Было бы странно если бы рядом оказался Освальдо или того хуже наколотый здоровяк Диего – Хесус. Странно и то, что Адам здесь, но это явно лучше Диего.
Адам хрупкий. Хрупкий снаружи и внутри. Внутри даже сильнее. Очень милый парень, заторможенный, но очень милый. Не бухает, не ширяется, в звездах шарит и дышит спокойно. Даже слишком. Найджел встревоженно вскакивает и прислушивается – тишина. Проверяет пульс – бьется. Прикладывает пальцы к губам друга – теплые. Живой, просто спит тихо, в отличие от некоторых гостей из Европы.
Адам просыпается. Но просыпается не от встревоженной возни, а от прикосновения чужих губ. Дергается. Найджел не позволяет отстраниться, приоткрывает языком губы напротив и продолжает. Парень машет руками, скорее от неожиданности, чем от отвращения. Найджел знает, что должен остановиться, но не может. Румын наваливается весом, ломая минутное сопротивление под собой, вжимается бедрами, сдавливает бока. Бешено рычит, когда Адам поскуливает от таких нехитрых манипуляций. В комнате темно, жарко и узко. Похоже, Адам смог дотащить друга только до своей кровати. Вынужденная близость играет Найджелу на руку, Адаму некуда бежать, его ноги запутались в простынях и парень сдается под настойчивыми ласками.
- Я ничего в этом не умею… - признается он, когда Найджел отрывается от губ и припадает к шее. Признание сводит с ума, он уже насквозь пропитался желанием к этому человеку. Адам всхлипывает, ведь Найджел сжимает пальцы на месте недавнего поцелуя и парень хрипит.
- Нет – нет. Нельзя. – мычит румын, ослабляя хватку. – Твою мать. Дерьмище! – тяжелый вздох сменяется сном, раньше, чем Адам находит слова.
Найджел привык уходить по – английски. Привык покидать кисок, прежде чем они проснуться и уничтожат магию ночи. С Адамом так не получается. Когда мужчина открывает глаза, тот уже возится на кухне.
- Дерьмище. – повторяет Найджел, натягивая штаны. Он планирует выйти из квартиры незамеченным, но не удается.
Похоже, он стареет.
- Ты кофе или чай будешь? – Выглядывает Адам из кухни, как ни чем не бывало.
- Я? – Найджел оглядывается, будто комнату наполняют тысяча похмельных Найджелов. – Я буду кофе.
Друг протягивает кружку, сам отхлебывает чай, встает рядом. Мужчина пытается быстро проглотить напиток.
Горячо.
- Я… - европеец устраивается на диванчике, в надежде как – то дистанцироваться. Адам садится рядом. Опять пролет. – Я хотел извиниться… Я не должен был это делать. Я просто свинья. Я не хотел чтобы это так получилось… То есть я хотел чтобы это случилось. В смысле, не у тебя… У тебя, но не так. В общем, нельзя так вырывать первый поцелуй. Мне жаль.
- Почему ты думаешь, что это был первый поцелуй? – Адам пододвигается поближе.
- Ты же сам сказал, что у тебя никогда не было девушки!
- Не было. Но я целовался. У меня была подруга Джесси.
- Друзья так не целуют.
- Однажды она сказала: «Адам, мы друзья!» и поцеловала, почти как ты ночью.
Найджел грустно улыбнулся в ответ. Воспоминания воскресили детскую любовь, краски летнего неба, обещания, надежды забытые записками в стопках книг… Телефонные звонки.
Телефонные звонки.
- О! Телефон! Слушаю. Да. Не могу сказать. Да. Не могу сказать. Ага. До встречи!
- Что такое?
- Друзья из Европы остро нуждаются в эксклюзивных поставках. Мне пора.
- Хорошо. – Адам кивает. Найджел на взводе, после звонка, но почему то остается на месте.
- Можно мне вернуться домой?
- Можно.
- Можно, я тебе позвоню в обед? – кивок. – А можно забрать с работы? – Еще кивок. – А можно, тебя еще раз поцеловать? Чисто по – дружески…
Адам смущенно улыбается, но дает разрешение.
Найджел никогда прежде так не волновался из – за поцелуя. Он придвигается, касается уголка губ, надавливает, открывая доступ языку. Облизывает кромку чужих зубов. Слышит едва заметный вдох и скалиться в поцелуй, когда раздается очередной телефонный звонок.
- Я… У тебя восхитительный вкус, manzule.
========== Печали ==========
16
С появлением Найджела жизнь Адама не особо изменилась, точнее, изменилось ее внутреннее содержание, расписание осталось стабильным. Разве что теперь Адам начал отвлекаться на работе, минут на 20 и это моментально вошло в привычку.
Отвлекаться Адам стал именно по вине Найджела. Астроном нет - нет, да погружался в мысли о своем друге и соседе, и тут же уносился далеко.
На первых парах Найджел произвел негативное впечатление. Он хамит, курит, дерется, нарушает границы личного пространства, материться, разбрасывает вещи, да и еще немного храпит, как оказалась, от многочисленных переломов носа. Не разбирается ни в космосе, ни в электронике, ни в динозаврах. Адам не понимает живопись, вкус алкоголя, и грустные анекдоты про Югославов. У них нет ничего общего, ничего, кроме того, что они оба выброшены из общества. Гуляют где - то по доске, с завязанными глазами, пока не сваляться в воду.
Не лучшее начало.
Адам даже побаивается Найджела, но оттолкнуть не может. Он сам не понимает, как попал под очарование этого тяжелого человека, но ему хорошо, когда Найджел рядом. Иногда, даже слишком хорошо…
От таких мыслей Адам краснеет. Из воспоминаний его вырывает басовитый голос коллеги.
- Ну и казел, этот Оринс! Скажи! Адам, дружище! – рука ложится на плечо и трясет.
- Ты о чем? – Адам очухивается и непонимающе моргает.
- Я о тебе! Это надо же! Адам начни проект, Адам сделай отчет, Адам останься сверхурочно, а теперь что?! Спасибо Адам, можешь выметаться. Это он для своей шлюхи аспирантки место выгораживает, я тебе говорю!
- Что?! – астроном дергается в кресле и трет голову. – Я тебя не понимаю.
- Я и так вроде простыми предложениями говорю! Жаль, что ты уходишь?
- Куда?
- Как куда? – коллега кривит лицо и тут же осекается. – Так ты не знаешь?
Адам действительно не знал. До последнего. Никто не хотел брать на себя такую ответственность. Все получилось еще более некрасиво, чем могло.
- Почему?! – астроном наматывает круги по кабинету руководителя. – Я делал все, что мне поручали, всегда успевал в сроки, я даже на работу ни разу не опоздал!
- Адам, - начал доктор Оринс. – Ты хороший и исполнительный сотрудник, но у тебя есть проблемы с коммуникабельностью…
- Вам было известно, о моих особенностях, когда вы брали меня на работу!
- Ситуация поменялась. Все решено. – отрезал руководитель и откинулся на спинку кресла.
- С чем я не справляюсь?
- С репрезентацией. Адам, ты не можешь ездить в командировки и представлять нас. Ты даже двух слов связать не можешь!
- А у вашей аспирантки язык на месте! – Адам дернулся вперед и схватил мужчину напротив за грудки. – Говорите! Не надо увиливать, я не ребенок! – голос парня звенел, в глазах промелькнуло мутное безумие.
- Я напишу для вас рекомендацию… - пролепетал Оринс.
- Засуньте эту рекомендацию себе в задницу! – прошептал Адам, прежде чем отшвырнуть бывшего босса. На прощание астроном пнул напольную вазу, и та разбилась едва коснувшись горлышком пола.
- Что за вид? Почему так рано, manzule? – Найджел весело лыбится, когда Адам заваливается в машину с коробкой наперевес. – Это что подарки?
- Меня уволили. – шепчет Адам, едва сдерживая панику. – Я наорал на босса, разбил вазу и послал его в зад.
- Вазу об голову разбил?
- Нет. Она была напольная.
- Но это тоже неплохо. – довольно замечает мужчина. – Я горжусь тобой. Теперь ты совсем взрослый.
- Мне 29 лет. – напоминает грустно Адам. – И мне надо выкупить квартиру.
- Тебе нужны деньги?
- Не знаю. Честно сказать я совсем не разбираюсь в этих ставках, процентах, овердрафтах. Надо идти к юристу, и в банк, и к нотариусу… - он хватается за голову, тело бьет мелкой дрожью.
- Похоже, я поторопился… - прикидывает румын, созерцая подобную психо – физическую реакцию на соседнем сиденье. – Ты еще совсем кроха. – Он осторожно притягивает горе – астронома к себе и гладит по голове. Как будто тот действительно маленький ребенок. Адам цепляется за ворот забавной рубашки с таксами, утыкается в шею, его больше не трясет, только слезы катятся по щекам. В порыве он касается мокрыми губами рта Найджела и тут же отстраняется. Мужчина облизывает чужую слюну.
- Прости.
- Не извиняйся. – мужчина запускает двигатель и авто отзывчиво урчит. – Расслабься. Ты обратился по адресу. Я уже докторскую могу защитить по разочарованиям и несбывшимся надеждам. Я тебя не брошу. – рука поправляет выбившиеся пряди, Адам краснеет от такого прикосновения. – Знаешь, что я делаю, когда мне плохо? Еду кататься.
========== Магия ночи ==========
17
Колесить всю ночь напролет оказалось веселее, чем Адам предполагал. По городу они ехали медленно, глазели на людей в проезжающих авто, Найджел то и дело изображал незадачливых водителей и Адаму почему – то было смешно. Хотя он как никто знал, что смеяться над другими плохо. Когда они вырвались на хай – вей, румын прибавил скорость и теперь они неслись как сумасшедшие неизвестно куда. Дорога к двум часам ночи оказалась пустынной. Свобода кружила голову. Как всегда. Это ее основное предназначение.
- Подожди! Не переключай, это хорошая песня… - Адам попытался переключить песню на начало, но Найджел уже листнул дальше.
- Это Beach Boys исполняют…
- Но песня классная!
- Знаю. Мне больше mam’s and pap’s нравятся. У них звук оригинальный.
Песня зазвучала и авто наполнилось густым вокалом.
- Никогда бы не подумал, что белые могут петь как черные! – Найджел перекрикивает текст, курит и немного шепелявит из – за акцента. Адам не может разобрать ни слова, но все равно кивает в ответ. Он не посмеет нарушить эту атмосферу. Дальше трек сменяется старым добрым Билли Джоэлом, Smoke, Элвисом Костелло, потом начинается Стинг, много Стинга. Похоже, Найджел неплохо разбирается не только в алкоголе и живописи. Адам десятки раз слышал эти песни в рекламах, супермаркетах, фильмах, они вырывались из окон открытых домов, но никогда не становились своими. Теперь они начинают принадлежать ему, Найджел делится ими с другом, делиться ощущениями, воспоминаниями и Адам жадно впитывает их.
- Вот это да… Я и забыл, что эта песня существует! – оживляется Адам, когда из колонок вырывается «I be belive». Найджел делает громче, хотя громче уже невозможно. Пальцы постукивают по рулю в так мелодии. – Не знал, что тебе нравятся такие песни.
- Какие? – ухмыляется мужчина и заходит в крутой поворот. Дыхание перехватывает от неожиданности. Найджел наслаждается глубоким женским голосом, повествующим о любви, и нисколько не стесняется своей сентиментальности. – Это песня о любви. Одна из лучших. В таких вещах не надо сомневаться. Ими надо наслаждаться. Как и всем в этой гребаной жизни.
Они еще долго носятся по опустевшим дорогам, крутят кольца, Найджел любитель беспечно пожечь резину. Домой они приезжают ближе к утру, когда город скидывает беззаботность ночи и начинает погружаться в серую повседневность.
- Я начинаю понимать вампиров! – вдруг заявляет Адам, стягивая свитер. Он до сих пор не может успокоиться после пережитого. Отголоски мелодий продолжают будоражить разум парня, который, до этого находился в анабиозе.
- С чего это? – Найджел раздевается тут же.
- Ночью классно. Все такое… Нереальное, но понятное… - Адам не может подобрать слова.
- Опрокинутое. – Добавляет румын и ждет.
- Я… - Адам мнется. – Я хотел попросить. Ты можешь сегодня спать со мной. То есть не спать, но лежать. Но спать тебе тоже можно, в смысле погружаться в сон… Здесь. Пожалуйста.
Найджел кивает и садится на край кровати.
========== Фильм ==========
18
Теперь Адам безработный. Он просыпается в шесть утра, идет в душ, готовит сэндвичи, застегивает отглаженную рубашку, надевает часы и только потом понимает: идти некуда. Он обессиленно вздыхает и поворачивает процесс вспять, благо сэндвичи не разбирает.
В комнате Найджела тихо и темно, благодаря плотным шторам. Пахнет сном и сигаретами, он так и не прекратил курить в постели. Адам раздевается до трусов и забирается под одеяло.
- От тебя пахнет зубной пастой. – ворчит Найджел, устраиваясь поудобней. – Опять забыл, что никуда не надо?
- Опять. – вздыхает Адам, кутаясь в одеяло.
- Опять ноги холодные?
- Опять. – Снова вздох. Адам чувствует, как горячие ступни касаются его ледяных ног, и вздрагивает, чувствуя приближающийся сон.
Теперь работа Найджела становится еще сложней и дело тут не в деньгах. Ему не хочется оставлять Адама одного долго. Раньше приходилось. Не мог же он сидеть с ним в обсерватории. Сейчас отказать себе все сложнее. Да еще кореша стали подозревать неладное.
- Че с тобой, Найд? Херово тебе на чужбине? Тоскуешь?
- Да че париться. Былого не вернешь. Но у вас тут все по-другому. Сам по Варшаве не скучаешь?
- Да не особо… Тока красиво там было. Здесь архитектура как в курятнике, не по мне. Я, знаешь ли, к роскоши привык. – деловито замечает кореш. – Да и бабы у них так себе…
- Ну ты как всегда. – ухмыляется Найджел.
- А че не так что ли?! Или ты кого сцепить успел. Слухи ходят, что ты сдвинулся на какой – то кисе… - в глазах поляка пляшут искры.
- Да пошел ты! – лыбится румын. – Кто треплет?
- Хороша, а? – не унимается кореш. - Из наших наверно?
- Да так… Местная, просто друг.
- Да пизди мне! На тебя че, демократия действует. Баба – друг. Ну, заливай!
19
Заливать, а тем более корешам Найджел не привык, поэтому отъезжает по быстрому, что бы не провоцировать, да и разговоры эти мужчину порядком достали. Что в Бухаресте, что в Лос – Анжелесе – один и тот же треп: стволы, дурь, да телки.
Адам, дома тоже не отличается разнообразием, но Найджелу нравится наблюдать за нехитрыми радостями парня.
- Через две минуты начнется фильм, я должен его посмотреть! – мельтешит Адам возле дивана. – Листни, пожалуйста.
- Ага. – Найджел тупо пялиться в экран.
- Минута! – волнуется парень и пытается втиснуться на диван, где развалился Найджел. – Найджел, дай мне пульт!
- Да куда ты торопишься!? – он перекладывает ноги на столик перед собой, но пульт не отдает.
- Фильм начнется ровно в семь!
- Ну там еще титры пол часа будут…
- Переключи, пожалуйста. Показывают какой – то бред.
- Ты чего? Это же Роберто Росселлини – «Германия. Год нулевой».
- Я не знаю его. – Адам начинает заметно нервничать.
- Это же классика. Про Германию после войны… - Найджел удивленно разглядывает друга.
- Какой войны? – руки теребят край рубашки.
- Мировой. Второй мировой. – Пальцы щелкают у висков. – Ты чего, manzule.