*
Римусу очень захотелось погладить спящего Сириуса по растрепавшимся волосам, коснуться губами его щеки. Тот был едва прикрыт одеялом, и Люпин с трудом оторвал от него взгляд. Сонное бормотание и ёрзание головой по подушке подсказали, что надо быстрее уходить, а то можно разбудить Блэка, и план накроется медным тазом… Он склонился к сменившему во сне позу любимому и поцеловал его в плечо почти невесомо. Тот почесал место поцелуя, недовольно отмахнулся, словно от назойливого насекомого, но не проснулся. «Жаль, что нельзя попрощаться… Но жалею я только об этом…»
Выйдя из спальни, Люпин увидел Питера Петтегрю, с полотенцем на шее направлявшегося в душ.
— Привет, Хвост. Ранняя ты птичка, однако… Можешь выполнить одну мою просьбу?
*
Весь день Римус бродил по Запретному лесу. Сегодня ему пришлось забраться в такие дебри, в каких Мародёры ещё не бывали. Он был жутко голоден, безумно устал, промок, но почти не замечал этого. «Куда же подевались эти каменные громилы? — его раздражение начало перерастать в отчаяние. — Надо написать в Министерство петицию о катастрофическом снижении численности разумных магических существ в заповеднике Хогвартса. Браконьеры их, что ли, повывели?» Только под вечер, когда его органы чувств стали приобретать ликантропические свойства, удалось наконец отыскать в горной расщелине жилище тролльего семейства. Осторожно зайдя в пещеру, Римус в ужасе огляделся: «Ничего себе квартирка! Ремонт здесь не делали давно, но чистенько…» Он судорожно сглотнул от вида огромной кучи обглоданных костей в углу. А от мерзкого запаха троллей его буквально вывернуло наизнанку, и он чуть не вывалил скудное содержимое желудка прямо себе на ноги. «Как же я это выдержу с волчьим-то носом?!»
Он выскочил из пещеры и решил ждать снаружи, на свежем воздухе, пока сила полнолуния наполнит его кровь и разбудит в ней мучительный вирус. Уже совсем скоро, через несколько минут, чудесные горные ароматы (хм, за исключением смрада, тянувшегося из логова…), звон хрустального ручья, бегущего по блестящим пёстрым камушкам, раскидистые лапы вековых елей у него над головой не будут иметь для оборотня никакого значения. В мозг ворвётся ярость, голод, нестерпимое желание убивать и рвать на куски, кровь в венах закипит от жажды абсолютной силы и власти над всем живым…
Приняв на этот раз свой ночной облик легко и почти безболезненно, Лунатик потоптался у входа в троллье логово. Мозг волка бунтовал, не разрешал телу переступать порог этого страшного жилища. Лунатик медленно повертел головой, разминая мощную шею, запрокинул морду, прижал уши и огласил окрестности протяжным воем. Мрачные холодные утёсы отразили этот волчий боевой вызов миру и понесли его над заповедными чащобами прощальным плачем человеческой души…
Оборотень покрутился на месте, погрёб лапами россыпь камней перед пещерой, поворчал гулко, напряг холку и всё сильное тело так, что шерсть вздыбилась, а хвост встал саблей. Он поднял заднюю лапу и помочился на валун, обозначавший вход в горный дом. «Ну, теперь они будут просто обязаны меня прикончить. Выбора я им не оставил», — принудил себя улыбнуться Римус и, упрямо вертя головой, с большим трудом, словно каждый шаг вперёд причинял ему нестерпимую боль, медленно вошёл в пещеру. Заставил себя сделать это…
Сколько прошло времени, прежде чем он услышал и почувствовал всем телом гул тяжёлых шагов, Лунатик не знал. Несколько минут, часов? Это время нестерпимого ожидания показалось ему вечностью. Внешне оборотень был почти спокоен, только дрожал и поскуливал. Отчаянный поединок зверя и человека проходил в его голове без видимых признаков. Но потухшие оранжевые огни в глазах и неподвижная поза волка говорили о том, что в своём последнем бою Римус Люпин одерживал победу…
Громоподобный вопль тролля сотряс скалы, когда он почувствовал присутствие ликантропа. Рядом с его домом! Внутри!!! Громадная серая фигура втиснулась в пещеру и возмущённо засопела. От волчьего духа хозяин наморщил нос и принялся чихать. Мисс Эванс в своём реферате сообщала, что язык горных троллей чрезвычайно примитивен… Она не слышала, как они умеют ругаться! А хозяин осквернённого жилища, несомненно, делал именно это, и весьма искусно: переводчика Лунатику не требовалось. Маленькая сморщенная голова тролля вертелась в поисках наглого незваного гостя. В потёмках что-то зашуршало, застучало, и пещерный свод озарил бледный свет то ли лучины, то ли факела.
Разглядев оборотня, вжавшегося в скальную щель, тролль гаркнул так, что с потолка обрушился целый град булыжников. Он яростно стукнул громадным кулаком в стену и завалил выход из пещеры грудой валунов.
Глава 9. Тролль!
Джеймс и Лили сидели вечером на диване в гостиной гриффиндора и усиленно делали вид, будто занимаются с учебниками. «И не тесно вам строчить конспекты, так близко прижавшись плечами? — проходя мимо парочки, Блэк задел Поттера и ещё ближе толкнул его к Эванс. — Хм, Джеймс даже сделался по этому поводу левшой и старательно выводит нечитаемые каракули, — он заглянул через плечо сосредоточенного друга. — Может, подсказать ему, что книжки не удобно читать вверх тормашками?» Не замечая его и думая, что никто не обращает на них внимания, Джеймс накрыл узкую нежную ладошку девушки своей рукой и склонил голову к рыжим локонам. Его робкий поцелуй уже почти коснулся влажных девичьих губ, когда бесцеремонный Блэк громко кашлянул, вышел из-за его спины и демонстративно перевернул учебник на коленях Поттера.
— Зубрите?
Лили смутилась и отодвинулась от Джеймса. «Убью!» — тот показал Блэку кулак, в ответ Сириус передразнил его неудавшийся поцелуй.
— Вы Люпина не видели? — озадаченно поинтересовался он. — Целый день его не могу разыскать.
Лили пожала плечами, а Джеймс многозначительно задвигал бровями:
— Ну, он уже взрослый мальчик. И сейчас луна…
— Вот это для тебя, Блэк, — Петтигрю сунул в руки Сириуса сложенную вчетверо бумажку, — Люпин просил передать.
— Когда? — удивился тот.
— Утром. Все ещё спали.
— Так чего же ты только сейчас передаёшь? — возмутился Блэк и развернул записку.
— Ну… когда велено — тогда и передаём.
— Ты же читал! — Блэк заметил на магической печати письма следы воздействия. — Почему печать взломана?
# Надеюсь, что ты меня простишь, Сириус, и мама с папой тоже. Или хотя бы постараешься понять. Я принял решение. И оно правильное. Пишу тебе затем, чтобы хоть раз в жизни назвать тебя так, как я ни разу не решился… Любимый…#
Сириус, не моргая, смотрел на ровные строчки, написанные почерком Люпина.
— Что он задумал? — голос его изменился до неузнаваемости.
— Что там? — Поттер, видя остолбенение друга, бесцеремонно выхватил письмо. — И что это значит?.. Нет… Ты же не хочешь сказать, что он собрался?..
— Сказать не хочу. Но думаю, что это именно так… Целый день… Почему ты не отдал мне записку сразу?! — накинулся Блэк на Петтигрю.
— Что вы, мальчики? Ну что такого ужасного сделал Хвостик? — вступилась Лили за Питера, зажмурившегося перед рассвирепевшим Блэком.
Джеймс решительным тоном постарался разрядить обстановку и немного успокоить Сириуса:
— Когда ты видел Рема в последний раз?
— Вчера вечером. Ночью, — смутился тот. Поттер вопросительно посмотрел на Петтигрю и Лили.
— Утром, рано, — поспешно ответил Хвост, подальше отходя от Блэка, — когда он попросил передать письмо. Сказал, чтоб не раньше ужина.
— Я видела его вчера. — Удивлённо пожала плечами Лили. — Что вы так перепугались? Он взял у меня почитать доклад о горных троллях. Я ответила, что надо на уроках внимательнее слушать. Но он сказал, что хочет что-то уточнить.
— Если я успею, то сам прибью этого вонючего волка! — Блэк в бешенстве выбежал из комнаты. Поттер бросился за ним следом. Петтигрю поперхнулся и закашлялся, а потом, поймав растерянный взгляд Лили, поспешил вдогонку за друзьями…
Услышав у себя за спиной громкий топот, Сириус, уже выбежавший из ворот Хогвартса, резко остановился и обернулся, дожидаясь Мародёров.
— Вернись, Сохатый. Тебе нельзя, — твёрдо сказал он Джеймсу. — Похоже, что с Лунатиком всё слишком серьёзно, — и растворился в сгущавшихся сумерках, набегу принимая анимагический образ.
«Так быстро он ещё не обращался», — отметил Поттер, а Петтигрю обалдело уставился вслед огромному псу, исчезнувшему в надвигавшейся ночи. Джеймс неуверенно помялся возле стены замка, поковырял старые выщербленные камни и начал перевоплощение.
— Ну нет! Хотите обойтись без Сохатого? Хвост, ты со мной?
Петтигрю пискнул то ли воодушевлённо, то ли недовольно (кто их поймёт, этих крыс?) и вцепился острыми коготками в шкуру оленя, уже через мгновение рванувшегося в обступавшую их ночную темноту вслед за Бродягой.
*
Бродяга долго петлял по Запретному лесу. Сумерки не были ему помехой. На границе дня и ночи собачье зрение становилось особенно острым, но не оно вело сейчас пса по следу оборотня. Бродяга не хотел верить, что с любимым всё так плохо, пытался на ходу сочинить правдоподобную версию отсутствия Лунатика целый день в школе, убеждал себя в том, что не понимает его плана и не догадывается, что он затеял. Но чуткий собачий нос кричал: «Тролль!» Именно его весь день разыскивал в лесной глуши Люпин.
«Он искал тролля!» — коротко послал Бродяга на бегу Сохатому. Мародёры вместе со своими звериными телами приобретали ещё и неожиданную способность обмена друг с другом сильными эмоциями и примитивными картинками мысленных образов.
Олень кивнул и постарался не отставать от пса, мчавшегося со всех ног по только им одним различимому следу.
«Держись крепче!» — предупредил Сохатый маленького серого зверька, скакавшего на нём.
«Держусь!» — Хвост, разжав свои тоненькие розовые пальчики, аккуратно соскочил с шеи оленя.
*
Догнал олень вырвавшегося вперёд пса уже возле завала на горной тропинке. Тот нервно крутился между валунами, скрёб их лапами, попискивал и чихал. «Троллья пещера», — догадался Сохатый, тоже почувствовав отвратительный запах.
Вход в дом тролля был завален булыжниками. Камни поменьше раскатились вокруг. Продолжая чихать и скулить, Бродяга беспомощно царапался и тыкался носом в завал. Сохатый потоптался возле непреодолимой преграды, примерился, выбрал камень поудобнее и упёрся в него рогами, принялся толкать со всей силы. От усилия его копыта заскользили по каменной крошке. Громкий олений рёв отразился от скал и полетел дразнить хищников Запретного леса.
Один рог мощного животного вдруг не выдержал чудовищного давления и обломился. Не обращая на это внимание, Сохатый продолжал расчищать проход. Вскоре, благодаря его усилиям, один валун выскочил из общей кучи внутрь пещеры. Бродяга, не теряя ни секунды, ринулся в образовавшийся просвет. Ловкое собачье тело вворачивалось в узкий лаз, проталкивая себя всеми четырьмя лапами и даже хвостом.
Скатившись кубарем на пол пещеры, он увидел, что её огромный хозяин скручивает в своих ручищах тело волка, собираясь, видимо, откусить ему голову. Бродяга сначала вскочил троллю на холку, но тот решительно не согласился с таким некультурным поведением ещё одного незваного гостя и, скинув пса, начал топтать его слоноподобными ногами. Оборотень, имевший до сих пор безжизненный вид, неожиданно нашёл в себе силы и, свирепо лязгнув зубами, бросился троллю на горло. Но эта часть тролльего тела была хорошо защищена каменоподобной серой кожей, и волчьи клыки заскользили по ней, словно по отполированному граниту. Когти Лунатика тоже не причиняли троллю существенного ущерба. Он свалился с мощной груди гиганта и больно ударился о камни. Бродяга тем временем пытался схватить тролля за пах и, проскочив между его толстых ног, успел вгрызться в ужасную плоть.
От тролльего рёва в скалах начался камнепад. Сохатый, нервно переминавшийся у завала, еле увернулся от огромных глыб и был вынужден отступить от пещеры за ручей.
Воющий тролль тем временем изловчился и зажал Бродягу в каменный кулак. Блэк почувствовал хруст своих ломающихсяихся рёбер и невероятной концентрацией воли начал обращаться, выскользнул из смертельного тролльего захвата, оставляя между толстыми пальцами клочья своей шерсти. Тролль удивлённо заморгал, не понимая, откуда в его руке взялся этот голый человечек. Блэк подбежал к кострищу, поднял обгорелую ветку покрепче и, подержав её над горевшим на полу факелом, сильно размахнулся и метнул импровизированное копьё с языком пламени на конце в глаз тролля. Схватившись за рану, чудовище упало и начало биться на полу, круша всё вокруг своей неповоротливой громоздкой туши.
С трудом уворачиваясь от орущего, потерявшего ориентацию в пространстве тролля, Блэк сорвал с пояса волшебную палочку и стал посылать в него заклятье за заклятьем. Досталось даже не успевавшему отскакивать Лунатику, на что тот отреагировал пронзительным визгом. Так активно палочке Блэка ещё не приходилось работать. Тролль — существо, слабо реагирующее на человеческую магию, но сейчас на его долю пришлось слишком много травм и заклятий.
Даже когда горное чудовище затихло на полу собственного разгромленного скального дома, маг и оборотень предпочли держаться от него на расстоянии. Они, прижимаясь к стене, проскочили к выходу и, нервно посматривая на всхлипывавшего и стонавшего поверженного врага, начали расчищать себе путь на свободу.
Сохатый увидел выбравшихся из завала друзей и опрометью бросился к ним.
Глава 10. Клык
— Не представляю, что буду без тебя делать, — Люпин прижался к Блэку и улыбнулся, почувствовав скольжение рук по своей спине… (Ц)
— Месяц — это долго. Невозможно долго. — У отдыхавших парней, лежавших спина к спине, не осталось сил даже на объятия.
— Ты, Рем, не можешь провести все каникулы со мной. Родители очень тебя ждут.
— Знаю, — печаль в голосе Люпина заставила Блэка довольно улыбнуться.
— У меня есть для тебя подарок. — Он вскочил, покопался в комоде и выудил из его недр какой-то маленький предмет. Протянул Люпину кулон на кожаном шнурке: большой полированный блестящий клык, оправленный в белый благородный металл.
— Твой, что ли? — Римус нерешительно взял его в руки.
— Проверь, — обиделся Сириус и оскалил белоснежные крепкие зубы. Оба рассмеялись. — Мне дядя Альфард подарил. Его при покупке убеждали, что это зуб самого Гарма (1). Наврали, конечно. Но всё равно сильная штучка. В него можно поселить копию любого живого существа. Я заключил в Клык своего Бродягу, — он смутился, — чтобы тебе было не так одиноко дома.
— Здорово, — замялся Люпин, — но такой амулет стоит целого состояния… Я не уверен, что могу взять его… Даже у тебя… Не обижайся.
— Это моя вещь, — сурово взглянул на него Блэк, — и я хочу, чтобы она была твоей. При чём здесь деньги? Или ты считаешь, что наша… дружба стоит дешевле? Может, и цену рискнёшь объявить?! — он вспыхнул. — За поцелуи? — Люпин сжался под его взглядом. — За минет? — Люпин готов был провалиться сквозь землю. — За свою задницу?!
Люпин закашлялся и поспешно выкрикнул:
— Что ты взбесился? — Быстро надел кулон себе на шею. — Я возьму его. Не злись. Я просто подумал… Хорошо, что у тебя есть такой дядя!
Блэк фыркнул:
— Сразу бы так. Когда ты научишься меня слушаться?
Теперь настала очередь Люпина бросать сердитые взгляды. Парни подулись друг на друга немного, первым оттаял Блэк, Люпин не смог не ответить ему.
— Ты серьёзно решил уйти из дома? — спросил он. — Может, ещё передумаешь? Я тебя не отговариваю. Но это всё-таки твои родители. И они любят тебя. По своему, как умеют.
Блэк раздражённо отвернулся:
— Родители… Как умеют? Забыл, как Блэки обошлись с моей кузиной Андромедой? Любовь для них — слишком большая слабость, чтобы такие высокопоставленные особы могли её себе позволить. Не хочу больше терпеть их нравоучения! Вечные укоры! А как они обращаются с домовиками? Считают, что старому эльфу легче снести башку, чем кормить и терпеть его присутствие в доме. Кроме чистоты крови их ничто не интересует. А когда они узнали про… тебя… — он сделал паузу, — то такое началось!