— Это то, что ты ощущаешь ко мне? «Интенсивность чувств»?
— Для этого есть другое слово.
— Не надо, — сказал Уилл.
— Хорошо.
Ганнибал подал завтрак, и они поели в тишине у Уилла на кухне.
— Почему ты делаешь эти вещи для меня? — спросил Уилл.
— Потому что у тебя должны быть вещи, которые ты хочешь. И если ты хочешь меня, как я могу поступить иначе?
Уилл посмотрел на свою еду.
— Что еще ты бы сделал?
— Ты спрашивал меня ранее. Мне казалось, ты боялся моего ответа. Ты боишься сейчас?
— Да, — он проглотил кусок еды и положил вилку. Он мог видеть в ней свое отражение, — Может, мне стоит спросить, чего ты бы не сделал.
— Я могу отвечать лишь насчет конкретных ситуаций. Чего ты хочешь?
Уилл обхватил пальцами свою чашку.
— Есть ли что-то, чего ты хочешь? Что ты получаешь с этого?
— Быть желанным — тяжелый наркотик. Этого достаточно. Ты обязан мне совсем немногим.
— Но я обязан тебе.
Ганнибал откинулся на своем стуле. Он поднес стакан с апельсиновым соком к своим губам так, будто пробовал дорогое изысканное вино.
— Отсутствие определенности в наших отношениях не беспокоит меня.
— Но тебе бы хотелось этого. Хотелось бы… физического контакта.
— У нас есть физический контакт, — он встал, чтобы убрать со стола, и затем подошел к Уиллу сзади, чтобы положить руки на его плечи, — Ты никогда не возражал против моих прикосновений. И я не думаю, что стал бы возражать, если бы я попросил большего.
Он погладил плечи Уилла, затем медленно опустил руки на его грудь, под его футболку, к области сердца. Его руки были так знакомы Уиллу, что он был расслаблен. Он откинул голову к бедру Ганнибала.
— Иногда я хотел бы этого, — сказал Уилл, — Я думаю о тебе в душе, когда я ласкаю себя по утрам. Мне интересно, как бы это было.
— Расскажи мне, о чем ты думаешь.
— Думаю о том, как буду трахать тебя. О твоем теле под моим.
— Я бы позволил это.
— Существует ли такое понятие, как «излишняя честность»? — Уилл прикрыл свои глаза.
— Только не между нами. Есть ли еще что-то, что ты хочешь мне рассказать?
— Иногда я думаю о том, чтобы сделать тебе больно. Потому что я знаю, что ты бы позволил мне. Ведь так?
— Да.
Уилл сглотнул. Он мог почувствовать, как его член напрягся.
— Тебе стоит провести границы, Ганнибал.
— Зачем? Я не хочу этого между нами. Никаких ограничений, никаких границ, никаких осторожностей.
========== Часть 3 ==========
У Чесапикского Потрошителя появилась новая жертва. Мужчина, который лежал в своей постели в лучшем костюме. Верхняя часть его черепа отсутствовала, мозг и глаза тоже. В своих соединенных руках он держал сердце.
— Кем он был? — спросил Уилл.
— Бернард Росс, филантроп и гуманист. Он получил огромное наследство от своей семьи. Его последним проектом была программа по искусству для детей из бедных семей, — ответил Джек.
Уилл обошел тело. Символизм в этот раз казался слишком очевидным.
— Любовь слепа. Делает тебя сумасшедшим. Без мозгов, проще говоря. Его сердце в его руках.
— Жертва была влюблена?
— Жертва — любовное письмо. Посмотри, кого выбрал Потрошитель. Посмотри, какое сердце он предлагает.
— Парень был богат, — говорит Зеллер, — Может, он и жертвовал много денег, но, скорее всего, был тем еще засранцем.
— Но теоретически он был чист сердцем. Подходящий подарок.
— Ты говоришь нам, что Потрошитель влюблен? — спрашивает Беверли.
— Он думает, что влюблен. Или хочет, чтобы кто-то думал, что он влюблен. В любом случае есть кто-то, кого он пытается впечатлить.
— Кто? — спросил Джек.
Уилл пожал плечами.
— Все его убийства лишь о нем. Я даже не могу сказать, мужчина это или женщина.
И это было все до того момента, как Зеллер провел вскрытие и вытащил из сердца маленькую фигурку собачки из фарфора.
— Это моя, — сказал Уилл во внезапно упавшей тишине. Он чувствовал, что ему не хватает воздуха. Его рот образовывал слова, но он не мог вложить в них силу, — У меня пропала одна. Ее не было уже неделю. Он был в моем доме.
— Оно предназначалось тебе? — спросил Джек, — Любовное письмо?
— Я не знаю, — сказал Уилл, зная, что это ложь.
Что-то темное начало собираться в уголках его разума, словно грозовые тучи перед летним ураганом.
***
На следующей неделе Уилл пришел на сеанс к Ганнибалу со вкусом резни, который застрял у него в глотке.
— Появился еще один? — спросил Ганнибал.
Уилл кивнул, пока присаживался в кресло.
— Сначала они думали, что это не он. Тело осталось целым, он не забрал себе органов.
— Как умерла жертва?
— Его утопили в меду.
— Окруженный сладостью.
— И сохраненный. С подарком бессмертия, — он встал и прошелся по комнате. Он выглянул в окно, посмотрел на голые ветки деревьев.
— Ты до сих пор думаешь, что он ухаживает за тобой?
Уилл кивнул.
— Что тебя заставляют чувствовать его подарки?
— Беспокойство. Отвращение.
— Что еще?
Уилл молчал. Ганнибал пересек комнату, чтобы встать рядом с ним. Он провел рукой по спине Уилла и оставил ее на его бедре, притягивая мужчину ближе. Уилл придвинулся к нему, дыша в изгиб шеи Ганнибала.
— Это захватывающе, — говорит Уилл, и слова намеренно заглушаются кожей Ганнибала, — И я ненавижу это. Правда. Но я чувствую, что близок ему. Он так сильно хочет быть понятым, и он даже не думал, что это случится. А теперь он знает, что это возможно.
— Из-за тебя.
— Да.
— Он прав? Сопереживание и понимание не всегда одно и то же.
— Вероятно, — признал Уилл.
Ганнибал встал у Уилла за спиной и крепче обнял его за талию.
— Кажется, ты в некоторой степени очарован им.
— Всегда был. Иногда я чувствую, что он словно моя тень. Моя противоположность. Негатив того, что я делаю.
— И в некоторой степени признание. Он видит тебя так же, как и ты его.
— Мне не нужно, чтобы он меня видел.
— Признание наших союзников может быть более мощным чувством, чем мы ожидаем. Я не удивлен, что ты находишь идею этого привлекательной.
Ганнибал скользит рукой по животу Уилла вниз, чтобы в следующую минуту сжать его член. Уилл вздрогнул, но не остановил его. Он подался навстречу прикосновению. Рука Ганнибала ощущалась приятно и невесомо, словно она всегда должна была там быть.
— Что ты хотел бы сказать ему, если бы он был здесь? — спросил Ганнибал.
Уилл закрыл глаза. Он ничего не ответил. Ганнибал расстегнул его ремень и джинсы, чтобы легко погладить пальцами основание его члена.
— Ты находишь это романтичным?
Уилл ничего не сказал, но отрицательно тряхнул головой.
— Дотронься до меня. Заставь меня кончить.
Ганнибал стянул с него штаны до бедер и взял член в руку. Он начал поглаживать его, и Уилл отклонился назад, опираясь на его грудь и положив голову ему на плечо.
— А ты находишь это романтичным? Это ведь у тебя искаженные понятия о романтике, — спросил Уилл.
— Он идет на риск ради тебя. Да, думаю, я вижу тут романтику. Высокий жест.
Он размеренно двигал своей рукой. С члена Уилла начал капать предэякулят, его дыхание участилось.
— Ты идешь на риск ради меня.
— Убийство куда серьезнее, чем отмененный сеанс.
Какая-то нотка напряжения в голосе Ганнибала заставила Уилла надавить посильнее.
— Ты хочешь сказать, что он зашел бы ради меня дальше, чем ты?
Хватка Ганнибала вокруг его талии стала сильнее. Его пальцы впились в бедро Уилла. Он начал двигать рукой сильнее, быстрее, пока Уилл не вцепился в его плечо и не начал отрывисто стонать. Он тихо кончил в руку Ганнибала, и тот быстро убрал все своим платком.
Уилл посмотрел на испорченный шелк, когда Ганнибал убирал его обратно в карман и застегивал его джинсы. Он медленно повернулся к нему. Уилл мог увидеть его крепко сжатые губы и четкую линию челюсти.
— Ты ревнуешь к Чесапикскому Потрошителю?
— Он сумасшедший.
— Ты хотел, чтобы между нами ничего не было. Никаких границ, никаких запретов, — сказал Уилл, — Ты бы убил для меня, Ганнибал?
Он мог видеть борьбу внутри Ганнибала, словно его череп был сделан из стекла, и каждая мысль взрывалась внутри, будто фейерверк на поверхности его мозга. Он никогда не казался ему таким очевидным. Ганнибал лишь открыл рот в попытке сказать что-то, но Уилл знал. Он даже не мог притвориться, что удивлен.
— Ты бы убил, — сказал Уилл, — Ты уже убивал.
Язык Ганнибала быстро прошелся меж его губ.
— Ты покорил меня. С первой нашей встречи.
— Ты находился в уникальном положении, чтобы изменить меня. Чтобы склонить меня в нужную сторону. Почему ты не сделал этого?
— Я думал об этом, но выбрал другой путь. Я дал тебе свою преданность и свое сердце. Мне было интересно, что ты сделаешь с ними.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— То, что пожелаешь. Они — твоя собственность. Тебе решать.
— Или ты думаешь, что власть, которой ты меня наделяешь, легче приведет меня к желаемому тобой пути, чем манипуляции.
— Ты думаешь, происходит именно это?
Уилл отвернулся.
— Чем больше времени я провожу с тобой, тем меньше чувствую себя собой. Ты заставляешь меня хотеть вещей, которые я бы предпочел не хотеть.
— Скажи, чтобы я остановился. Направь меня, как тебе угодно.
— Мне нужно подумать. Я еду домой. Не звони мне.
— Хорошо, Уилл. Как пожелаешь.
***
Уилл провел следующую неделю в одиночестве. Он преподавал, Джек не звонил ему, новых убийств Чесапикского Потрошителя не было. Он плохо спал без Ганнибала рядом с собой.
Наконец-то он позвонил Ганнибалу, в воскресенье после полуночи.
— Приходи ко мне, — сказал Уилл.
Ганнибал не задал никаких вопросов, просто согласился и через час постучал во входную дверь Уилла. Они присели на край кровати.
— Кто должен оказаться следующим? Ты кого-то выбрал? — спросил Уилл.
— Да. Другого убийцу. Я подумал, что ты оценишь это. Ты его искал.
— Кого?
— Он убил две семьи в Вирджинии и выставил их напоказ, как участников Тайной вечери. Ты помнишь их?
Уилл один раз медленно кивнул.
— Что ты собирался сделать с ним?
— Скормить ему его же внутренние органы. Хотя бы те, без которых он может выжить некоторое время. Это кажется приемлемым.
— Приемлемым?
— Ты так не думаешь?
Уилл вспомнил бородатого отца, сидящего посередине в роли Иисуса, его четырехлетнего сына справа от него, их руки соединялись за столом. Они были живы, когда убийца делал это. Может, это и было приемлемо.
— Покажи мне, — говорит Уилл.
Ганнибал кивнул.
— Пару дней на подготовку…
— Сейчас. Сегодня.
Ганнибал молча согласился и сделал приглашающий жест в сторону двери.
***
Темнота заполняла двор вокруг дома этого мужчины. Никаких уличных фонарей. Как и Уилл, он жил слишком далеко от города.
— Никаких собак? — спросил Уилл, когда они тихо остановились в конце дороги.
— Никаких собак. Никаких соседей поблизости, которые могут услышать его. Никаких других домашних животных и, вероятно, посетителей, — Ганнибал остановился, — Всегда есть риск, что у человека кто-то остался на ночь. Обычно я наблюдаю за домом с самого раннего вечера. Но даже так всегда остается риск.
— Я понимаю.
Ганнибал убрал руки с руля и устроил их на своих бедрах.
— Ты понимаешь, о чем просишь меня?
Уилл потер свои глаза. Их жгло от недостатка сна в такой поздний час и от сухого воздуха внутри машины.
— Да. И нет. Я не хочу, чтобы ты прятался от меня.
— Если я начну это, то я это закончу. Нельзя оставлять это на полпути.
— Даже если я скажу тебе остановиться?
— Даже тогда. После того, как он увидит нас, его нельзя оставлять в живых. Я могу ускорить его смерть, если пожелаешь, но я не стану рисковать своей свободой. Или твоей.
— Значит, вот твои границы. Что случилось с «никаких ограничений, никаких осторожностей»?
Ганнибал посмотрел в сторону дома, на его лбу появилась маленькая складка.
— Ты, вероятно, считаешь меня безумным.
— Ты и так безумен. Я знаю, что у тебя достаточно самосознания, чтобы понять это.
Ганнибал закрыл свои глаза и медленно выдохнул.
— Хорошо. Никаких границ, никаких ограничений. Все будет так, как ты захочешь.
Они сидели в тишине безлунной ночи, их дыхание начало оседать каплями на окнах машины.
— Что, если я скажу тебе пойти к Джеку и сдаться?
— Ты этого хочешь?
— Что если?
Ганнибал не открыл глаза. Его лицо оставалось неподвижным, и очертания его были еле видны в темноте.
— Я не хотел бы отправляться в тюрьму, — сказал он после долгого молчания.
— Если бы я хотел, чтобы ты был там? Если бы я сказал, что туда ведет избранный тобой путь?
Долгая тишина. Уилл потянулся своей рукой к руке Ганнибала и обвил ее вокруг его запястья. Пальцы Ганнибала вцепились в кожу сиденья.
— Я это сделаю. Если ты этого хочешь. В конце концов, человек обязан покориться судьбе, и я думаю, что ты — моя, — ответил Ганнибал.
Уилл чувствовал себя так же. Этот или иной путь — он бы все равно привел их сюда. Он посмотрел в сторону дома. Свет загорелся в окне второго этажа. Ганнибал тоже повернул голову. Они наблюдали за этим две минуты, затем свет снова погас.
— Домой, — сказал Уилл, — Отвези нас домой.
— К тебе домой?
— Да. Приходи ко мне домой. Останься со мной.
— Так долго, как ты захочешь.
— Продай свой дом, — пристально смотрел на Ганнибала Уилл. Он мог видеть его лицо, но не его выражение, — Будь со мной.
— С радостью, — ответил Ганнибал.
— Ты сумасшедший, — сказал ему Уилл, когда они выехали на дорогу.
— Возможно, но фиксация на какой-то одной мысли присуща как гениям, так и безумцам. Чаще всего именно она является единственным средством достижения цели, которую они хотят больше всего.
— Ты хочешь меня больше всего?
— Да.
========== Часть 4 ==========
Они подъехали к дому Уилла к рассвету. Собаки были беспокойными и рычали, но не бежали к двери, чтобы встретить их. Уилл смотрел на лицо Ганнибала в сером утреннем свете.
— Ты кормил меня ими, так ведь?
— Довольно часто, и не только тебя.
— Что тебе нужно от меня, Ганнибал?
— Я хочу, чтобы ты сделал меня объектом своих желаний.
— Ты хочешь, чтобы я изменил тебя? Ты хочешь измениться?
— Я хочу отдать себя тебе. Полностью. Если ты хочешь, чтобы я изменился, то я сделаю это.
— Мне тяжело в это поверить.
— Почему? Неужели это звучит как предложение сумасшедшего?
— Это звучит опасно.
— Я опасен. Как и ты. Вместе мы были бы ужасающими.
— Ты думаешь, что я поумерю твои порывы к разрушению? Что, если нет? Если я буду посылать тебя убивать от моего имени? Я могу выбирать тебе цели. Ты мог бы быть моим оружием.
— Ты мог бы. Я бы не возражал. Возможно, однажды. Может быть, когда-нибудь ты найдешь кого-то ненавистного тебе и позволишь мне убить его для тебя.
Уилл прошел мимо Ганнибала на кухню, чтобы умыться холодной водой. Это не успокоило его так, как он ожидал.
— Это слишком, — сказал Уилл. — Слишком много ответственности.
— Ты никогда не оставил бы бродячую собаку у дороги, но бросишь меня одного, в ловушке своего разума?
— Ты не в ловушке. Ты осознанно делаешь свой выбор, выбираешь свой путь. Тебе нравится, кем ты стал.
— Тебе тоже.
Они посмотрели друг на друга. Вода стекала вниз по шее Уилла и заставила его задрожать. Взгляд Ганнибала предлагал сумасшествие и преданность в равных пропорциях, темные и непостижимые. Уилл чувствовал, что если он окунется в них, то никогда не достигнет дна. Его всегда привлекала темнота, и это делало его противоположностью мотылька, который летел на огонь.
— Иди сюда, — сказал Уилл.
Ганнибал подошел к Уиллу и позволил ему раздеть себя. Уилл расстегивал пуговицы одну за другой. Он бросил пиджак Ганнибала на пол, его рубашку и жилет сверху. Он отбросил их ногой, и Ганнибал даже не глянул в их сторону. Уилл продолжал, пока Ганнибал не был полностью обнажен. Его член был твердым, а лицо серьезным.