А вот оттолкнуть от себя Кевина как-то не получалось. Аллен понимал, что это не честно к самому товарищу, но… Ему хотелось продолжать лежать вот так рядом, в обнимку, пока Кевин ничего не понимает, и наслаждаться.
Интересно, от чего его близость вызывает в Аллене настолько сильную реакцию?
— Уже поздний вечер, и тебе пора идти на ужин. Матрона разрешила сходить самому, сказала, чтобы ты прошёлся хоть немного, проветрился.
— Можно подумать, сходить до столовой это проветриться, — вздохнул Аллен, уткнувшись в небольшую подушку. Вставать на ноги и уходить куда-то решительно не хотелось. Понять себя — вот что было действительно необходимо.
— И кстати, сообщила, что, скорее всего, уже завтра ты снова сможешь активировать чистую силу, но пока лучше этого не делать. А завтра… Завтра ты закончишь дела и отправишь обратно к Ноям. Рад?
Голос Кевина прозвучал тоскливо.
— Я не знаю, — повторил тот же ответ Аллен. Он действительно не мог понять почему, но почему-то совсем не хотелось покидать Орден, не смотря на все позитивные стороны этого решения.
— А ты уверен, что тебе это надо? — тихо поинтересовался Кевин, смотря куда-то в сторону. Без его прикосновений, которые теперь казались лишь галлюцинацией разыгравшегося воображения Аллена, стало как-то неудобно. Хотелось прикоснуться к лицу Кевина самому.
Что с ним происходит?
— Я бы не хотел, чтобы ты покинул Орден.
Он улыбался Аллену. Улыбался так просто и, вроде бы, незаметно, но сердце в груди юного экзорциста забилось с отчаянной силой, и все разумные, раньше совершенно понятные доводы рухнули.
— Ты.. я и сам не знаю..
— Пока ещё есть немного времени, — наклонившись к самому уху, прошептал Кевин, — подумай. Я совсем не хочу отпускать тебя куда-либо, Аллен.
Собственное имя в устах этого человека показалось чем-то совершенно неприличным и возбуждающим, а уж когда Кевин повернул его голову к себе и мягко прикоснулся губами в поцелуе, у Аллена едва не сорвало крышу.
Это было совсем не так, как с Тикки. Тот почти всегда был ярко выраженным доминантом, Тикки так и горел страстью и желанием, распаляя ответный огонь в Аллене. А Кевин…
Поцелуй был совсем другим, спокойным, уверенным, будто парень ничего не требует от Аллена взамен и готов только дарить. Будто он не просто хочет Аллена, потому что Уолкер всегда принадлежал ему. Это было, словно предложение вернуться к чему-то настоящему, к чему-то, для чего Аллен родился. Вернуться к самому истоку, к изначальному и гармоничному существованию.
Ощущения просто не могли улечься в голове.
— Просто подумай. Мне будет очень больно отпускать тебя туда, Аллен. Ведь ты для меня особенный.
Кевин улыбнулся на прощание и уже у дверей вновь обернулся.
— И кстати, завтра не оставайся наедине с нашим гостем Кардиналом, он много чего о себе возомнил, кажется. И подумай над моими словами, хорошенько подумай.
Дверь мягко захлопнулась, оставляя Аллена одного с его странными новыми чувствами и мыслями.
От автора…. Смущённого автора..
Наверное, уже хорошо заметно, что все серьёзные мотивы стёбом занесло, так? И меня тоже занесло. Надеюсь, не слишком. Обещаю, что пара серьёзных вопросов всё же будут подняты.
========== Этап 9. Лабиринты что не только внутри, но и снаружи. ==========
— Граааф! А Граф, а чего это вы меня уже полчаса игнорируете?
Тысячелетний глава странной, но видимо настолько же древней семейки оторвался от созерцания огромного, абстрактного полотна и наконец-то обратил внимание на Неа, едва ли не ритуальные танцы вокруг него не устраивающего.
— Что?
— Граф, только не говорите мне, что всё это время вы меня не слушали!
— Я был занят.
Неа тяжело вздохнул. Он находился в огромной картинной галерее, где было так же очень много самых разнообразных полотен, как признанных мастеров грифеля и кисти, так и совершенно неизвестных оборванцев, рисующих непонятно что. Длинные, огромные залы были увешаны множеством картин, а напротив них находились мягкие диванчики и кресла, чтобы со всем возможным удобством проводить здесь время за созерцанием прекрасного.
Если Неа правильно помнил, то где-то здесь было несколько десятков полотен Мечты Ноя и кого-то ещё из родственников, кто в прошлых жизнях увлекался этим искусством. Уголок Мечты родственники шёпотом называли пыточной. Да и Четырнадцатый Ной несколько скептически относился даже к самой возможности наличия художественного таланта у его родственников. Не в обиду им будет это упомянуто.
— И чем вы были заняты?
— Пытался понять, что именно желал выразить этой картиной её создатель: боль отчаяния потери перед возведением нового на руинах старого или торжество победы фантазии над реальностью. Или, быть может, решающей здесь будет нотка цикличности, непрекращающегося водоворота изменений?
— Граф?
— А ты как думаешь?
— Граф, мне кажется, что здесь нарисован синий отчего-то человек со странным знаменем в руках на.. Хм.. возможно, это всё-таки горный ландшафт, а рядом его верный пёс с непропорционально огромной кучкой дерь.. Хм.. В общем, ничего великолепного или требующего моего внимания я здесь не вижу.
— Ты просто ничего в этом не понимаешь.
— Как пожелаете.
Граф снова уставился на огромное полотно, а Неа, ощущая себя не то обманутым, не то просто сильно разочарованным, осторожно потыкал Первого Ноя пальцем в плечо. Но если уж и в первый раз пришлось звать его целых полчаса, то не было ничего удивительного в том, что и сейчас придётся потратить немало времени на то, чтобы расшевелить Графа.
Нет, ну разве это не наглость, так отнестись к неожиданному визиту Четырнадцатого? И вообще, сколько Граф здесь уже сидит, и почему не занят каким-нибудь делом? Чего это он, отлынивает, что ли? У них, между прочим, происшествие чрезвычайное, а Тысячелетний, как обычно, ни при чём. Пытается разглядеть в непонятном рисунке что-то величественное, небывалое и наполненное смыслом.
Чушь какая!
— Да я в четыре годика лучше рисовал!
— Ты отлично рисовал в четыре года, — согласно кивнул Граф, неожиданно сразу же отозвавшись. — Ровно до тринадцати лет. Потом ты начал рисовать какую-то ерунду и решил, что у тебя нет никакого таланта на этом поприще. И вообще ты увлёкся музыкой.
— Она хотя бы понятнее и более однозначная.
— Ну не скажи, жанров тоже на свете немало, и найдётся немало народу, что не согласятся с твоими выводами.
— И мне плевать на них. Я всё равно буду прав.
— И правильно.
Граф снова замолчал. Неа вздохнул, демонстративно громко, потом вздохнул ещё раз, едва не закашлявшись, подумал, как ещё привлечь внимание Графа, решил, что дело это неблагодарное, отвернулся и попытался вспомнить, в какой стороне находится выход. Кажется, он пришёл слева. Вот только с какого именно лева?
Неа попытался вспомнить, откуда он пришёл относительно Графа, потому что отлично знал, что в этих галереях можно блуждать сутками, и что это одна из немногих частей Ковчега, где он тоже совершенно не ориентируется в пространстве. Как на зло, вспомнить ничего не удавалось.
Неа снова покосился на Графа и, убедившись, что тот полностью занят важнейшим осознанием того, что именно намалевали на этом полотне, отправился в одну из выбранных сторон. Помещения различались между друг другом только картинами: те же диванчики, те же растения по углам и те же окна в потолке.
Хоть бы стрелочки кто нарисовал, мол, выход там! А если беда или пожар, или землетрясение? Мало ли, Ковчег тоже может оказаться совсем не вечным, и тогда проблем будет выше крыши.
Неа решительно направился в выбранном направлении для того, чтобы.. Чтобы всего-то через два с половиной часа, тяжело дыша, на подгибающихся ногах выйти снова в тот самый зал, где сидел Граф.
— Как вы здесь ориентируетесь? – устало выдохнул он, падая рядом.
— Я ведь уже сказал, что ты много не понимаешь. Нет ничего сложного в том, чтобы найти отсюда выход.
— Да ладно? И в какой он стороне?
Неа обратил внимание на то, что снова не помнит, в какую сторону ушёл в прошлый раз в поисках выхода. У него несколько раз возникала мысль, что надо было оставлять метки, но было просто нечем. Потому Неа продолжал свой путь, просто надеясь выйти наконец-то из этого лабиринта.
Его надежда не оправдалась.
— Так в какой стороне выход? — понимая, что его игнорируют, повторил вопрос Неа, которому это было практически жизненно необходимо. Мало ли, может быть, Граф действительно так часто тут бывал, что запомнил все коммуникации. Или у него есть где-нибудь карта?
— Вон там.
Тысячелетний Граф гордо взмахнул рукой в сторону тут же открывшихся врат.
Неа впечатлён не был.
— То есть вы не знаете?
— Не вижу причин, по которым я должен отвлекаться и уделять тебе столько времени, чтобы поэтапно объяснить, как отсюда выйти. Ты что, забыл, как сюда пришёл?
— А такое возможно запомнить?
— Книжники ведь запоминают, — пожал плечами Граф. — Помолчи, я, кажется, вот-вот пойму что-то очень важное.
Неа, вздохнув, откинулся на спинку дивана. Чтобы он ещё хоть раз вошёл в это треклятое место! Что бы там не говорил Граф, но ориентироваться здесь без какой-нибудь очень длинной нити, или лучше каната, или вообще банки с краской было просто не реально.
В таком гармоничном молчании они провели почти час, Граф был сильно напряжён, словно обдумывая что-то важное, и Неа не решался ему мешать. Смотреть на все эти порой жутковатые или откровенно дурацкие картины ему быстро надоело, и он, прикрыв глаза, откинул голову и стал наслаждаться покоем.
А тело требовало действий, адреналина, задач для мозга хотя бы! И побольше! И посложнее! А чем более незаконными они будут, тем вообще прекрасней!
Но реальность не давала ни единого шанса для подобного времяпровождения. Хорошо хоть у него есть собственное тело, которое ни у кого не надо отсуживать и на которое больше никто не позарится. Хотя можно, конечно, чтобы и позарились. В период цветения и весны в Ковчеге Ноев, Неа Уолкер внезапно понял, что тоже не прочь побыть любимым. Совсем не прочь. Вот только с этим «тюремным» режимом ему вряд ли хотя бы бордель в этой жизни светит!
Жизнь несправедлива…
— А что ты здесь делаешь?
Неа недоуменно заморгал, поворачиваясь к Графу. Тот выглядел, будто только что открыл седьмой континент, к открытию которого готовился и стремился все тысячелетия своей жизни.
— В смысле? — Неа был слишком сонным и расслабленным, чтобы просто так понять о чём идёт речь.
— Что ты здесь делаешь?
Видимо, Неа не понял вопроса Графа. Или посчитал, что отвечать вопросом на вопрос не вежливо и проигнорировал, ведь его теперь воспитывают.
Неа попытался понять, что звучит правдоподобнее. Может быть, Граф его просто не услышал? Как ему объяснить, что Неа не понял, о чём его спросили.
— Я не понял вопроса.
— Я начинаю беспокоиться по поводу твоего состояния. Что ты здесь делаешь? — снова повторил Граф.
Неа решил пойти по пути наименьшего сопротивления:
— Сижу. Пытаюсь ответить на ваш непонятный вопрос.
— Что тут непонятного?
— Вопрос!
Это уже было не смешно, но Четырнадцатый с трудом сдерживал смех. Потому что он наконец-то вспомнил, почему Граф может задавать ему такой странный вопрос, и что его удивляет. Он же ожидал хоть какой-то реакции на сам факт своего присутствия здесь с самого начала, а теперь так замотался, что забыл.
— Откуда ты здесь взялся?
— Я этого не помню, я же сказал, что заблудился в этих залах! Я не знаю, откуда я пришёл! — Неа решил, что неплохо было бы продолжить эту игру. Хотя оба уже наверняка всё поняли.
— Хорошо, — Граф терпеливо кивнул самому себе и Неа. — Допустим, всё именно так. Правильно? Давай вернёмся во времени назад.
— До этого мы с вами сидели и молчали, перед этим я пришёл сюда, поговорил с вами о том, что не понимаю как отсюда выйти, а вы сказали, что у вас нет на меня времени. До этого я бродил по этим галереям три часа, кажется, а до…
— Стоп. Давай вернёмся к более ранним событиям. Ты оглушил Тикки…
— Это слишком ранние события, перенос на такие дальнее расстояния это сложно, — влез Неа, довольно усмехаясь.
Граф смерил его оценивающим взглядом.
— В таком случае тебе и правда надо проверить голову. Сутки неполные минули, а он уже не помнит! Я запер тебя вместе с Тикки!
Похоже, Граф всё-таки сорвался. Неа не очень любил такие моменты, потому что предсказать, что именно он теперь будет делать, было просто нереально. Может, успокоится, может, разорётся, может, просто выставит вон или снова посадит под арест, а может продолжит спор с новым азартом.
— Я помню.
— Я запер вас двоих. И что теперь?
— Теперь с нами двоими?
— Да, Неа! С вами обоими!
Неа задумчиво поднял взгляд на потолок, прямо к широким огромным окнам, или это всё-таки были не окна, а просто местами стеклянная крыша? Интересно было бы услышать правильное определение.
— Ну, я сейчас здесь.
— И как ты выбрался оттуда?
— Граф, ну имей совесть, ну что за детские вопросы, ну честное слово! — тут же не выдержав хлопнул в ладоши Неа и вскочил на ноги, — я что, первый год вас знаю? Да любые ваши замки и заклинания для меня обойти ничего не стоит! Я же буквально рос в вашем рабочем кабинете! Ну, Граф.. ну не строй такую грустную физиономию. Ты что, действительно забыл?
— Забыл, — кивнул Тысячелетний, вздыхая, — а с Тикки тогда что? Уже на полпути в Орден?
— Нет, но он очень просил, — отозвался Неа. — Но я решил, что моя порядочность важнее всякого мошенничества.
— В кои-то веки ты решил показаться честным, так? И что ты за это хочешь?
— Я ещё не придумал, — облизнувшись, словно довольный обожравшийся кот, отозвался Неа. — Я пришёл узнать, что вы там решили с Алленом? Будете что-нибудь делать?
— А зачем? Его уже сегодня поздно вечером к нам отпустят. На него ещё одно покушение было, вот и решили, что задерживать его не слишком безопасно.
— А они не думают, что как только Аллен удалится, шансы поймать злоумышленника станут равны практически нулю? Тут если ловить, то только на живца.
— Ну, может им выгоднее, чтобы личность преступника осталось тайной.
— Действительно. — Неа подумал, что следует обязательно вернуться к Тикки и обсудить с ним всё это. Что-то нашёптывало ему на ухо, что сейчас несостоявшийся убийца, узнав, что времени у него не осталось, может бросить всё и напасть уже более явно и решительно. А тогда Аллен может сильно пострадать. Или вообще умереть.
— Граф, слушай, а ты помнишь такого экзорциста, Кевина?
— Новичок что ли? — небрежно уточнил Граф
— Не помнишь? — в голову Неа начали закрадываться сомнения.
— Я знаю всех экзорцистов, которые сейчас работают в Ордене, даже парочку на специальном пайке, которые работают непосредственно в Ватикане. И нет там никаких Кевинов.
Нет, необходимо было действительно отправится к Тикки.. А может быть, не только к нему.
Неа был не таким уж глупым Ноем, а уж по части придумывания различных планов и авантюр ему почти не было равных. И он уже даже знал, как поступит.
Аллен в это время пытался позавтракать. Пытался и не мог. Сегодня вечером он должен был подписать некоторые бумаги и окончательно согласится с тем, что с двадцать пятого декабря этого года будет считаться чёрт знает кем, находящимся на стороне врага и тщательно наблюдающим за соблюдением договора именно со стороны Ноев.
Официально было даже не к чему придраться. Всё цивильно, правильно и красиво.
Вот только было парочка «но». И одно из этих «но» сейчас сидел за соседним столом и изредка кидал на Аллена странные взгляды и печальные улыбки. А у Аллена сердце кровью обливалось, как только он начинал думать о том, что будет вынужден оставить его здесь одного, такого родного и настоящего.