— Своими руками, — прозвучало так, словно у Ганнибала это вырвалось непроизвольно. Опустив голову, он отодвинулся, чтобы помешать соус.
Уилл прижался к нему сзади, положив подбородок на плечо Лектера.
— Я думал о том, как перережу тебе горло, — прошептал он, едва ощутимо задевая губами ухо Ганнибала. — Представлял, как на меня брызнет твоя кровь.
Ганнибал сильнее сжал ручку кастрюли, которая со скрежетом царапнула по металлической поверхности дровяной печи.
— Но это было бы не совсем «своими руками», не правда ли? Если бы я сделал это сейчас, то через удушение.
Ганнибал едва дышал. Его плечи и спина напряглись. Уилл, не отпуская его запястья, второй рукой обхватил его шею. Он почувствовал, как кадык Ганнибала дернулся под его ладонью.
— Я делал это только в своих фантазиях, — сказал Уилл. — Так что тебе лучше дать мне знак, когда больше не сможешь дышать. Поднимешь вверх палец, хорошо? Когда дойдет до этой точки, или если захочешь, чтобы я остановился раньше.
— Да, — ответил Ганнибал хрипло и тихо, почти шепотом, хоть Уилл пока еще совсем не сдавливал его горло.
— Когда я себе это представлял, ты лежал на полу. Я, стоя на коленях, нависал над тобой. Руки у меня были холодными, а твое горло — таким теплым. Это было приятно, — он начал осторожно сдавливать, глядя на пальцы Ганнибала. Его же собственные пальцы сильнее вжимались в мягкую кожу на шее Лектера. Да, Уилл был прав. Горло Ганнибала было теплым, и это было приятно.
Он чувствовал, как бешено бьется сердце Ганнибала, как тот хрипло, с трудом, вдыхает, все реже и почти совсем неглубоко. Пока, наконец, совсем не перестал дышать.
Ганнибал поднял палец. Теперь он откидывался чуть назад, наваливаясь на Уилла. На пару секунд Уилл вдруг ощутил желание продолжать, довести Ганнибала до потери сознания, чтобы тот стал таким же беспомощным, как и Уилл когда-то. Ганнибал позволил бы ему это сделать. Он не стал бы бороться.
Уилл отпустил его. Ганнибал, резко хватая ртом воздух, качнулся назад, на Уилла, чтобы сохранить равновесие. Тот обвил руками его талию, не давая упасть.
— Мне нужно снять кастрюлю с огня, — окончательно охрипшим голосом сказал Ганнибал. — Иначе подгорит.
Уилл сделал это за него, переставив кастрюлю на охладительную решетку поверх тумбы. Ганнибал наблюдал за ним широко распахнутыми, сияющими глазами, держась рукой за горло. И с невооруженным взглядом заметной эрекцией во взятых из чужого шкафа джинсах.
— Я не предполагал это в качестве приятного опыта для тебя, — сказал Уилл.
— Ты знал, что так будет.
— Похоже на то. Я могу чем-то помочь тебе с ужином?
Ганнибал, дважды моргнув, огладил руками свои бедра.
— Можешь накрыть на стол. Тарелки и столовые приборы здесь, на полке.
Так и сделав, Уилл уселся за небольшой стол. Он принес еще один стул из сарая, так что теперь у них было два стула и табуретка. Ганнибал подал рагу из сердца с мясом и картофелем, а также морковь, глазированную в шиповниковом джеме. Глаза Уилла сами собой закрылись, когда он начал жевать первый кусочек мяса.
— Прошло довольно много времени, — сказал Ганнибал.
— Я думал, пройдет еще больше. Вечность. Я и не предполагал даже, что мы еще когда-нибудь будем ужинать вместе.
— Я знал, что будем.
— Знал?
— Я надеялся, — сказал Ганнибал.
========== Глава 12 ==========
После ужина они вместе лежали на кровати. Ганнибал прижимался к Уиллу сзади.
— Я уже перестал надеяться, когда ты все-таки пришел. Я и в самом деле поверил, что никогда больше не увижу тебя, — шепотом признался Лектер.
Уилл снова закрыл глаза, как и за ужином, когда попробовал мясо. Слова Ганнибала вызвали в нем примерно те же чувства: то, чего он страстно желал и наконец-то получил, оказалось с привкусом отравы. Боль Ганнибала терзала Уилла, хоть он и понимал, что никто другой ее не заслуживал так, как Лектер.
— Ты спрашивал, можем ли мы начать все заново, — сказал Уилл.
— Да.
— Мне кажется, это была первая трапеза, которую я разделил с тобой, не переживая ни о чем: найдет ли нас Джек, смогу ли я тебя поймать.
— А до этого? До того, как ты узнал?
Уилл пожал плечами.
— А до того я даже понять не мог, что вообще забыл у тебя дома. Ты был… — он замолк на полуфразе, не уверенный, как лучше сформулировать это.
Ганнибал едва ощутимо провел пальцем по шраму на его животе.
— Чем я был?
— Ты был совершенно не похож на человека, который стал бы приглашать меня к себе поужинать.
— Ты не думал, что интересен мне в романтическом плане?
Уилл едва не рассмеялся.
— Господи, нет, конечно. Я не мог даже поверить… ты же должен понимать, насколько маловероятным это казалось.
— Что именно?
Слова застряли в горле Уилла, словно горячий шар из расплавленного металла, который он едва смог проглотить.
— Что я тебе нравился.
Ганнибал уткнулся носом в его затылок.
— Ты нравился мне. Очень сильно.
— Что ж, теперь-то я это знаю.
— Что ты подумал, когда я пригласил тебя на ужин?
— Нашел множество причин, по которым ты мог это сделать. Но сам в итоге до конца ни в одну не поверил.
— Но все равно пришел, — заметил Ганнибал.
— Мне это нравилось.
— Тебе нравился я.
— Ну ладно, да, — закатил глаза Уилл. — Нравился. Нравишься.
Ганнибал расценил это как разрешение скользнуть рукой под рубашку Уилла и прикоснуться непосредственно к самому шраму. Его слегка эрегированный член прижимался к заднице Уилла.
— Расскажи мне больше.
— Больше о том, как ты мне нравился? Ты серьезно?
— Больше, о чем только захочешь поговорить, — ответил Ганнибал. — Тебе, похоже, есть что сказать.
Уилл какое-то время молчал. Ему и в самом деле было, что сказать. Многое, о чем Ганнибалу следовало знать. По разного рода причинам.
— Я думал, мы пообедаем вместе во Флоренции, — медленно сказал он. — Когда приехал, чтобы тебя найти. Я думал… много о чем. Этого не случилось. Тогда ты вколол мне что-то другое?
— Мышечный релаксант. Морфий от боли. Очень слабое успокоительное. Ты тогда ни на секунду не потерял сознание.
— Я помню все. Настолько ясно. Яснее, чем все остальное, случившееся там. Ту медную ванну.
Чувственная память тут же возродила ощущение прикосновений Ганнибала, того, как он раздевал его, как горячая вода приятно расслабила его мышцы. Обнаженный и беспомощный в руках Ганнибала. Прикрыв глаза, Уилл мысленно приказал себе дышать.
— Тебя это беспокоило?
— Нет. Не тогда.
— После?
Уилл колебался.
— Потом, иногда, я думал о том, как ты прикасался ко мне, пока я был в таком состоянии. Когда я не мог тебя остановить.
Пальцы Ганнибала сильнее надавили на его живот.
— Я лишь хотел, чтобы ты был чистым и чувствовал комфорт. У меня в мыслях не было ничего неподобающего.
— Я знаю. Но ничего не мешало мне думать об этом в таком ключе, — он поерзал, вспоминая свет и плещущуюся перед глазами воду. — В ванне. Иногда. Когда Молли увозила Уолтера на бейсбольную тренировку, а я оставался дома сам по себе.
Ганнибал сдавленно выдохнул, словно из-за спазма.
— Расскажи мне, — изголодавшимся тоном попросил он.
— В первый раз это было, когда я как-то повредил плечо, работая во дворе. Думал, ему достаточно будет просто отмокнуть в горячей воде. Ванны вместо душа я принимаю нечасто, так что, возможно, та была первой после… после Флоренции, — закрыв глаза, Уилл сильнее прижался к Ганнибалу, чтобы набраться уверенности. Он не позволял себе об этом даже думать, а говорить вслух — тем более.
Уилл представил их обоих в просторной ванной Молли. Стены там были отделаны сосновыми панелями, а из-за желтых полупрозрачных занавесок лился свет. Ганнибал сидел на краю ванны, глядя на обнаженного Уилла, лежащего в воде.
— Ты ощутил воду вокруг себя и вспомнил.
— Я вспомнил, как приятно это было, — выпалил Уилл. — Ты был так острожен. И я искал тебя так долго… — он стиснул зубы, не давая вырваться то ли крику, то ли всхлипу.
Ганнибал наблюдал за ним, прочертив пальцами линию в воде.
— И я нашел тебя. И ничего не мог сделать. Я был рад, что ничего не мог сделать.
— Освобожденный от необходимости действовать во имя мести или справедливости.
Уилл кивнул.
— Я смог просто… отдохнуть. В первый раз с момента, как ты ушел.
— Воспоминание оказалось приятным, несмотря на твою беспомощность.
— Вовсе не вопреки беспомощности. Из-за нее, — Уилл повернулся к нему, и вот они уже снова были в спальне, свернувшиеся в одеялах и объятьях друг друга. — И я подумал: что, если бы ты не остановился лишь на том, чтобы смыть с меня кровь?
Ганнибал облизнул губы.
— Похоже, в твоих фантазиях эта тема стала постоянной.
— Тебя это удивляет? Ты прикасался ко мне, не причиняя боли, лишь когда я был почти без сознания или не в себе.
Ганнибал чуть опустил подбородок, признавая это. Его рот чуть дернулся, но он ничего не сказал.
Уилл вздохнул.
— Или, возможно, просто легче было думать об этом вот так. Ни ответственности, ни последствий.
Снаружи, в лесу, печально завывал ветер, носясь между сосен. Стены хижины поскрипывали.
— Это — единственные фантазии, что у тебя были? — в конце концов спросил Ганнибал.
Уилл отвел взгляд.
— Нет. Не единственные.
— Расскажи мне об остальных. Если ты не против.
Уилл закрыл глаза, едва еще одна, незваная, давняя и знакомая, вновь ожила в его разуме. Он прикусил язык. Его горло словно что-то сдавливало.
Ганнибал придвинулся ближе, так, что они соприкоснулись лбами.
— Уилл?
— Я представлял, как ты придешь за мной, — прошептал Уилл. — Сбежишь и просто… просто заявишься ко мне на порог. Мы бы уехали куда-нибудь. У тебя все было бы уже распланировано и подготовлено.
— И ты бы поехал со мной?
Уилл кивнул.
— А потом? — спросил Ганнибал.
— Без «потом». Я представлял себе только это, — Уилл дрожаще втянул в легкие воздух. — Ты не ушел бы без меня. Больше нет, — он пытался удержаться, но ему слишком хотелось задать этот вопрос: — Ты ведь больше так не поступишь, правда?
— Никогда, Уилл. Больше никогда, — Ганнибал, положив руку ему на затылок, прижался губами к его губам. Его дыхание было теплым, и они лежали так близко, что, казалось, жар между их телами можно было пощупать. Пальцы Ганнибала запутались в кудрях Уилла. Языком Лектер коснулся его губ.
Уилл чуть приоткрыл их, позволяя ему скользнуть внутрь. Вцепившись в рубашку Ганнибала, он притянул его ближе и сильнее впился в его губы.
— Я пытался быть… нормальным, — произнес он, наполовину заглушенный ртом Ганнибала. — Счастливым. Без тебя.
Ганнибал укусил его за нижнюю губу, несильно, но достаточно, чтобы Уилл ощутил остроту его зубов.
— Получилось?
— Нет. Да. Я не знаю. Казалось, будто я… будто я спрятал часть себя в шкаф. Но было довольно здорово. И просто. С тобой же ничего и никогда простым не было.
За эти слова его наказали укусом гораздо ощутимее.
— Надеюсь, что и не будет, — сказал Ганнибал. — Жизнь, что ты выбрал, картонно-незатейливая, словно тени на стене…
— Эй, — Уилл обхватил рукой его горло. Хоть он и не сдавливал его, Ганнибал все же замолчал. — Не говори так о них.
Они уставились друг на друга. Ганнибал сильнее вжался в его хватку, и от этого его голос снова стал грубоватым и хриплым.
— Хотел бы я, чтобы Дракон ее убил. Чтобы он убил их обоих.
Уилл не стал его душить, лишь вонзил ногти в кожу Ганнибала. Тот не шелохнулся, никак не попытался его остановить.
— Даже после того, как я только что в подробностях рассказал тебе, что готов был их бросить ради возможности вернуть тебя? Черт, я ведь именно так с ними и поступил. Я здесь. Я с тобой.
Ганнибал лишь смотрел на него. Его зрачки расширились в тусклом свете, и что-то в них сверкнуло, переливаясь, словно радужные разводы бензина на асфальте, или крылья бабочки.
— Скажи мне, почему, — продолжил Уилл. — Почему ты подослал Дракона убить их?
— Ты знаешь. Должен знать. И спрашиваешь лишь потому, что хочешь услышать это от меня.
Уилл ждал. Ганнибал молчал. Еще несколько секунд он не сводил с Уилла пристального взгляда, но затем опустил веки, и Грэм видел теперь лишь отблеск от света керосиновой лампы на его ресницах. В тот момент он ощутил, что они были совсем одни, отрезанные от цивилизации, полностью поглощенные друг другом. И все, чего ему хотелось — быть еще ближе.
— У нее было то, чего не смог получить я, — сказал Ганнибал. — Она преуспела там, где я потерпел поражение. Конечно же, я хотел ее уничтожить.
— Хотел?
— Хочу, — он вновь посмотрел Уиллу в глаза и медленно продолжил: — Не только ее. Каждого, кто когда-либо прикасался к тебе. Каждого, кому ты позволил к себе приблизиться. Я бы съел их всех живьем, кусок за куском, если бы только мог.
Уилл едва заметно улыбнулся. Похоже, Ганнибал тоже мог рассказать ему абсолютно все. Наклонившись ближе, он снова поцеловал его.
— Господь твой — Бог ревнитель?
Уткнувшись лицом в шею Уилла, Ганнибал глубоко вдохнул его запах.
— Да, я ревнивый. Был и есть.
Он замолчал, и довольно долго ничего не говорил, хоть и ощущалось, что он вот-вот продолжит. Уилл почти что ощущал вкус слов, что Ганнибал собирался произнести.
— Я ревновал, понимая, что кто-то другой может заполнить оставшуюся после меня пустоту. Что ты сможешь найти все это в ком-то другом…
— Я не смог, — выпалил Уилл так быстро, что чуть было не запнулся на полуслове. — Я не смог, она не была… Я любил ее. Возможно, люблю до сих пор. Но она не была тобой. Она не могла… никто другой не…
Они снова целовались, словно даже не прекращали и никогда больше не прекратят. Последние недосказанные слова Уилла заглушили настойчивые, жаждущие губы Ганнибала.
*
Наутро снаружи все так же завывала метель. Лежа в постели, Уилл слушал шум ветра, скрип болтающихся дверных петель и тихий стук льдинок о стекло. Ганнибал спал рядом, лежа на животе и собственнически закинув руку на грудь Уилла, заняв большую часть и без того узкой кровати.
Взяв Ганнибала за руку, Уилл посмотрел на его лицо. Никакой реакции. Он не проснулся, даже когда Уилл по очереди потянул и пошевелил все пальцы Лектера. Несколько минут Уилл развлекал себя этим, а затем, сняв с собственного пальца обручальное кольцо, положил его в середину ладони Ганнибала и выскользнул из постели.
Поставив кипятиться воду, чтобы заварить кофе, он вышел на улицу, собираясь в уборную. Порыв ветра тут же ударил ему в лицо так сильно, что он аж пошатнулся. Дверь за ним захлопнулась, и Уилл уставился на окружающую его со всех сторон белизну. Он не мог разглядеть даже деревья, хоть и знал, что они всего в десяти футах от дома. Несколько секунд он собирался с силами, а затем, помочившись у края крыльца, поспешил обратно внутрь.
Ганнибал наблюдал за ним с кровати.
— Как оно?
— Ужасно. Мне кажется, у меня член обветрился. Где кофе?
— Справа, рядом со снегоступами.
Положив в чайник несколько ложек, Уилл снял его с огня. Ганнибал держал руки ладонями вверх на покрывале. Кольцо куда-то исчезло.
— Что ты с ним сделал? — спросил Уилл.
— Я его съел.
Уилл, развернувшись, прислонился спиной к тумбочке.
— Да ладно? Ты бы подавился.
Ганнибал лишь, полуприкрыв глаза, одарил его хитрой улыбкой.
— Подавился бы, говоришь? Ты так в этом уверен?
В груди Уилла снова загорелось желание поцеловать Ганнибала, словно кто-то дернул нужную струну его сердца. Он пересек комнату и, подойдя к кровати, поставил на нее колено. Ганнибал потянулся к нему.
— Кофе остынет, — сказал Уилл. — Завтракать пора.
— У нас впереди целый день. Вся зима, — Ганнибал, убрав назад спадающие Уиллу на лицо волосы, поцеловал шрам на его лбу. — Целая вечность.
Ганнибал потянул его к себе на кровать, и Уилл позволил ему это сделать, позволил прижаться к нему сбоку и дразнить его губы медленными, ленивыми поцелуями. Когда Ганнибал потянул за край рубашки Уилла, тот снял ее и кинул на пол. Лектер дотронулся до шрама на его животе. Затем скользнул пальцами выше, к ребрам, погладил его плечи и руки выше локтей.