Самое страшное, что тогда Нора почти сдалась. Подстегнуло и то, что до нее, как и до многих других дошла инфа, что Ян как будто бы имел что-то вроде короткой интрижки на одну ночь с некой Билли Ламберт. Тогда у Норы все внутри было на грани, чтобы сломаться, оно, наверное, почти на самых трещинах уже держалось, разве что дребезга характерного не было. Неужели она теряла его? Неужели сбывалось то, в чем так сильно пытались убедить ее окружающие?
Нора боялась. Отчаянно боялась потерять что-то несуществующее, потерять Яна, которому она была нужна, потому что она уже однажды потеряла все, с последствиями чего... Смешно думать, но расхлебывается до сих пор.
А тогда она боялась потерять тот самый островок, который так чертовски необходим любой девушке. И боялась лишиться... Возможного хлипкого будущего. Боялась влюбиться, когда уже станет слишком поздно. Чтобы это предотвратить, она начала проявлять к Яну внимание. Возможно, даже пыталась убедить саму себя в том, что еще чуть-чуть и...
И ничего. И в итоге ничего. Ян вернулся к прежней модели поведения, а у Норы все захлопнулось наглухо. Потому что страх потерять его отпал. И все, в чем пыталась себя убедить... Отпало ко всем чертям.
Чем больше Нора думала об этом, тем сильнее волновалась. Это все копилось в ней, пока не накопилось до такой степени, что просто к чертовой матери не взорвалось. Нора не могла больше терпеть, она просто выволокла Яна однажды довольно грубо на один из балконов. В звездное небо, в вечер, что смешно. Обычно в таких сценах признаются в любви.
Нора Цюрик буквально же выплюнула ему в лицо холодное, надрывное, колючее и острое, так, чтобы, может, ранить его как можно больнее, но чтобы он понял:
- Слушай, я могла бы ответить тебе взаимностью. Могла бы, потому что ты, ну вот ты всегда рядом вертишься, а он там, ему на меня насрать, мы больше не увидимся. А ты рядом, ты хочешь, чтобы я была с тобой. Я бы могла так поступить и, может, так бы и поступила... Но черт, Ян, ты слишком хороший, чтобы у меня совесть не закричала. Тебя я использовать не могу. Быть с тобой, думая о другом, не могу. Ну я могла бы притвориться, да, но ты же все прекрасно понимаешь, я прекрасно понимаю, и я бы ненавидела себя только за то, что поступаю с тобой так, потому что это ты.
Самое смешное, что он даже ничего не ответил на это. А она специально долго-долго смотрела вдаль, но не ему в глаза, потому что это было слишком даже для нее. Вроде бы смелая такая девочка Нора Цюрик поступает совсем несмело и “не как надо”. А часто люди поступают как надо? Часто ли следуют своим же советам?
Ни-хре-на.
Он ничего не ответил. Но и не ушел. Она была готова, кстати, что он ее пошлет. Но нет. Норе в тот момент, кажется, было одновременно до противного все равно и отчаянно плохо от того, что же теперь у него на душе. Сломалось что или нет. Что делал все это время Ян, она не знала. Она смотрела вдаль и ждала, когда он уйдет. Ян не ушел. А через полчаса они заговорили о какой-то отвлеченной теме. Без всяких осторожных начинаний, просто заговорили, как и обычно. Будто она только что не убила все его надежды.
Больше они к этому разговору не возвращались.
И позже он тоже не послал ее к черту. А Нора ждала. Ждала, что пройдет неделя, две, до Яна дойдет, он сломается и хотя бы сейчас явит миру свою худшую сторону. Пошлет Нору, назовет ее мерзкой шлюхой, начнет болтать ужасные вещи, в общем, сделает хоть что-нибудь, что обычно в таких случаях парни и делают.
Но Лайтмер и тут выделился.
А дальше они, к черту, пошли вместе. Бок о бок после выпуска: одна планета, одна работа, одна квартира. Для Норы не существовало понятия лучших друзей, но если бы оно было, то под него лучше всего бы подошел именно Ян.
Всегда рядом и при этом ненавязчив. Он не влезал в ее личное пространство и ни на что не претендовал. С ним Нора проводила свободное время, потому что – увы и ах! – ей это нравилось.
Яну не повезло оказаться в категории тех парней, которые всегда остаются друзьями. Девушки выбирают не таких. Она сама в свое время выбрала не такого. И расплачивалась теперь за это.
Саймон. Мерзкий и ненавистный центр ее вселенной, за который она бы умерла, помани он хоть пальцем. Саймон был той единственной ниточкой, способной заставить Нору волочиться за собой. Саймон.
Девушки влюбляются в мудаков – да, это про нее. Но, черта с два, это ее любовь и ее чувства. Ее хренова проблема, в которую она никогда не пускала желающих надавать ценных советов. Уйти, забыть, полюбить Яна. Клац-клац по несуществующим кнопочкам. Как все легко и просто.
Но Саймон жил в ее душе, и вместе с ним жила сама Нора, как бы тяжело это и не было.
А Ян... С ним было легко. Но не более. Сердце к нему не лежало. И ни разу не билось. Сердце – вообще очень странная штука, которая выбирает людей по очень странным, своеобразным критериям. Но если выбрала... То уже не убежать.
Но Нора точно знала, что ужасно бы жалела, потеряй она его дружбу. Таких людей днем с огнем не сыщешь, и то, что они выбирают тебя... Просто так, без всяких заслуг... Так странно и так прекрасно одновременно.
С Яном они провели не один вечер вместе, смотря какой фильм или что-нибудь готовя, и все это было так просто и непринужденно. И вместе с тем Нора боялась. Отчаянно, каждую секунду боялась того мгновения, паузы, мига, когда Ян замрет и с его губ сорвется... Оно. Признание, три слова, рассказ о его чувствах. То, о чем он всегда тактично молчал. Нора отчаянно боялась, что однажды он скажет это вслух, и тогда все сломается. Потому что он заранее знал ответ, который Нора даст ему всегда. И тогда они уже не смогут существовать вместе также непринужденно на одном пространстве. Начались бы ужимки, недомолвки, непонимание. И в конечном итоге кто-то сказал бы первым: давай разъедемся.
Вопреки мнению очень многих Нора была одной из тех, кто искренне желал Яну счастья. И когда завертелась вся эта канитель с мисс Рафстер, Нора была рада. Потому что впервые Ян обратил свой взгляд на кого-то еще. Впервые не ночевал дома. Впервые в его жизни появилась другая женщина. А через какое-то время влюбленный взгляд в сторону Норы у Яна пропал. И она испытала огромнейшее облегчение, с души будто упал тяжелый камень.
А в конце апреля что-то произошло (Нора не знала, что именно), но в итоге Ян стал светиться вдвойне ярче. Да и Серверджина Рафстер как будто бы перестала быть просто холодной мумией, и ее сияние стало более... Теплым?
Нора понятия не имела, что произошло между этими двумя, но они явно стали ближе и счастливее, а раз так, то она была очень за них рада. Один-единственный минус заключался в том, что очень скоро Ян перебрался к Серверджине, долго извиняясь перед Норой, что вроде как так внезапно съезжает с их квартиры, что теперь ей придется искать нового соседа, на что Цюрик просто в конечном итоге чуть ли не пинком под зад его выгнала, клятвенно заверив, что и одна потянет.
Действительно, с поиском соседей она пока не торопилась. Конечно, теперь за все платила она одна, но в целом это несильно сказалось на ее бюджете. Да, иногда вечерами очень не хватало Яна, но... В целом Нора не жаловалась.
Тем более, жизнь и так была богата на интересные события: сначала у Яна завертелся роман с мисс Р., потом пропал Нэр и вот теперь вернулся, помолодевший лет эдак на сорок. Сколько ему там сейчас? Примерно тридцать один.
И вроде бы ничего не изменилось на первый взгляд, они по-прежнему работали втроем и Нэр все также затирал про то, что женщины ничего не стоят только на том основании, что у них между ног ничего не болтается. Но только на первый взгляд. Нора даже и не думала, но на самом деле изменения начались с тех самых незначительных, никем неуловимых мелочей.
До всего этого, например, Нора полагала (а вернее была уверена на все сто процентов), что немаленькая часть проблем Нэра заключается в том, что у него просто уже не стоит. И, конечно же, как истинного радикального сексиста и ярого женоненавистника, его явно это коробило. И очень припекало, когда Нора говорила что-нибудь на эту тему. Но выбешивать его было только ей в радость. Потому что знал бы он, сколько раз доводил ее до белого каления своими нескончаемыми, повторяющимися комментариями про женщин. Казалось, Нэр ни минуты прожить не мог без того, как бы не высказаться уничтожительно в сторону женского пола. Женский пол в лице Норы, в общем-то, особо сильно не реагировал, но бывали такие дни, когда его замечания выбешивали так, что хотелось заорать и врезать ему по лицу. Но вряд ли бы помогло, потому что этот хер обязательно бы высказался о том, что вся проблема женщин в том, что они неуравновешены, подвержены эмоциям и не могут держать себя в руках. И это стало бы последней каплей.
И вот однажды Нэр в очередной раз высказал свой особо ценный комментарий и до того, как Ян успел раскрыть рот, чтобы утихомирить обоих, Нора, как и обычно, стрельнула тем, что у Нэра, верно, уже давно не стоит, вот он и бесится. И тут же захлопнула рот, потому что до нее дошел один очень важный факт. И этот факт заставил ее опустить глаза вниз и посмотреть повнимательнее. А затем встретиться с очень мрачным взглядом Нэра. Что-то тогда уже говорил Ян, но Нора его не слышала.
Потому что только что совершила поразительное и несколько неприятное открытие.
Шутки про нестоящий член у Нэра Шеппарда были больше неуместны. Потому что теперь этот самый член стоял и еще как. Нора, правда, пока не видела доказательств, но учитывая изменения в возрасте и очень выразительный взгляд Нэра, она лишилась одного из своих главных козырей.
И с того момента, пожалуй, все и пошло как-то не так.
Было странно понимать, что Нэра теперь можно воспринимать... В качестве мужчины. Причем в качестве привлекательного мужчины. Нора не могла поспорить с тем, что, несмотря на свой мерзкий характер, Нэр был из разряда тех людей, на которых внимание... Обращаешь. Тоже слегка худощавый, как и Ян, он, тем не менее, отличался от Лайтмера. Мощными руками с выступающими, раздувающимися венами, грубыми чертами лица и совершенно точно бугрящимися под его одеждой мышцами. Нора догадывалась (но не хотела, вообще-то), что под всеми этими его рубашками у Нэра всегда скрывалось накаченное тело, это было... Видно. Если приглядываться внимательно. Не то чтобы она приглядывалась, но пару раз (больше) взгляд все-таки цеплялся. И разницу подмечал.
И теперь с осознанием того, что Нэр вполне себе функционирует как мужчина, работать с ним было странно. Нора уже не могла шутить в привычном темпе, даже отвечать теперь приходилось более осторожно, потому что ее козырь он мог и покрыть. Поэтому она частенько стала замирать на секунду при ответных выпадах. А Нэр теперь смотрел более мрачно. И Ян словно бы находился между двух огней, абсолютно точно ощущая себя порой тут лишним. Еще бы: один светлый маг меж двух темных.
И, как темный, Нэр излучал подсознательное чувство опасности. Ян же, как светлый, дарил чертово спокойствие и безопасность. Мимолетные, несильные ощущения, но они присутствовали. Поэтому такие, как Нэр, заставляли отшатываться. И в то же время некоторые (особенно девчонки, втайне мечтающие о плохих парнях) летели на зов темной магии как мотыльки на огонек свечи. Нора знала, о чем думала. Потому что сама внушала другим опасность. Не исключено, что отчасти это в свое время и притянуло к ней Яна.
Но теперь он был счастлив с Серверджиной, у самой Норы были свои проблемы, а Нэр... А Нэр внезапно оказался в самом расцвете сил. И Норе было страшно представлять тех девушек, которым не повезло с таким подарком судьбы сойтись.
Сначала она размышляла о том, какой процент тех несчастных, кто обратил внимание на Нэра, убежит от него в первые же две минуты, услышав его великолепные высказывания. Периодически Нора не исключала и такой возможности, что на Нэра вообще никто не посмотрит, но почему-то эта мысль казалась такой смехотворной, что она отметала ее практически сразу.
Потом Цюрик поймала себя на том, что жадно вслушивается в реплики Нэра, пытаясь определить, есть кто у него или нет. Потому что для них с Яном уже давно стало очевидно, что с Шеппардом желанием общаться никто не горел. Поэтому поневоле в собеседники он избрал их двоих. И высказывал все. От того, какие женщины твари, до того, как они затрахали ему мозги. На последнее, кстати, в последнее время он жаловался чаще.
Но ни слова не было о том, что ему перепало с какой-то бабой, которая вытянула из него всю кровь. Вообще ничего. Постепенно Нора начала подозревать, что все-таки Нэр пока что хранил вынужденный целибат. И вот тут ее ощущения разделились. С одной стороны все внутри кричало о том, что, нахрен, кого-то Шеппард точно трахнул или должен, потому что ну не может такого не быть, а с другой Нора радовалась, что пока ничего об этом не знает. Маленький звоночек с вопросом с подковыркой, почему же это все так ее интересует, иногда позвякивал где-то на перефирии сознания, но так ни разу и не был услышан.
А в размышлениях о Нэре наступила новая пора: теперь Нора исподтишка пыталась разглядеть, стоит ли у него. Ну, сначала очень короткое время ее занимал вопрос, стоит ли вообще, и в конечном итоге Цюрик решила, что стоит. Осталось понять только, когда и на кого. Почему-то это было очень важно определить. А почему – Нора понятия не имела.
Как всякая порядочная девушка она без зазрения совести глазела на брюки Шеппарда украдкой, пока он не видел.
Увы, в рабочих условиях понять что-либо было сложно, потому что в кабинете помимо нее и Яна обычно никого не было. На Яна у Нэра стоять не могло, потому что он был не только гетеросексуалом, но еще и к тому же ярым гомофобом. А вот... Могло ли у Шеппарда стоять на нее? Это было интересно. Ночью, когда делать было особенно нечего, перед тем как заснуть Нора размышляла об этом все чаще, чуть не сломав все мозги. Она отчаянно пыталась понять, реагирует на нее Нэр или нет. Может ли он ее хотеть. Интересны ли ему девушки такого типа. Как понять? Как удостовериться, что реагирует? И как сделать, чтобы реагировал?
Никто не знал, куда бы в своих размышлениях зашла Нора, которая понятия не имела, с чего ей вдруг стало жизненно важно, чтобы у этого сексиста на нее встал (и желательно только на нее, а не на левую бабу), если бы однажды не случилось то, что, в общем-то, случилось.
Ян тогда, как и часто в последнее время, смотался с работы несколько раньше. Вернее был официально снят, но все прекрасно понимали, что к чему. Как раз в это время должно было состояться какое-то важное мероприятие, на котором должна была присутствовать Серверджина Рафстер, а значит, и Ян на правах ее официального партнера вместе с ней.
Поэтому оставаться вдвоем с Нэром Норе было уже не привыкать. Правда, терпение ее в этих случаях кончалось быстрее. Особенно, когда настроение и так было не особо хорошим. Особенно, когда могла довести до кипения любая мелочь. А Нэр обладал просто замечательным свойством – особенно яро излагать свои жизненные принципы тогда, когда Нора, пожалуй, была наиболее близка к тому, чтобы заехать ему в рожу.
- Интересно, а завтра Яна никуда не заберут? – вздохнула Нора, потому что иногда его отсутствие ощущалось очень сильно в такие моменты. Как будто не хватало очень важного элемента.
- И не надейся, Лайтмер перешел в разряд законченных баборабов. Как собачка бегает перед этой стервой. Еще чуть-чуть, и он окончательно повязнет под ее каблуком, – выплюнул Нэр, освобождая и очищая рабочее место, так как их смена подходила к концу.
- Это называется любовь, Нэр. Если вы вообще в курсе, что люди могут испытывать такие чувства, – напряженно ответила Нора, потому что ей не нравилось, когда шли нападки в сторону Яна.
- Это называется смена позиций. Он же теперь в лепешку расшибется ради этой стервы. “Не таких” женщин не существует. Все продажные твари и меркантильные стервы, которым лишь бы...
- Вот знаете что, Нэр! – резко перебила его Нора, скрестив руки на груди и презрительно посмотрев прямо в лицо Нэру, хотя почему-то хотелось опустить взгляд гораздо ниже. – Мисс Р., на минуточку, богаче всех нас троих, вместе взятых. Если, как вы выразились, Нэр, все бабы – меркантильные стервы, то на кой черт ей Ян-то сдался? Что с него тянуть, если у нее явно за месяц доход больше, чем у него за год? В таком случае мисс Р. надо было обратить внимание на кого-то равного ей по статусу. Или вообще заявить права на отпрысков королевской семьи, чего уж мелочиться-то. Что-то вот не сходится в вашей теории, Нэр, не находите?
На Нэра было страшно смотреть. Его лицо медленно багровело, а пальцы на руках подрагивали, сжимаясь в голове. Было понятно, что Нора поймала его наконец. Но все-таки признать свою неправоту Нэр так просто не мог, поэтому он, разъяренно глядя на Нору, выплюнул так мерзко и ядовито: