Она махнула ему, и его «порш» тронулся с места…
========== О нем… ==========
— Галя? — удивленно спросила патологоанатом, застигнутая врасплох.
— Валь, я думала, что ты давно пришла!
— Да я из-за девочек опоздала… В школу долго собирались… — Валентина, наконец-то расписавшись за ключ, подхватила свою сумочку. — А ты?
— У меня сегодня день ЧП… Кофе очень хочу… — Рогозина и сама начала расписываться за ключ. — Пошли, выпьем.
Они обе отправились в релакс-комнату. Там уже пил свой кофе Иван, и наливал в кружку густой кофейный напиток Степан Данилов.
— Здравствуйте, Галина Николаевна, — проговорил оперативник.
— Так, а где Белая? — огляделась в поиске девушки начальница ФЭС.
— А у нее с гаишниками любовь-морковь… — провозгласил Тихонов, щелкая по экрану планшета.
— Понятно…
— Галь, так что? — проговорила Валентина.
— Да сначала заглохла машина, ждала эвакуатор… Потом в метро, когда поехала, не уследила за сумкой — ее едва не украли… Плюс сломался каблук, и мне нужно переобуться. Но, к счастью, вора с моей сумкой перехватили и задержали… Так же я познакомилась… с неким Гарри Поттером… Он-то мне и помог с сумкой и с каблуком, да еще и на работу довез…
— Да ладно? — вырвалось у Степана. — С «дядей Гарри»? И как он поживает? — спросил он у женщины.
— Степ, ты его знаешь? — спросила Антонова. — Я знаю, что он олигарх… И не из России…
— Конечно. Я последний год провел у него в «Городе Детства». Самый лучший год в моей жизни! Я ему так благодарен! Там так здорово, до сих пор помню… Даже расставаться не хотелось… Если бы не он, то я бы никогда не пришел работать в полицию… Вот так…
— Так как он? — спросил Данилов требовательно у начальницы. — Руки восстановил?
— Что? — переспросила Рогозина, слегка недопонимая мужчину.
— Руки… Ну, в смысле, перчаток больше не носит? — проговорил он.
— Нет, и меня, это, мягко говоря удивило…
— Его историю жизни в «Городе» знает каждый ребенок… Его родители, на тот момент, были обеспеченными людьми. Но ровно в год они погибают в автомобильной катастрофе, и его опеки добивается сестра его матери… Но, как он сам говорит, что лучше бы его «…сразу сдали в приют…».
Его родственники оказались самыми настоящими садистами. Они ненавидели его, морили его голодом, избивали… в общем, творили с ним все, что вздумается. Он был в доме и кухаркой, и прислугой, и садовником. За любую провинность — избиение. Он питался остаткам со стола, иногда сбегал в их… как это называется, «ночлежки». В младшей школе его тоже травили изо всех сил. В десять лет его изнасиловал его дядя… Его «наклонности» семья тщательно скрывала, да еще он умудрился стать мэром округа… Потом Гарри перевели в среднюю школу, специализированную. Там практиковали телесные наказания, пытки электрошокером, кислотами и подсаживанием на наркотики. Плюс, преподаватели их изредка отправляли в бордели… Работать,
— Жуть, — проговорила Валентина передернувшись. — Неужто это все творилось безнаказанно?! Такое — и с ребенком! А социальные службы?
— Как он сам рассказывал, «…глаза хорошо маскируют зеленые пачки денежных купюр». Тем более, он тогда ничего не знал, ни про наследство, ни про то, что согласно завещанию, ему достанется от родителей акции и очень крупные суммы денег… Еще они забирали все деньги, которые его родители, опять же согласно завещание, выделили на его содержание… Но там, в той школе, ему помог выжить один из учителей, который отнесся к нему с сочувствием… Рискуя всем, он написал кому нужно, и в итоге больного и измученного Гарри, почти доведенного до самой грани, нашли адвокаты его отца… Сразу же отправили на лечение… В общем, два года из клиник и больниц он не вылезал…
— Ужас, — покачала головой Рогозина, — а на вид не скажешь — солнечный, веселый… Добрый.
— Лечили его хорошо. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств, он не подхватил никаких половых заболеваний, чудом не сел на наркотики после первого укола… Но ему так и не смогли свести шрамы, и восстановить кожу на пальцах рук — руки сожгли соляной кислотой…
А потом в стране грянуло почти сразу два финансовых кризиса подряд… Его дядю вышвырнули, семейку хотели привлечь по всем статьям в тюрьму, но не успели… Вся семья погибла, попав под колеса грузовика, у которого отказали тормоза. Несчастный случай… А он, из-за кризиса, разбогател так, что стал миллионером… Когда вышел из больницы, он, как говорил нам, стал «совершенно иным». Он оставил все ужасы в прошлом, и начал все заново…
— Железный человек… — проговорил Тихонов. — Такое забыть…
— Вышел он богатым, восемнадцатилетним и уже с зачатками и разработками проекта «Город Детства»…
— Он решил жить не ради себя, — проговорила Рогозина, — а ради других…
— В общем, поступил в престижный университет, начал учиться с утроенной энергией… Иногда лежал в больницах, восстанавливаясь… На тот момент у него было все. У него появились первые друзья, даже девушка… Он сделал ей предложение. Но практически перед защитой диплома, он нечаянно подслушал ее разговор и его друзей, которым многое доверял.
Они его предали. Невеста «гуляла» вовсю с каким-то другим пареньком, и планировала после свадьбы избавиться от него, чтобы его деньги перешли к ней. Друзья же ни во что его не ставили, только делая вид, оставаясь с ним ради денег…
— И что же?
— Едва он защитился, он моментально покинул Англию, бросив всех… Кажется, уже спустя час после защиты… Как он сам рассказывал, он влет выучил и русский, и изучил русское законодательство. И так появилось это чудо, «Город Детства»… Это реально город одних детей… Сколько помню — он оборудован по последнему слову техники, все веселые, одетые, обутые, накормленные и сияющие… От счастья, что попали сюда… Он берет всех: и инвалидов, тех, у кого условные судимости и состоящих в комнате полиции… Но его самое главное отличие — он дает лишь один шанс. Упустишь его — все…
Его ценят, уважают, любят… Настоящий защитник, который собственным примером показывает, что еще не все в этом мире для таких как мы кончено, что это просто временные трудности…
— Н-да, — проговорил Иван, — железный мужик…
— У нас на память, у всех, остаются… Кулоны. — Степан показал серебряную небольшую кругляшку с вырезанной диковинной птицей. Она висела на цепочке рядом с крестиком. — Это птица феникс. Он у каждого свой… Символ новой жизни и возрождения. Многим он показал дальнейшую дорогу… Его все любят…
— Степ, я вызвалась передать тебе конверт… — спохватилась Рогозина, мыслено возвращаясь в настоящее. — Это от него…
— О, да, я никогда не пропускаю своеобразный «вечер выпускников». — Данилов разорвал бумагу, и на стол упали пригласительные билеты. — Он каждый год проходит, и там есть, что посмотреть… О, да тут на всех! Давайте, разбирайте, это стоит того…
***
Рогозина оставшись один на один, сидя в своем кресле, нерешительно рассматривала свой пригласительный билет. Она не могла забыть ни рассказ Степана о Гарри, ни их с Гарри разговор в машине и вне ее. Мужчина произвел на нее самое благое впечатление — никогда в жизни она еще не встречала такого искреннего и светлого человека. Рассказ о его прошлом ее потряс. Даже не верилось, что такое возможно на самом деле…
Рывком пододвинув к себе клавиатуру, она кинулась заводить его имя в базу данных. База выплюнула результат практически мгновенно. Кроме «Города Детства» на него был зарегистрирован частный дом, по современным меркам — даже скромный, его «порш» и указано, что он владелец кучи акций самых разных компаний, и двух денежных счетов: личного и счета фонда…
По всему — все чисто. Ему тридцать два года. В левых сделках и аферах — не участвует, налоги платит и отчитывается когда надо. Не женат, детей нет, с криминалом не связан… На него зарегистрирован один мобильный номер, и все…
Идеальный во всем отношении мужчина. На экране он кажется чуть улыбался ей.
Рогозина вспомнила в деталях, как впервые взглянула в его зеленые глаза, и утонула в них как в море-океане. Такие они у него добрые, заботливые… Любящие… И эта улыбка…
Она потерла виски, пытаясь сбросить морок, стоявший перед глазами, но он не желал пропадать.
Пойти — или нет?
Она еще раз взглянула на приглашение. И решила для себя твердо: пойдет…
========== «Город Детства». ==========
Воскресным утром Рогозина оделась не как обычно, в будний день, а натянула на себя джинсы и спокойную футболку. Именно сегодня они почти что целым составом ФЭС встретятся в «Городе Детства». Она чуть улыбнулась, вспоминая реакцию Татьяны Белой — Тихонов передал ей билет… и ее визг радости разнесся эхом по всем закоулкам службы, и она прыгала как безумная. Просто хедлайнерами фестиваля являлась одна приглашенная иностранная музыкальная группа, которая в Россию ни разу еще не приезжала. Белая была ее ярой фанаткой, поэтому страстно желала попасть на самый первый концерт в этих «краях».
В фонд они все приезжали своим ходом; Валентина брала с собой близняшек; Иван шел с Танюшей, Степан, сославшись на некие дела, обещал прибыть позднее. Еще с ними шел Игорь Шустов, решив, что жена хотела бы от него отдохнуть в это воскресенье.
Заезжая на нужную улицу, она обратила внимание, что сбоку «вырос» громадный и высокий забор. Увидев большой знак, разрешающий парковку, она вырулила на свободное машино-место.
***
Множество людей шли вместе с ней к проходу в фонд. Галина Николаевна созвонилась с остальными: Шустов уже был внутри, Валентина сидела в пробке, Иван и Таня вот-вот должны были подойти. У прохода, который выглядел как почти что в метрополитене — со множеством турникетов, стояли волонтеры, одетые в ярко-зеленые футболки с летящим в воздухе над разноцветными крышами домов, символической эмблемой — фениксом. Так же Рогозина различила и почти такой же флаг, только белого цвета, болтающийся на высоком флагштоке, рядом — флаг России и флаг города Москвы. По обе стороны от прохода феникс тоже летал на крыльях. Красиво.
Было видно там и разноцветные здания.
— Галина Николаевна! — прокричал знакомый девичий голос, и Рогозина, моментально узнав его, обернулась к обладательнице — Татьяна Белая, в джинсах и полосатой футболке, — мы тут!
Иван, разумеется, в руках держал сумку с ноутбуком.
На миг людской поток застопорился, и было из-за чего: дверцы одного турникета распахнулись, пропуская из комплекса высокого мужчину и женщину-блондинку. Позади них шел и сам генеральный директор, Гарри. Но он был не один — он шел, держа за руку красивую девочку, на вид не старше пяти-семи лет.
— Итак, — обратился он к, как поняла почти сразу Рогозина, приемной семье, — вот и настала пора мне прощаться с нашим маленьким солнышком, с Сашенькой… Я рад, что Александра обрела семью. Я надеюсь, что теперь-то у нее все сложиться счастливо… Сашуль… нам пора прощаться с тобой, — обратился он к девочке, и сел перед ней на корточки. — Счастливой тебе жизни в твоей семье…
— Дядя Гарри! — девочка искренне обняла взрослого за шею, — спасибо! Обещаю быть хорошей!
Женщина с мужчиной рассмеялись. Гарри погладил девчонку по спине и по голове, и аккуратно вывернулся из ее маленьких ручек. Достав из кармана бархатную коробочку, он надел ей на шею кулон, наподобие того, который начальница ФЭС видела у Степана. Коробочку он отдал подошедшему мужчине.
— Пока, маленькая. Удачи…
Гарри выпрямился. Его лицо в этот момент будто бы светилось от радости, что прибавило ему красоты. Глаза живо и добро блестели, отражая то, что мужчине сейчас внутренне безумно хорошо. Улыбка была светлой, чистой и искренней.
Мужчина передал девочку семье. Она, рассмеявшись, пошла со своей, теперь уже семьей, в свой новый дом. Оба родителя взяли ее за руки и пошли по направлению к стоянке машин.
И только сейчас Галина Николаевна разглядела, во что одет генеральный директор «Города Детства»: он пребывал во всем черном, но только водолазка на нем была нарочито порванная во многих местах, и в этих «дырках» проглядывали белая и красная ткань, и к рукавам пришиты лоскуты из другой, черной ткани, создавая впечатление бедняцкого рубища. Брюки сидели в «облипку», еще больше подчеркивая худобу владельца. Но «наряд» Поттеру, или «дяде Гарри» шел.
— Здравствуйте, — поздоровался он, и тут до Рогозиной дошло, что она вот уже несколько минут просто невежливо сверлит глазами мужчину. — Я рад вас всех видеть в «Городе Детства», проходите…
— Здравствуйте! — лучезарно улыбнулась ему Татьяна. Рогозина с Иваном предпочли просто кивнуть.
Так все четверо спокойно прошли через турникеты, дав возможность проверить волонтерам их билеты. Гарри, разумеется, пропустили обратно моментально.
Перед ними предстало воистину впечатляющее действо: вдалеке была видна большая сцена, где суетились неясные точки и силуэты: готовились к финальному концерту, расставлялись перед сценой стулья и ряды разноцветных кресел. Так же, по левую сторону от сцены, была видна мощенная асфальтом дорога, которая уходила вбок, к большим воротам. Там стояли два автобуса. Перед сценой было свободное место, огороженное барьерами, и далее начинались ряды для посадки зрителей. Потом было видно два танцпола — слева и справа. Слева еще располагались качели-карусели-тиры-батуты-горки и кафе. Справа — были импровизированные мини-лавки, где воспитанники продавали вещи своего изготовления. Так же было поставлено много-много кабинок туалетов. Все было предусмотрено.
За сценой виднелись разноцветные здания — по-видимому общежития детей-воспитанников. Так же была видна вывеска медицинского центра и «Центра иностранных языков».
— Я, к несчастью, вынужден вас оставить, — проговорил Гарри, сверяясь с наручными часами, — очень много дел…
Он скрылся в толпе, но на их компанию сразу же вышла волонтер:
— Здравствуйте, меня зовут Яна, — обратилась девушка к вошедшим, — и я ваш гид по «Городу Детства»… Итак, фонд был образован…
Девушка вела их за собой, рассказывая о начале работы фонда. И тут Рогозина увидала самый прекрасный розарий из всех, что видела в своей жизни. Раскинулся он почти что на несколько метров! И у него она различила — Игоря Шустова, который пил кофе, на ходу закусывая круассаном на одноразовом блюде. Оперативник, одетый в самые обычные вещи — джинсы и футболку, поздоровался со всеми со словами:
— Всем привет… Я, вот, «подзаправляюсь»… Я, только, хотел бы спросить у вас, девушка: кто ухаживает за таким розарием? — спросил Игорь у волонтера. — Никогда не видел ничего подобного, а вот этот сорт кремовых роз вижу впервые…
— Это неудивительно. Это розарий директора, он сам за ним ухаживает, изредка доверяя нам уход и поливку за цветами — когда сам не может, а на другом конце «Города» — там все наши грядки, парники и деревья. Эти розы, — коснулась Яна дивных, необычайно красивых маленьких кофейных розочек, раскрывших свои лепестки солнцу, — выведены и посажены им самим в тот самый год, когда он впервые набрал сюда первых воспитанников… Вы вполне можете сфотографироваться здесь, только, прошу, не рвите их. Директор очень не любит сорванные цветы и букеты. Он говорит, что это уже мертвые цветы, и они не приносят ему удовольствия…
— Какие красивые! — проговорила Рогозина, аккуратно наклоняя ветвь и вдыхая их аромат.
— Галина Николаевна, очень советую попробовать здешнюю кулинарию. Очень-очень вкусно, и по ценам — низко…
— Это все директор, — рассмеялась Яна, — это он специально сделал, чтобы все было доступно не только тем, кто получает деньги, но и тем, кто очень беден… Тут до меня работала еще моя мать — в девяностые, если бы не этот фонд, мы бы с голоду умерли — нас в семье трое, отец погиб в Чечне, а мать надрывалась на всех работах. Мы во-о-он там живем, рядом совсем. Нас и кормили и одевали бесплатно, а теперь, когда мы сами стали в состоянии себя кормить, устроились сюда, на лето… И мои брат и сестра тоже сейчас работают здесь…
— Ива-а-ан, да забудь ты на время про железо! — Белая тянула хакера-программиста за рукав, — пошли на батуте попрыгаем! Я еще в тир хочу!
Через минуту двое молодых людей уже весело бежали в сторону «батутного парка». Рогозина и Шустов с улыбками переглянулись: детство всегда всем хотелось повозвращать… Хотя бы здесь.