— Что вы себе позволяете! — Кто это заорал? Гарри не узнал свой голос, но со всей силы оттолкнул Снейпа, продолжающего крепко, до боли, держать его за руку. — Хотите мне кости сломать? Вперёд! Садистом были, садистом и остались! Ха! Высоконравственный козёл! Сам по борделям ходит, что ты там забыл? Мало показалось? Понравилось меня за хуй держать? А… а… разыгрывает из себя строгую мамашу! Ненавижу!
— Прекратите визжать, Поттер, — невозмутимо сказал Северус и попытался отвернуться, но Гарри уже совсем потерял голову, подскочил к врагу и, обеими руками упёршись ему в грудь, ноги, наоборот, вдавив в пол, как таран стал толкать его к ближайшей стене:
— Издевался всю жизнь надо мной, с говном смешивал! Не надоело, сволочь? Сволочь поганая! Ты меня за что ненавидел, а? Что я тебе сделал, хмырь? За отца, за маму? Я же теперь всё знаю! Ты сам виноват, во всём сам виноват! Если бы не пророчество то грёбанное, не крестраж Волдеморта во мне, то, наверное, ещё на первом курсе прибил бы меня? А теперь что? Я виноват, что ли, что ты везде свои дурацкие яды раскидываешь? И отработки твои задолбали! И следить начал, да? Следить? Застукал? Героя застукал, теперь в газету побежишь? Или в Министерство пожалуешься? Надменная тварь! Чего руки-то распускаешь? Ну, отомстил или мало ещё? — Поттер пёр, как взбесившийся бык, хотя и был ниже ростом почти на голову. Северус сначала недооценил силу мальчишки и сейчас отступал под бешеным напором. Краем сознания он отметил, что позиция у Поттера выигрышная, как у игроков, дерущихся за мяч в американском футболе, когда все идут стенка на стенку. А тот всё сыпал оскорблениями и обвинениями. Некоторые рикошетили, не задевая, а некоторые…
— Легко быть бездушным уродом? — Гарри попытался ударить Снейпа, вцепившись одной рукой в его галстук, а другой быстро, по-бандитски, не размахиваясь, используя свою же энергию, врезал в солнечное сплетение, почти падая на врага. — Что б ты сдох, падаль! Всех презираешь! Да ты, наверное, всем продавался, а потом выбрал, кто выиграть может. Отмылся, подсуетился, мразь, лжец! Лжец! А не пойти ли тебе и удавиться — предатель, шпион, гадина! Сука, тебе только шлюхи за деньги и дают, урод! Ты наверно импотент! Ты хоть кого-нибудь любил? За последние годы любил? Живого? Сам себя небось. И всё. Тебя кто-нибудь, кроме твоей трусливой задницы, интересовал? — не зная, как ещё уничтожить ненавистного гада, Поттер стал просто толкать Снейпа об стену:
— Урод, ты не человек совсем! Понял? Истукан! Каменный дурак! Отмороженный зельями! — Лицо у Гарри было пунцовым, он брызгал слюной и орал до хрипоты, вспотел. Ему казалось, что крик получается какой-то ненастоящий, негромкий, поэтому до крайности надрывал связки, буквально чувствуя внутри горла удушливую вибрацию и растяжку; виски ломило, но всё равно этого казалось мало, слова — какие-то глупые, детские, шарахнуть бы чем-нибудь по-настоящему обидным, чтобы наповал! — не могли отразить всю его злобу, всё бешенство. Он почувствовал слабость и досаду. И вдруг вспыхнул стыд, как взрывом магния ослепил на мгновение, Гарри больше не слышал собственного голоса. Снейп, будто опомнился, даже тряханул головой, перехватил его запястья. Но пальцы Поттера свело судорогой и кулаки не разжимались, он упал на колени:
— За что ты так… меня? Нельзя меня так ненавидеть, страшно… Прости меня. Никто меня не любит, прост-и-и-и… — вдруг Гарри заплакал. Слёзы быстро затуманили его взгляд. “Где он очки-то посеял?” — озадачился Северус. Сначала просто какие-то огромные капли копились в безумно блестящих, широко раскрытых глазах Гарри, потом сорвались с ресниц, закапали, побежали по щекам, на рубашку. Как водопад. Гарри зажмурился, сильно-сильно.
Северус резко отбросил от себя мальчишку. Тот упал на пол, ударился задом, попытался закрыть голову руками, то ли прячась от ударов, то ли стараясь исчезнуть, стать невидимым без своей волшебной мантии; пуговицы на его манжетах оторвались, наверное, в драке, и теперь рукава сползли, открывая до локтей худые предплечья. Гарри скорчился, весь дрожал и, громко икая, всхлипывал. Снейп смотрел на него, не мигая, поражённо. Отвернулся, поймал себя на том, что дышит не равномерно, а рваными быстрыми глотками, словно урывками. Он одёрнул пиджак, откинул со лба волосы, потом совсем расстегнул и сбросил френч, вложив в жест всё свое раздражение… но, видно, не всё. Ещё хватило, чтобы пнуть носком туфли вывшего в тихой истерике Поттера, и прошипеть:
— Всё высказал? Что, обидели, весёлого траха лишили, мистер Благородство? Напомни мне, откуда это я тебя, святоша, притащил? Цветок невинный… ты наш? А? — Снейп непривычно прищурился, не ядовито или проницательно, а, будто пряча глаза от какого-то слишком яркого света. — Любви захотел? — он вздохнул непроизвольно глубоко. — А где ты её искал? — и вдруг заорал. — Мальчишка! Всё портишь! Везде лезешь! — Почему-то полегчало. Северус сам удивился, на какой-то миг взглянул на себя как бы со стороны и ужаснулся как-то лихо и почти азартно, но остановиться уже не получилось:
— Что, так нестерпим груз девственности? Не знаешь, куда бы её пристроить поудобнее? А то, что ты тут выплёвывал — правда. Да! Вот такой я, да! — он резко развёл руки в стороны в издевательском полупоклоне, выругался, рванул душивший его галстук. И остановился у кафедры, вдруг сообразив, что аппарировал Поттера не к себе в комнаты, а в класс. Так даже лучше, никто не посмеет помешать.
— Коллопортус… блядь, Поттер, прекрати выть! — Гнев начал отпускать, стало тошно…
Гарри плакал навзрыд, но закрывал рот руками, почти душил себя рыданиями.
— Прекрати, — Северус нерешительно сделал пару шагов на месте. — Сказал же, прекрати! Ты можешь умереть, — он подошёл, раздражённо подёргал Поттера за плечо, горячее, огненное даже сквозь ткань куртки.— Бестолочь, что ты творишь? Аугуам… — он не договорил. — Чёрт, чего ты ревёшь, дурак?! Разве так можно? Дыши правильно, сердце надорвешь… мне, — закончил Северус тихо и даже как-то удивлённо.
Но Поттер вдохнуть не мог, не получалось у него. Северус присел рядом на корточки, попытался разжать сведенные как Круциатусом руки Гарри, который сквозь судорожные, неглубокие всхлипы что-то пытался сказать. Северус наклонился к нему ниже, совсем уже низко, опёрся на одно колено, потянул на себя; Гарри был будто каменный, очень — лихорадочно — горячий, и выдыхал невнятно с хрипами:
— Гер… х… миона, она меня любит, Дра… ко меня любит, миссис Уи… х… з… и-и-и… а… х… за что?
— Гарри, не надо, — Снейп сел рядом, на пол, неловко подвернув длинные ноги. — Как же тебя успокоить? — сам у себя спросил вслух. — Бить нельзя… Магией только хуже получится…
Гарри, казалось, уже ничего из внешнего мира не воспринимал, находясь внутри своей выдуманной темницы. Глухие неприступные стены, сродни Азкабану, даже свет боится оказаться за ними, а в центре охраняемого не на жизнь, а на смерть периметра — сердце одинокого мальчишки, которое так устало… Его взгляд не озадачивал и даже не пугал, он был взглядом диковинного существа, с которым профессор Снейп доселе не встречался.
И вдруг Гарри трезво и удивленно произнес:
— Темно… уже темно. Стемнело?
И вот тут Северус испугался. Как никогда в своей жизни не пугался… а в ней всякое было! Даже, когда он потерял Лили, не успел испугаться, испытал совсем другие чувства и муки. Собственная смерть вообще показалась ему замедленной театральной постановкой, драматической, интересной, но не страшной (Чего бояться неизбежного, свершившегося, запланированного и прочувствованного сто раз на репетициях?) Сейчас страх не подкрался, не напал, не ворвался в его душу, он просто молниеносно заполнил всё вокруг и внутри, взорвал саму жизнь. И сокрушил многолетнюю броню, сорвал, расколол, как молот скорлупу грецкого ореха. Несоразмерность удара поразила. Ужас, почти не было сил сдерживать крик:
— Что с тобой?! Я рядом! Гарри! — он вскочил сам и дёрнул вверх тело мальчишки, показавшееся лёгкой поролоновой куклой, подхватив под колени, крепко сжал, но едва удержал в спешке. Огляделся и метнулся к креслу с Поттером на руках, почти швырнув того на обтянутое дамастом сидение, обхватил обеими руками его лицо. — Открой глаза! Пожалуйста, только не уходи… Ответь мне! Слышишь? — зачем-то убрал со лба Гарри мокрые волосы и пошатнулся. — Господи! Что с тобой?
Гарри был невероятно, безжизненно бледным и дрожал, но вдруг медленно открыл глаза и полусумасшедше улыбнулся:
— Северус, а?
Звук собственного имени, в устах расхристанного, мокрого как мышь, почти бессознательного, раскинувшегося в мягком кресле Гарри, его свисающая с подлокотника тонкая, словно восковая рука… «Северус…», — так тихо, что не расслышать; так громко, что даже страшно поверить… Это кнутом обожгло нутро: вот он, рядом, живой, желанный, любимый… Что ещё надо? О чём можно мечтать, когда он смотрит, дышит, моргает, будто только что проснувшись? Улыбается… Кому, по какому поводу? Какая разница! Что ещё можно назвать жизнью и счастьем, если не это? Какие, нахрен, тормоза? К чёрту все запреты, что годами капканом держали не за ногу даже, за глотку! Привык жить с ржавыми зубьями и цепями, впившимися прямо под кадык? И считал себя сильным, правым? А стоило ли привыкать?
— Ни слова… — Как штормом сорвало якорь, а путь был недолог: Северус рывком наклонился, овладел обметанными лихорадкой и солеными от слез губами того, кого любить и хотеть запрещал себе так долго. Всю жизнь.
Рука властно нырнула во влажную путаницу чёрных волос, жестко зафиксировала затылок, а вторая резко рванула ворот гарриной рубашки… Гарри прижался, влился всем телом. Отдался поцелую. Забыл про всё, про всех, про себя. Но через минуту, подхваченный сильными руками, был опрокинут на пол, и сам схватился за плечи Северуса. Держи меня! Держи нас! Только ты и сможешь!.. Да-а-а! Декан Слизерина, аскет и шпион, умер; машина терпения дала сбой, животный жар затопил всё тело. Возражения и цивилизованные порывы заглушил, затоптал стук сердца, впервые почувствовавшего свободу. Разум бился в агонии, но одичавшая плоть его не слышала, всё превратилось в огонь, шквал сметал остатки сознания. Сладость победы, восторг охоты… естество обладания! В кровь реагентом хлынула любовь, невиданной мощной лавиной сметая дамбу убогой прошлой жизни… Не-е-ет! Толчок в сердце… что?
Северус открыл глаза и провалился в расширившиеся от страха зрачки Поттера… опять Поттера? Нет, Гарри, всё ещё жавшегося к нему, цеплявшегося пальцами, но…
Снова страх. Чужой, но лишь чуть уступающий во власти… Почему-то кажущийся своим собственным… Задержать дыхание и попытаться прийти в себя, непременно получится! Иначе всё пропало, ничего больше не будет. От невозможности дать чёткое определение этому «всё» и «ничего» смысл ужасной потери не делался менее ужасным.
— Боишься, отважный посетитель злачных мест? — спокойно, без вызова спросил Северус, стараясь замедлить бешеную скачку сердца. И испытал столько счастья от этого испуга, что выдохнул шумно: — Боже, как хорошо!
— Что хорошо? — Голос Гарри прозвучал глухо и сипло. Объятья Северуса перестали походить на смертельные силки. — Что хорошо-то? — он слегка успокоился, немного обмяк, но всё ещё не понимал Снейпа. Да и самого себя…
— А всё хорошо, всё, — тот встал, совершено взяв себя в руки, оправил одежду, пригладил волосы. Видок, конечно, ещё тот, но Северус почти рассмеялся, потряс головой, отчего его блестящие длинные пряди разлетелись, как по ветру, и протянул руку замершему на полу Гарри. — А всё-таки магглы мы с тобой. Вставай, теперь всё будет логично и правильно.
Поттер, не мешкая, веря безоговорочно, протянул руку и улыбнулся.
Вдруг раздался оглушительный взрыв, полыхнул сноп искр, и магический дым взбунтовался зелёным клубом. Дверь разбило — Бомбарда Максима; из облака пыли от обрушившейся штукатурки и деревянных щепок, в которые превратилась дверь класса, шагнули трое авроров:
— Северус Снейп? Вы арестованы. Проследуйте с нами. Без сопротивления, сэр.
………………………………………………………………………………………………………………..
http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/79790006.jpg
http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/79790030.jpg
========== Глава 5 ==========
— Магические оковы не требуются, — дал отмашку Глава Аврората Уильям Артур Уизли двум боевым магам, которые не держали Снейпа, доставленного в его кабинет, однако, и не смели отойти ни на шаг. — Не так ли, господин профессор? — сурово, но как-то вопросительно посмотрел он на задержанного. Тот не удосужился даже кивнуть, лишь едва заметно хмыкнул; его «попечители» помялись и вышли. — Присаживайтесь, — кивнул Билл на стул.
— Ничего, постою, — сухо возразил Снейп.
Главный аврор, лишь сделав над собой усилие, не поднялся в знак солидарности с ним, закашлялся почти смущённо, начал сосредоточенно перебирать бумаги на столе, перемещать папки, проверять остроту перьев и наличие чернил, погладил шлифованный брусок-корпус небольших часов — явно нервничал.
— Надеюсь, вы, Уизли, объясните мне внятно, что значит этот эффектный арест? — Снейп без труда смог бы победить в конкурсе «Самое надменное каменное изваяние». — Если нет — то я вынужден откланяться? — он поднял бровь.
Билл понимал, что ждать разрешающего ответа его «гость» не намерен и прямо сейчас самовольно покинет Аврорат («Драться с ним, что ли, или обездвиживать?» — в ужасе мелькнуло в голове), и пошёл в атаку:
— Мистер Снейп, вас задержали в связи с серьёзными обвинениями, очень серьёзными, посему, прошу отнестись к делу без шуток и… — строго отчеканил он, героически выдержав взгляд Северуса, но сбившись на созерцании второй кустистой профессорской брови, догнавшей свою напарницу по высоте положения. Неизвестно, с каким Снейпом опаснее было иметь дело — с привычно-бесстрастным или с вот таким активно-удивлённым. Билл указал рукой на стул, профессор с достоинством сел, как на трон или на служебное кресло Верховного Чародея:
— Итак?
Подобного вопроса, да ещё и подобным тоном, с подобным сопутствующим выражением лица, Главному аврору ещё никто не задавал, поэтому он поспешил перечислить пункты обвинения, делая вид, что сверяется с ордером:
— Несоблюдение… э… вот: нарушение Статута секретности (дважды!); массовый Обливиэйт (двадцать один маггл, три сквиба, привидение и кошка, присутствовавшие в пабе “Монтроз”); избиение Рональда Уизли, — Билл понизил голос, Снейп прошептал что-то вроде: «Сученыш, небось, он и наябедничал в Аврорат?» — И, наконец, — совсем поник Главный аврор, но закончил: — Похищение Гарри Поттера, — и с надеждой уставился на Снейпа.
Тот молчал довольно долго, разглядывая какую-то блестящую безделицу на столе, а потом… улыбнулся, да ещё и любезно… Билл Уизли так шокирован не был никогда в жизни.
— Отлично работаете, молодой человек, — покивал Снейп, — не зря я подписал вашу рекомендацию на пост Главного аврора. — Надеюсь, что ваш брат, то есть заявитель?.. — уточнил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Надеюсь, что мистер Рональд Уизли, когда выздоровеет, заберёт своё заявление, ибо у меня есть убедительные доказательства, что это именно он затеял дебош в маггловском питейном заведении. Это раз, — выставил Снейп указательный палец. — Два, — и присоединил к нему средний, — состоит в том, что мистер Поттер, так называемый похищенный… а впрочем… — он опустил весь кулак на стол и быстро достал из внутреннего кармана пиджака сложенный плотный лист бумаги, протянул Биллу. Тот с опаской принял документ, небезосновательно побаиваясь недобрых фокусов, пробежал глазами и открыл от удивления рот.
— Вы свободны, мистер Снейп, — поражённо и одновременно с заметным облегчением сообщил он, ставя на ладони Северуса магическую отметку о разрешении покинуть Аврорат…
*
Гарри вбежал в свою спальню, сильно задохнувшись, грузно опёрся на колено, всё ещё держась второй рукой за ручку двери:
— Дра… — В комнате было пусто. — Ой, господи, что же с Малфоем случилось? Где ж он, когда так нужен? — Нервы уже провисли как влажные веревки, в душе’ было тихо. А вот в ду’ше… капала вода. Гарри подошёл к ванной и открыл дверь — никого.
— У Герми он, что ли? А который вообще-то час? — спросил вслух, присел на край ванны и вяло наколдовал Темпус. — Три часа. Не может быть! Прошло всего сорок минут.