядь, тоже с конца закапало?! – выпалил Поттер, без лишнего предисловия обращаясь к приятелю.
– Да просто пиздец, дружище! – потрясенно воскликнул Рон, который был напуган не меньше, чем Гарри.
– Это сифилис, да? – снова срываясь на крик, поинтересовался герой магического мира, готовый в этот момент придушить своего приятеля. Гарри понятия не имел, что это за болезнь и как она называется в магическом мире, но подозревал, что это именно сифилис или что–то в этом роде.
– Ты о чем? – пробормотал рыжий, который о венерических маггловских заболеваниях знал еще меньше, чем Поттер, а что такое сифилис вообще понятия не имел. – Дружище, похоже, мы с тобой подцепили писюлястый лишай.
– Чё, бля? – чуть не поперхнувшись слюной, воскликнул Гарри. С одной стороны, у него немного отлегло от души, что это не сифилис, но с другой стороны он понятия не имел, что это за неведомая хрень, да и название заболевания было, мягко говоря, идиотское. – Это точно не сифилис, ты уверен? – снова уточнил Поттер.
– Гарри–бля! Я понятия не имею, про какое–такое дерьмо ты все время твердишь, но это точно писюлястый лишай! – сообщил Уизли, а затем авторитетно добавил: – Вообще–то это в народе так называется, по–простому, а по–научному это генитальный пупырчатый лишай.
– И что это за неведомая хуйня? – осторожно поинтересовался герой магического мира, почесав яйца, но ответ приятеля снова поверг его в шок.
Со слов Рона эта болезнь была крайне заразная, передающаяся половым путем при распутном образе жизни, отчего у парней сначала пенис и мошонка покрываются гнойными волдырями, вызывающими сильный зуд, затем сыпь распространяется дальше по всей промежности. Рон хотел было рассказать о симптомах, которые проявляются у девушек, но об этом Гарри даже и слышать не хотел, однако с большим подозрением поинтересовался, откуда это Уизли так осведомлен в данном вопросе. Рыжий хоть и смутился немного, но признался, что в свое время Фред и Джордж стащили у матушки «Большую энциклопедию волшебных недугов и хворей» и для общего кругозора читали про всякие позорные заболевания, которые передаются от девок. Рон случайно застукал близнецов за этим занятием, и чтобы младший не заложил их матери, старшие братья под большим секретом посвятили его в тайны взрослых. Кроме этого Уизли поведал своему приятелю о том, что если пупырчатый лишай не лечить, болезнь будет интенсивно прогрессировать и может привести к страшным последствиям для мужчин, вплоть до ампутации гениталий, чтобы предотвратить дальнейшее заражение организма. Услышав это, Гарри почувствовал, как у него потемнело перед глазами – такого панического, запредельного, всепоглощающего ужаса он точно не испытывал никогда в жизни. Даже маггловский сифилис оказался фигней по сравнению с писюлястым лишаем, из–за которого можно было лишиться мужского достоинства.
– Ебическая сила! Что–то мне нехорошо стало, – произнес Поттер, опираясь руками об раковину. – То ли блевануть хочется, то ли жидко обосраться.
Бывшие гриффиндорцы понимали, что сообщать кому–либо об их заболевании нельзя ни при каких обстоятельствах, ибо их моментально исключат и отправят на карантин в клинику Святого Мунго, в отделение «Волшебных вирусов». Подцепить заболевание от шлюх, это, конечно, не так позорно, как быть отчисленным за жопоеблю, но, тем не менее, для Гарри это означало рухнувшую карьеру, для Рона – вообще крах всего, ибо Академия была для него шансом изменить свою жизнь к лучшему, выбиться в люди из нищеты и стать уважаемым человеком в обществе. А из–за писюлястого лишая они могли потерять все, к тому же ужасные симптомы и тяжелые последствия болезни грозили привести к хирургическому вмешательству и потере мужского достоинства. И осознание таких перспектив привело Поттера в бешенство. Разговор с другом и так как–то изначально не задался, а теперь Гарри стал во всем обвинять своего приятеля, что именно тот был инициатором праздничного блядства, обернувшегося такими губительными последствиям. Рон, в свою очередь, жутко оскорбился на упреки и обвинения своего друга, заявив, что именно Гарри оплачивал шлюх для всей честной компании, поэтому из всех них именно Поттер больше всех виноват в произошедшем.
Слово за слово, взаимные упреки и обвинения привели к мордобою, однако, выпустив пар, выбив друг другу несколько зубов и расквасив носы, бывшие гриффиндорцы немного успокоились и решили, как в старые добрые времена, совместными усилиями искать пути разрешения этой проблемы. Более того, по просьбе Рона Гарри даже показал ему «свое хозяйство», а так как именно у Поттера болезнь проявилась раньше, то и эффект сейчас был более впечатляющий. Если у Рона в паху была только сыпь, то у Гарри уже появились неприятные гнойные язвочки. Видимо Уизли, как чистокровный маг, имел более устойчивый иммунитет на всякие волшебные заболевания, а у Поттера, являющегося полукровкой, это проявилось на пару дней раньше и сейчас выглядело намного хуже, чем у Рона. Несмотря на то, что парни находились на грани отчаяния, однако им, истинным гриффиндорцам, покорителям драконов, истребителям василисков и темных магов, не пристало пасовать перед трудностями и всякими писюлястыми лишаями, поэтому герои магического мира, закрывшись в туалете, всю ночь решали, что делать в сложившейся хреновой ситуации. В итоге пришли к выводу, что первым делом нужно выявить всех инфицированных и убедить остальных парней в том, чтобы все сохранить в тайне и никоем образом не обращаться за помощью к колдомедикам, работающим в Академии. Кроме этого необходимо было предпринять какие–то действия к исцелению, но бывшие гриффиндорцы понятия не имели, как и чем это лечится. Рон был уверен, что в трущобах Лютного переулка есть целители, которые нелегальными способами тайно врачуют такие болезни, но у них, курсантов закрытого учебного заведения не было возможности отлучаться из Академии и посещать подобные подпольные клиники, расположенные в злачных местах Лондона. Необходимо было раздобыть нужные снадобья и заняться самолечением, и тут парни вспомнили про мисс «Всезнайку».
– Герми наша единственная надежда на спасение, – задумчиво почесав репу, сообщил рыжий. – Но если ей станет известно, что я подцепил эту хрень от блядей, то пиздец нашей помолвке. Она мне этого никогда в жизни не простит и бросит, – тяжело вздохнув, добавил Уизли.
– Конечно, не простит, – мстительно подтвердил Гарри, усмехнувшись. – Я бы тебя после такого точно послал далеко и надолго.
– Знаешь, чувак, а если Джинни узнает, что ты подцепил писюлястый лишай от шлюх, моя сестра тоже никогда в жизни не простит тебе этого и пошлет нахуй, – тут же парировал Уизли. – А когда об этом узнают мои родители, для тебя это будет великий ёбаный стыд, – добавил Рон, нагло усмехнувшись.
– Не пошлет! – выпалил Поттер. – Вы уже давно слюни пускаете на мои миллионы, так что вы меня в свою семью и с лишаем, и с сифилисом примете – с радостью!
Рон набычился и даже сжал кулаки, но на доводы друга так и не нашелся что ответить, ибо все семейство Уизли давно лелеяло надежду заполучить самого завидного и богатого жениха магической Британии.
– А вот когда тебя выпрут из Академии за аморалку, тебе точно придет ебаный пиздец, – добавил Гарри.
– Да, в лучшем случае мать прибьет меня, в худшем – сама отрежет мне яйца кухонным ножом для капусты, и без всякой магии, – простонал Уизли. – А если об этом станет известно у отца на работе, его наверняка попрут из Министерства и он станет безработным. Блядь, надо же было так влипнуть, – с отчаянием произнес рыжий и стукнулся лбом об кафельную стену.
Повисла долгая, мучительная пауза. Рон в приступе отчаяния время от времени бился башкой об стену, пока у него не вздулась на лбу шишка. Поттер нервно курил одну за другой, пока не закончились сигареты, после чего на душе стало еще хуже. Болезнь постоянно давала о себе знать непрекращающимся зудом.
– Надо сообщить обо всем Гермионе, – почесав шишку на лбу, снова неуверенно предложил Уизли. – Дружище, ты должен написать ей письмо.
– Да ты что, рехнулся? – воскликнул Поттер. – Почему я? И что я ей напишу? Что трахался со шлюхами и подцепил от них заразную хуйню? Что у меня писюлястый лишай? Заебись ты придумал, Рон, – добавил Гарри и с досады пнул ногой стену.