========== Пролог. ==========
Темнота. Он точно не понимал, тьма эта настоящая или же тьма его бессознательности. Впрочем, если он раздумывает об этом, это ведь что-то значит? Он осторожно потянулся, стягивая повязку со второго глаза, и тьма тут же стала не такой уж и монотонной. Вот потолок, к примеру, голубоватый, вон стены, это уже не комната или коридор, всё слишком грубое и неровное, а вон…
— Юу?
Юноша резко поднялся, закашлявшись. Голос был сиплым, глухим. И страшно хотелось пить.
— Эй, Юу!
Лежащий в стороне мечник пошевелился и замычал, переворачиваясь. Лави подошёл к нему поближе, опускаясь на колени и тщательно всматриваясь в очертания лежащего Канды в попытке определить, всё ли с ним нормально. Люди не обязательно сразу же просыпаются после сна, это должно быть нормально. Да — нормально.
Лави закрыл глаза, мысленно повторяя это слово.
— Лави.
Он распахнул глаза и, заорав, отпрыгнул, закрывая ладонью пронзённый болью глаз. Зато Юу сразу же очнулся.
— Лави? Эй, что случилось?
— Ничего, — голос едва заметно дрожал, но это были такие мелочи, учитывая всю ту боль, что сейчас пытался успокоить парень, поспешно натягивая повязку обратно. Идиот. Он же знает, где находится. Какая разница, что темно, он не должен был снимать её! — Я сделал глупость небольшую. Как ты? Уже очнулся?
— Да. Чёрт, опять темно, есть представления о том, где мы?
Так как второй глаз оказался вновь закрыт повязкой, то юный книжник уже не мог видеть в этой полной темноте и в принципе понимал, как сейчас чувствует себя Юу. Но после всех этих странных видений Лави необходимо было доказательство реальности происходящего.
Он получил его. Очень болезненное доказательство.
— Это пещера, кажется. То есть тут есть как бы выход.
— Ты уже успел её исследовать что ли?
— У меня твои спички, — ответил Лави, не вдаваясь в подробности.
Следующие минут семь они искали друг друга, стены и необходимое им направление. Спички делу вообще не помогали, поджигать теперь было нечего, у Лави итак, к примеру, уже были все рукава оборваны, так что решили какое-то время просто идти вперёд.
Когда впереди забрезжил свет, глаз Лави уже почти не болел, а это говорило о многом. О том, насколько долго они выбирались из этой дыры, к примеру.
У входа в пещеру процветала буйная растительность, и ярко светило утреннее солнце, давая путникам увидеть весь приветливый зелёный склон, местами переходящий в глину и спускающийся к петляющей между холмов реке.
Пейзаж так и дышал умиротворённостью и спокойствием. А Лави, желающий пить, сам того не понимая, шел к воде, мысля в ином направлении.
— Этого моста не было!
Мост был большим, основательным, деревянным, конечно, но всё же качественным. Такой за день не соорудишь. Это уже не говоря о хижине на той стороне берега и о том, что деревья заметно поредели, о чём свидетельствовали и торчащие там и тут пни.
— Ты уверен?
— Я видел это место сверху. Не так хорошо, но уверен, здесь никто не жил.
— Ты хорошо его рассмотрел?
— Да.
Лави не собирался обманывать себя или Юу, он быстро спускался, оскальзываясь, порой спотыкаясь, и несколько раз даже был вынужден схватиться за Канду для поддержки. Тот не возражал, настороженно вглядывался в строения, которых здесь не должно было быть, будто это они были виноваты во всех их бедах.
— Нас же не могло забросить куда-нибудь? — неуверенно уточнил японец, достаточно наглядевшись на эти строения.
Лави пожал плечами и бегом со склона промчался последние десятки метров до воды, едва успевая затормозить и все-таки останавливаясь уже по колено в воде. Благо береговой склон здесь был пологим, иначе точно плюхнулся бы в воду по самые уши.
Присев к поверхности воды и поспешно набрав в ладони, Лави наконец-то смог успокоить сухость и боль в горле, напиваясь немного больше, чем надо, до ощущения лёгкой дурноты. А затем позволил своему взгляду блуждать за рекой, рассматривая уже два, а не один открывшийся домик.
Здесь не было людей так близко к скалам. Да это место всерьёз считали проклятым! Здесь исчезали люди, и странные звуки доносились. Лави кое-что об этом знал.
— На мосту сидит кто-то, — тихо отметил Юу.
Лави повернулся в сторону, хмурясь.
— Это ребёнок.
Да, ребёнок, сидящий на мосту, свесив ноги и листая какие-то бумажки. Может быть, учится? Конечно, места здесь довольно отдалённые от городов со школами, а может, мальчик играет, или рисует, или рассматривает картинки. Но мальчик мог быть местным и ответить на вопросы.
Лави поднялся на ноги, наконец-то понимая, что чувствует себя после утоления жажды просто замечательно, и направился к мосту. Он знал местный язык, он умел общаться даже с детьми, он мог получить ответы.
Так он думал. Но уже после нескольких вопросов стало понятно, что поговорить не удастся: темноволосый мальчик лет одиннадцати, прячущий свои серые глаза за длинной чёлкой, оказался немым. Писать он не умел или не хотел и вообще, похоже, сидел и рисовал здесь в тишине и в одиночестве. Когда Лави предложил мальчику показать, сколько лет тот уже живёт здесь, мальчик пожал плечами и кое-как объяснил, что с цифрами совсем не в ладах.
— В таких ситуациях я чувствую себя безнадёжным, — вздохнул Лави, объясняя всё стоящему за спиной и молча наблюдающему за его действиями Юу.
Мальчик ревниво прижимал к груди обломки карандашей и разрисованные им листы, переминался с ноги на ногу.
— Ладно, малыш… — Лави вздохнул, снова переходя на второй язык, уточняя, где найти взрослых. Как оказалось, мать мальчика была дома сейчас, и найти её было проще простого. Лави поблагодарил мальчика, тот кивнул, робко улыбаясь, выудил из своей пачки немного помятый, желтоватый лист и сунул его юному книжнику. Тот с интересом взглянул на рисунок.
— Ого… а ему и считать-то не надо…
Карандашный рисунок был удивительно детальным и точным, изображённый на нём подросток задорно улыбался, поглаживая по голове буквально повисшую на нём тёмноволосую девочку на годы младше него. Штриховка, тени - все детали рисунка, даже самые мелкие были прорисованы с особенным старанием и талантом. Только тень у девочки была немного странной, чернильно-искажённой. Неправильной. Но рисунок был действительно впечатляющим, тем более для десятилетнего ребёнка.
— Это выглядит впечатляюще, но кто это… — Лави обернулся, отмечая, что мальчика рядом уже нет, что он ушёл к дому. — Это было грубо.
— Он дал рисунок тебе на прощание, — фыркнул Канда. — Не знал, как от тебя отделаться. А то мало ли, пришёл, расспрашиваешь, лезешь всё с чем-то непонятным. Вдруг ты педофил какой?
— Эм… что?
— А ты никогда не видел, как со стороны выглядишь?
— Со стороны-то? — рот Лави расплылся в улыбке. — Ты считаешь, что главный объект моей страсти похож на ребёнка?
— Я считаю, что тебе пора продвигаться навстречу, — Канда кивнул вперёд, и Лави обратил внимание, что к мосту идёт женщина, и действительно поспешил к ней. Правда, она не вполне понимала, зачем Лави знать, сколько они здесь уже живут, но через некоторое время юный книжники сумел выяснить — они живут здесь третий год. И да, раньше здесь люди не жили. Да, раньше место считалось нехорошим, да, все боялись.
Лави боялся особенно, когда передавал её слова Юу.
— Какой сейчас год точно спросил? — резко осведомился японец.
Лави отрицательно качнул головой.
— Как-то страшновато.
— Тебе будет ещё страшнее, если не спросишь.
Лави сглотнул, скашивая взгляд на рукоять Мугена, и обернулся обратно, задавая злополучный вопрос. Женщина была удивлена, недоверчиво уточнила и всё-таки ответила.
Лави молчал.
Юу ждал, начиная выходить из себя.
— Крролик!
— Это… могло быть и хуже, — жалко улыбнулся Лави, делая шаг ему навстречу и рассеяно потирая губы.
— Это не тот год, который мы помним последним, — кивнул Юу, понимая.
— Да.
— Лави? — Канда сам схватил его за плечо, заставляя посмотреть на себя. Лави растеряно моргнул пару раз и всё же ответил:
— Прошло шесть с лишним лет.
========== Первое отражение. Дом. ==========
«Предгрозовая тишина» - не самое обычное название для чьего-либо дома. Однако существует на свете дом именно с таким названием. Кто его так назвал и по каким конкретно причинам, сейчас уже точно сообразить нельзя. Однако «предгрозовая Тишина» - это огромное строение жилого типа с не менее огромным садом, утопающее в эти чудесные деньки в зелени и птичьем галдеже. Серые каменные стены с выступающими узкими, высокими и широкими окнами. Покатая крыша золотится в солнечных лучах, два отдельных крыла в три этажа широко расступились, отдавая место под зелёное буйство летнего сада. В тени же плотно склонившихся нечёсаных крон разлилась гладь небольшого, неглубокого пруда, в котором так приятно поплескаться в жаркий день. Центральная, как раз-таки четырёхэтажная часть дома изобиловала открытыми мансардами, балконами, и, кажется, в эти жаркие дни была открыта всем ветрам. Так широкие стеклянные двери, к примеру, оказались распахнуты в сад.
Дом был огромным, дышал особенной свободой и жизнью, которую этим поздним утром здесь пока и видно особо не было. Или же обитателей такого просторного жилища было не слишком много. Например, человек шесть.
Да что там, их и было шесть. Вот только двое из них были детьми, а потому стоили как минимум десятерых.
Другое дело, что в данный момент они мирно спали в своих кроватках.
И пока они спят, есть хорошая возможность продолжить рассматривать это странное место. А то, что место было странным, можно было понять сразу же: несмотря на явную технологическую продвинутость, этот дом стоял особняком от любых человеческих строений. Вокруг, куда ни глянь, поля, леса да просёлочная дорога с мостом через местную узкую речушку. И дорога эта используется пару раз в месяц, если повезёт.
И уж верно, не многие вообще знают, что здесь что-то построено.
И о том, кому принадлежит этот обширный и будто бы неиспользованный кусок земли, тоже обычно не говорят. Да что там, об этом особенно и не задумываются! Быть может, потому что попасть к нему как минимум непросто?
Да, определённо, что-то странное было в этом большом доме.
Это даже не говоря о жильцах.
Которые потихоньку начинали покидать свои кровати, ворочаться, поднимать шум…
— Какого опять открывают настежь дверь на ночь!! — светловолосая, невысокая, растрепанная девушка пнула одну и вторую дверь, захлопывая проход в сад, и поплотнее закуталась в наброшенный на плечи платок. Ходить поутру в одном лёгком платье да ещё и босиком было не очень-то здорово.
— Опять что ли бегали посерди ночи искать бабаек? — вопрошала у пустоты она, проходя в кухню и останавливая взгляд на часах. Потом на странном, хрумкающем пакете из-под муки на полу, и снова на часах. И, решив что-то для себя, подошла и легонько пнула пакет.
— Десять часов, а все дрыхнут! Тим, пойди достань своего сборщика!
Выкатившийся из пакета белый большой мячик развернул крылья, встряхнулся, становясь золотым процентов на шестьдесят, и взмыл под потолок, оглядываясь по сторонам.
— Давай-давай! А то я тебя в ванну загружу за такие выкрутасы!
Вода это то, что золотой голем однозначно не любил. И он люто ненавидел пенные ванны, устраиваемые ему Тевак. Так что быстрее ветра умчался поднимать своего хозяина, оставляя девушку хозяйничать на кухне, перетряхивая шкафы в поисках идей для быстрого и немаленького завтрака. Пусть у Аллена без миссий аппетит был чуть более умеренным, но всё же куда большим, чем у нормальных людей. Вьят тоже хорошо питался, и здесь сразу вспоминался его быстрый рост. Медноволосый, невысокий мальчик, выглядящий лет на тринадцать, был действительно худым. Удивительно, что он не болел от такого быстрого роста, его тело определённо отличалось от человеческого. Впрочем, разум тоже поспевал за телом по большей части. Молчаливый, не общительный мальчик, кажется, готовый искренне любить и общаться только со своей маленькой семьей, не вспоминая про Семью Ноя, имел очень умный взгляд и несколько пакостливый характер. Впрочем, почти все пакости делались им во имя сестры.
Тёмноволосая, тёмноглазая Рия, в отличие от брата, казалась самым обычным ребёнком пяти с половиной лет. И вот уж кто болтал и надоедал за двоих. Правда, говорить она начала позже, чем обычные дети, что действительно пугало Аллена (в два с половиной года), но теперь редко затыкалась. И не только следовала за братом, но всё больше тянула его за собой.
И радовала своей активностью и живостью всех, особенно Аллена. Да, Уолкеру вообще худо пришлось: сначала растить ребёнка, растущего в два раза быстрее, затем ребёнка обычного. Рия по сравнению с братом казалась слишком болезненной, слишком глупенькой, а уж когда никак не начинала говорить…
Да, у Аллена было полно проблем. Необычные дети, разборки с Орденом и Семьей Ноя. Тевак вовсе не была удивлена своему решению ответить на приглашение Эвана и поселиться с ними.
Да, несмотря на некоторые странности, Тевак не жалела о своём переезде. Ни капельки. Особенно этим спокойным, тихим утром.
Ещё бы Эван возвращался быстрее, и совсем хорошо.
***
— Тим? Ты хочешь, чтобы я тебе опять крыло оторвал? — недовольно пробурчал седоволосый, всё ещё спящий или, что вернее, досыпающий последние мгновения юноша.
Ибо зубастая, летающая зверюшка (по версии Ри) боялась ванн больше, чем потери крыла. Да за время второй, не столь ладной и спокойной беременности Аллен отрывал Тиму крылья раз сто! И ничего же! Новые отрастают одно за другим. Неа Кемпбелл всегда знал о том, сколь темпераментными и вспыльчивыми могут быть Нои и он сам тоже. Так что создавал Тима на совесть.
И Тим решил вопросы старым, проверенным способом: он вцепился Аллену в голову.
— Я убью тебя сейчас, мелкая ж ты тварь!! — вскрикнул парень, ибо Тим умудрился ещё и больно прикусить ему ухо. Совершенно случайно. Но очень больно.
Так что пинок, отправивший голема в шкаф, был совершенно заслуженным.
— Совсем зажралась пакость! — продолжал костерить голема всклоченный паренёк, поднимаясь со смятых простыней и сонно пялясь перед собой. В большой спальне было уже светло, несмотря на задёрнутые портьеры. И шкаф теперь придётся менять из-за проломленной дверцы.
Ну и ладно. Главным было кое-что совершенно иное. Аллен потянулся всем телом, встал на ноги, даже подпрыгнул пару раз и только после этого сообразил, что вообще-то да, в ванной слышен шум воды, значит, потерявшийся предмет интерьера не потерялся.
Седой юноша довольно усмехался. Он практически и не изменился со времени пробуждения (да не росли Нои, почти не росли!), разве что волосы слегка отрастил, чуть-чуть, так, чтобы они со спины до плеч были, а у лица короче. И сделал он это не по прихоти, а оттого что Мечта Ноя успела-таки внушить его ещё трёхлетней в ту пору дочери всего за одну встречу, что Аллену гораздо лучше с длинными волосами. Хотя бы такими. А Тики должен носить волосы ещё длиннее.
Против двух девчонок сразу Аллен пойти не мог. И за эти годы уже как-то смирился. Каждый раз, когда он находил время подстричь кончики, Рия неведомым образом узнавала о том, находила его и смотрела огромными такими, жалобными глазами сначала, потом, когда ей объясняли, что подрезают только кончики, её взгляд наполнялся свирепой решимостью проследить, чтобы ни миллиметра лишнего отрезано не было.
В итоге все его парикмахеры трусили, и стрижкой приходилось заниматься Тевак. Ибо у мужчин этого дома руки были кривыми. По крайней мере, когда речь шла о стрижке.
Как раз когда Аллен закончил осматриваться, даже натянул на себя брюки, из ванной появился Тикки в халате, с привычной мокрой копной волос, зевая во всю глотку, и остановился у косяка.
— И во сколько ж ты вернулся домой, если тебя и душ не пронял? — поинтересовался Аллен. О том, что душ был ледяным, становилось понятно, стоило хоть чуточку приблизиться к Микку. Он особенно не пытался хорошо вытереться.