— Я приобрёл Chateau La Lagune. Классическое, красное. Надеюсь, ты не откажешься и попробуешь его вместе со мной, — поменял тему хозяин квартиры.
— О, спасибо, я не пью, — каким-то наигранно-беззаботным тоном отказался Уилл, рассматривая картину с нарисованными фруктами на стене.
— Всё хорошо? — Ганнибал замер, достав тёмную бутылку с красной этикеткой из бумажного пакета.
— Что? Да, всё нормально, — рассеянно кивнул кудряшка, проводя указательным пальцем по рамке картины, едва касаясь её: теперь ему казалось, он чем-то провинился перед мужчиной, и он мстит ему своим недоверием и сомнением в их чувствах.
Ганнибал молча смотрел за этим нехитрым, но изящным движением, после чего заметил:
— Я сложный человек, Уилл, и могу не разбираться в понятии «нормально», но, по-моему, оно включает в себя тот момент, когда собеседники могут смотреть друг другу в глаза.
Кадык на шее Уилла дрогнул: он сглотнул, плотнее сжал губы, медленно обернулся, сначала посмотрел на пол под ноги Ганнибала, потом перевёл взгляд на стрелки его серых брюк, потом на манжеты белой рубашки, потом на пуговицы жилетки, и, наконец, посмотрел мужчине в глаза. Ганнибал в свою очередь ободряюще приподнял уголки губ, показывая, что доволен, после чего достал свой фартук и принялся за их предстоящий ужин.
Наблюдая за напряжённой спиной мужчины во время готовки, за тем, как двигались его руки, Уилл заёрзал на стуле. Хотелось, хотелось очень сильно. Ганнибал был прав — он правда был голоден, но голод этот был другого типа. Вот мужчина стряхнул ножом с доски зелень на сковородку, взял перечницу…
Через пару минут мужчина уловил едва слышимое поскуливание за своей спиной, и он был уверен — это не Эбигейл. В который раз он восхитился мудростью природы, создавшей Связи: ничто в поведении Уилла не раздражало его, наоборот — чем больше Уилл привязывался к Ганнибалу, тем сильнее мужчина дорожил этим.
Он спиной чувствовал сконцентрированный взгляд Уилла и только чудом заставил себя сначала закончить готовку, выключить газ и помыть разделочную доску, и только потом нетерпеливо подхватить не сопротивляющегося парня на руки и понести в спальню.
Чем больше они узнавали друг друга в постели, тем комфортнее им было вместе. Уилл был очень послушным мальчиком, что, несомненно, заводило Ганнибала, а парень сходил с ума от уверенности и опытности мужчины.
Ранки от Метки на шее кудряшки совсем зажили, и его каждый раз вело, когда мужчина касался её: парень едва заметно вздрагивал и, прикрыв глаза, закусывал губу, полностью отдаваясь чувствам. Ему хотелось, чтобы эта близость никогда не заканчивалась, чтобы смазанные, кривые поцелуи были вечными, а горячие подушечки пальцев никогда не прекращали касаться спины и скул.
У Ганнибала опять выбилась прядка, и Уилл снова её заправил. Он отметил про себя, что ему никогда не надоест наблюдать, как при этом нехитром движении у мужчины теплеет взгляд, а на губах появляется неосознанная улыбка.
Иногда Ганнибал произносил какие-то фразы на латыни, Уиллу это нравилось, хотя он и не знал перевода. Нехорошие воспоминания об их первой близости (сначала поцелуй в том дешёвом отеле, потом первый раз в душе) заменились картинками всех последующих разов — чистое удовольствие, никакой боли или принуждения.
Всё было бы просто замечательно, не будь завтра этого странного осмотра, на котором так настаивал Ганнибал.
========== amor non est medicabilis herbis ==========
Комментарий к amor non est medicabilis herbis
Название главы: «любовь травами не лечится», то есть нет лекарства от любви.
Последняя глава. Спасибо всем, кто ждал и верил, и спасибо вам за терпение с:
Уилл молча стоял за стеклом, будто зверушка в зоопарке: несчастная, загнанная, страстно желающая вернуться домой. Понурив голову, он искоса наблюдал за Ганнибалом, который разговаривал с Морисси. Врач показывал ему какие-то снимки и постоянно возвращался к статистике, напоминающей показатели сердечного пульса: он водил по ней пальцем, объясняя что-то, кивал головой.
Уиллу не нравилось, что Ганнибал общался с другим мужчиной, что пришлось выйти на улицу, идти в хоть и частную, но всё же больницу, лежать в странных кабинах и слушать мерные гудки, пробирающиеся прямо в подкорку мозга… Конечно, если Ганнибалу это было нужно, если это так необходимо, то можно и потерпеть, но уж больно долго мужчина общался с врачом, совсем позабыв про кудряшку!
Тут, будто уловив мысленные жалобы Уилла, Ганнибал обернулся на него и, одёрнув серый жилет, ободрительно приподнял уголки губ. Парень мгновенно воспрянул духом, моля только об одном: чтобы мужчина, не переставая на него смотреть, подошёл, мягко взял двумя пальцами за рукав и повёл за собой на улицу, в машину, обратно домой…, но Ганнибал снова перевёл взгляд на Морисси, в очередной раз разбив Уиллу сердце.
Уилл не знал, что именно служило предметом их обсуждений, ведал только, что это было напрямую связано с ним и обследованием. Морисси сказал что-то, что не понравилось Ганнибалу: он нахмурился и снова обернулся на Уилла, а в глазах его читалось нечто, отдалённо схожее с жалостью. Парень сжал ладони в кулаки и уставился в пол, втайне рассердившись на врача: вдруг он наговорил Ганнибалу такого, после чего мужчина решит отказаться от Уилла вообще? Потому что если так, то… то…
— Уилл, пойдём.
Парень неосознанно потянулся вперёд даже ещё раньше, чем услышал голос: почувствовал приближение Ганнибала.
Мужчина, вопреки ожиданиям, взял парня за руку, а не за рукав. Попрощавшись с Морисси (Уилл сумел лишь выдавить из себя кивок, и то только ради Ганнибала, чтобы не подвести его, показавшись невежей), они пошли назад тусклыми коридорами и светлыми лестницами, снова заканчивающимися коридорами.
Мужчина молчал, обдумывая что-то, а Уилл не решался спрашивать. Они сели в чёрную BMW Лектера. Уилл попытался поставить диск с классической музыкой, подумав, что угодит мужчине таким образом, но его рука была перехвачена на полпути.
— Не стоит. Не сейчас.
Парень сглотнул, отвернулся и стал смотреть на проплывающие мимо серые дома. Улицы были отталкивающими и неприглядными, и парню не верилось, что когда-то в прошлой жизни он ходил там, вместе с другими людьми.
— Ты был прав насчёт течки, — внезапно сказал Ганнибал, на секунду удостоив Уилла потеплевшим взглядом. — У тебя и вправду её никогда не было. Прости, что не верил тебе, — последние слова явно дались ему труднее предыдущих.
Уиллу стало только тяжелее на душе от тона мужчины, которым это было сказано: обдуманные, подобранные, взвешенные слова. Он не знал, что ответить: чувство собственной никчёмности, испорченности овладело им. Ганнибал имел в виду, что он не омега? Не пара ему? В горле будто застрял комок.
До самого дома они так и не придумали, что сказать друг другу. В гостиной мужчин встретила Эбигейл: волчица, как обычно, рычала на Уилла и ластилась к Ганнибалу.
— Если… — Уилл растерянно провёл рукой по волосам, избегая смотреть Ганнибалу в глаза. — Если тебе нечего сказать, я хотел бы вздремнуть перед ужином. Очень устал. Если… ты не против.
Ганнибал молча снял пальто, стянул с себя и положил на полочку шарф. Он всё ещё выглядел задумчивым и как будто не услышал слов Уилла. Отреагировал же на них он только когда направился на кухню и на пути встретил вопросительный взгляд.
— Думаю, тебе просто необходимо отдохнуть, Уилл.
Парень практически потянулся вслед за мужчиной, когда тот прошёл мимо, никак не проявив чувств: не тронул кудряшку кончиками пальцев, не поцеловал. Внутри что-то оборвалось, и Уилл, сам не зная для чего, побрёл за альфой на кухню, не желая оставаться один.
Мужчина заметил присутствие парня спустя полчаса. Он аккуратно шинковал зелень, когда Уилл заёрзал на стуле, чем привлёк к себе внимание. Мужчина поднял на кудряшку затуманенный взгляд, пару раз моргнул. Продолжил резать зелень, негромко заговорив:
— Стивену удалось выяснить, кем ты являешься на самом деле, — зелень под остриём наточенного ножа рубилась легко-легко. — Ты и вправду омега, Уилл, — сняв с крючка полотенце, мужчина вытер ими руки и посмотрел на парня. — Только скрытая. Твои инстинкты спали всю твою жизнь, пока однажды ты не встретил меня. Если быть более точным, я нашёл тебя. По запаху, который больше никто не чувствовал.
Уилл отдалённо вспомнил, что у него когда-то в прошлой жизни были друзья, некоторые из них даже альфы, и никто из них и вправду никогда не упоминал, что Уилл пах омегой.
— Наша встреча… мой запах запустил в тебе некоторые процессы, которые были в спячке всю жизнь.
Мужчина замер, опираясь ладонями на столешницу так, что Уилл мог видеть, как напряжены его сильные руки.
— Организму тяжело переносить такие сильные изменения, поэтому тебе было плохо в самом начале. Болела голова и тошнило. Морисси описал симптомы в точности так, как было у тебя, за исключением одного.
Уилл не заметил, как до крови закусил губу.
— У тебя всё ещё не было течки. Она должна была случиться со дня на день, но ничего не произошло.
Уиллу хотелось начать оправдывать себя — мол, надо подождать, всё ещё может быть, не надо поспешных выводов, — но он не мог выдавить из себя ни слова.
Ганнибал с минуту постоял на месте, а потом продолжил готовить: он подошёл к холодильнику, открыл его, осмотрел. Закрыл глаза и, кажется, чертыхнулся.
— По собственной непредусмотрительности я забыл купить мясо. Ты сможешь побыть некоторое время один? — он обернулся на парня через плечо.
Уилл нерешительно кивнул: он ведь говорил, что хотел поспать, неужели Ганнибал забыл?
— В таком случае, я ненадолго покину тебя, — мужчина вёл себя так, будто торопился уйти.
У Уилла не было сил умолять его остаться и не покидать его: в конце концов, он находился у Ганнибала в квартире, и рано или поздно он должен был сюда вернуться. Хотя бы для того, чтобы выгнать отсюда Уилла.
Парень побрёл в спальню, где, не раздеваясь, повалился на большую застеленную кровать, достал подушку из-под покрывала и лёг на неё. Она оказалась мягкой и прохладной. В комнате было темно из-за тяжёлых занавесок на окнах, и парень ощутил усталость всего сегодняшнего дурацкого дня; глаза сами собой закрылись и Уилл уснул крепким сном без сновидений.
~~~
Сколько Уилл проспал, он не знал, но только сквозь тоненькие щели затворенных занавесок уже не виднелся дневной свет, а температура во всей квартире была понижена, как и бывало ближе к ночи.
Немного шатаясь, Уилл вышел из спальни, сонно щурясь и почёсывая затылок сквозь запутавшиеся кудри. Тело немного ломило от неудобной позы для сна, а кожа будто зудела от мятой и несвежей одежды. Впереди коридора виднелся свет и отдалённо слышалось оперное пение — это Ганнибал вернулся из магазина и готовил ужин.
Уилл по пути выправил рубашку из брюк и прошёл мимо, даже не взглянув, вечно закрытой двери, из-под которой всегда виднелась будоражащая раньше воображение фиолетовая полоса света. За всё пребывание у Лектера в квартире Уилл ни разу не попытался заглянуть в эту таинственную комнату: даже в голову не приходило.
По мере того, как свет кухни приближался, а пение становилось громче, на душе у парня становилось спокойнее: только бы хозяин квартиры был там, стоял у плиты и жарил мясо или варил соус, закидывая туда приправы и помешивая это деревянной лопаткой.
Уилл замер в дверном проёме, на миг прикрыв глаза, а следом с улыбкой поглядел на Ганнибала: белая рубашка, поверх которой был накинут белый фартук, чёрные брюки… Мужчина стоял лицом ко входу, склонившись над чем-то розово-красным. Он надавливал на красное пятно ладонями, сохраняя при этом невозмутимо-задумчивое выражение лица.
Сердце парня пропустило один удар. Он выпрямился, пригляделся к тому, над чем трудился мужчина и почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
На столе перед Лектором лежали человеческие лёгкие. Самые настоящие человеческие лёгкие. Они выглядели не совсем так, как на картинках или в кинолентах: не такие округлённые по краям, скорее, немного рваные, но это определённо были они.
Из горла Уилла вырвался захлёбывающийся, булькающий звук; на долю секунды он почувствовал, что теряет сознание, но вовремя успел ухватиться за дверной косяк и удержался на ногах.
— Уилл? — донеслось откуда-то сбоку.
Парень неопределённо замахал руками, понимая, что вскоре окажется в цепкой хватке Ганнибала. Из его грудной клетки будто разом выбили весь воздух, он собрал все свои силы и развернулся, направляясь прочь. Перед глазами поплыли чёрные и жёлтые пятна, послышался плеск воды. Сам того не осознавая, парень рванул на себя ту самую дверь с фиолетовым светом: та, на удивление, оказалась не заперта. Забежав туда, он попытался закрыть её за собой на защёлку: это оказалось тяжело, потому что из коридора кто-то явно оказывал сопротивление.
«Ганнибал-каннибал».
Кое-как справившись с дверью, Уилл, задыхаясь, повалился на пол, обхватив колени руками. Голова разрывалась. За дверью беспрерывно рычала и завывала Эбигейл, слышались увещевания Ганнибала и удары в дверь, а Уилл находился посреди необъятного тёмного озера.
«Ганнибал-каннибал».
Впереди, в тёмной чаще, не было никого. Откуда-то Уилл знал, что лань больше не покажется из леса, её не придётся спасать, ведь она уже мертва. Эбигейл загрызла её. Никого уже не надо спасать. Уже поздно.
— Уилл, открой дверь!
«Ганнибал–каннибал».
Голова раскалывалась, да так, что парень не мог разлепить глаза. Послышался громкий треск и близко от головы Уилла прозвенело и отскочило что-то железное: Ганнибал выбил дверь и защёлка отлетела.
Уилл не помнил, как его откачивали. Помнил, что с посторонней помощью поднялся и огляделся: комната оказалась чем-то вроде парника. У стен находились одинаковые контейнеры с землёй, из которой росли зелёные, серые и тёмно-красные травы, привольно раскинув широкие листья в стороны. Также в земле парню показались куски человеческих рук и ног, но он не был уверен, что не бредил. Все травы находились под лампами, излучавшими фиолетовый свет. Или ему это тоже почудилось? Всё смешалось в голове…
— Уилл, ты слышишь меня?
«Ганнибал-каннибал».
Кажется, его окатили водой. Или он просто не хотел запивать таблетки: нос зажали, пришлось глотать. Привычно мягкие руки казались грубыми, жёсткими, и Уилл был рад, когда его, наконец, оставили в покое.
Он лежал в гостиной на диване на боку и смотрел на один из корешков какой-то книги из находившегося напротив стеллажа. Его била крупная дрожь; казалось, что он пролежал на этом диване несколько часов, когда на деле прошло всего сорок минут.
Тик-так, тик-так, тик-так… Сосредоточиться на слабом, но уверенном тиканье часов оказалось не так-то и просто.
Боковое зрение уловило слабое движение у стеллажей: это Ганнибал бесшумно скрестил руки. Он внимательно наблюдал за Уиллом, будто ожидая чего-то (может, что парень попытается сбежать или позвонить в полицию?). Уилл осознал, что не слышал рычания: Эбигейл поблизости не было, вероятно, Ганнибал приказал ей сидеть где-нибудь на кухне. Кухня… парень зажмурил глаза, пытаясь разобраться, что правда, а что ложь.
— Знаешь, Уилл…
Нет, нет, не сейчас, можно не сейчас? Можно ведь поговорить попозже, не в эту минуту, когда больше всего на свете не хочется разговаривать!
—… кажется, ты был прав.
Прав насчёт чего? О чём это он? Ничего не понятно… Зачем он открывал рот и произносил слова?
Прежде чем заговорить снова, мужчина выждал паузу, будто бы собирался с силами. Вздохнул. Без надобности поправил воротнички белой рубашки.
— Ничего не выйдет.
Эти слова долетели до Уилла будто бы издалека, эхом, отголосками. Господи, неужели это всё происходило именно с ним?
— И…
«Что? — тупо подумалось Уиллу. — „И я убью тебя?“». Теперь понятно, ради чего всё это затевалось. Ясно, что за взгляды бросал Лектер на парня вначале: взгляд хищника на свою жертву. Интересно, как он хотел приготовить Уилла? Какова вероятность, что это могли быть его лёгкие на столе?
— И тебе… — мужчина прочистил горло, — придётся уйти.
Уилл перевёл на мужчину притуплённый взгляд: серьёзно? Вот так, значит? Уйти куда? В другую комнату? Выйти… на улицу? Идти-то некуда.
— Уилл… — мужчина приблизился; на секунду парню показалось, что руки у Ганнибала в крови, но это оказалось просто игрой света на пару секунд. — Вставай.