С трудом сглотнув и закрыв глаза, всё ещё прижавшись к ней лбом, он скользнул рукой меж её ног. Он нежно, но настойчиво ласкал её, раздвигая складки и изучая, как делал это с Игритт, и ему показалось, что это было целую жизнь назад. Она напряглась и сжала его плечи. Он не мог выносить вкуса её страха и неуверенности, но знал, что для него было бы величайшей мукой взять её сухой и неподготовленной и, боги, он не хотел причинять ей боль.
У неё перехватило дыхание от того, как он работал пальцем напротив комка нервов в её лоне, и в его паху выстрелила вспышка тепла, которую он не в силах был остановить. Он разрабатывал её осторожно, внимательно прислушиваясь к её дыханию, и, когда её ноготки впились ему в плечи сквозь тонкую ткань рубашки, он решил зайти дальше. Незадолго до этого она стала влажной, и её дыхание участилось; Джон поймал себя на мысли, что ему хочется поцеловать её, чтобы узнать на вкус.
Вместо этого он опустил голову и прижался к её впадинке между плечом и шеей, где она пахла лавандой и лимоном. Убеждая себя, что он должен быть уверен, абсолютно точно уверен, что она готова принять его, он засунул сначала один, затем второй палец внутрь неё, кусая губы, чтобы заглушить стон от ощущения того, как она сжала их. Санса, однако, не предприняла ни малейшей попытки унять свой всхлип удовольствия. Её бёдра инстинктивно брыкнулись так, что Джон чуть не забылся.
— Ты в порядке, Санса? — спросил он, стыдясь звучания своего голоса. Его член явственно пульсировал, требуя высвобождения, и она должна была почувствовать его бёдрами, отяжелевший, твёрдый и постыдный. Боги, это так долго.
— Д-да, думаю, да… это приятно, Джон, спасибо, — хрипло пробормотала она и слегка погладила его спину. Её благодарность за его довольно скудные усилия доставить ей удовольствие заставила его пожелать придушить многих людей, большинство из которых были уже мертвы. — Думаю, что теперь я готова, Джон. — Её пальцы были уже у него в волосах, успокаивающе почёсывая голову. Она так добра, так внимательна. Она заслужила намного более лучшего.
Он поднял голову и поцеловал её. Она казалась на мгновение поражённой и напряглась под ним, но потом постепенно расслабилась под напором его губ. Он толкнулся языком в плотный стык её губ, и, после минутного замешательства, в котором он ощущал борющиеся между собой неопытность и желание, она чуть приоткрыла их, и он неторопливо попробовал её. Он медленно учился чувствовать её плавными, приятными поцелуями, и это помогло прогнать из головы поток разных мыслей. Она была тёплой, мягкой, сладкой; и когда её язык неуверенно коснулся его, он простонал ей в рот. Он ещё несколько секунд поработал пальцами, проглатывая её задушенные стоны, извращённо наслаждаясь увеличившейся влажности его руки в то время, как они приникли друг к другу губами.
Весь в огне, отчаявшийся, он, наконец, взял член и пристроил его напротив мокрого жара её лона, медленно, но уверенно надавив вперёд. Она в то же мгновение одеревенела, так сильно вцепившись в него, что он подумал, не ушиб ли её; и отвела губы от его рта. Она вжала голову в подушку, закатила и закрыла глаза; её щёки покраснели, губы округлились; но Джон знал, что эта реакцию породило не желание или удовольствие, а страшное, ужасное воспоминание.
Он остановился, хотя её многообещающие, тесные и узкие глубины были соблазном, который он едва смог выдержать, и обхватил ладонью её щеку, проведя большим пальцем вдоль резкого наклона скул. Боги, она была так прекрасна, так далека от кого-то вроде него.
— Посмотри на меня, Санса, — тихо сказал он, — я остановлюсь, как только ты попросишь, сразу. Обещаю.
Санса судорожно вздохнула и заставила себя расслабить тиски своих пальцев на его плечах, прежде чем открыть глаза. В них были слёзы, страх и боль, и он поцеловал её в лоб и щёки; с каждым поцелуем напряжение в ней спадало. Когда он отстранился, она улыбнулась ему мягкой, душераздирающей улыбкой и придвинула свои бёдра к его как явный знак того, что он должен продолжать.
Это было недолго.
Может, это и должно было смущать при других обстоятельствах, но сейчас он полагал, что так лучше — закончить это побыстрее. Тем не менее, удовольствие, которое он нашёл в ней, было трудно игнорировать. Чувство её соприкасающейся с ним кожи, её тихие задыхающиеся вдохи, когда он ускорил темп; а её запах, казалось, выбросил у него из головы всякую мысль, всякие лица, кроме её. Он простонал её имя, когда достиг пика, и уткнулся лицом ей в шею; и в ослепляющем жаре наслаждения он позабыл о стыде.
Она улыбнулась ему, когда он, обмякший, плюхнулся на спину рядом с ней. Они не говорили несколько долгих минут, в течение которых Джон успокаивал свои сердце и дыхание, а стыд и отвращение к самому себе снова подкрались к нему. Он поднялся, намереваясь уйти, но она схватила его за руку и покачала головой, когда он обернулся к ней.
— Останься со мной, Джон, пожалуйста.
Он сглотнул желчь, чувствуя омерзение от того, что нашёл удовольствие в её теле, и кивнул. Он должен сделать это, сказал он себе в тысячный раз за этот бесконечный день, хотя бы для неё. Он опустился обратно на меха, и она нерешительно свернулась рядом с ним.
— Джон? — спросила она долгое время спустя, и он слегка вздрогнул, уверенный, что она уже спала.
— Да?
— Я знаю, что это, может быть, неправильно, — сказала она, положив ладонь ему на грудь чуть ниже сердца, — и что ты хотел бы, чтобы это было иначе, но… Я рада, что это ты.
Он напрягся, не зная, что сказать, и крепче обнял её.Часть его, та часть, которую он хотел бы игнорировать; та, за которую Нед Старк, несомненно, убил бы его, была тоже рада.
— Спи, Санса, — сказал он вместо этого. — Я буду за тобой присматривать.
Через некоторое время она заснула, задышав глубже и размереннее, но Джон не нашёл покоя, пока первые утренние брызги не заглянули через оконные занавески.
========== Часть 2 ==========
После того, как Дейнерис с её армией и драконами ушла на юг, они стали жить как обычно.
Восстановление Севера займёт десятилетия, но Санса, казалось, была одержима достичь того, что все считали невозможным, сосредоточив своё внимание на жизни своего народа. Ответственность Джона была более местного значения, концентрируясь на Винтерфелле и управлении замком и его людьми. Тем самым он позволил Сансе заняться более широкими вопросами их неоперившегося королевства. Это было истинным удовольствием — управлять местом, которое он звал домом, и многие люди здесь вспоминали его с большей любовью, чем он мог себе представить.
И всё же… призраки его семьи по-прежнему никуда не делись. Иногда, поворачивая за угол, он впадал в оторопь от воспоминания того, как они с Роббом шныряли по конюшне, или как они с Арьей сидели под деревом в богороще и делили яблоко. Горько-сладкими были эти воспоминания.
Они с Сансой мало видели друг друга в течение дня, хотя, если она случайно проходила мимо него в залах, всегда останавливалась и разговаривала с ним о том, как проходит его день, и спрашивала, ел ли он. Это было довольно приятно… находил он, что кто-то беспокоится о тебе.
Каждый вечер с заходом солнца он обнаруживал, что страшится темноты и того, что она сулит, всё больше и больше. Он жаждал удовольствия, которое обретал в её теле, но боялся уродливого чувства вины и стыда, всегда следовавшими сразу после.
Шестью лунами позже, когда Санса нежно улыбнулась и сказала ему, что беременна, Джон не смог сдержаться от того, чтобы почувствовать облегчение. Утверждая, что ей с ребёнком будет лучше отдыхаться, если он будет спать в другом месте, он в тот же вечер переехал в другие покои. Если она и выглядела разочарованной, то Джон сказал себе, что это ему просто померещилось.
— Мы должны написать Дейнерис, — сказала она в один день, позвав его в свой кабинет. Она была прекрасна в солнечном свете поздней осени; её волосы были заплетены в простую косу, перекинутую через плечо, а кожа сияла румянцем. Джон сжал рукоять меча, чтобы справиться с внезапной волной предательского желания.
— Не могли бы мы подождать, пока не родится малыш? — спросил он.
Санса покачала головой с мрачным выражением лица, и ему захотелось взять её в свои объятия.
— Нет… нет, мы должны написать ей сейчас и сообщить, или она может заподозрить, что мы хотим отречься от своего обещания.
Джон не мог отрицать, что ему хотелось этого, но он понимал, что такое будет значить, скорее всего, войну, которую они едва ли могут себе позволить. С того момента, когда Санса сказала ему, что ждёт ребёнка, в нём вспыхнула искра надежды. Когда-то он мечтал о жене и ребёнке, семье; и, хоть она и не была женщиной, которую он представлял, он обнаружил, что готов отчаянно держаться за свою красивую мечту.
— Как скажете, Ваша Светлость, — сказал он, и её холодные глаза преследовали его весь день.
____________________________________
Королева прибыла за две недели до появления на свет ребёнка, погрузив весь замок в суматоху. Дейнерис была пугающей гостьей и заставляла даже самых бывалых служанок разбегаться по углам. К счастью или к сожалению, работа развлекать царственную тётю Джона выпала ему самому. Санса, всё больше избегающая его по мере развития беременности, в эти последние несколько месяцев стала для него почти чужой.
Джон справедливо беспокоился о том, как преодолеть этот разрыв: Санса едва смотрела на него, едва уделяла слово на ужинах и быстро проходила мимо него, если они должны были пересечься где-нибудь в зале.
Джон спрашивал себя, сердится ли она на то, что носит его ребёнка, или, возможно, из-за сделки, достигнутой с Дейнерис, чтобы купить его жизнь. Он, конечно, был сам на себя возмущён за это.
— Ты ужасно задумчив, племянник, кто-нибудь говорил тебе это? — сказала Дейнерис, прогуливаясь с ним в богороще. Мужчина, Даарио, постоянная тень драконьей королевы, неотступно следовал позади.
Джон крякнул и вздохнул.
— Кто-то, может, и упоминал.
— Мужчина со столь красивой, милой женой не должен выглядеть таким удручённым.
Джон внутренне застонал, желая толкнуть свою тётку с её любопытствующими глазами и ухмыляющимся ртом.
— Возможно, это не самый лёгкий союз, — признался он и тут же пожалел об этом. Он был ужасен в политических играх; видимо, поэтому Санса никогда не заставляла его участвовать в заседаниях совета с иностранными сановниками.
Дейнерис сделалась задумчивой, почти обеспокоенной.
— Это потому, что вы были когда-то братом и сестрой? — спросила она, как будто эта мысль была совершенно глупой.
— Это накладывает некоторый отпечаток, — сухо ответил он, внутренне браня себя, но ему отчаянно хотелось обсудить эту ситуацию с кем-нибудь.
Королева драконов слегка усмехнулась и остановилась, вынуждая Джон сделать то же самое.
— Ты тратишь много времени на опасения, не имеющие под собой почвы, лорд Старк. Между тобой и твоей волчьей королевой есть больше, чем у большинства супругов когда-либо: доверие и немалое количество любви, что стало ясным после моего последнего визита. Ты будешь дураком, если разбазаришь это.
Джон был потрясён столь неожиданно сентиментальным поворотом беседы, но тут появился запыхавшийся Сэм с красным лицом.
— К-королева, она, она…
Джон, с застучавшим в нестройном ритме сердцем, бросился с места до того, как мейстер закончил.
______________________________
— Вы можете перестать вести себя так, как будто я собираюсь вырвать ребёнка у вас из рук и сразу же улететь на спине дракона, — сказала Дейнерис, принимая кубок вина, который Джон с возмущением наполнил ей.
Санса сохраняла ледяное выражение лица, сидя на постели с их сыном у груди. Джон находил завораживающим то, что где бы она не сидела, она делала это так, словно сидит на троне. Служанка расчесала и заплела ей волосы; она была в тонкой батистовой сорочке и серо-сизом халате, накинутом сверху. Джон думал, что она — самое прекрасное, что он видел.
— Разве это не то, что Вы собираетесь сделать? — невозмутимо спросила Санса, и тётя вздохнула.
— Я долго обдумывала это и решила, что лучше будет не отнимать у Севера их первенца.
— Как любезно с твоей стороны, — почти прорычал Джон, и Санса бросила на него взгляд.
Дейнерис полностью проигнорировала это.
— Однако я хотела бы испытать его.
Санса нахмурилась.
— Испытать его? Испытать его как?
Драконья королева посмотрела на Джона, и он понял.
— Нет, об этом не может быть и речи! Он всего лишь младенец.
Дейнерис закатила глаза.
— Я не имею в виду бросить его в очаг, племянник. Лишь простое пламя свечи, и я оставлю вас обоих в покое.
Санса молчала, но напряжённое очертание её подбородка чётко выражало её неудовольствие.
— А если он такой же, как мы; если он рождён драконом? — наседал Джон, встав между Сансой и Дейнерис.
Драконья королева, изогнув брови дугами, изучала его мгновение и сказала:
— Тогда я подожду, пока вы не произведёте на свет ещё одного ребёнка, чтобы забрать его. Я не совсем бессердечна.
Джон подавил усмешку и повернулся к Сансе. В конечном счёте, это было её решение, да, но ему отчаянно хотелось закинуть их обоих на спину лошади и уехать далеко-далеко. Санса резко кивнула и наклонилась взять свечу с прикроватного столика.
— Санса, — чуть не прорычал Джон, не в силах остановить себя.
— Возьми его за руку, Джон, это должны сделать мы, — сказала она с каменным выражением лица и стала терпеливо ждать, пока Джон заставит себя пойти и взять своего маленького сына на руки. Он крепко спал с приоткрытым ртом; его черты были совершенны и прекрасны. Джон взял одну ручку сына, и маленькие пальчики тут же обхватили его палец. Он закрыл глаза и стал молить, чтобы боги даровали ему силы.
— Вытяни ладонь, Джон, — мягко сказала Санса. Эти слова явно были предназначены только для него, и он увидел на мгновение страх в её глазах, прежде чем она снова вернула себе бесчувственную маску.
Они обещали доверять друг другу, говорил её взгляд.
Он вытянул пальчики сына, и Санса поднесла пламя свечи к его нежной ладошке. Это не заняло много времени. Младенец проснулся с заикнувшимся вздохом и начал плакать. Санса немедленно отвела свечу, и Джон обнаружил, что Дейнерис была рядом с ним, аккуратно опираясь на его плечо, чтобы удостовериться в безошибочном следе ожога.
Она выглядела ужасно разочарованной, и Джону очень хотелось её задушить.
— Довольны? — спросила Санса сквозь зубы, и не было ничего холоднее, чем её взгляд в ту секунду.
— Да, — просто ответила Дейнерис.
— Тогда уходите, сейчас же, — откровенно прорычала Санса. Джон никогда не видел её столь ожесточённой.
Драконья королева, напуганная Волчьей, вылетела из покоев без оглядки, не произнеся ни слова.
__________________________________
Джон просто не мог нарадоваться на своего сына. Маленький Робб казался порой сном, и лёд между ним и Сансой постепенно оттаивал. Они вместе смотрели за сыном, тихо радуясь каждым жестом, каждым взглядом. Праздник именин, состоявшийся после отъезда Дейнерис, стал самым радостным событием в Винтерфелле за последние десятилетия.
В то же время желание Джона Сансы не побледнело за время нескольких месяцев их разлуки. Оно стало ещё сильней, ещё отчаянней. Не проходило и дня, чтобы он не представлял себе, как она простирается перед ним в разных порочных, возбуждающих позах; каково её лоно на вкус; или как она будет выглядеть на пике наслаждения, сидя на нём верхом. Он чувствовал, что сходит с ума.
Материнство было к лицу Сансе почти так же, как корона Севера. Улыбка, которую она приберегала только для сына, заставляла его внутренне натягиваться, а сердце — волноваться. Его стремление к ней, однако, имело мало общего с их ребёнком. Он обнаружил, что боится. Боится внутренней нужды, потребности в ней, что медленно пожирала его ночами, когда он лежал один в своей постели, поглаживая рукой член и вспоминая её жар, гладкость её кожи и милые тихие звуки, которые она издавала, когда он двигался в ней.