– Нет, дружище, ты напиши, чтобы она приехала сюда, что тебе с ней надо срочно поговорить по важному вопросу, не требующему отлагательств, – напирал Уизли. – В письме нельзя сообщать про болезнь, всю нашу почту проверяют. Об этом сразу же станет известно и тогда нам придет пиздец – отчисление и карантин в отделении «Волшебных вирусов». Ты просто пригласи ее сюда, а потом, когда встретишься с ней, в приватном разговоре сообщишь о лишае и попросишь достать необходимые лекарства. Она же умная, наша Герми, она найдет лекарей, которые исцеляют такую хрень, приобретет у них нужные снадобья и передаст тебе при следующей встрече. Ну, как тебе такой план, дружище? – с надеждой поинтересовался Уизли, почесав яйца.
– Э… э… э… ну не знаю… – промямлил Поттер, тоже засунув руку в трусы и теребя зудящие гениталии.
– Гарри, только ни в коем случае не говори ей, что я тоже того… ну, ты понял… – с отчаянной мольбой попросил Рон, продолжая скрести причинное место.
– Вот ты сука хитрожопый! – возмутился Поттер. – Значит, как шалав трахать, так все вместе, а как расхлебывать это дерьмо, так я один, да, Рон? Сам «попалиться» не хочешь, а я один должен позориться? Ну ты, блядь, и друг! Хуже слизеринцев!
– Дружище, ты же ее знаешь! Она убьет меня, если узнает! Помнишь, как она набросилась на меня в королевском лесу Дин, когда я вернулся к вам? Да она меня чуть не прибила, хотя я спас тебя из проруби и крестраж уничтожил, а ей пофигу было, готова была меня растерзать. А если Герми узнает, что я такую хрень подцепил, она меня бросит! Она мне все припомнит, даже Лаванду Браун, и уйдет к Краму! Ты же видел, какой он сейчас крутой и знаменитый – чемпион мира, а у меня лишай писюлястый! – с отчаянием воскликнул Уизли и снова долбанулся башкой об стену. – Я не могу ее потерять!
– Ну, не знаю, Рон… – задумчиво протянул Поттер, почесывая яйца и наблюдая за тем, как рыжий занимается самобичеванием и пробивает лбом стену. – Даже не представляю, как я ей об этом сообщу. Это ж какой ебаный стыд.
– Гарри, она поймет и простит! – с энтузиазмом заверил Уизли. – Ты же знаешь, как она к тебе относится! Она же готова была вместе с тобой погибнуть, когда ты пошел к Волдеморту на убой!
– Ну ты сравнил, чувак! – возразил Гарри. – Тогда я магический мир спасал ценой своей жизни, а сейчас такая хрень.
– Дружище, только ты сумеешь ее убедить помочь нам. Гермиона сама отлично поймет, к каким последствиям это может привести в случае огласки.
– Ну да, наверное будет лучше, если ей сообщу я, – подумав, согласился Поттер, прикинув все «за» и «против», ибо им действительно больше не у кого было просить помощи.
– Гарри, ты ей главное скажи, что ты не один подцепил заразу, скажи, что тут несколько парней с писюлястым лишаем, поэтому пусть она побольше всяких снадобий добудет, чтобы и на меня хватило, – с надеждой попросил Рон.
– А если она откажется? – неуверенно произнес Поттер, снова почесав яйца, хотя уже знал, что сделает все, лишь бы убедить подругу помочь им и обеспечить необходимыми лекарствами.
Парни до самого утра обсуждали план действий, как в старые добрые времена, и совместными усилиями составили письмо Гермионе Грейнджер, в котором Гарри очень убедительно и настойчиво просил подругу в самое ближайшее время посетить Академию, ибо у него имелся к ней разговор, не требующий отлагательств, и вопрос был настолько важен, что касался жизни и смерти. Тем же утром послание было отправлено и бывшие гриффиндорцы с надеждой и тревогой стали ожидать ответа от своей подруги, которая могла спасти их от позора и краха. На следующий день Гарри получил краткую записку, в которой Гермиона, обеспокоенная его настоятельной просьбой, заверила, что обязательно приедет в Академию в ближайшие выходные, ибо из–за учебы сама очень загружена, и раньше встретиться с ним не имеет возможности.
Несмотря на то, что Гарри очень волновался накануне этой судьбоносной встречи, он с нетерпением ждал дня, когда подруга приедет в Академию. Впрочем, не один Поттер возлагал большие надежды на предстоящий визит мисс Грейнджер. Было выявлено шестеро инфицированных писюлястым лишаем, и сейчас парни уже бесились от нескончаемого зуда в промежности, многие были на грани паники и того, чтобы пойти в лазарет. Гарри безумно волновался, не зная, как сообщить девушке о своей деликатной болезни, более того, необходимо отмазать Рона перед невестой, но провести Гермиону было практически невозможно. Легче оказалось обмануть Волдеморта, прикинувшись мертвым, но проницательную мисс «Всезнайку» не проведешь – наверняка она вычислит любой обман и, разгневанная аморальным поведением и изменой будущего мужа, категорически откажется помогать из мстительных соображений.
Рон под конец недели уже обирался лезть в петлю, а Гарри находился в таком отчаянии, познав все прелести венерических заболеваний, что готов был принести Обет Целомудрия и поклясться, что навсегда завяжет с блядством и никогда в жизни больше не будет заниматься сексом. Писюлястый лишай доставлял жуткие страдания – во время мочеиспускания казалось, что вместо мочи выделяется раскаленная кислота, нескончаемый зуд в промежности сводил с ума, многочисленная сыпь появилась уже на ягодицах, а по ночам, когда удавалось погрузиться в забытье, ибо спать нормально уже никто не мог, Поттер подскакивал в холодном поту с криком, ибо в страшных видениях его преследовали кошмары о том, как он лишиться своего мужского достоинства.
Наконец пришел долгожданный выходной день, и Гарри сообщили, что к нему приехал посетитель. Рон в сотый раз стал напутствовать своего друга, чтобы тот не проболтался, и ни в коем случае не выдал его, иначе прощай будущая семейная жизнь. Гермиона такого коварства не простит, и кастрирует неверного жениха собственноручно, или напустит на него половую немочь, превращая в импотента.
Пока Гарри шел на встречу с подругой, он постарался мысленно отрепетировать разговор с ней, но от волнения и нескончаемого зуда не мог сосредоточиться, мысли ускользали и он даже забыл, как это заболевание называется по–научному.
Видимо, выглядел Поттер не важно, ибо, едва они только встретились, и Гермиона обняла своего друга, девушка взволнованно поинтересовалась, все ли у него в порядке и как он себя чувствует.
– Меня напугало твое письмо с настойчивой просьбой о встрече. Что–то случилось? – спросила Гермиона, с тревогой глядя на своего друга. – С тобой все хорошо? Ты неважно выглядишь! – затараторила она, засыпая своими вопросами, затем нежно провела рукой по лбу Гарри, на котором блестели бисеринки пота, и на мгновение чуть остановилась пальцами на шраме. – У тебя все хорошо? – повторила она с напором.
– Э… э… э… – промямлил Поттер, окончательно смутившись от такого натиска своей подруги. – Ну… тут такое дело… – начал герой магического мира, подбирая правильные слова, чтобы сообщить о своей деликатной проблеме, но сконфуженно замолчал, растерянно запустив руку в непослушные черные пряди волос.
– Скажи мне правду, какой бы страшной она не была! – потребовала Гермиона. – У тебя снова начал болеть шрам, да?
– Не! – пораженно воскликнул Поттер, ибо про свой знаменитый шрам даже не вспоминал уже на протяжении двух лет, с того момента, как был уничтожен крестраж, находящийся в нем. – Не шрам, – пробормотал он, а затем, собравшись с духом, ибо писюлястый лишай снова напомнил о себе невыносимым яйцечёсом, герой магического мира на одном дыхании выпалил: – Что ты знаешь о лечении венерических заболеваний? – и после этого густо покраснел.
– Гарри! – воскликнула пораженная Грейнджер. – Не может быть! У тебя что, сифилис?!
– Не… не сифилис, – забормотал Поттер, от волнения позабыв название своей болезни. – Этот… как же его… э… э… э… писюлястый… – краснея от стыда и заикаясь от смущения, пролепетал бывший гриффиндорец.
– Генитальный пупырчатый лишай? У тебя? – снова изумленно воскликнула девушка. – Ты хоть знаешь, что это такое?
– Поверь мне, уже знаю! – с отчаянием подтвердил Гарри. – Поэтому мне нужна твоя помощь!
– Но как? Где ты его подцепил, Академия ведь закрытое заведение, а генитальный лишай передается только половым путем и крайне заразен! Ты что, имел секс с парнем?!
– Я не педик! – запротестовал Поттер, категорически отметая от себя все подозрения. – Мы с ребятами ходили в город на выходные в качестве поощрения за хорошую учебу… Ну как раньше, в Хогсмид, пивка попить и все такое…
– А Рональд? Он тоже с тобой ходил пивка попить? – зловеще процедила Гермиона, предчувствуя недобрую весть. – Рональд тоже ходил в город и заразился генитальным лишаем?
– Нет! Только не Рон! – испуганно и очень поспешно возразил Поттер, отмазывая своего друга, но Грейнджер смотрела на него так, будто пыталась устроить ему сеанс окклюменции и выпотрошить все его сознание, чтобы добраться до правды.
– Не ври мне, Гарри Джеймс Поттер! – ледяным тоном отчеканила девушка.
Разговор, который и так давался с большим трудом, приобрел опасное направление и грозил провалом всей операции по излечению венерической хрени. Гермиона, не хуже любого дознавателя или судьи Визенгамота, давила и требовала сознаться во всех грехах, в которых повинен Рон Уизли. Гарри не знал, как убедительно соврать, и сейчас чувствовал себя даже хуже, чем на дисциплинарной комиссии в Министерстве, когда его хотели отчислить из Хогвартса за использование магии вне школы.
– Герми, я клянусь тебе… честное гриффиндорское… Рон, он нет… – неубедительно оправдывался герой магического мира, проклиная в этот момент своего приятеля. – Мы с парнями получили допуск в город за хорошую учебу в качестве поощрения… А Рон, он не с нами… Ну ты же знаешь, он всегда в числе отстающих, какое ему нахрен поощрение… Не было с нами Рона, честно, – промямлил Поттер и потупился.
Ему очень хотелось верить в то, что он сумел убедить Гермиону в непричастности Рона к разнузданному блядству, которое привело к инфицированию, но мисс Грейнджер сверлила его недоверчивым и подозрительным взглядом, отчего парень готов был провалиться сквозь землю. Однако на какое–то мгновение девушка перестала терзать его расспросами про Рона и принялась вправлять мозги ему самому.
– Как ты мог, Гарри? У тебя же есть Джинни, вы любите друг друга! – обвинительным тоном вопрошала Гермиона, выказывая свою женскую солидарность. – От тебя я такого не ожидала! Все парни подлецы и сволочи, даже избранные!
Подобное высказывание очень оскорбило героя магического мира, ибо он сам считал себя безвинной жертвой обстоятельств, и никоем образом не сволочью и не подлецом, поэтому решил опровергнуть обвинения в свой адрес.
– А ты знаешь, какая у нас тут жесткая дисциплина?! – ответил Гарри, пытаясь оправдаться. – Знаешь, как у нас тут строго? Тут за любую фигню в дисциплинарный отдел отправляют на порку! Тебе хорошо рассуждать, а мы тут вообще забыли, как девчонки выглядят! А Джинни, она там по клубам ходит и по вечеринкам! Думаешь, я не знаю об этом? – возмущенно воскликнул Поттер, оскорбленный до глубины души, и, не сдерживаясь, почесал яйца. – Значит, ей можно с другими парнями, и когда в Хогвартсе учились, и пока я здесь, а я сразу сволочь и подлец!
– Ты хоть понимаешь, чем тебе это грозит? – сменив тактику нападения, тяжело вздохнув, спросила Гермиона, ибо про неверность Джинни тоже была наслышана, но не ожидала, что эти слухи дошли и до Гарри, и оскорбленный в своих чувствах герой магического мира в чем–то был прав, поэтому мисс Грейнджер немного смягчилась, однако продолжала категорически осуждать его аморальный поступок.
Гарри знал, что разговор получится нелегкий, но не предполагал, что до такой степени. В Грейнджер снова проснулась староста и борец–активист за нравственность, и Поттер просто не знал, что сделать, чтобы убедить подругу помочь ему и группе товарищей.
– Мне не к кому больше обратиться! – с мольбой в голосе произнес бывший гриффиндорец, решив давить на жалость, ибо рано или поздно трепетное девичье сердце должно дрогнуть. – Если об этом кому–то станет известно, меня не только из Академии попрут, а из магического мира!
– А Рональд, он точно не подцепил эту заразу? – подозрительно глядя на друга, снова поинтересовалась Гермиона.
– Честное гриффиндорское, – тяжело вздохнув, ответил Поттер, который в этот момент уже готов был сам биться лбом об стену, как это делал накануне Уизли, находясь в состоянии крайнего отчаяния. – В город отправляли только отличников и меня, потому что я грёбаный Избранный, – мрачно добавил герой магического мира.
– И сколько вас таких отличников с писюлястым лишаем? – ехидно поинтересовалась бывшая староста Гриффиндора, сарказму которой сейчас могла бы позавидовать главная слизеринская стерва Пэнси Паркинсон.
– Шестеро, – снова тяжело вздохнув, ответил парень. – Так ты нам поможешь? – с мольбой глядя на подругу, в очередной раз спросил Гарри, ибо Гермиона была их единственным шансом, и если не удастся ее уговорить, то придет колоссальное фиаско всему, проще говоря – ебаный пиздец.
– Так вам и надо! Не будете устраивать разнузданные оргии в компании женщин легкого поведения! – нравоучительно произнесла Грейнджер.
– Ёбаные котелочки! Герми, ну пожалуйста, не начинай! – воскликнул Поттер. – Ну сколько можно меня гнобить! Я и так уже сто раз пожалел и раскаялся в содеянном! Кто же знал, что они того… э… э… э… инфицированные. Я даже не знал, что здесь такие болезни существуют, я думал, в магическом мире все иначе, без сифилиса! И вообще я в первый раз!
– И в последний! – отчеканила Гермиона. – Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком на будущее, Гарри Джеймс Поттер! – заявила она.
– Так ты поможешь или можно идти вешаться? Я в предсмертной записке укажу тебя повинной в преждевременной смерти народного героя, Британия тебе этого не простит, – произнес Поттер, снова почесав яйца.
– Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Гарри, и всегда была на твоей стороне, но твой поступок…
– Да ебись оно все сраным проёбом! – не выдержал Поттер. – Прощай, Герми. Завещаю похоронить меня в Годриковой Впадине рядом с родителями. Дом Блэков в своем завещании отпишу на вас с Роном. Живите долго и счастливо, – мрачно добавил он и направился на выход.
– Дурак, – хмыкнула Грейнджер. – Хоть ты оказался аморальным типом, но я все равно люблю тебя, Гарри Джеймс Поттер! Так и быть, я спасу твою избранную задницу от пупырчатого лишая и всеобщего позора.
– Спасибо, Герми, ты просто прелесть! – воскликнул Поттер, бросившись к своей подруге и обняв ее.
– Так сколько вас таких? – снова уточнила она.
– Шестеро, – уверенно подтвердил Гарри.
– А Рональда точно среди вас нет? – снова поинтересовалась Гермиона.
– Мерлиновы рейтузы! – простонал Поттер. – У Рона твоя колдография на тумбочке на самом видном месте стоит, и ему все парни завидуют, что у него такая красивая невеста, – соврал Избранный, чтобы польстить своей подруге, ибо ей, как и любой другой девушке, комплимент будет приятен. – Рон любит тебя и даже в мыслях не изменяет, честное и благородное гриффиндорское слово, – проникновенно солгал Гарри.
– Ладно, я займусь детальным изучением твоего заболевания, и, думаю, сумею приобрести или самостоятельно изготовить необходимые зелья и снадобья, – наконец–то пообещала Гермиона. – Надо же спасать твою избранную задницу.
– Ура! Похороны в Годриковой Впадине отменяются! – воскликнул Поттер. – Ты мне не только задницу спасаешь, а жизнь, и вообще ты самая лучшая! Если бы не Рон, я бы сам в тебя влюбился! – эмоционально выпалил Гарри. – Знаешь, Герми, ты мне всегда нравилась! Помнишь наш танец в палатке? Это было… э… э… э… Для меня это было больше, чем танец!
– Прекрати, дурак, – заулыбалась смущенная девушка. – И не смей Рону про это рассказывать!
– Если потребуются расходы, то вот, – произнес парень, протягивая заранее подготовленное доверительное письмо в банк Гринготтс на имя главного гоблина, согласно которому Гермиона Грейнджер имела право снять со счета Гарри Поттера любую сумму. – Можешь взять, сколько захочешь, хоть миллион, только помоги нам! – выпалил парень, вручая подруге финансовый документ.