— Как и я, — отозвался Нед, согнув губы в улыбке.
— Как думаешь, кем он будет? — Её пальцы невесомо переплелись с его и потянули их на её живот.
— Сыном, — сказал он, но несерьёзно. На самом деле это не имело для него никакого значения.
— В самом деле? — возразила Кейтилин. — У меня есть ощущение, что это будет девочка. Более послушная, чем когда-либо был Робб.
Послушный Старк, подумал про себя Нед. Это было бы редким благословением. Он подумал о Брандоне и Лианне, чья волчья кровь, бегущая в жилах, толкнула их к безрассудству, а одного привела к смерти. Нед молился, чтобы его дети никогда не были настолько дикими, если только не для своего спасения.
— Если это мальчик… — сделала паузу Кейтилин, задрав голову, чтобы поймать взгляд Неда. — Ты назовёшь его в честь своего лорда-отца?
Моего брата, ты имеешь в виду, хотел он поправить её, заметив, что она прикусила губу, чтобы скрыть волнение, оживившее её дыхание. Он не винил её; в конце концов, именно он, а не Нед, должен был получить её. Высокий, красивый Брандон, чья необузданная радость и ещё более дикая ярость волновала женщин и вдохновляла мужчин. Последнее, пожалуй, и свело его в раннюю могилу. Он был, как Роберт, и оба они умерли за одну девушку…
— Нет, — вслух сказал Нед. Было слишком рано. — Не думаю.
— Пока нет, — прошептала Кейтилин, высказывая свою мысль. Её ресницы дрогнули, угрожая сомкнуться вовсе. — Знаешь, он бы гордился тобой. Ты отлично справляешься.
В самом деле гордился бы, хотелось ему спросить. Нед не чувствовал за себя гордости. Он был удовлетворён; возможно, даже доволен; но не мог заставить себя гордиться своей жизнью. После войны он сбежал на Север и засунул голову в снег, вот и всё. Он стал Эддардом Старком, воином, благородным мужем, но неудачником. Он не смог отомстить ни за отца, ни за Брандона, ни за Роберта и подвёл Джона Аррена. Единственное, что я когда-либо сделал хорошо — это Робб.
Он чувствовал вес Кейтилин, лежащей подле него; она заснула. Её приоткрытые губы касались его руки, а рыже-каштановые волосы лежали на его плече. Он мягко передвинул её на её подушку, а затем опустился рядом с ней.
Как всегда перед сном, Нед молился о здоровье своей семьи и спокойствии для тех, кого потерял.
__________________________________
— Это последний, милорд, — шепнул Вейон Пуль, указывая на фермера и его жену с четырьмя маленькими, оборванными детьми, вошедших в приёмный зал. Нед кивнул, сдерживая вздох облегчения, и жестом указал чете шагнуть вперёд.
— Что побеспокоило тебя, добрый человек? — спросил он мужчину со своего каменного трона, ненамного выше, чем он сам.
— Пожар, мʼлорд, — сказал фермер, стоя прямо и гордо. — Кто-то пыталися сжечь меня дома ночию вместе со всеми моими ребятёнками. Мы не чувствуем себя в безопасности, и любезнейше просим Вашей защиты. — Его жена кивнула в знак согласия; её испуганные глаза показывали. что он говорит правду. Дети беспокойно суетились вокруг неё, но молчали, дёргая её за юбку и вытирая сопли из носов.
— Как твоё имя? — спросил Нед.
— Томас Блэк, мʼлорд Старк, — ответил он ясным голосом. Нед заметил в нём своего рода гордость, определённое простонародное удовольствие от выдерживания разных лишений, о которых многие дворяне не хотели знать. Они гордились не своим Домом, но в них всё равно было благородство.
— Где ты проживаешь, Блэк?
— Буде час езды от Вашего замка. Мы шли сюда пешком.
— Я не слышал о каком-либо пожаре, — сказал Нед, изогнув бровь дугой. — Но у меня нет причин сомневаться в тебе, мой добрый человек. Я пошлю людей, чтобы охранять твой дом ночью. Также, если есть какие-то повреждения, я с радостью отправлю людей отремонтировать его. — Вейон кивал рядом с ним, записывая в свою книжицу то, что приказал Нед.
Томас в благодарности склонил свою румяную голову.
— Благодарю, мʼлорд. Вы — щедрый человек. — Он повернулся к жене и детям, кивнув им.
— Спасибо, мʼлорд, — кротко сказала его жена. Томас крякнул детям у её ног, и они выпрямились, обращённые во внимание, прежде чем закричали все разом, не попадая в унисон:
— Спасибо, мʼлорд!
Нед усмехнулся их старательному рвению и понаблюдал, как они, пританцовывая, выходят из зала следом за своими родителями. Обрадовавшись, Нед вздохнул и поднялся на одеревеневшие ноги, не двигающиеся в течение нескольких часов.
— Что же, сколько людей, милорд? — спросил Вейон, всё ещё записывая в свою книжку.
— Пятерых должно быть им достаточно, — ответил Нед. — Двое — для охраны, трое — для ремонта.
— Хорошо, милорд, — сказал стюард и бодро зашагал прочь выполнять его приказания.
Выйдя из зала, Нед прошёл не больше двух шагов, когда перед ним предстал мейстер Лювин. Его руки были сложены в рукава, как обычно, а старческое лицо привычно не выражало никаких эмоций. Неду нравилось в нём то, что он был постоянен и верен. Он был более устойчив в своих привязанностях; больше даже, чем мейстер его отца. Нед поприветствовал его кивком.
— Письмо, милорд, — сказал Лювин, переходя сразу к делу. Добрый мейстер вытащил из своих бездонных рукавов бумагу и положил Неду в ладонь. — Оно от королевы Лианны, — объявил он своим мудрым голосом. Нед заметил, что он не ушёл тотчас, а задержался, наблюдая, как он взял письмо в руку. Лианна, задумался Нед, воссоздавая её образ в своей голове.
Лианна посылала ему много писем. Нед был уверен, что она утомила многих птиц Королевской Гавани одной только своей почтой; он получал по одному в неделю — длинные рулоны бумаги, каждый дюйм которой был заполнен её ленивым почерком, подробно описывающим каждую радость её придворной жизни.
Хоть все её письма и несли на себе королевскую печать — круглое алое пятно воска с изображением трёхглавого дракона Дома её мужа — она всегда подписывала письма — «Дорогой Нед», — витиеватым, искусным почерком, который затем превращался в торопливые штрихи, к которым он уже вполне привык.
Мейстер всё ещё стоял рядом, когда Нед просунул палец под печать, чтобы вскрыть её.
Дорогой Нед, писалось там. Как ты, милый брат? А как дражайшая Кейтилин, Робб и твой малыш? Извиняюсь, что не писала так долго. Боюсь, что в последнее время я стала слишком занята. Всякий раз, когда я хочу сесть и написать тебе письмо, кажется, что Рейгар стоит прямо за моей спиной и говорит мне прекратить… Затем она перечислила свои обязанности, складывающиеся в довольно загруженный график, пожелала ему всего наилучшего и закончила письмо с «Твоя любящая сестра, Лиа». В содержании письма не было ничего необычного, но что-то заставило его нахмуриться. Это была тягость, понял он, тягость чувств, которых она не хотела поверять… Боль? Печаль?
Он не знал. Лианна всегда находила способы скрыть то, чего она не хотела бы, чтобы видели другие.
Он вспомнил её на ступенях Красного Замка; она стояла с высоко поднятой головой, со своей рукой в руке Рейгара, глядя сильно, бесстрашно и отважно, в то время как толпа приветствовала победу её возлюбленного и проклинала её имя. Всего несколько часов спустя она будет рыдать в объятиях Неда так, что едва могла дышать. «Мне жаль», плакала она беспощадно, прижимаясь к нему, будто боясь, что он исчезнет. «Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Я такая глупая, такая…» В её рыданиях он слышал их имена или части имён: Брандон, Роберт, отец, Бенджен, его собственное; она извинялась и плакала, плакала, плакала.
— Ты хочешь выходить за него замуж? — спросил он её, когда дикие рыдания сменились кроткими всхлипами. — За Рейгара, ты…
Она посмотрела на него покрасневшими глазами, словно потрясённая от того, что услышала такой вопрос. Она ответила не сразу; её губы задрожали и раскрылись, словно решившись что-то сказать, затем снова закрылись.
— Он — отец Джона, — сказала она несколько минут спустя. Затем плоским, пустым голосом добавила: — Я люблю его. — Она не ответила на его вопрос, по-прежнему скрывая себя настоящую.
Позже, когда её слёзы высохли, она спросила:
— Ты простишь меня?
И Нед, не в силах таиться, ответил:
— Да.
— Что-то случилось в столице, Лювин? — осторожно спросил Нед, глазами всё ещё оставаясь на бумаге.
— Королева взяла на себя многие общественные обязанности, — каменным тоном ответил тот. — И, как я слышал, Ланнистеры тоже.
При упоминании о них Нед навострил уши. Не было такого Дома, который он презирал бы больше, чем Ланнистеров; в конце концов, они их предали: его, Роберта, Хостера и Джона. Когда они вчетвером выигрывали, отвоёвывали, сражались, лорд Тайвин вкладывал деньги в их достижения. Он не послал в бой ни одного человека; только сундуки с монетами, которые Неду виделись подтверждением этакого безмолвного союза. Они даже встречались по какому-то поводу с послами лорда Тайвина, но никогда — с ним самим; только через людей, окутанных плащами и интригами, торговавшихся и гарантирующих власть своего лорда после войны. Во время одной из таких встреч они предложили Роберту руку Серсеи, полагая, что Лианна мертва.
— Ублюдки! — закричал на них Роберт, вскакивая на ноги и хлопая по столу ладонями. — Ублюдки, вы все, и ваш лорд тоже! Я не возьму никого другого, кроме Лианны, никого другого, ни…
Нед вывел своего друга прочь, пока он всё не испортил, и оставил его с Джоном.
— Я никогда не сделаю этого, — кипел Роберт, сжав свои большие руки в угрожающие кулаки. — Никогда не соглашусь с этим, пока есть хоть один шанс, что твоя сестра жива. Клянусь Старыми богами и Новыми, что спасу её, и она станет моей.
Союз не пострадал от его порыва, и лорд Тайвин даже послал свои извинения и ещё один сундук с золотом. Но такие любезные деяния кончились, когда Роберт пал на Трезубце, и лорд, что помогал им, поспособствовал этому.
— Ланнистеры сохраняют только одну верность — своим амбициям, — говорил ему ночью Джон после того, как люди лорда Тайвина атаковали их лагерь через две недели после смерти Роберта. Без предупреждения его армия набросилась внезапно, словно буря, и, когда они опомнились, ушла, оставив многие разрушения. — Рано или поздно они бы нас предали, — угрюмо сказал он. — Я только молился, чтобы это было поздно.
Теперь, казалось, их амбиции пошли в ход снова.
— Какого рода обязательства? — спросил Нед у Лювина. Ему стало любопытно.
— Как я уже говорил, леди Серсея проделывает большую благотворительную работу, и она пользуется при дворе популярностью. Лорд Тайвин, как Вы знаете, заседает в Малом совете короля и имеет достаточно золота, чтобы купить союзников. А сир Джейме… — приостановился Лювин, дав Неду мгновение подготовиться. — Он — личный страж Вашей сестры.
— По приказу Рейгара? — спросил Нед, подняв брови. — Неужели он действительно столь много доверяет Ланнистерам? — Нед был удивлён этим. Не питая большой любви к своему королю, он знал, что тот заботится о Лианне, и это давало возможность оставить в покое свой разум в отношении благополучия сестры.
— Я не знаю, милорд. На самом деле это может ничего не значить. — Ничего? Нет уж; на всё, что делают Ланнистеры, есть причины, и всегда это было для того, чтобы подсобить себе. — Тем не менее, я счёл нужным это отметить, зная прошлое между вашими Домами.
Нед кивнул; его мысли всё ещё не устаканились.
— Спасибо, Лювин. Вы хорошо сделали, что сказали мне.
— Конечно, милорд, — ответил мейстер с поклоном, всколыхнувшим его длинные рукава, и ушёл прочь, чтобы заняться каким-то другим вопросом.
Нед снова вернулся глазами к письму, изучая его на предмет всякого намёка на грусть или едва уловимого крика о помощи. Оно было написано в своей обычной манере, беззаботно и пренебрежительно, редко показывая что-то, кроме беспримесного довольства. Хотя Нед знал её лучше; статус королевы — не то, что ей легко даётся и не то, что она хотела бы принять. Она была слишком честна для двора, слишком горда, чтобы отыгрывать свою роль, и предпочитала ездить верхом на неосёдланных лошадях, нежели в уложенной подушками повозке.
Рейгар не будет причинять ей вреда, пытался убедить себя Нед, откладывая письмо. Он умён. Он должен понимать, что Ланнистеры… Нед покачал головой; сама мысль эта причиняла ему беспокойство.
Он вдруг обнаружил, что идёт, пошатываясь от растерянности, и подошёл к двери детской Робба. Нед часто оказывался здесь, когда бывал свободен от дел, и играл с маленьким сыном, пока другие задачи не потребуют его внимания. Отворив дверь, Нед обнаружил Робба на коленях у Кейтилин, прижавшегося ухом к её большому животу.
— Когда ты выйдешь? — мило спросил он, заметно напрягаясь, чтобы услышать от малыша ответ.
Кейтилин, позабавленная, рассмеялась своим мелодичным смехом.
— Она ещё не может тебе ответить, Робб.
Она, заметил Нед. Кейтилин действительно думает, что это дочь. Как бы там ни было, это заставило его улыбнуться.
Кейтилин подняла глаза на Неда в дверях, только сейчас заметив его.
— О, Нед, — на выдохе сказала она, улыбнувшись ему. — Робб такой же нетерпеливый, как и мы.
Робб заметил его, и его голубые глаза Талли осветились узнаванием. Он оттолкнулся от колен матери и побежал к Неду, протягивая свои извивающиеся пальчики. Нед зачерпнул его в свои объятия, и Робб крепко обнял его. Кейтилин довольно смотрела на них; тёплая улыбка смягчила её черты. Возможно, не в силах противиться, Нед подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал.
— Всё в порядке? — спросил он с улыбкой.
— Да, я уверена, что да, — призналась она. — Я только хотела немного увидеть Робба. А ещё ребёнок начал пинаться, и мне нужно было место присесть.
Нед, позабавленный, издал смешок. Письмо в камзоле вспомнилось ему, и он посерьёзнел. Он достал его и протянул Кейтилин.
— У тебя сердце женщины, Кет, — сказал он ей. — Может, ты сможешь прочитать её слова лучше, чем я.
— Оно от твоей сестры, — уверенно сказала она, как только опустила взгляд на бумагу. Он ждал, когда она читала, щекоча Робба, который затем прервал его, покрывая беспорядочными, мокрыми поцелуями. Потом он сделался беспокойным, как обыкновенно делаются дети, и вывернулся из его рук, забравшись обратно на колени к матери и обняв её круглый живот. Кейтилин снова заговорила:
— Почему, они всегда цветут, — заявила она вдруг.
Нед нахмурил брови.
— Что? — Он не мог вспомнить в письме ничего подобного.
— Смотри, под печатью, — объяснила она, показывая ему красное пятно на месте отслоившегося воска. — Мы с моей сестрой часто скрываем так послания. — Мелким почерком там было написано: «Цветут ли розы? Убедись, что они в мягкой земле и рядом нет никого, кто мог бы истоптать их. Только тогда они смогут цвести.»
— Конечно, они цветут, — ответил Нед как во сне. Тут письмо упало на пол, и Кейтилин прижала руку к животу.
— Уф, — выдохнула она и издала нервный смешок. — Нед…
— О, боги, — выругался он. — Мейстер… Я… Я приведу Лювина. Робб, сходи приведи… нет, я сам, я, э, это моя работа, я… — У него пересохло во рту, и он был не в силах произнести ни единого слова.
— Поспеши, любовь моя.
— Верно! Конечно.
Лорд Эддард Старк был воином и стратегом, благородным мужем и проигравшим, но это всё не имело значения, когда в его семье случалось такое.
========== Рейгар II ==========
— Это место стало кишеть дорнийцами, — сморщил нос Джон.
Рейгар оглядел пустую комнату совета в поисках предполагаемых дорнийцев.
— Они здесь по моему приглашению, Джон, — хладнокровно осадил он.
— Ба! — воскликнул Джон, скрестив руки. — Всё, что они делают — наблюдают за тобой, будто ты являешься причиной всех проблем в мире.
— Некоторые из них.
— Ты слишком милосердный король, Рейгар. За это они тебя убьют, — невозмутимо бросил десница. Джон был не из тех, что прикрывали слова сладкой патокой, предпочитая говорить страшную правду, нежели смягчать её.
— Возможно, — ответил он. Он часто думал об этом чувстве, пытаясь понять, был ли он слишком мягок с другими. Его великодушие наиболее ярко проявилось, пожалуй, в его обращении с силами восставших после своей победы; он только попросил их преклонить колени и рассмотреть возможность отправки их детей в Королевскую Гавань в качестве воспитанников.