Тики судорожно выдохнул в ответ на действия Аллена, и юноша оторвался от его рта, едва успевая слизнуть слюну с губ и призывно откидывая голову. Ной опустился к тонкой, незащищённой шее, деликатно сдувая волосы и облизывая особо аппетитные участки кожи. Такие нежные, сладкие, невозможно вкусные. Тики, продолжая сжимать Уолкера в объятиях и не позволяя соскользнуть из столь приятной позы, сменил положение, присаживаясь на край стола и в ответ с рычанием опуская мальчишку на себя. Чтобы и тот оценил степень возбуждения мужчины, которую тонкие, лёгкие штаны никак не могли скрыть.
Аллен с энтузиазмом заёрзал попой, пытаясь пристроить выпирающее достоинство между половинок и желая, чтобы оно полностью оказалось в нём. И желание судорогой сводило его тело, посылая крупную дрожь по позвоночнику.
И Тики чувствовал, отлично ощущал, как тело в его руках дрожит и провокационно трётся. Так что остаётся лишь желание сорвать их штаны как можно скорее и погрузиться в так удобно предложенное ему тело. В тело Аллена. Аллена Уолкера, седого, юного экзорциста и самого разрушительного Четырнадцатого Ноя в одном лице.
Просто тот факт, что Тики может обладать таким человеком и что тот так жаждет этого обладания, уже сводили с ума.
Аллен же, обретя опору в виде стола и опираясь уже полностью лишь на разведённые колени, одной ладонью скользнул за свободный пояс, пробираясь к белью и жадно сжимая пульсирующую плоть рукой.
Тики гортанно застонал, улыбка Аллена стала ещё более безумной, и он торопливо расстегнул ширинку. Сначала Тики, потом свою, давая двум жаждущим ласки членам соприкоснуться и накрывая их ладонью. Тики накрыл его ладонь своей собственной, закрывая глаза и до крови прокусывая кожу у основания шеи юноши. И они вместе стали скользить ладонями по напряжённой плоти, задыхаясь, целуясь, кусаясь. Шум воды заглушал стоны, стол скрипел, в любое мгновение угрожая сломаться прямо под ними, но двум Ноям не нужно было много времени, чтобы достичь пика, содрогаясь, пачкая животы друг друга в сперме.
И замирая на время. Замирая в объятиях друг друга.
Всё ещё продолжая чувствовать прошивающую насквозь тягу.
А затем что-то больно ударило Аллена прямо в висок, нарушая всю идиллию. Юноша взвыл, удар был очень силён и, будь он человек, вполне мог бы убить или навредить ему, а когда обернулся, увидел парящего перед глазами Тимканпи. Голем, сообразив, что на него, наконец, обратили внимание, высветил надпись: « Вам надо побольше проводить время в спальне. В спальне, я сказала!!»
Без какой-либо подписи, но женщина в этом доме была одна. И Аллен, ощущая, как нагреваются его щёки, отлично понимал, что она права. В любой момент на кухню могли нагрянуть дети. Даже если просто водички попить. Он обернулся к Тики, чьё настроение тоже успело смениться, но не настрой. Потому что в следующее мгновение Аллена бесцеремонно всё в таком же растрепанном виде подхватили на руки и потащили прочь. Подальше от опасных мест.
Аллен сопротивляться и не думал. И тем более возражать, ноги его всё равно сейчас не очень хорошо держали.
А на кухне остался лишь мирно парящий золотой голем, тут же полезший в упаковку с хлопьями, да вода, продолжавшая впустую поливать никому не нужную посуду.
Тики спал чутко. Ты не можешь жить в Семье Ноя, ночевать в одном доме с шутницей Роад и любвеобильным братом Шерилом, любящим обниматься не только днём, и крепко спать. Вдруг проснёшься на потолке или в горячих объятиях Камелота? Конечно, второе не имело ничего общего с плотскою любовью и пошлостями, но просыпаться в его объятиях Тики не хотелось. Он и бодрствуя пытался Шерила избежать.
А Роад…
У неё просто была любовь к неправильной гравитации.
Так что Тики всегда просыпался даже от шорохов и тем более от чужого присутствия. И поэтому он совсем не удивился, среди ночи открывая глаза от смутного, тревожного ощущения. Глаза, привычные ко тьме, метнулись к часам, отмечая, что ещё только два, и, судя по тьме, два ночи, а затем он приподнялся и увидел худую, невысокую фигурку, застывшую в дверях.
— Вьят? — тихо позвал мужчина, переворачиваясь на живот и приподнимаясь на локтях. Мальчик продолжал нерешительно мяться на пороге. — Что-то случилось?
— Можно мне…?
Тики сонно моргнул, склонил голову на бок, ощутив всё притяжение родной подушечки.
— Конечно, чёрт возьми!
И тут же получил от совсем не спящего Аллена по голове. Левой рукой, сжатой в кулак.
— Иди к нам! — позвал Аллен, усаживаясь и радуясь, что спит в рубашке. В длинной такой рубашке не с его плеча и в трусах-таки, да и Тики, по крайней мере, в белье. А то в последнее время дети стали самостоятельными, и после душа или бурного времяпровождения тянет только рухнуть и уснуть.
Вьят кивнул и, прикрыв дверь в спальню своих странных родителей, прошлёпал как был босиком к кровати. Аллен едва удержался, чтобы не сделать замечания. Но вместо этого пустил мальчика к ним на кровать, позволяя усесться между мужчинами.
— Что-то случилось, Вьят? — наблюдая за тем, как сын прижимает к груди подушку, спросил Тики.
— Приснился дурной сон, — тихо ответил Вьят. Он избегал взгляда родителей.
Детям Аллена дурные сны, к счастью, снились редко очень. И не кошмары, а так, кошмарики. Но это не мешало детям, особенно раньше, часто бегать к родителям по любому поводу. Шорохи ли их напугали, холодно ли им стало, тень ли жуткая из-за угла показалась или ещё что-то — прибегали в постель к родителям. Часто вместе. Порой и просто так.
А потом так же вместе перестали бегать. Решили, что слишком взрослые. Это всё от общения Вьята с другими детьми и взрослыми, которые принимали его физический рост за чистую монету.
— О чём был сон? — уточнил Аллен.
— О том, как Хелеос убивает Ноя.
— Ни хрена себе!
— Тики! — Аллен едва удержался от того, чтобы опять стукнуть дурного любимого.
— Это даже не ругательство! — зашипел в оправдание мужчина, прячась за Вьятом. Мальчик был не против, компания и смена темы были ему по душе.
— Но корректнее было бы сказать«ничего себе»! Смысл тот же. Крепкие слова нужны для действительно плохих ситуаций и не при детях.
— То есть ситуация со сном убийства Ноя нормальна?
— Учитывая, кто я такой, – да, — неожиданно заговорил Вьят.
И Тики тут же скис, обнимая мальчишку.
— Нихрена не нормально. Ничего не должно пугать моих детей по ночам и тем более такие дурацкие сны.
Вьят улыбнулся, доверчиво прижимаясь к отцу, и губы Аллена разъехались в широкой улыбке. И не поверишь, что когда-то Тики сомневался в своём отцовстве.
— Всё нормально. Почти. Мне немного неприятно, этот сон казался таким реальным. Это память Хелеоса, да? Если она просыпается, значит, скоро..?
— Прости, Вьят. Мы не знаем.
— Я знаю, что вы не знаете, — кивнул мальчик. — Я могу здесь пока остаться? Я могу здесь остаться, я боялся вам помешать и вообще…
— Ты можешь спать здесь до самого утра. Мы последим за тобой, — уверенно заявил Аллен. — Можешь, если хочешь, рассказать, что было во сне. А можешь прямо сейчас закрыть глаза и постараться уснуть и забыть. Не думаю, что это может быть жизненно важно для нас и тебя.
— Хорошо. И там не было ничего слишком.. просто… — мальчик не знал, как сказать, укладываясь между родителей на широкой кровати. Как сказать, не говоря при этом главного? Это было слишком сложно, и он едва слышно, но всё же прошептал следующую фразу: — просто я видел всё это глазами Ноя.
========== Отражение девятое. ==========
Что может быть проще, чем отправиться чёрт знает куда, где говорят на неизвестном языке, толком не представляя, как узнать, не является ли проживающий там ребёнок носителем чудной чистой силы?
Конечно, когда ляпнул о том, что они с Лави пойдут в разные места, Канда опирался на.. здравый смысл? То есть это было логично, несмотря на все трудности. И даже Лави не нашёл возражений ни тогда, ни позже. Да, все изъяны этого плана отыскал чёртов Мояши тем же вечером, мирно причёсывающий свою дочь…
Да, об этом лучше было не вспоминать. Наличие у седого мальчишки сына-Сердца ещё можно было объяснить.
А вот дочери.
Которую он же сам вынашивал.
Нет, об этом Юу предпочитал не думать и особо к детям не присматриваться. Впрочем, после отданного им рисунка он то и дело присматривался к девчонке, пытаясь понять, что может быть с ней не так и почему мальчик расчеркал её тень и не обозначил ни одной странности на том, кто был назван Сердцем. Если не считать странностью быстрый рост мальчика. Потому как семилетние никак не могут выглядеть на все тринадцать. А ведь биологически ему получалось четырнадцать, и он ещё и немного отставал, хотя на самом деле, конечно же, рос быстрее срока.
Юу предпочитал оставить эту головную боль на плечах Мояши. Коли это чудо проживает именно в его доме.
Самой главной заботой было незнание языка, и, судя по тому, с каким видом Уолкер осведомился о том, что собирается с этим делать Канда… Да, Аллен давно не имел возможности поиздеваться над кем-то. И в то же время сам отлично знал об этой проблеме, а не спрашивал просто так. Напомнил, что мальчик немой, и понимать, чего хочет он, будет так же непросто. Особенно если он не пишет. С другой стороны, если выйти с ним на контакт, мальчик может что-то нарисовать или показать жестами.
И после торжественных объяснений Уолкер пихнул Канде в руки тяжёлого, металлического голема. Или дизайн странный был, будто голем был сшит из светлых металлических листов, с тонкими крылышками и острым хвостом. Он был больше стандартных големов Ордена, чуть больше кулака Юу и обладал кучей полезных функций.
Мояши сразу пояснил, что размер менять этот голем не умеет. И на имена не откликается, странно ленив и предпочитает почти всё время между миссиям спать. А может, это он так от детей прячется.
На этих словах Аллен пожал плечами и пощекотал пальцами «спинку» шара между крыльями, и выглядевший отключённым голем тут же ожил, расправляя крылья, встопорщил хвост и взмыл в воздух.
Как оказалось, голема выключить было нельзя в принципе.
И он выполнял функции навигатора, короткой информационной базы только с самыми основными сведениями и, что главное, был переводчиком, сурдопереводчиком и даже умел читать речь по губам. Не всё верно, конечно же, но достаточно хорошо, чтобы уловить некоторый смысл.
Уолкер сообщил, что в последние годы то и дело мотается по свету то в одно, то в совсем другое место, и идея создания переводчика будоражила его ум давно. Первый раз появилась лет так сорок семь-пятьдесят назад.
Правда, собрал голема не он один, пришлось обращаться к помощи его безумной Семьи. Хотя бы потому, что он сам всеми знаниями и языками не обладал, и перекапывать архивы Ноев в одиночку долго и уныло. Да и подозревал, что должны быть там хоть какие-то языковые справочники, словари, может быть, даже что-то более продвинутое.
Продвинутого не было.
Его голем собирался стать самым продвинутым.
Из его речи Канда понял, что чем-то Мояши помогал Майтра с технической стороной вопроса и прошариванием архивов, Вайзли с переводами и созданием базы, и Роад, которая не только хорошо понимала подобные структуры, но и с лёгкостью учила языки. Примерно так же легко, как Вайзли. Правда, качество их знания, названное удовлетворительным, у них было разное.
Так что Мояши собрал в круг семью и заставил работать на себя, при этом делая ещё одно доброе дело — отвлекая их, занимая чем-то на самом деле безобидным.
Мояши дальше хотел было уточнить про обстоятельства появления идеи, ведь не просто так он однажды понял, что ему нужен переводчик, но Канда не дал, предпочитая не слышать новые доказательства того, что седое бобовое действительно имеет серокожее происхождение. И сейчас даже хорошо чувствует себя с серой кожей и с чистой силой в руке.
Плащ шута был признан самой покорной и неконфликтной чистой силой по версии Канды Юу. А Канда знал толк в конфликтах с чистой силой, сам жил в непростые времена.
Однако когда попросил Аллен заткнуться и не развивать тему своего прошлого, Мояши как-то весь скуксился и заявил, что вот кто-кто, а Канда тогда тоже был жив! Просто он не в курсе. А когда в курсе, это не считается нормой, это предполагаемый побочный эффект. Потом пустился в бурчание-рассуждение по поводу того, как может повлиять на человека воспоминание о собственной смерти и сам факт пережитого, если даже клиническая смерть или состояние при смерти могут полностью изменить человека. И не возможна ли в случае с клинической смертью замена душ, к примеру, когда воспоминания умершей затираются памятью тела и изредка проскальзывают в характере, в суждениях, в навыках.
В этот момент Мояши напоминал не себя, но какого-то безумного учёного, и забирать с собой голема, которого он собрал, хотелось всё меньше. Может быть, было реально лучше и проще иметь дело с людьми, говорящими непонятно что на чужом языке, чем с изобретением Мояши, умудряющегося и известный язык использовать так, чтобы его не поняли.
О том, что на него пялятся, Аллен понял не сразу. Тогда прервался, откашлялся, извинился. Он и впрямь одно время увлекался теориями душ, их переселением, законом существования и прочим. И нет, не оттого, что желал стать Графом. Хотя он мог бы… наверное.
И, получив в лоб, признал, что опять отвлёкся.
И снова пояснил, что на деле полез в тему с душами из-за одного случая с ним и Маной, связанным с пробуждением их сущностей.
Как же долго Мояши должен был ждать человека, готового выслушать его? Сколько же невысказанных мыслей и переживаний успело накопиться?
Юу даже предложил седому парню пойти, заплатить бродяжке какому-нибудь, тот с радостью выслушает.
Мояши выглядел оскорблённым.
Юу чувствовал себя довольным.
«Вот и сам разбирайся тогда, как работать с этим ленивцем!» — раздражённо махнул Уолкер на голема и потопал прочь.
Времени хотя бы попытаться заставить работать металлическую сволочь не было, Аллен открыл врата, напомнил воспользоваться ключом, когда будет возвращаться или возникнут проблемы. Юу торжественно пообещал не появляться здесь, по крайней мере, трое суток и наконец-то ушёл.
Сухой ветер выметал пыль и песок из скалистых расщелин, а Юу не сразу вообще понял, где оказался. Место выглядело не совсем знакомым.
Вот был бы тут Лави…
Но Юу отключил мысли и последовал вперёд.
Он оказался на другой стороне небольшого поселения и, ещё находясь на расстоянии от нужного дома и нужных людей, был вынужден попытаться заставить работать странного голема. Тот только лениво махал крыльями и ничего не хотел.
Первый день прошёл адски.
Местные ему ни в чём не доверяли, требовали непонятного, спрашивали, шумели. Предлагали чего-то странное. Не бесплатно, конечно. Видно, чужаки появлялись время от времени, скорее всего, через поселение шла дорога, используемая торговцами. Но уж торговцы-то должны были знать, как говорить с этими ничерта не понимающими идиотами!
Гораздо легче было бы просто-напросто выкрасть мальчишку и покончить с делами. А о том, что, где и почему, разобраться уже у Мояши. Но сначала ночью он вышел на разведку в поисках нужной реки и дома. Река нашлась только к утру, к тому времени Юу обнаружил впихнутый кем-то ему в карман конверт с длинными и тонкими металлическими пластинами. И стоило их достать на свет, как голем, словно безумный, стал носиться вокруг них.
Юу попробовал дать одну пластину.
Голем сожрал её.
Юу понятия не имел, что это значит, но голем выглядел очень довольным и должен был понимать, что, если не будет работать, больше ему ничего подобного не достанется. Уж Канда за этим бы проследил. Голем в ответ стал кидаться вверх-вниз, будто кивая в согласии.
И тогда они сталь выяснять, как работает голем. Сперва тот определил, где они находятся, кто здесь должен жить, на каком языке говорят. Затем стало понятно, что переводить речь, высвечивая её для Канды, он будет сразу. Если будут говорить два человека или три, менялся цвет слов или даже шрифт. А вот говорить с помощью него было гораздо сложнее. Юу должен был сказать голему фразу, и тот высвечивал её перевод для человека, что мог бы её прочитать. Если собеседник не мог читать, выдавалась транскрипция с примерным написанием звучания фразы. Функции аудиовоспроизведения в големе не было. Пока. Её появление планировалось, но, видно, требовало немало доработок.