Что ж. В конце концов, это не первый всплеск влюбленности. Первый был летом, после пятого курса - Северус провел его в поместье Малфоев. И он преодолел эту вспышку жалких чувств в какие-нибудь пару недель, заставив себя начать осваивать арабский и сложные зелья. Таааак.
Фонарик еще успел качнулся только раз, а Северус уже вихрем слетел с лестницы. Потом пронесся по галерее, миновал четыре коридора и две лестницы – кто бы видел его сейчас, точно бы обозвал летучей мышью. В библиотеке было тихо и темно. Полка с учебниками иностранных языков и словарями находилась в одном из дальних углов. Северус отодвинул рукой паутину и осветил изъеденные библиотечными гусеницами корешки. Сосредоточился и призвал из шкафчика Ирмы защитные перчатки. Впрочем, это и не обязательно было делать. Книги, по-видимому, обработали на совесть. Северус вытащил самый современный учебник, который датировался 70-м годом, и самый толстый словарь. Потом на полке маггловской литературы на иностранных языках отыскал Бальзака.
Заснул он только к утру, после того как прочитал запоем несколько разделов учебника и в книге, посекундно заглядывая в словарь, освоил целых шесть страниц. Он знал, что назавтра ему предстоял тяжелый день, в том числе благодаря им же назначенным отработкам, но, засыпая, чувствовал себя таким счастливым, каким не чувствовал уже очень давно.
***
С Альбусом они встретились за обедом. Оба пришли позже всех, и к моменту беседы преподавательский стол уже успел опустеть. Северус тоже приканчивал свой обед, когда Альбус, оставив свою почти полную тарелку, подсел внезапно к нему и лукаво сказал:
- Я вижу, мальчик мой, ты воспользовался шкатулкой.
Северус едва не пролил сок на скатерть. Как, ну каким образом Альбус мог догадаться?
Он промолчал.
- Студенты чрезвычайно расшалились и много отработок на эту неделю, не так ли? – подмигнул Альбус.
У Северуса отлегло от сердца. Похоже, это были всего лишь выводы из его внезапного беспокойного поведения, в то время как он, наоборот, должен был успокоиться по случаю отлучки Темного Лорда.
- Я лишь надеюсь, что в свое время шкатулка окажется в нужных руках. Опасно было бы ей находиться у мистера Малфоя.
Северус вздохнул про се6я. Предполагал ли Альбус, или знал?
- Разумеется, - пробормотал он, чувствуя стыд. И все же не удержался и упрекнул: – Вы не сказали мне, что ее действие похоже на действие зеркала Еиналеж…
Альбус издал смешок:
- О нет, мой мальчик, она была изготовлена куда более добрым и мудрым волшебником.
- Что не помешало ей приобрести собственный упрямый и злобный характер.
Альбус смотрел на него задумчиво не одну минуту, потом поднялся, похлопал по плечу и сказал:
- Уверен, Северус, что она не хотела для тебя ничего плохого.
И ушел.
Северус выдохнул, отпуская окклюменционные барьеры – все же это было большим напряжением держать их под пронзительным взглядом голубых альбусовых глаз. Разумеется, Альбус в любой момент мог приказать ему убрать их и Северус бы не смог ослушаться, но Альбус верил ему, или делал вид, что верит, и Северус был ему за это благодарен. Он разжал бокал и размял сведенные болезненной судорогой пальцы, думая, прав ли Альбус и может ли быть так, чтобы посторонняя волшебная сила хотела для него чего-то хорошего. Но Хогвартс же, например, хотел помогать любому в его стенах. Только как далеко могла зайти эта помощь? И могла ли сохранить свои добрые намерения шкатулка, которая большую часть своей жизни провела в руках Малфоев? И зачем ей быть добрым именно к нему?
Он осторожно вытянул мантию из-под ножки стула, любезно поставленного на нее Альбусом, и встал. Сейчас его ждали студенты с котлами, которые следовало отскрести, а также учебник французского, зачарованный с виду под энциклопедию на китайском языке. О свойствах и намерениях шкатулки он подумает потом.
========== Глава 7. Выбор ==========
Очереди в Выручай-комнату еще пришлось дождаться. Пока оттуда выбежал последний ученик из шайки Дамблдора, потом ушла приглядывавшая за ними сегодня Минерва. Когда верхушка ее зеленой остроконечной шляпы исчезла наконец в глубинах гриффиндорского коридора, Северус поднялся на восьмой этаж. На этот раз комната воспроизвела старую лабораторию в доме Томаса Миллера, мастера, к которому Северус после окончания Хогвартса поступил учеником. Миллер к тому моменту уже ослеп, зельями сам не занимался, поэтому лаборатория была в полном распоряжении Северуса. Он с удовольствием опустился в потертое скромное темно-зеленое кресло и взял в руки чашку чая – считалось, что Выручай-комната не подает еду и напитки, но его она баловала. На горелке стоял котел, в нем бурлила ярко-зеленая жидкость, явно одно из сложных противовоспалительных зелий, и даже пахло оно соответствующе – ромашкой.
Это была идеальная лаборатория, как раз такая, какую Северус обустроил бы, будь у него много денег. Здесь было сухо, тепло и светло, и – именно так, как требовалось - очень уединенно. Мечты… Да уж, о чем он только не мечтал в детстве, когда все еще казалось возможным. Однажды ему захотелось, например, делать духи – мама плакала из-за того, что папа разбил флакон духов, подаренный ей кем-то из бывших одноклассников, и Северус пообещал, что он вырастет и будет делать духи сам. Да уж, нос-то у него был чувствительный не меньше, чем у его двойника. Похоже, двойник получил все, что Северусу было не дано. Духи, реальное положение в обществе, свободную, финансово обеспеченную, и опять же, уединенную жизнь в Париже и лунного принца – буквально с неба. За исключением немоты, конечно. Уж немым-то Северус точно стать не мечтал, ему нравился собственный голос.
И вдруг ахнул, вспомнив, как проклинал свой язык тогда, когда узнал об опасности, грозящей Лили. Чем все обернется, предчувствовал уже в тот день…
«Дар желаний», «доброта» шкатулки, осуществленные мечты… Даже французский он действительно когда-то хотел выучить – когда летом после пятого курса слушал, как Люциус оживленно болтал с кузеном, и казалось, что кузен Люциуса смеется над ним, Северусом. И даже если это было и не так, он отчаянно завидовал этим двоим. Если и не их веселью, то их общности. И тому, что они знали какой-то другой мир, отличный от слишком ограниченного его собственного.
Северус оставил чашку на столике перед кипящим котлом и тихонько вышел. И всю дорогу в подземелья у него кружилась голова.
***
Люциус не давал о себе знать до выходных. Все это время Северус мучительно раздумывал, как удалось его двойнику стать столь удачливым и почему шкатулка не показала целых девятнадцать лет. Потому ли, что они были годами счастья? Откуда-то он знал, был уверен, что они не были чем-то противоположным. Но почему? Потому что одно правильное действие в нужный момент определило весь его дальнейший путь? Он смутно подозревал, что Люциус был в ужасе от случившегося, сторонился его, но Северус, скорее всего, продолжал таскаться за ним, как хвост -возможно, даже напоказ и назло тем, кто бросил Люциуса, лишившегося наследства. И в конце концов Люциус так и привязался к нему. Было ли это реальной любовью, Северусу было непонятно. Но в самом-то деле, важно ли, чтобы это была реальная любовь? Люциус был с ним и хотел оставаться с ним, вот что было важнее.
Одно только действие… Если бы оно могло существовать в этой реальности… Северус смеялся над самим собой и вгрызался в учебник французского языка и в Бальзака. Вещь, которую он читал, была намного мрачнее, чем его жизнь и его положение, но она прекрасно позволяла отвлечься.
В субботу с утра Северус не выдержал. «Мне нужно узнать новости о шкатулке», - говорил он себе, затаптывая внутренний голос, который упорно нашептывал, что он идет увидеться с Люциусом. Однако на этот раз он помыл голову и расчесал волосы с особой тщательностью. Потом сходил в лабораторию, выскреб со дна котла остатки зелья для отбеливания кожи, которое готовил для аптеки, и тщательно намазал лицо и пальцы. Эффект ему понравился, и тот, кто смотрел на него из зеркала, даже вроде бы не казался таким мерзким, каким выглядел вчера. Он знал, что волосы могут спутаться, но задумался – ведь у Люциуса они такие же тонкие, наверняка тот пользуется не зельем, а заклинаниями. Возможно, стоит заглянуть на днях домой и поискать в старых маминых книгах…
Но тут же, взглянув еще раз на бледные пальцы, больше не испятнанные зельями, Северус усмехнулся своим жалким потугам. Как будто изменив внешность, можно изменить суть! Его немой двойник никогда не предавал ту, которая была ему дороже всего, никогда не мучил людей по приказу своего господина, не носил проклятое клеймо. Ему не приходилось годами делать то, что он ненавидел. Он всегда делал только то, что хотел, и жизнь его не была жертвой во имя искупления.
Северус вернулся в гостиную и задумался. А ведь и правда, когда он в последний раз делал то, что хотел, а не то, что надо было делать? Для себя, а не для других? Он даже исследования свои свернул в этом году, чтобы уделять больше времени делам Ордена. А на прогулки давно ходил только по необходимости – за ингредиентами или отдышаться после того, как призывал Лорд. Собственно, только шкатулка и заставила его свернуть куда-то в сторону. Париж, французский язык…
Одно действие.
А что если? Северус сделал шаг в сторону спальни и тут же вернулся обратно. Нет, нельзя. Он просто с ума сошел, если решил вдруг воспользоваться… Это на крайний случай, если что-то вдруг с Поттером. И он просто не может брать его для себя. И в конце концов, с чего он взял, что Феликс Фелицис поможет ему в такой вещи! Но ведь правильно сваренное зелье всегда срабатывает, верно? Да, но оно не помогло спасти Лили. Нет, не спасло, но создало момент, когда она могла спастись. Альбус же рассказывал со слов портрета в доме Поттеров, что Лорд сказал ей, что не хочет ее убивать, и предлагал ей отойти в сторону.
Северус снова дошел до спальни. И снова вернулся в гостиную, сел на диван, будто пытаясь слиться с ним, склеиться, чтобы не смочь оторваться и не сделать неправильного действия. Феликс Фелицис нужен для Поттера. А принимать его в третий раз может грозить последствиями.
«Ну подумаешь, может отразиться на здоровье. А может, и не отразится. Это бабушка надвое сказала. Да и долго ли ты собрался жить, шпионя на две стороны? Не сегодня-завтра разоблачат и убьют, и что ты видел в жизни? Одни несчастья. А что до Поттера… Ты сваришь следующую порцию за пару недель. И в конце концов у Берджеса всегда есть флакон-другой твоего же собственного производства, а смотаться к нему по каминной сети – это несколько минут», - сказал внутренний голос.
«А если будет поздно?» - перебил его Северус.
«Ты видишь – он рискнул, - настаивал голос. – Он рискнул и получил все».
- Я никогда не получу все, - сказал Северус вслух. И тут же ответил сам себе: - Но на одну-то ночь можно рассчитывать.
Например, если бы Люциус хорошенько напился или случайно бы попал под воздействие возбуждающего зелья с особыми свойствами, или в минутном помешательстве принял бы его за кого-то другого. Но это… насколько порядочно это будет по отношению к Люциусу? Люциус же возненавидит его потом! Но… неужели от Люциуса так убудет? В конце концов, не он будет снизу… наверняка…
От этой мысли Северуса обдало жаром. Конечно же нет. Люциус не будет снизу. Это было бы слишком. Но и он, Северус, не может себя так подставить в любом случае. Он примерно представлял, какому осуждению подвергнется, если станет известно, что он переспал с мужчиной и был снизу. Так что Люциусу все поможет забыть старый-добрый Обливиэйт.
Нет, Мерлин, нет. Это отвратительно. Так нельзя. Пот градом катился по спине Северуса, волосы намокли и сбились в колтуны. Северус решительно шагнул к камину и взял горсть пороха, готовясь отправиться в Малфой-мэнор подальше от искушения.
При взгляде на пламя вспомнился сон - обнаженный Люциус, лежащий на шкуре, золотящиеся в свете пламени волоски на его груди. Северус застонал и не выдержал.
- Одну ночь, - сказал он тихо, чувствуя, что еще немного и мучения выбора действительно доведут его до помешательства. – Всего лишь одну ночь. – И он бросился в спальню открывать тайник.
========== Глава 8. Старый дом ==========
Перед тем как пить зелье, Северус на несколько секунд замер с фиалом в руке. Причиной нерешительности была мысль о том, что с его худобой и нервным образом жизни чрезвычайно трудно высчитать требуемую дозу. Если же он примет неправильную, чрезмерную, то может стать чересчур самоуверенным и неосторожным, и тогда, несомненно, погубит себя и лишится таким образом возможности охранять Поттера и помогать Альбусу. Но если доза будет слишком маленькой, то не кончится ли все тем, что Люциус убьет его в ответ на посягательства и тем самым еще и приберет себе шкатулку? Нет, Люциус же не идиот, случись что с Северусом с его помощью, Повелитель вытряхнет это из него в два счета. И Люциус скорее уж посмеется в ответ на приставания, чем что-либо другое… И, нельзя сказать, что он всегда отличался сдержанным нравом, но точно предпочитал не пачкать руки сам.
Северус вернулся в гостиную и на всякий случай написал записку: «После моей смерти шкатулка, находящаяся сейчас в руках мистера Малфоя и переданная ему мной лично, должна быть передана Альбусу Дамблдору», придавив ее тяжелым чернильным прибором. Полуобнаженный Люциус так и стоял перед его глазами, и совсем отказываться от задуманного предприятия было выше его сил. Придется отказаться от целой ночи и рассчитывать, в лучшем случае, всего лишь на несколько часов. Можно ли за несколько часов что-то успеть? Если ты собрался кого-то насиловать, то конечно можно. А если ты должен совершить немыслимое – будучи мрачным типом отвратительной внешности, склонить к сексу красивого и знающего себе цену, предположительно гетеросексуального, мужчину…
Ну, хватит уже метаться туда-сюда. Северус отсчитал дозу на глаз и сделал два глотка. В следующую секунду у него перехватило дыхание так сильно, что первой его мыслью было то, что он сейчас задохнется. А в следующую – он помнил этот эффект – в голове и теле стало легко-легко и Северус уже с недоумением оглядывался на свои предыдущие мысли: как мог он решить, что у него ничего не получится? Он наскоро пригладил волосы и бросился к двери - идея воспользоваться камином показалась ему сейчас абсурдной. Это было потрясающее чувство. Не всемогущества, нет. Но ощущения быть в потоке, в сонастроенности со Вселенной. Это было немного похоже на сонастроенность с Хогвартсом, но то была сонастроенность покоя, теперь же это была сонастроенность деятельности.
Чувствуя небывалый энтузиазм, Северус поднялся по лестнице, пересек холл, миновал замковый двор и дошел до кромки леса, откуда аппарировал в Уилтшир, в место, которое находилось не меньше чем в паре миль от Малфой-мэнора. Где-то здесь Люциус восемнадцать лет назад сообщил ему о помолвке с Нарциссой Блэк. В открытом поле было ветрено, под ногами хлюпала грязь. Над головой нависали свинцовые тучи. Северус пошел по направлению к Малфой-мэнору, ежась в простой мантии, которую из-за множества починок нечего было и пытаться трансфигурировать в теплое пальто – если только Северус не захотел бы оказаться посреди поля в одном сюртуке. Он одолел уже почти милю, когда хляби небесные разверзлись, да так, что на нем в полминуты не осталось ни одной сухой нитки. Он попробовал было применить Импервиус, но при таком сильном ветре антипогодные чары могли удерживаться долго, только если бы объект защиты стоял на месте. А Северус чувствовал, что надо идти.
Приблизившись наконец к ограде мэнора, которая едва была видна за плотной стеной дождя, Северус свернул не влево – к главным воротам, а вправо – с этой стороны парк, если смотреть сверху, был очень неровным, так уж его разбили, чтобы вписался в рельеф. Здесь находились как минимум два потайных выхода, через которые Люциус водил только самых близких людей, и он, Северус, в свое время оказался в их числе. Он понятия не имел, как сможет воспользоваться одним из выходов сейчас – для этого надо было, чтобы Люциус ждал его. Однако Феликс вел его именно сюда. Северус не понимал, для чего понадобились эти две мили, он мог бы аппарировать прямо к ограде, а так выходило, что он потерял уже около часа драгоценного времени. Но мимолетное сожаление быстро пропало. Гордо вскинув лицо навстречу струям, которые со всей дури лупили по нему, Северус пошел к своей цели – колючему кустарнику со сморщенными мелкими красными ягодами. Его заросли вылезли за пределы ограды еще сотни лет назад, но тогда поле не было бесхозным и кустарнику не давали сильно выдвинуться, а теперь он вовсю осваивал заброшенную территорию.